do you want to play?

Ночь. Крыша. Вино. И Ву Ифань. Всего этого с лихвой хватает для того, чтобы вскружить голову Чжан Исину. Никого больше нет: ни ребят, ни фанатов, ни сталкеров. Такое чувство, будто за ними наблюдают разве что только звезды. В городе они, конечно же, не такие яркие, как за его чертой, но все равно. Это даже как-то по-особенному. Глубокое черное небо усыпано мелкими крапинками, напоминающими блестки на их черных костюмах. Ножки шезлонга царапают бетонную поверхность крыши, когда Крис передвигает шезлонг и ставит прямиком на люк в полу. Парень усаживается на место, смотрит на почти пустой бокал в своей руке, и хитро улыбается. — Для верности, чтобы никто не вошел— поясняет он свои перемещения. Как будто бы их будут искать в три-то часа ночи. А даже если и так, кто же подумает на крышу общежития? Ифань правда потрясающий: с этими его идеями, непредсказуемостью и обаянием. Даже если бы этот парень не восхищал его каждой клеточкой своего тела и нотками голоса, Исин вряд ли смог бы отказать ему, когда тот днем заговорщицки отвел его в сторону и предложил выпить. Кто же знал, что выпить – это напиться, да к тому же вина, что вообще уму непостижимо. Как можно наклюкаться вином? Хотя ящик красного полусухого в углу подсказывает, что это все же возможно. Исин следует примеру старшего, перетаскивая свое место поближе к нему. А Ифань перекидывает ногу через шезлонг и откидывается назад, чтобы умиротворенно посмотреть на небо. Он выглядит таким довольным, что Лэя начинает слегка потряхивать. В своей черной безрукавке и серых спортивных штанах он не чувствует особого жара, каким бы горячим Ифань ни был. А тому хоть бы хны. В прочем, на нем хотя бы верх от спортивного костюма есть. Расстегнутый почти до самой резинки штанов. Исин смотрит внимательно и думает, чего бы ему хотелось больше: подцепить болтающуюся где-то у пупка собачку и содрать её, или застегнуть Криса по самое не могу – холодно ведь. — Хватит зубами стучать. Пей больше - согреешься, — даже не глядя в сторону Лэя, командует Ифань. Исин послушно присасывается к бокалу. Он пьет несдержанно, большими глотками, будто это не вино вовсе, а вода, и у него жестокое обезвоживание. Капли срываются с губ, не попадают в рот, и падают на светлые штаны Исина. Прямо куда-то на бедра. Они впитываются мягкой тканью и в свете ночи приобретают бордовый оттенок запекшейся крови. Ифань ухмыляется. А Исину просто нужно немного смелости. И согреться. Они пьют молча. Лэй все подливает и себе, и Ифаню, не отстающему в скорости. Исин сменяет десятки поз, в итоге так же укладывается на шезлонге и смотрит в небо. Тепло разливается по телу какое-то свинцовое, расправленное и потихонечку бурлящее в венах. Еще немного смелости. Исин совсем не хочет спрашивать лидера, что случилось. Наверное, даже ничего, иначе сейчас не было бы так хорошо. По крайней мере, он на это надеется. Он спрашивает только: — Ты планируешь все это выпить? Крис слегка пьяно кивает и понимает, что пора хотя бы сесть, иначе он так и уснет здесь «под шафе». — Ненависть к красному вину нам обеспечена,— констатирует Исин и тоже присаживается, чувствуя какую-то даже ему неподвластную тягу подчиняться Крису, даже если тот не высказал приказ. Ифань лишь пожимает плечами и невпопад говорит: «можем поиграть». Вот это уже становится куда интереснее, тем более у Исина с самого начала припасена одна увлекательная игра. — И во что же? — Лэй перекидывает ногу и оказывается лицом к Ифаню. Крис делает то же самое, коварно улыбается и отвечает: — «Я никогда не»*. — Хм, предсказуемо и чуточку банально, — слегка разочарованно говорит Исин вслух, хотя не надо бы. Ифань хмыкает и обиженно отворачивается. —Твое право. — Да я это так сказал, спьяну. Давай. Ифань возвращается на место и разминает руки, словно собрался драться, а не играть. У него очень длинные пальцы, и Исин не может не задержать на них хмельного взгляда. В раздумьях закусив губу. Эти их игры с самого начала глупость несусветная. Пьяные взоры без того выдают их с потрохами. Как и искусанные губы, и измятые, слега покрасневшие ладони и пальцы. Ифань всегда нервно мнет руки, когда видит Лэя. И его припухшие губы, испещренные тоненькими бархатно-красными полосками. А Исин всегда кусает губы, буквально сдирает с них кусочки кожи, нервно сжевывая ошметки, когда думает о пальцах Криса. Замкнутый круг. — Я никогда не притворялся больным в свою очередь уборки, — начинает Крис. У Исина сонный взгляд. Веки полуприкрыты, и улыбка такая саркастическая. Потому что он не пьет, а Ифань – да. Потому что соврал. — Издеваешься, что ли? — произносит он и вспоминает, сколько раз у Криса резко подскакивала температура, стоило только полной раковине замаячить на горизонте. И все это разгребал Лэй, так как Ифань делал такое несвойственное ему милое личико и беспомощно просил подмоги. Черт, это было приятно. Исину хочется как-то подколоть Криса в отместку. В слабо соображающую голову, конечно же, не лезет ничего стоящего – одна порнуха. Но Лэй пьяный, и теперь уже смелый, поэтому не особо стесняется: — Ладно. Я никогда не запирался в душе больше чем на полчаса, чтобы подрочить. Лэй на всякий случай говорит это со сладкими садистскими нотками в голосе. Вроде того: «я все про тебя знаю». Он особо ни на что не рассчитывает. Однако у Ифаня в глазах сверкают молнии. Или это в небе? И он отпивает. — Я никогда не крал чужой шампунь, чтобы вымыть им голову и потом наслаждаться этим запахом всю ночь, — Ифань чуть наклоняется вперед, опираясь локтями на расставленные в стороны колени. Он тянет слова «шампунь», «вымыть» и «всю» - последнее особенно долго, насилуя единственную в слове гласную. И ей это явно нравится. А Исин чувствует, как вся краска вина приливает к его щекам. Отчего это так интимно? Никаких «дрочил в душе», а выносит куда сильнее. Лэю ничего не остается, кроме как отпить, замечая краем глаза победную улыбку Криса. «Ну раз так» - решает Исин. — Вернемся к онанизму. Я никогда не дрочил на одногруппника, — у Ифаня непроизвольно вырывается смешок, потому что Исин сорвался. Крис без стеснения отпивает из бокала. И просто застывает, когда замечает, что Лэй не двигается. О этот момент власти. Сколько разных эмоций отражается на лице Ифаня: от неверия и разочарования до гнева. Время Исина издеваться. Он мучительно медленно проводит языком по горящим губам, слизывая оставшиеся капельки вина и крови, при этом расплываясь в улыбке. Смотрит нетерпеливому, словно быку на корриде, Ифаню прямо в глаза. В конце пути язык исчезает за нижней губой, которую парень тут же прикусывает передними зубками, точно мстя за мучения Криса. И Исин, наконец, отпивает, не прекращая улыбаться и вздернув одну бровь. Он почти кричит: «ну что, Ифань, проиграл или сдался?». Крис уже перебирает в голове фразы попошлее и пожестче, когда Исин прерывает его яростный и не очень приличный поток мысли: — Может, сыграем в другую игру, Ву Ифань? — наступает время Криса удивляться. Он выражает это каждой складочкой своего лица, и Исин поясняет. — Правила до ужаса просты. Иди сюда, — сердце у Ифаня сходит с дистанции и теряет золотую медаль в беге, зато, кажется, претендует минимум на серебро в прыжках в длину. Он действительно чувствует, как оно вбивается в его грудину, когда Исин совсем чуть-чуть двигается и зазывно хлопает по месту рядом с собой. Места там, кстати, едва хватит на еще одного человека. Но Ифань беспрекословно подчиняется. Он садится на наклоненный край шезлонга и слегка скатывается к Исину. Ифань чувствует жар его мускулистых рук даже сквозь кофту. И губы Лэя настолько близко, что Ифань может разглядеть уже почти зажившие ранки. Он нервно сглатывает: — Что дальше? Исин снова расплывается в своей этой улыбочке, смешанной из гордости и сладкого вкуса победы. Настолько сладкого, что хочется слизать его с губ Лэя. — А дальше, — Исин не договаривает, он медленно приближается к Ифаню, все наклоняясь и наклоняясь. И смотрит на его губы. Останавливается только когда упирается своим лбом в лоб Криса, — ждем, — и только тогда он поднимает взгляд. Ифань готов проиграть любую игру, машину и квартиру в придачу, лишь бы сейчас же Исин стал его. Полностью. Но он ведь даже не знает ставок. Небо наэлектризовано не меньше, чем воздух между этими двумя, который они делят друг с другом. Ифань готов клясться, что дышит Чжан Исином. И это настолько тепло и терпко, что крышу сносит. Исину нравится, как за спиной Криса летают молнии. Он никогда не думал, что сможет так легко и естественно играть Ву Ифанем. Он все так же ненавидит эту собачку на молнии, все так же мечтает об этих пальцах, которые сейчас всего в паре сантиметров от его собственных упираются в шезлонг, чтобы сохранить какое-то подобие равновесия. Но Исин, в отличие от Ифаня, чувствует, насколько сильно тот хочет его. А у Ифаня в глазах мутный животный страх потерять самое желанное. Лэй снова облизывает губы, так, что его язык почти касается губ Ифаня. Исин сдерживает смешок, замечая, как Крис надувает свои полные губки. И дышит так часто-часто. Горячий воздух чуть вырывается из плохо сомкнутых губ, обжигает многострадальные губы Исина, делая их еще более красными, чем раньше. И это выходит за какую-то грань, потому что Лэй только и грезит о том, чтобы поймать каждую молекулу O2, N2, CO2 и далее по списку, лишь бы почувствовать Ифаня внутри себя. Это даже сложно представить, сколько всего можно сделать языком – думает Исин, когда проводит им по внутренней стороне щеки, и слышит, как отчаянно, почти беззвучно скулит Ифань. Исин просто пытается запечатлеть каждую секунду, каждую мысль и ощущение, ибо они такие яркие, что любой фестиваль цвета в мире обзавидуется. Исин чувствует лбом каждую пору кожи Ифаня. Исин слышит запах «их» шампуня. Исин представляет, как Крис мастурбирует в душе, безжалостно сжимая головку своего члена, и фантазируя о нем - об Исине. Исин сглатывает, Исин дергает ненавистную собачку, и игриво вскидывает брови, чтобы Ифань сам откинул кофту подальше. А Крис этого даже не видит. Крис это только чувствует. Мурашки пробегают по оголенной коже, как только ее касается холодный ночной ветер. Лэй видит, как сильно напряжен Ифань: его перекатывающиеся мышцы, его сжатые губы. Лэй даже видит, как топорщатся его штаны. Хотя сам не лучше. Когда раздается оглушительный гром, неожиданно врываясь в только их мир, Лэй понимает, чего он ждал. Он мог бы играть так вечно, но и Ифань бы тоже продолжал игру, боясь потерять самый дорогой приз – Исина. Но холодные капли падают на острые плечи, остужая сгорающие в аду тела, а иногда надо проиграть, чтобы выиграть. Парадоксально, но Лэй ни на йоту не чувствует себя побежденным, когда позволяет себе сорваться, когда ласкает своим языком жесткое, гладкое нёбо Ифаня. Каково бы было ощутить, как его член скользит внутрь, касаясь этого неба? От этой мысли Исину сносит последние остатки самообладания и разумности. Ему точно будет стыдно, но что поделать, если Лэю так нравится чувствовать безупречную эмаль зубов Криса и сжимать в холодных ладонях рельефные плечи. Они становятся все влажнее и влажнее, а пальцы начинают соскальзывать с кожи, приходиться впиваться в нее ногтями. Начинается не дождь. Начинается сразу ливень, буря. Капли тяжелые, твердые, не падают вниз, а прямо-таки лупасят по ним, жестоко вбиваясь в разгоряченные тела. Ифань позволяет себе, наконец, окончательно съехать с возвышенности и навалиться на Лэя. Он, не разрывая поцелуя, перекидывает ногу Исина через шезлонг, точно так, как они лежали до этого. Только сейчас Крис сам раздвигает ноги Исина, и обхватывает одной своей рукой лодыжку Лэя. Исин никогда не казался ему таким хрупким: у него слегка подкаченное тело, не женственное лицо, и только пальцы изящные, как и положено пианисту. Еще ямочка на щеке, но это уже из другой серии вещей, которые сводят Ву Ифаня с ума. А тут щиколотка Лэя почти полностью помещается в ладони Криса, и он совсем не хочет ее отпускать. Крис ставит согнутую в колене ногу Исина на шезлонг, и спешит избавить его от кроссовки и безупречно белого носка. Лэй упирается на локтях, чтобы посмотреть, что там происходит, когда Ифань отвлекается от его губ, чтобы изучить каждый миллиметр стопы Исина. Крису нравится, как капли дождя струятся между пальчиками Исина. Они такие же длинные и прямые, как на руках. А Лэю из-за водной завесы плохо видно: волосы намокли и липнут ко лбу, а с них в глаза все течет и течет вода. Крис мог бы наслаждаться этим вечно, если бы Исин не отвлек его коротким: «Ифань». Ифань лишь улыбается с новой дозой коварства и напоследок проводит указательным пальчиком по стопе Лэя, заставляя того поморщиться от щекотки. Крис с удовольствием возвращается на свое место. Забраться на Исина по-нормальному мешает эта дурацкая возвышенность, а пластмассовое недоразумение по имени «шезлонг» все меньше кажется надежным местом для подобных действий. Но слишком проблемно передвигаться в другое место. К тому же от Исина не оторваться. Это почти что потребность первой степени: видеть его, слышать его, ощущать его. И Лэй явно не против такого к себе отношения. Он умеет отдавать всего себя без остатка. Ему постоянно не хватает воздуха от поцелуев Ифаня, но он сам за ними тянется, не успевая как следует отдышаться. Крис защищает Лэя от дождя, вот только вся вода с его волос течет Исину прямо в рот. А он так жадно глотает воду с яблочным вкусом Ифаня, что Крис не сдерживается и запускает руку ему в штаны. Он сжимает эрекцию Исина, а Лэй захлебывается вздохом, давится каплями воды, и абсолютно точно готов умереть в экстазе прямо сейчас. О чем, видимо, и шепчет, когда прикрывает глаза ладонями, то ли от стыда, то ли чтобы искры из его глаз не попали на Ифаня. Но Крис очень хочет видеть эти звезды, и свободной рукой берет одну руку Исина. Он всего-навсего хочет положить ее на место, и посмотреть в огромные, черные зрачки Лэя, но ладонь сама направляет руку Исина к члену Криса. «Посмотри, как мне нравится» - показывает Ифань. И Исин без сомнения это чувствует, прикусывает губы, стыдливо зажмуривает глаза, и неуверенно касается прохладными пальцами твердой и горячей головки Ифаня. Это неудобно. Крису приходится изворачиваться, упираться одной ногой в дверь крыши, и у него нет свободных рук, еще чуть-чуть и он просто свалится на Лэя, поэтому парень понимает, что пора переходить к следующей части. Ифань неохотно отрывается от Исина, и с облегчением сползает с шезлонга, чтобы встать перед ним на колени. Он держит в руках член Исина, и про себя подводит итог: «Ну что, Ву Ифань, вот ты и дошел до такой степени помешательства, чтобы отсасывать парню, добровольно, и…» Ифань закрывает глаза и берет его в рот, «…и с удовольствием». У Лэя очень приятный вкус: практически неуловимый, оттого и столь желанный. Крис в шоке понимает, что ему жаль, что дождь смыл с Исина самые вкусные его нотки. Он хочет довести Лэя до оргазма, чтобы почувствовать это. Исина полностью, без условностей и запретов. Глубоко взять не получается, поэтому Ифань больше старается языком. Вылизывает уздечку, скользит острым кончиком по стволу. Целует его, так же, как целовал Исина, обхватывает губами и слизывает каждую капельку влаги. «Охрененно. Чертовски приятно» - отмечает про себя Исин, вспоминая, как скользил языком по гладкому небу Ифаня. Он стонет и извивается, а Крису будто бы и плевать на его мучения, он все ласкает и ласкает, доводя Исина до исступления. Лэй неожиданно хватает Криса за волосы, старясь отстранить от себя, запыхавшись шепчет: «я почти». И Ифаню это так легко - выпутаться из его ослабевших пальцев, чтобы стереть это «почти». Когда Исин кончает, охватываемый мелкой дрожью, Ифань думает о том, какой же Исин вкусный, как шоколад с соленым крекером, и о том, что до ужаса хочет видеть, как его плоский живот содрогается, видеть эту складочку, от того, что Лэй наклоняется, не из-за прилипшей майки, а в живую, чтобы провести по ней пальцем, затем пробраться чуть выше и в итоге войти двумя пальцами в аккуратненький ротик Лэя, и снова почувствовать его проворный язык. Исин дышит глубоко и быстро. И, наверное, глупый, думает, что они закончили. — Сними это с себя, — не дает ему передохнуть Ифань. Он тянет майку Лэя вверх, помогая тому раздеться. И Исин беспрекословно подчиняется. Все что угодно, лишь бы доставить ему такое же удовольствие. Ифаню так нравится подсказывать Исину, какую часть одежды снять следующей. В итоге парень остается абсолютно голый, прикрываемый лишь струями все непрекращающегося дождя. Тогда Ифань кивает на себя и шепчет: «помоги мне». Исин перед ним нагой, стоит на коленях, на этом шезлонге, и стягивает с него футболку и штаны с трусами. Крис останавливает его, либо чтобы помочь, либо потому что невозможно смотреть, как перед тобой на коленях стоит самый желанный на свете человек, и ничего не делать. Ифань вылезает из своих одежд и кроссовок, стягивает носки и даже на секунду чувствует себя немного неловко, представ вот так вот прямо перед Исином, когда каждая складочка его тела на виду. Лэй нервно и тихо чертыхается в сторону. — Что? — пугается Крис. А сам наоборот выпрямляется, стараясь выглядеть так, будто бы ему плевать, и абсолютно комфортно. Исин неохотно, но признается: — Ты чертовски хорош, засранец. Пожалуй, это самый лучший комплимент, который ему делали. Ифань улыбается, потому что этот комплимент сделал его Исин, и без разницы, что пока он еще не «его». И что это только сегодня ночью. На все плевать. Крис опускается на колени. Бетон под ногами холодный и шершавый. Ифань отчаянно хватает Лэя за шею, притягивает к себе и целует. Шея немного затекает от того, что приходится задирать голову, а дождь бьет в глаза, словно все в этом мире хочет, чтобы Ифань потерял контроль. Когда Крис отстраняется, он обхватывает лицо Исина двумя ладонями. И Лэю крышу сносит от того, с какой нежностью Ифань проводит большим пальцем по его скуле. Затем Крис осторожно, будто бы спрашивая разрешения, подносит указательный и средний пальцы к губам Исина. Лэй разрешает. Лэй с удовольствием и легким трепетом смотрит прямо в глаза Крису, когда разделяет его пальцы языком, чтобы лучше прочувствовать этот горьковатый вкус Ифаня. А Крис и понятия не имел, что можно так возбудиться лишь от того, что кто-то покусывает твои пальцы. Не передними зубами, а теми, что глубже и больше, как у хищного зверя. Крис не знал, что исследовать чужой рот пальцами так приятно, что язык такой скользкий и горячий, а под ним такое мягкое и влажное место, что очень сложно не сорваться. А самое сложное, это не забывать, как дышать. Фиг с ней: с помощью Исину, с тем, чтобы то совать свои пальцы глубже, то почти вытаскивать, чтобы Лэй лучше смочил. Фиг с этим всем, когда Исин берет Криса за запястье, закрывает глаза, чуть наклоняет голову, и сам водит его пальцами у себя во рту, будто бы отправившись прямиком в Нирвану. Вид у него, по крайней мере, такой. А вот Крис чувствует, как сгорает в адском пламени, когда смотрит на это безобразие. Ифань вырывает Лэя из его рая, почти без сожаления. А потом на его же удивленных глазах отправляет только что обласканные пальцы к себе в рот. Слюна Исина - Крис почти чувствует это - тает на языке, как мороженное, хотя на самом деле лишь безвозвратно смешивается в грешный коктейль с его собственной. «Это немного пугает» - мелькает в голове Криса. Но это не «немного» пугает, а ввергает его в панику, которая так же грешно смешивается в крови с адреналином и диким желанием. И потому уже неважно, насколько страшно, главное – получить Исина. Поддаться этому наваждение длинною в дни, недели, месяцы, стащить его с этого проклятого шезлонга, ободрав себе все колени и локти, и наверняка исцарапав бетонной поверхностью его спину. Услышать его шипение. Провести по голой, мокрой спине, неровной от новехоньких полосок. И лизнуть за ухом в знак утешения. И не только. Главное – это смотреть, как сменяются в его глазах эмоции, напоминая рекламные щиты на обочинах дорог. Ифань неумело, дрожащими пальцами пытается растянуть Лэя, и ему – больно и страшно. Ифань зализывает и эту рану, уже даже не задумываясь, до чего опустился, потому что за Исином песок целовать можно – высшая награда, а уж такое. И Исин стонет уже от удовольствия и нетерпения. А когда Ифань в него входит, в глазах горит ярко-красное «Стоп». Но Лэй беспорядочно шепчет, чтобы Крис ни в коем случае не останавливался. Это так рвет на части: хочется сорваться. Тогда он сделает Исину больно. И Исина разрывает. И они страдают вместе. Но это самая сладкая мука. Ифань двигается медленно, размеренно и выстрадано, все еще терзаясь в сомнениях. Ему приходится призывать на помощь весь самоконтроль, ведь Исин под ним такой. Прекрасный, красивый, сексуальный, открытый и до безумия искренний. Крис подбирает угол, и все еще не теряет контроль. Но когда в глазах Исина взрываются огни ярче, чем ночной Вегас, Ифань ничего не понимает. У него просто сносит крышу. Он сжимает Лэя в руках так яростно, что у того сначала белеет, потом краснеет кожа. Он закидывает его ноги себе высоко на плечи, и иногда неуклюже и мокро то целует, то кусает коленки. Он тянет его за волосы. И царапает. Он делает больно. Потому что где-то глубоко внутри, помимо неудержимого желания заполучить Исина, ютиться мечта о том, чтобы он больше никому никогда не достался. И Ифань яростно вбивает это в Исина с каждым новым толчком. Его практически разорвать хочется, лишь бы больше никто и никогда его не получил. Криса очень бесит, что Лэй не его. Это гнетущее знание внутри заставляет его прохрипеть на ухо Исину, что он уже на пределе. И Ифаню хочется, чтобы после этого он сдох от этого же знания, ибо сосуществовать рядом с Исином, и не быть главной частью его жизни после такого попросту невозможно. Но Лэй по-хозяйски хватает его за ягодицы, прижимая ближе к себе, хотя такое, казалось, невозможно, и просит не выходить из него. Так же тихо и обессилено просит. Потому что у Исина ровно такой же персональный ад. И кончают они так, будто действительно умирают вместе. Но это только начало.