Голубая мечта пилота Лендера

Навигатор не подвел — проложил трассу даже без участия мозга, на одном процессоре. Хотя Тед не был уверен, что проц работает, а не вышел погулять в космос: уж очень Дэньки глаза были… и улыбка… и весь он… как можно быть таким?.. Последние остатки связных мыслей испарились, когда Дэнька развернулся в его объятиях — спиной — и потерся всем телом, запрокинув голову Теду на плечо. Его дыхание щекотало подбородок, влажные волосы дразнили грудь, ягодицы прижимались к паху, так что член лег аккурат в приятно скользкую ложбинку. Подготовился заранее? Тоже?.. Ах, квазаром тебя… Член потяжелел и раскалился, яйца свело судорогой нетерпения, в ушах зазвенело: кровь окончательно покинула голову. — Хочу. Давай. — Дэн уперся одной рукой в стену, второй поймал руку Теда и положил себе на подвздошье, поелозил задницей, ловя член под нужным углом… Когда он успел расстегнуть и снять джинсы? Видимо, еще на камбузе, и валяются они там вместе с Тедовым полотенцем капитану на радость. — Похуй, — почему-то вслух подумал Тед и с рычанием схватил Дэна за бедра, остановил, не позволив насадиться на член. Дэнька недоуменно обернулся: — Что-то не так? — Глаза у него были темными, губы пересохшими, скулы-уши-шея — розовыми… какой же он… Вместо ответа Тед его поцеловал, развернул обратно, лицом к себе. Дэнька послушался, беспомощно застонал и вцепился Теду в плечи — и Тед потянул его к койке, опрокинул на себя, разведя колени. От веса упавшего на него Деньки и без того звенящие яйца свело, воздух из легких вышибло к квазарам центаврийским, а от Денькиного недоуменно-счастливого «ах!» — и вовсе перед глазами все поплыло. — Те-ед… я же… сломать могу, — рвано выдохнул Дэнька ему в шею, пряча шальные гляза, — не хочу, тебе… больно будет… Те-е-ед… — Не сломаешь, — почти без воздуха шепнул Тед, наощупь направляя Дэньку в себя: одной рукой за поясницу, второй за основание члена и ногами обняв бедра. — Все будет отлично. — Тед, не на… а… ах!.. Дэнька удивленно-радостно выдохнул, ткнувшись головкой в смазанный вход. Стыковка, мать ее, идеальная стыковка… пока — совсем чуть, неглубоко, растянув мышцы одной только головкой, но как же хорошо! Если бы в легких еще оставался воздух, Тед бы заорал. Не от боли, нет. Время в душе было потрачено с пользой — и не на дроч. То есть не только. То есть… Да, так… Дэн… — Дэнька-а-а… давай, ну! Зажмурившись и переместив руку с собственного члена на Дэнькино плечо, Тед подтолкнул Дэна пятками под ягодицы, приподнял бедра навстречу — и насадился сразу до упора. Под зажмуренными веками заплясали звезды. Член Дэньки растянул его, заполнил, перетягивая на себя сладкую тяжесть из яиц. Сам Дэнька замер, закаменел, задышал быстро и поверхностно. Пульс — жилка на шее билась совсем близко, под самыми губами Теда — понесся вскачь. Взлет, третья космическая, мать его, Дэнька… Дэн выдохнул, плечи и бедра чуть расслабились, из голого титана превращаясь в титан, покрытый горячим шелком, он шевельнулся — подаваясь назад, выходя из горячей и пульсирующей задницы почти полностью, вырывая из самой глубины своего пилота стон: нет, не уходи, останься во мне, со мной, мной, нами — вместе, одним целым, Дэнька, квазаром тебя… нет! Хочу тебя! — Двигайся, мать твою DEX-компани! — прохрипел Тед, нажимая ладонью на влажную поясницу. Сначала — твердую, как обшивка звездолета и такую же неподвижную, а через полсекунды — послушную, гибкую, и мышцы под пальцами играют, а сам Дэнька — дышит, и подрагивает, и стонет: — Те-ед… — совсем тихо, растерянно и почти жалобно, — ты с ума сошел… я же… Те-е-ед! Последнее Дэн выдохнул, мягко въезжая до самого конца, упираясь лобком в яйца, и приподнялся на локтях, заглянул Теду в глаза. Неуверенно. Словно в самом деле боялся то ли порвать, то ли сломать. Глупости какие. Тед так и сказал. Почти даже членораздельно (герой, медаль заслужил!). — Расслабься. Все хорошо-о… Дэнька чуть шевельнулся — внутри Теда, и сосредоточенно прикусил губу. В зрачках мелькнул красный огонек. Тед не успел сказать какую-нибудь глупость по этому поводу (и чтобы не кончить вот прям щас), как зверски боевой котик пошевелился еще немножко — и задел простату… У-у-у… Теда выгнуло, сладкая судорога началась именно там, внутри — и прошла по всему телу, размягчая кости, мышцы, мозги… Да какие на хер мозги, они размягчились первыми — еще вчера!.. Зато вся крепость ушла в член. Задорно и требовательно тычущийся Дэну в живот. — Хорошо? — шепотом спросил Дэнька и накрыл член Теда ладонью, сомкнул пальцы вокруг ствола, кривовато и дергано улыбнулся, словно процессор заклинило. — Да-а… — выдохнул Тед, не позволяя себе жмуриться от удовольствия: видеть Дэньку таким азартным, любопытным и сияющим было едва ли не слаще, чем ощущать в себе его член. — Я все правильно… делаю?.. — Дэнька еще раз двинулся взад-вперед, проезжаясь головкой по простате. — А?.. — голову вело нещадно, и вообще не верилось, что вот это — не в первый раз. В смысле, Тед и раньше бывал снизу, и ему нравилось. Но с Дэнькой… Дэнька… Да если бы Тед знал, что это будет ТАК!.. — Я же… никогда раньше… — пробормотал Дэнька, вглядываясь в Теда (стопудово — сканирует, вот же киберкотик!) и краснея еще ярче. — То есть раньше только меня… Тебе не больно? Если бы Тед мог смеяться, то смеялся бы. Нет, ржал. Вот как Дэнька умудряется даже в койке, трахая Теда, оставаться таким дотошным занудой? Ужасно трогательным, смущенным, возбужденным до звона, сияющим и счастливым занудой? Кибервозможности, мать их DEX-компани! Впрочем, так у них чуть больше шансов продержаться хоть три минуты, а не обкончаться на втором толчке. Тед и так чертовски близко. А еще он помнит — Дэньке нужно, чтобы он говорил. Или это нужно, когда Тед трахает его? Слишком сложная мысль, ее можно подумать потом, а сейчас… — Мне хорошо, — невнятно, язык заплетается, — ты даже не представляешь, как мне… А-ах! Еще, квазаром тебя! Дэ-энь… ка… Дэнь… ка!. . Тед обеими руками вцепился в рыжие патлы, и чтобы не орать слишком громко — зубами в плечо. От ходящего внутри него поршня, от скольжения пальцев по члену, от сиплых выдохов: «Тед, Те-ед», — при каждом толчке, от ощущения размеренно напрягающихся квадрицепсов, соприкасающихся со внутренней стороной его бедер, от остро-сладко-горячего запаха пота внутри зарождалась сверхновая, росла, ширилась, грозя выплеснуться за пределы галактики… И выплеснулась. За пределы. Почему-то с кисловато-медным привкусом на языке. И с потерянным, беспомощным: «Те-е-о», — почему-то золотым, корично-горячим, щекотно-солено-шершавым. Тед понятия не имел, сколько времени он летел в невесомости, ощущая себя как никогда цельным и правильным. Единым целым со своим истребителем, лучшим в галактике, единственным и необходимым. Наконец, невесомость плавно сменилась ощущением смятой постели под спиной, горячей тяжестью тела на груди — и сильных рук и ног, оплетших его крепче голодного аркадийского осьминога. Интересно, на какой планете водятся рыжие осьминоги? Или это рыжие водоросли? Тед фыркнул, сдувая с лица прилипшую прядь волос. Улыбнулся. Ощутил медный привкус на губах. Нахмурился. Позвал: — Дэнь?.. Рыжая голова, уткнувшая ему между шеей и плечом, не пошевелилась, зато щупальца (простите, руки и ноги) напряглись и закаменели, напоминая уже не щупальца, а хватательца и непущательца. Тед попробовал шевельнуться. Хватательца и непущательца не отреагировали, притворяясь каменюкой обыкновенной, неразумной и даже не кибермодифицированной. Тед невольно улыбнулся: рыжая макушка тоже притворялась каменюкой, которая тут совершенно ни при чем. То есть не при щупальцах. Даже сопел Дэнька почти не слышно, но — подозрительно неритмично. А на плече (напряженном до металлического звона) наливался синяк в форме укуса. С почти незаметными ранками от зубов. На секунду (дальше тело вернулось к блаженному состоянию нестояния) Теду стало стыдно. Надо ж настолько потерять контроль! Дэньке ж больно! Особенно вот так, напряженным… с чего бы, кстати? Прошлый раз после оргазма он растекся довольной медузой, как и всякий нормальный человек. А тут — вцепился и притворяется стендом. Ну, тем, в котором киборгов держат, чтобы не сбежали с тестов.