Повесть о Селестии

Селестия — обитель Богов, где правят Высшие, те, кому дозволена власть над семью Архонтами и всем Тейватом. И в ней, как и в любом ином месте, была своя семёрка Богов. Юй-ди входил в число Высших, присутствуя во время сотворения мира сего, что носил название «Тейват», которое выбрала вся семёрка, устроив сбор. И, как существо, стоящее даже выше, нежели Архонты — земные божества, Юй-ди был одним из тех, кто решал судьбу мира земного. Однако чем больше власти в твоих руках, тем больше ответственность и обязанность. У Богов были развлечения — выпивка воды, что казалась горькой для любой иной сущности, не считая человеческих детей, получивших благословление каждого Бога лично; да поедания божественных фруктов, что казались невкусными для всех, не считая семёрки Высших и исключительных смертных, что имели возможность вознестись на Селестию. Но кроме того были и обязанности. Одним из важнейших было спускание с парящего острова Богов на мир земной в обличие простого смертного. Целью такого рода занятий было наблюдение за тем, как справляются Архонты с защитой территории, возложенной на них. Делая это в теле обычного человеческого дитя, возможности становились в разы шире, нежели когда они занимались этим, находясь в Селестии. Учитывая все тревожные звоночки, что предвещали скорую войну Архонтов, выполнять свои обязанности стоило в ближайший срок. Юй-ди, один из семёрки Богов, в очередной раз восседал на огромном троне в месте, что напоминало собой нефритовый дворец. В руке у него был священный фрукт, а бледные губы напоминали собой фарфор, сплошь покрытый лёгким блеском священного сока. Словно театр, перед лицом Юй-ди был растянут квадрат, разрезающий пространство и позволяющий заглянуть в любой уголок сотворенного мира. Однако всё это успело наскучить. Бог из Селестии лениво зевает, откидывается спиной на троне и с раздражением рассматривает надкушенный фрукт, который он держал в руке. Легенды гласят, что лишь Высшие, да человеческие дети, получившие личное благословение от первых, способны чувствовать божественную сладость фруктов. Но Юй-ди, чьи годы жизни успели перевалить за несколько десятков тысяч лет, этот вкус совершенно не чувствовал. Сок, что лился из сладких фруктов, мечтал попробовать любой искатель приключений, а всякий торговец — заполучить, ведь цена такому чуду будет высока, как и Селестия. На деле же, Богам этот вкус уже до невозможности приелся. Юй-ди, глубоко вздохнув, смахнул волосы с лица и щёлкнул правой рукой, которая была обтянута в белоснежную перчатку. Разрез в пространстве мгновенно исчезает, а Бог ступает на каменный пол личного дворца. Пора наведаться к болтливой Высшей и узнать последние новости Селестии. Сладкая жизнь безо всяких хлопот успела наскучить. А земной мир Тейвата явно не справлялся, — Архонты, кажется, на пороге войны. И Юй-ди вовсе не против понаблюдать за спектаклем с первых мест. Летящая походка, — Богу вовсе нет необходимости ходить, как человеческим детям, он может и парить, подобно птице, и перемещаться в пространстве, как и положено священному созданию, — и Юй-ди, едва перешагнув порог собственного дворца, сводит руки в замок, делая некий знак, а затем, тихо прошептав что-то, оказывается в ярко-зелёном пламени. Личные дома Богов в Селестии — это их дворцы, построенными ими же в день сотворения Тейвата, а также окружённые защитными чарами этики ради. Как никак, истинных форм у Высших две: обличие человека, ведь смертные были созданы по этому образу и внешность священного животного. У Юй-ди это был огромный дракон тёмно-зёленого цвета, прямо как камень, который он создал. Нефрит. К слову, Богиня, в чьей власти был агат, в последнее время наблюдает за спящим в пещере Святым Близнецом. Однако Высшая была совершенно необщительна, изредка выходя из своего дворца, не желая нарушать свой покой, где не было места остальным Богам. И то, такое происходило лишь во время важных советов, где она просто имела обязанность быть. Празднества же, устроенные семёркой, были холодно проигнорированы ею. Впрочем, Юй-ди нуждался сейчас в разговоре с иной Богиней, что была полной противоположностью ледяной Владелицы Агата. Оказавшись перед закрытыми дверями светло-синего цвета, Властелин Нефрита, вложив в кисть руки священную энергию Бога, вежливо постучался. Витиеватые узоры в тот же миг ярко загорелись и дворец распахнул свои двери перед лицом Юй-ди. Стоило ему войти и гордо прошествовать к золотисто-голубому трону, Бог склоняется перед той, что создала моря в Тейвате. А на лице, которое было запрятано в изгибы нефритового капюшона, сверкает лёгкая ухмылка. — Ну, — грохочет Богиня, щуря хитрые глаза, — Юй-ди, зачем же ты прервал мой покой? — Вкушая сладкий фрукт, я задался весьма любопытным вопросом: «будем ли мы, Боги Селестии, вмешиваться в войну Архонтов?» — Хм, — отводит ярко-синие глаза Высшая в своих размышлениях, — Вопрос стоит внимания. Впрочем, от великого Властелина Нефрита иного ожидать и не стоило… Однако никто из этих ленивых Богов и не думает о том, чтобы заняться обязанностями. — Что говорят моря о происходящем на земле? — уточняет Юй-ди, с интересом подняв голову. — Дела плохи, — хмурится Богиня, — Обстановка накаляется. Последние дни думаю о том, чтобы спуститься самой, но и сам знаешь, что оставить наблюдение за подопечной без одобрения совета я не в силах. Остаётся лишь в облике птицы парить, да разведывать обстановку с высоты. До войны пока не дошло… и то хорошо. — Боюсь, этот разгильдяй и не собирается устраивать совет, — раздражённо выдыхает Юй-ди. Кажется, абсолютно в каждом Боге Селестии этот болван разжигает ярую ненависть. — И то верно. Не будь наша сила равна, я бы давно лишила Юй-ши жизни, — зло шипит Владелица сапфира. — Однако Юйцянь, — обращается Высший, вставая с колен и подходя к трону, — У меня-то подопечных нет. Ты и сама знаешь моё отношение к такого рода мороке. — Знаю, — качает головой Богиня, — Поэтому и не предлагаю спуститься. — А если такова будет моя прихоть? Глаза Юйцянь прищурились пуще прежнего, а губы сложились в широкую ухмылку. — Тогда при возникновении Святого Суда, я буду на твоей стороне. — Ох, Первозданная Звезда Селестии, я буду крайне благодарен такому исходу событий, — Бог, делая ленивый поклон, договаривает, — Что же, тогда на том и прервём нашу беседу. Юй-ди резко разворачивается и уже готов скрыться за дверями сапфирового дворца, но оклик Высшей заставляет его замереть у выхода. Огромные двери с грохотом захлопываются у самого лица Бога, едва не защемив подол длинной мантии. — Остановись! — Да? — Юй-ди, я… я каждое утро парю над землей в обличие птицы… — Мы правим рука об руку тысячи лет, так что я и без того прекрасно знаю это. Что же ты хочешь поведать мне этим, Юйцянь? — Я прошу лишь о том, чтобы ты позволял мне знать, что творят Архонты внизу. Говорил мне о том, что происходит в мире земном с наступлением рассвета. — Какие же тревоги гложат тебя в этот миг, Юйцянь? — Беспокойство о наших детях, — отводя взгляд и поджав губы, оповещает Высшая. — Тогда, — задумывается Бог, — Предполагаю, увидимся совсем скоро. Юйцянь лишь шепчет тихое спасибо в спину Юй-ди, а тот покидает дворец с мыслью о скорых делах. Жить в Селестии ему без сомнений наскучило.