***
Акт четвертый.
Черный автомобиль прибыл к месту назначения на полчаса раньше. На улице стоял запах дыма от сигар, алкоголя и влажности. Люди вокруг компании Афтонов выжили из ума, они напивались и обкуривались до потери сознания. Другие адекватные люди с опаской проходили мимо таких, быстро заходя в здание, где будет проходить представление новой линейки свежих аниматроников. Даже выдвинули лозунг: «Долой старое — привет новое!» — оригинально не так ли? И эти чертовы плакаты развешаны повсюду. С машины выходит парочка одетая с иголочки. Его невеста вся была одета в темное, легкое, летнее платьице с неглубоким декольте. А Уильям предпочел надеть свою излюбленную белую рубашку с фирменным галстуком, и соответственно темные брюки. Ты придерживала того за руку и вы вместе вошли, и слились с толпой. Вас своим зорким зрением обнаружил Генри Эмили, владелец этой компании. — О-о-о, Уильям, наконец-то ты пришел! Я уже заждался тебя! И не один, а со своей особой! — воскликнул пухлый мужчина невысокого роста, весь в рыжих кудряшках. — Миледи, рад знакомству, я — Генри. — перевел он взгляд на тебя, и поцеловал твою ладонь, задержавшись, что конечно раздражало Уилла. — С моей невестой. — раздраженно произнес он, глядя на Эмили глазами полными недоверия и прежней ненависти. — Ох, рад за вас. Так-так, пойдемте, миледи, Вы присядьте в первом ряду, а Вашего жениха я забираю на некоторое время. Он мне нужен, он же всё-таки совладелец этой компании. А серию аниматроников создал и выдвинул он. — Уилл, будь осторожен с этим типом, я ему недоверяю. Он какой-то странный. — с тревогой в голосе произносишь ты, наклонившись к рядом сидящему Уильяму и говоря ему на ушко. Афтон ослеплен предстоящей славой, эта работа отняла у него столько времени, что в такой знаменательный день быть не счастливым незаконно. Он старался сосредоточиться на твоем голосе, но получалось так себе. Ты предупредила его и настояла на том, что после выступления сразу же домой. Что-то плохое ты предчувствовала. И этот тип у тебя не вызывает никакого доверия. — Любимая, не волнуйся, я буду в порядке. Жаль, что нож не взял. — хихикнул брюнет, тепло улыбнувшись тебе, затем потянувшись к твоим губам, думая, что это успокоит тебя. — Шутник. — сказала ты, оторвавшись от его шершавых губ. Свет по всему залу погас на секунды и ведущий начал приглашать на сцену самого Генри Эмили. — Леди и джентльмены! Мы представляем вам главу этого заведения — Генри Эмили! — произнес ведущий и убежал со сцены, спрятавшись за кулисы. Все похлопали выходящему и блистающему в своем ярко-желтом костюме мужчине с позолоченной тростью. Тот несколько раз цокнул каблучками, затем и тростью, чтобы все замолчали. Нависла тишина. — И так, мои дорогие гости! Всем здравия желаю, сегодня мы все с вами собрались для яркого представления! Вам всем надоели старые аниматроники-ведра с гайками и вы хотите чего-то нового? Моим сотрудникам надоели пружинные костюмы с фиксаторами, постоянное надевание их на себя... Но! Теперь, мы готовы представить вам новую линейку аниматроников уже с искусственным интеллектом! Мы идем в ногу со временем и забудьте об этих старых роботах. В общем, с гордостью представляю вам новую линейку аниматроников! — занавес раскрылся за спиной у Генри, и толпа ликовала увидев этих роботов. — Глэмрок Фредди! — начал перечислять и называть их имена Эмили. — Монтгомери Гатор! — Глэмрок Чика! — Волчица Роксанна! Вот они те самые ваши обновленные любимчики, от которых у ваших деток будут трепетать сердца! — восклицал и распинался на сцене мужчина, и роботы сзади него, всячески двигались, это было частью представления. — И теперь, я хочу представить вам того, кто сотворил этих аниматроников. — сказал чуть-чуть тише Генри, и поглядел на стоящего на готове Уильяма, а затем его улыбка скривилась. — Я, я создал их! Собственноручно, это мой многолетний труд! — без изменений в голосе проговорил тот, радуясь ликующей толпе. Уильям больше не слышал ничего. Ему хотелось впиться руками в рубашку Эмили и выругаться ему. Так Афтона еще никто не злил. Ты была в диком шоке и встав с места направилась за кулисы к Уиллу, чтобы разузнать что это такое сказал Генри, и почему. Встретила ты его с ножом в руках. Ты видела как он собирался подняться на сцену и свершить правосудие, поэтому подбежала, по пути приподнимая подол платья, чтобы не споткнуться и обняла его за торс. Послышалось скрежетание упавшего металла на твердый пол. Афтон поворачивается к тебе обезумевшим взглядом, и ты крепче прижимаешься к нему, понимая предательство его партнера. А ведь Уильям так ожидал этой славы, этих восхищенных возгласов, и самое главное он хотел внимания, любви. Его зрачки были до ужаса сужены, а руки дрожали. Осознав, что ты рядом с ним, он обнимает тебя в ответ, прижимая к себе. — Уилл, прости меня. — неизвестно по какой причине, вдруг извиняешься ты. — Тебе не за что извиняться, любовь моя. Ты ни в чем не виновата. Просто... этот подонок сделал со мной это, — его голос дрожал, а улыбка скривилась. — Воспользовался мной и выкинул как ненужную игрушку. — голос начал нарастать. — Воспользовался мной. ВОСПОЛЬЗОВАЛСЯ МНОЙ. — Тише, тише, любимый. Нам нужно— — Покончить с ним. Этот мешок говна с деньгами должен умереть. Обязан умереть. Ты видела его отношение ко мне? А этот взгляд? Милая, он вынужден умереть. И я не спрашиваю у тебя разрешения. Можешь браниться сколько влезет, но я готов запачкать руки, чтобы вернуть мою запятнанную честь. — отрезал он, и его лицо стало чернее тучи, лишь только в глазах сверкал огонёк. Уильям вышел из помещения, проходя через всю толпу, мрачным и холодным, явно уходящий с какой-то конкретно поставленной целью. Это пугало... Ты мгновенно тронулась с места, быстрыми шагами и легким цоканьем каблуков отправилась за ним. На секунду тебе показалось, что он абсолютно забыл о тебе и хотел оставить здесь, но ты ошиблась. Он знал, что ты пойдешь за ним, ибо чувства твои реальны или нет? Уилл схватил твое запястье и быстренько вывел из ненавистной пиццерии, он пытался в порыве гнева случайно не сжать твои запястья до синяков, и это заметно. Было даже слышно как его зубы скрежетали, а руки холодели, совсем как у мертвеца. Ему было до невыносимого плохо и больно. То, на что он отдал свои лучшие годы, всё ушло насмарку. Вы вдвоем остановились рядом с черным автомобилем. Атмосфера вокруг вас давила на легкие, становилось тяжко дышать, особенно когда на тебя так жутко смотрит твой возлюбленный, которому ты готова в любой момент хоть сердце отдать. Темная-темная ночь сгущала краски, почернелые облака перекрывали круглолицую Луну, которая должна была торжествовать и господствовать пришедшей ночью. Становилось с каждой минутой холоднее и сырее. Твой взгляд сосредоточился на молчаливом Уильяме, похоже, он продумывал и взвешивал слова, которые можно тебе сказать. Он всё еще держал тебя за руку, по твоему телу прошла дрожь от нахлынувшей волны легкого ветра. — Скажи, ты готова идти со мной? Я знаю, что говорил, что всегда буду тянуть тебя к себе, насколько бы мне от этого больно не было, но... Теперь, я боюсь, что тебе будет больно. Я собираюсь убить дочь Генри, Чарли, чтобы отомстить ему за всё. Ты со мной? — спросил он тебя, и кажется, нежно улыбнулся. — Я пойду. Я не оставлю тебя, раз вместе, так до конца вместе. Пусть и моя глупая влюбленность дурманит меня, но что-то мне подсказывает пойти с тобой. Мне нет дела до чей-то дочери, мне нужен ты. — уверенно отвечаешь ты ему, схватив уже его руки, сжимая ладони, приблизив свой взор к нему. — Я благодарен тебе. Я же говорил, ты — особенная. Даже любить тебя, для меня уже грех. — ответил тебе тот, и вы соприкоснулись кончиками собственных носов и лбов. — Наши отношения это уже большой грех. Будем мы с тобой гореть в аду. — Хотя бы вместе, — навстречу отвечает тот, расплываясь в адекватной улыбке, и проводя ладонью по твоей горячей щеке. — Ты не заболела? — Нет, — ты отрицательно киваешь, и всё румяней становятся твои щеки, что ты больше не в силах скрывать свое смущение, и в ответ ты касаешься его ладони, и впервые искренне улыбаешься. — Боже, ты вся красная. — шутит Афтон, взбудоражившись. — Боже, ты весь мрачный. — Ладно, любимая, пойдем. На машине ехать нет смысла, его особняк близко. — сказал Уилл, подхватив твое наполовину обнаженное плечо, приобняв и направив в правильную сторону. — Особняк? — с недоумением произносишь ты. — Да. Ты не ослышалась, особняк. Этот грязный любитель наживы, просто наживался на всех деньгах, которые приносила компания, да и от самого партнерства со мной. Поэтому и не удивительно, что этот подонок сливал свои все сбережения в этот дом, — сказал Уильям, размахивая руками и указывая на горящий от света особняк, который был перед вами, огороженный высоким и кирпичным забором, где калитка была полностью металлической со всеразличными узорами. — Л-ладно... А что насчет его жены? Она же может быть сейчас дома. — с беспокойством смотришь ты в глаза своему избраннику, крепче сжимая рукав его пиджака. — Не волнуйся, любовь моя. У нее ночная смена, поэтому она должна выйти и уехать на работу... прямо... СЕЙЧАС! — мужчина резко отодвинулся и спрятался вместе с тобой за кирпичную сторону забора, дабы не попасться миссис Эмили, которая уже вышла и села в свой автомобиль. Ворота автоматически открываются и роскошная машина выезжает из дома, направляясь в сторону той улицы, где распологалась областная психиатрическая больница. Ты посмотрела вслед исчезающему автомобилю, и подумала, где же могла работать жена Генри, и как раз из раздумий тебя выводит Уильям, который подает тебе руку выдавая ее за опору, чтобы ты смогла аккуратно встать с корточек. — Она работает врачом в детском отделении психиатрической больницы. — высказал он, заметив твой задумчивый взгляд, который так и норовил выпросить ответ у Афтона. — Пойдем. — холодно произносит тот, оттягивая свою руку для твоего подъема. Ты приподнимаешь подол своего платья и следуешь за увлеченным Уиллом, у которого похоже всё запланировано до последних мельчайших деталей. Он тянет тебя за руку, показывая путь к входной двери. Свет в особняке горел лишь в комнате дочери Генри, где спокойно пыталось заснуть их маленькое чадо, но из-за боязни темноты свет всё еще оставался включенным, что и подогревало интерес Уильяма. Его шаги стали более уверенные, в отличии от твоих. Ты боязливо глядела по сторонам, замечая лишь хорошо ухоженные кусты с соответствующим для их вида небольшим фонтаном, который до сих пор продолжал испускать воду. Атмосфера накалялась, твое дыхание учащалось, а голова предательски начала кружиться в самый неподходящий момент. Неожиданно ты прерываешь весь план своего любимого мужчины, уже большим нетерпением такой адской боли. — Дорогая, что-то не так? Ты плохо себя чувствуешь? — спрашивает Уильям, и в его голосе читается повышенная озабоченность. — Кажется, у твоей дракоши пыл угас. Мне не хорошо, голова ужасно кружиться, не могу стоять на месте. — отвечаешь ты пытаясь под покровом ночи разглядеть лицо Афтона, но из-за слабого освещения и сгущающейся темени в твоих глазах, у тебя получается размытая картинка, и от тяжести в ногах, ты усаживаешься на край фонтана, с чем Уильям тебе активно помогает. — Тогда лучше посиди здесь, на свежем воздухе. Похоже, тебя крутит. Я сам справлюсь, и будь осторожна. Ничего не предпринимай без меня и оставайся на этом месте. Если что случится, кричи, я обязательно услышу. Люблю тебя, дракоша. — и под конец он со всей своей нежностью шершавых губ поцеловал тебя в лоб, отчего ты слабо улыбнулась. Уилл только собирался уходить, как вспомнил кое-что и подошел к тебе, всё также улыбаясь. — Вот, тебе может стать холодно. И не спорь со мной, я всё-таки видишь подумал о твоем здоровье. Не смей снимать пиджак с себя, ты меня услышала? Снимешь — я всё равно увижу. — пригрозил в шуточной форме тебе он, со своей добродушной улыбкой, а затем увидев твой одобрительный кивок направился к небольшому крыльцу семейства Эмили. Дверь, что вела во внутрь была на удивление не заперта. Похоже, что Чарли или её мать просто забыли закрыть её. — В самый раз. — нервно заговорил Уильям с дрожью в руках, открывая ту дверцу с предвкушением скорейшей расправы и отмщения для Генри. Через несколько мгновений, мужчина наконец стоял у двери комнаты маленькой дочки Эмили. Висела на ней небольшая досточка с надписью «Вход разрешен только папе», походу с шуточным умыслом, ибо их дочь любила своих родителей одинаково. Уилл внимательно прислушался и услышал лишь мирное сопение девочки. Чуть-чуть скрипов и небольших скрежетаний, как брюнет уже стоял посреди комнаты с топором в руках. Этот топор принадлежал этой семье, и на самом деле Уильям достал его из специального стеклянного шкафчика на всякий случай, сломав стекло одним лишь ударом ноги. Странно то, что Чарли так и не проснулась от треска и звуков разбитого стекла, что валялось, как еще одна зацепка для полицейских. Афтон сильно не торопился, от этого и не спрятал все улики. — Мне и топор не нужен. Я лучше задушу её подушкой, так и крови будет меньше. — заключил для себя мужчина отложив орудие на маленькую тумбочку девочки. — А теперь, да свершится правосудие! — крикнул тот, испугав Чарли, не успела она и двинуться, как ее голову и лицо накрыло подушкой. Крепкие и сильные мужские руки вжимали подушку невинного ребенка сильнее в кровать, создавая давление под которым ни одна девочка, да и вообще любой ребенок не способен противостоять. Руки Чарли брыкались в разные стороны, она пыталась оттолкнуть убийцу, но ее попытки тщетны. Любимая дочурка Генри была на последнем издыхании, она почти не подавала признаков жизни под нежно-розовой подушкой в форме единорога, которую с большой силой давил на её голову Уильям. — Умирай медленно и больно, сучка. Да-а-а, почувствуй эту невозможность вдохнуть, почувствуй это дикое жжение в легких, — говорил сероглазый прикладывая большую силу, отчего у него на лбу выступали капельки пота, а волосы в конце концов, спутались. — Чарли, Чарли, а ты знала, что твой любимый отец убил моего ребенка? Ох, какая же жалость, что теперь твой папочка сможет почувствовать то, какого это терять свое дитя! Умри, умри! — завопил мужчина, последний раз окончательно надавив на подушку. Бездыханное тельце больше не двигалось, не сопротивлялось, с последним своим дыханием она умерла мучительной смертью. Теперь она мертва. Она, а точнее её тело так же оставалось лежать на кровати, её пижамное платьице всё еще было на ней, но оно было потрепанным и влажным от пота самой потерпевшей. Волосы разбросаны во все стороны. Еще одно дитя ушло на тот свет. — Фух, что-то я выдохся. Убивать разучился, или это приближающаяся старость? — вслух хихикнул Уилл, выпрямляя спину. Афтон привел себя в порядок и взял в руки топор, уже собираясь выходить, как крики со стороны фонтана прорезали ему ухо. — ТВОЮ МАТЬ! — ругнулся Уильям и немедля ринулся не к выходу, а к окну, в агонии мыслей и чувств. — Сука! — крикнул он, завидев то, как тебя тащил прижав к себе с ножом у твоего горла, Генри. — Пошли, сучка, покажемся твоему любимому Уильяму, может ты заставишь его рассказать какого это хуя вы заявились сюда! — гневно высказался кудрявый, направляясь во внутрь. — Твою мать, твою мать, твою мать... — ругался Афтон, снова взяв в руки орудие и готовясь им в любой момент замахнуться. Брюнет встал возле двери ожидая приход этого подонка. Между тем, ты и Эмили уже поднялись по ламинированной лестнице, и ты чувствовала его сильную хватку и лезвие ножа на своей шее, что по мере движением больно давило на кожу. Он приказал тебе не пищать. Дверь в комнату его дочери отворилась, на пороге стояла долгожданная пара людей, среди которых, опасность представлял — разьяренный Генри Эмили. Он еще не знал, что же сотворил его партнер. Ты видишь своего возлюбленного и хочешь кинуться в его объятия и ощутить безопасность, но не можешь. — Уильям! — последнее, что ты кричишь, ведь мужчина прижал тебя сильней и нож соответственно, выбив из твоих легких воздух. — Заткнись, сучка. — шикнул на тебя шатен. — Генри, если ты, сука, тронешь её, я и тебя убью, даже не моргнув. — огрызается Уилл, глядя в твои до ужаса испуганные глаза, зрачки которых сузились и метались во все стороны. — Уильям Афтон, мой сла-а-авный друг. Зачем ты нагло ворвался в мой дом?! — спросил язвительно улыбнувшись Эмили. — Отвечай, иначе я перережу горло твоей сучке! — Отпусти её, это дело только между тобой и мной. Она здесь не причем. — спокойно продолжил мужчина, потом вспомнив то, что может задеть Генри по самое основание его нервной системы. — Хорошо, я буду рад разобраться с тобой собственноручно, ублюдок. — сказал очкастый и грубо откинул тебя на пол, отчего ты сразу же ощутив сладкую свободу встав, побежала к Уиллу, заливаясь слезами. — Уилл, Уилл, Уилл, — пребывая в истерике ты повторяла его имя, прижимаясь и обхватывая его торс, на что он обнял тебя, прошептав: — Тише, тише, дракоша, ты со мной. Теперь спрячься за меня. — ты последовала его указаниям. Обладатель серых глаз крепче сжал в руках рукоятку топора и приготовился к удару, но перед этим... одним движением ноги, дверь смогла до конца отвориться, где благодаря этому Генри мог увидеть кровать его дочери. Он наконец осознал, где находился. Точно, это же комната его любимой дочурки Чарли. Как он этого сразу не понял. Отец девочки немедля подбежал к ней с рапроссами, но по надменному взгляду Уильяма, он понял, что его Чарли уже не жива. Эмили поднял тело своего чада, обнял и поцеловал в лоб, затем встал и снова взял в руки нож со слезами. — Ты — блядская сука! Уильям, ты — не человек, а таким жить не суждено. Наконец-то пришел конец твоему кровавому пути, больше ни одна душа не будет убита! — кричал и медленно приближался тот. — Заткнись, лжец! Ты убил моего младшего сына, разве нет? Или мне напомнить? Значит, теперь пришел и твой коне— — Ты всегда был многословен, Уильям. — ответил Генри, воткнув острие ножа прямо твоему любимому в желудок, там нож и остался. Нож в спину во второй раз. Большего не будет. — Тварь, — выругался Афтон, сплюнув кровь и вытащив нож, откинув его куда подальше. Резким и быстрым движением умелых рук брюнета, топор вонзился в плоть плачущего мужчины, попав «случайно» в сердце, покончив с Эмили, на этот раз окончательно. Тело кудрявого с грохотом упало на пол, со рта, с носа активно вытекала кровь, заполняя пространство вокруг. Его глаза налитые алой жидкостью были всё еще открыты, и они глядели с диким ужасом, безумная улыбка не спала с его лица. Следующим пало тело Уильяма, но он еще жив. Ты в страхе падаешь на колени и просишь помощи, но в комнате тишина, которая нарушается лишь частым дыханием Уилла и твоим плачем с испуганным визгом. — Тихо, не плачь, дракоша, всё хорошо. — успокаивал тебя Афтон, гладя по щеке, вытирая твои слезы, пока как другой рукой он сжимал место ранения. — Ничего не хорошо! Уилл, ты истекаешь кровью! Что же мне делать, здесь есть хоть что-то?! — кричишь ты, в поисках чего-то пригодного, но не найдя ничего, ты рвешь подол своего платья и под претензии Уильяма накладываешь жгут, потом возвращаешься к лицу Уилла и обеими руками поглаживаешь по его лицу и приводишь его на некоторое время в чувства. — Уилл, Уилл, вернись. Смотри, я здесь, смотри на меня. Сколько пальцев я тебе показываю? — Два. — кашлянул кровью тот в ответ, слабо улыбнувшись. — Я в порядке, любимая. — немножко попытался он хихикнуть, затем он прижал тебя к себе, насколько мог и продолжал слабо улыбаться. Его зрачки терялись, то расширялись, то сужались. Он смотрел на тебя. Ты почувствовала металлический запах крови, слезы без остановки бежали с твоих глаз. — Ха-ха, впервые вижу, как моя дракоша, плачет. Тебе совсем не идет, Т/И. Прекрати, из-за тебя я начинаю плакать. Под платьем ты ощущаешь новую волну накатившей жидкости из под жгута, и мужчина болезненно шикнул. — Кажется, мне не долго осталось. Так же говорят в фильмах, верно? Черт, у меня не получится умереть красиво. — засмелся тот. — Уильям, прошу оставь свои шутки! Ты издеваешься надо мной?! Ты не смеешь меня оставлять! — Не смею, ты права. Но и жить я больше не могу. Мне же весь желудок проткнули. Слушай, смотри, это тебе. Помнишь... — его дыхание стало слишком частым. —... я говорил тебе, что готовлю сюрприз? А вот и он. — он достал из кармана маленькую фигурку СпрингБонни, но с дефектами, он был весь исколечен, и так он был задуман изначально, ведь ты любила страшные фигурки. — Я знаю, что ты любишь такие вещицы, поэтому и сделал для тебя вот эту. Скажи, что тебе понравилось, — он передал тебе в руки маленького Спрингтрапа, как он его назвал. — Он — идеален... — проговариваешь ты через комок образовавшийся в горле. — Прошу, не умирай, — ревешь ты с новой силой. — Дракоша, сколько раз я могу повторять, не плачь. Знаешь, я тебя люблю. Запомни, я всегда тебя любил, и помнишь я говорил, что всегда буду тянуть тебя к себе, насколько бы мне от этого больно не было? Я вижу, помнишь, хитрая. Поэтому, позволь мне в последний раз— В ту секунду ты мгновенно прилипаешь к его влажным и окровавленным губам, углубляя поцелуй. Его тело становится холодным. И ты даже не замечаешь, что у него в руке оказался нож. — Я всегда буду тянуть тебя к себе. — резким движением руки, он отрезал клочок твоих волос, захватив с собой и шею. Твоя тонкая кожа была повреждена, порез был настолько глубок, что кровь струей хлынула со всех сторон, попав по лицу довольного Уилла. Последним, что вы смогли сказать, да так, что получилось одновременно, это: — Я люблю тебя. Ваши тела лежали друг на друге, по всему полу в комнате была разлита кровь, что смешалась. Четыре человека были убиты. Послышались звуки сирены, похоже, что полиция со скорой подъезжает, вряд ли сейчас это поможет... Свет от Луны освещал всё вокруг, трупы словно светились от прямых лучей месяца, где их глазницы как будто сверкали... На пороге стояли пару полицейских с заряженными ружьями и пару медбратов с носилками. — Заходим!***
На этом и пришел конец трагической истории семейства Афтонов и Эмили. Особняк Генри впоследствии, в народе прозвали «кровавым днищем»𝑺𝒐𝒎𝒆𝒕𝒉𝒊𝒏𝒈 𝒏𝒆𝒗𝒆𝒓 𝒈𝒐𝒏𝒏𝒂 𝒄𝒉𝒂𝒏𝒈𝒆 — 𝒂𝒏𝒅 𝒊𝒕'𝒔 𝒅𝒆𝒂𝒕𝒉. 𝑫𝒆𝒂𝒕𝒉 𝒊𝒔 𝒂𝒍𝒘𝒂𝒚𝒔 𝒄𝒐𝒎𝒊𝒏𝒈.