Звёздочка

      — Мудила. Сердечно поделился своим мнением Тикки, смахивая чёлку с глаз. Цепи, на которых висел саркофаг, метнулись к нему, как по зову, а из дыры повалило мелких тварей, хотя куда уж больше? Не надо было даже стараться, просто сжать в руке, как от непонятной хтони ничего не оставалось и дело бы с концом. Но их было больше, чем могло представиться. На смену одной, появлялось пять, а Отторжение их не брало, что неимоверно злило Ноя. При всём этом, Кросс всё ещё умудрялся держать Графа на расстоянии, а его пули свистеть мимо уха. Ну точно, в сговоре с чудищами и заставляет его скромную персону отплясывать тут бешенные танцы, бубна не хватает, для полноты картины. — Уверена? — кидает генерал, на что Удовольствие злобно скалится. Отлично, он ещё и отвлекаться на кого-то там может?! -… Раздражённо выдохнув, Микк в последний момент сделал шаг назад. Просвистевшее лезвие срезало прядь. Повеяло холодом, колючим и звенящим. Знакомым. Малышка, чью голову покрывал перистый капюшон, а лицо скрывала серебристая полумаска акробатичным пируэтом спустилась с гроба. — Тебе не кажется, что ты слишком настырннАЯ?! Смазанным бледным бликом, девушка сократила дистанцию и двуручный меч, знакомый, резким ударом застал врасплох. -… Размашистая серия ударов прижала бы Ноя к стенке. Пройдя сквозь бетон, Тикки хмурил брови и сменил позицию, одновременно уходя от монстрообразных птиц. Это точно Малышка, но она так не ощущалась. Отчужденно и недовольно. Зайти со спины не получилось, как и схлопотать удар по круговой. — Один-один, признаю. О так ты ещё и одной рукой намахиваешь? -… Двуручный дрын свистел слишком близко, при этом, не подпуская к Уолкер врага. — Да ладно, нечего сказать, Малышка? -… Слишком много везения и случайностей, смахивая пот, Тикки нервно улыбался. Его собственные силы уходили слишком быстро, стиль боя Аллен стал хаотичным, резким в то время, как сама она веяла отчуждённостью, безразличием. Отсутствием живости. Граф и Мечта заняты другими экзорцистами. Слишком много. Поэтому он не сильно удивляется, когда ловит удар. У него из груди торчит рукоять меча с широким лезвием, и он абсолютно ничего не чувствует. — В следующий раз, даже не пытайся разлучить нас. Шёпот, похожий на проклятие отравляет разум и в груди расцветает давние, почти забытые ощущения агонии. Огненный шквал, лизнувший по спине языками, лишил последнего рассудка. А дальше только боль и безумие.       — Демонический рыцарь, значится. Затянувшись, Мариан бросил взгляд на замершую подле него ученицу. Та не вернула себе руку, убрав меч, а клюв-нос серебристой маски водил по воздуху, словно она птица, следящая за кем-то опасным. Он высыпал мешок сверкающих камней и те стремительно теряли цвет. — Мария прекрасна. Стряхнув пепел, Кросс закрыл глаза, Кристаллы начали трескаться и превращаться в блестящую пыль. — Это… — Когда у ведьм и колдунов нет возможности, чтобы по медитировать и восстановиться они высасывают энергию из горных пород и кристаллов. Самоцветы дают больше всего силы. Обычно после них остаются прозрачные камни, но сейчас… Кажется, из этих гранёных дружков выжали всё. Линали сжала губы и испуганно смотрела на всегда спокойную англичанку. Та подымается и закинув на плечо меч, кивает мужчине что махнул ей, и прыгает в черноту пропасти, из которой генерал-пропажа и вылез, устроив короткое рандеву с Графом. — Так значит, это ты, извращённая падла, перед пятнадцатилеткой подштанниками светил. — на фоне упавшей колонны, щелчок барабана револьвера оказался громом. — Нам предстоит очень обстоятельный разговор, не-молодой человек. Мария! Женщина вскидывается и у Лави перехватывает дыхание, прекрасный голос и громогласные выстрелы, они разрывали Ною мозг и плоть. Черная кровь текла по серым рукам и бешеный берсерк, слепой к тормозам, зверел ещё больше. Он не мог догнать надоедливого человека. Не мог разодрать на тряпочки и покончить с этим свинцовым дождём. — Генерал. — Линали смотрит ошеломлённо, её поражает этот вид. Тикки, откровенно, уступал, хоть и был сильнее, способнее. — Всего лишь неудачные обстоятельс… Пол под ногами ломится, и Мариан раскрывая себя, меняет револьвер на арбалет и сияющая, слепящая, стрела срывается, будто падающая комета. -… В клубах пыли, что исчезают вместе с пространством почти мгновенно, стоял Граф. На его плече безмолвно висел Удовольствие. — Чертов жирдяй. — устало кидает Мариан и подымает глаза на падающее искуственное небо. — Поторопитесь.- тихо, еле слышно шепчет мужчина под победный хохот Тысячелетнего.       «Аллен.» Ресницы дёрнулись и девушка, вырываемая из пучин бессознательного, хмурится. «Аллен.» Дядюшка Неа, как иногда бывалось, будил спокойно, давая сознанию возможность вспомнить что было «до» безмерного ничего, не торопил, как будто всё время мира принадлежало ему. «Ты же так хотела попасть в Ковчег.» Девушка грозно подымает своё тело и чувствует себя статуей, тяжёлой, нет сил на то, чтобы ответить даже мысленно. «Звёздочка, если хочешь вытрясти все долги из Мариана, тебе стоит переползти финиш.» Рядом махая крыльями, сидел Тимкампи и взволновано клацал зубами. Звон этот, взмахи крыльев, всё было по болящей голове, поэтому сжав кулак и заскулив, Уолкер скрючилась. Руки отваливались, а в сознание эхом проносился бой с Кудряшом. «У нас получилось, только потому что это первый его оборот. Будь он в сознание, раскатал бы как блины по сковородке.» Медленно оглянувшись, ведьма щёлкнула когтями руки. Чистая сила ещё была активирована. С другой стороны, смертоносные ленты сейчас заменяли ей бинты. Напрягаясь и опираясь сначала о диван, а потом и о стену, девушка дошла до музыкального инструмента. Белое пианино, на котором ярким пятном сидел золотой голем. Тим взволнованно перебирал лапками и смотрел на хозяйку. В отражение золотого бока она увидела себя, растрёпанную, с засохшей кровью у губы, синяком на скуле и… «Нас душили?» «Кхем. Скажем так. Я не учла стирания ковчега, и мы чуть на повесились на собственной ленте.» Погладив золотой шарик беспокойства Аллен глубоко вздохнула. «Если я деактивирую руку, всё будет плохо?» «Всенепременно. Но ты, пока будешь внутри ковчега, сможешь открыть проход и тебе помогут. Я передам Правосудию.» Прикрыв глаза, ведьма чуть приподняла голову. Тим открыл пасть и рисунок партитуры завис в воздухе. Руки опустились на клавиши, пока перья капюшона и ленты пропадали. Кровь капала на чёрно-белые клавиши, взгляд сосредотачивался только из-за контрастности, неправильности. Пока пальцы, тяжёлые, дрожащие, порхали по клавишам, девушка дышала всё тяжелее. Последняя затихающая нота и Уолкер падает на зубы инструмента, грозясь оставить тебе ещё пару синяков. Тимкампи издает звуки волнения, но нет сил слову сорваться с губ, не то, что пошевелиться. Пианино ревёт под лапками золотого голема, возмущённо гремит, кажется на всё пространство. Аллен видит в зеркале склонившуюся над ней тень, пока мягкое сияние глаз не скрывается под веками.       Как слышатся падающие звёзды? Те, что расчерчивают своими хвостами небосвод, оставляют последний яркий след на небе. Те, кто перед последним путём отпечатывается в отражении воды и души, обещая остаться бликом, преломляясь в гранях, придавая глубину и являя миру свечение изнутри. — Теперь я понимаю, почему Нои — мировое зло. — Аллен стоит по щиколотку в вязкой темноте, наверное. Она знает это, но не может наклониться, чтобы увидеть. — Скрывать такое великолепие — это преступление. — И ты, теперь, его соучастник. — В таком деле, можно себе позволить. Д.Кемпебелл звучит насмешливо и её тянут, как будто за руку. А мимо мчатся пятна-кляксы-разводы, всевозможных цветов, они пузыриться, взлетают бесформенно вверх и пружинно падают обратно. Шлёпая по жидкой темноте и проходя сквозь разномастные пузыри, ведьме захотелось засмеяться. Ковчег Ноя изнутри выглядит как что-то…необычное, но безопасное. …лен!.. Девушка дёрнулась и кинула взгляд на звезду с мягкими лучами. — На Тима можно положится. — Ты истекаешь кровью. Может Мариана какая-то из тварей привела. Ан нет. Скорее ему стало интересно куда они так успешно стекаются. — больше они не обращали внимание на посторонние звуки. Неа не стал говорить об орущем из-за голема пианино и тонком слухе Марианна. А Аллен и не спрашивала, к слову. В одно мгновение жижа под ногами пропала, а перед глазами предстал механизм, огромный, как будто в большущей музыкальной шкатулке нашлась неполадка и её разобрали. Именно так и выглядит, только шестерней много-много больше, а огромный барабан золотой, как будто покрылся пылью, хотя и начинал отдавать теплом, слегка гудеть. — Запустим его и Ковчег полностью выйдет из консервации в течение месяца. Ладошка коснулась барабана и в попытке стереть пыль, Уолкер крутанула его. Старый механизм неохотно поддался желаниям новой хозяйки, пока не заглох в одном месте. — Шестерня исполнителя. Она выделялась среди всех других, чернёным золотом, находилась в самом центре, размером с голову. Она мертво стояла на своём, не давая процессу запуститься дальше, принципиально тормозя процесс. — Что же, племяха, подойти к ней и потыкай её, раз ей так хочется. — Д. Кемпебелл разводит руками, хотя и взгляд его хмур и недоволен. Стоило протянуть руки вперёд, как она их и увидела. Странное пространство, думается Уолкер, но углубляться в эту тему она будет чуть позже. Сейчас под ладонями нагревается тысячелетний, спящий механизм, пусть сон его и был не так долог, но не бесследен. Шестерня покрывается трещинами, но Аллен не успевает испугаться, как позолота слетает и под грохот задорного барабана, в котором проявляются фиолетовые жилы, как блестят аметриновые детали и как гулко, звучно гудит ковчег, мча, разнося не то пар, не то какую-то энергию, приводя древние знания в действия. — Аллен. — Да. Теперь всё хорошо, не так ли? — Да. Всё замечательно. Поздравляю с принятием тобой ковчега и ковчегом тебя. Хорошее наследство тебе досталось, а? От покойного-то родственичка. — ирония, что ядом сочилась с губ Ноя, была бы болезненной, если бы девушка не знала, что не она её цель. — Дядя. Спасибо вам. Мужчина трепет седые волосы, смягчается, золотые глаза сияют спокойным теплом. Он хочет сказать, что-то очень важное, но они оба понимают, что это может разбить им сердце, потому Д. Кемпебелл легко толкает нового, полноценно заявленного Исполнителя в мягкую тьму, позволяя сознанию наконец отдохнуть от скачек последних дней, а пространству укорениться в связи с новой хозяйкой. Девочка очень и очень перетрудилась, выжала из себя почти всё, на, как она считает, правое дело. Но в общем-то да, Неа действительно приятно знать, кто теперь будет хозяйничать на белых улицах. И какую жирную свинью это милая девочка может подложить обеим сторонам.       Она испытывала… Счастье? Да. Это было самое настоящее ликование, от которого хочется прыгать на месте и безудержно кричать, радостно топать ногами, а потом ломануться вперёд, в неизвестность, улюлюкая. Но сил хватает на еле заметную улыбку. И ей, вот прямо сейчас, абсолютно всё равно, что мир вокруг может рухнуть в одночасье. Аллен Уолкер, второй Исполнитель ковчега, чувствовала её. Ту самую свободу, которую несёт в себе это огромное пространство, что окутывало безопасностью. Уверенностью, что корнями оплетало естество, что где-то она настолько властна, что может пустить врага на свою территорию и быть победительницей. Свободу душевную. Свободу от государства. Свободу познания. Ковчег, помимо закрытия основных потребностей человека, в кровле, безопасности, полноценного собственного уголка, как и у всех учеников мастера продувать деньги, нёс в себе историю. А ещё, Ноев ковчег был гибок! С ним можно сделать много чего интересного! Чтобы не говорили орденцы, они сами понимали что, Нои их предтечи и по меркам тех же церковных писаний, совершают грех. И вот, в её ладошках теперь то, что шло множество времени, перешагивая нации, смотря на развитие мира гранями кубов. — Аллен. — А. Прости дядюшка, я… Утонула в этих ощущениях. Они так великолепны. — Да. Помню-помню. — тёплая рука проходит по седым волосам и трепит их, золотые глаза смотрят куда-то вверх, в несуществующий космос, а сам Музыкант тихо шепчет: «Добро пожаловать домой, Звёздочка.» Ведьма сжимает кулаки и смотрит в черноту небытия вверху. Да. Она дома, наконец.