«Возьми покрепче, но не бокал. Танцы со мной, твой карнавал. Очи в дыму, и я душу отдал. Детка, я джинн, тебя нагадал, да». ©
🎬
— Знаешь, тебе стоит обратить на них внимание. Могу сразу сказать, я никогда не встречал столь классных профессионалов, которые ещё и идеально смотрятся в кадре, а в этой сфере я уже третий десяток лет, ты сам в курсе, — наполняя стаканы теннессийским виски, рассказывает импозантный мужчина среднего возраста. На нём чёрная водолазка и тёмно-серый классический костюм; волосы его уложены гелем, а на глазах — очки в классической оправе. — Слышал, они неуловимы, — опрокинув в себя порцию напитка, что обжигает горло, проговаривает собеседник — тридцатилетний мужчина с идеально отточенными чертами лица и модной стрижкой. — А ещё слышал, что они оба — альфы. — Всё так, — расплывается в торжествующей улыбке мужчина, что уже много лет является продюсером фильмов для взрослых. — Они альфы, но умело могут перевоплощаться на съёмочной площадке. Альфа и омега, два омеги, два альфы — всё, что душе твоей угодно, Сохам. Ты просто не представляешь, насколько они хороши, а теперь, когда о них с каждым днём узнают всё больше и больше наших… — Жди охоту на ведьм, — усмехается Пак Сохам — режиссёр самых продаваемых порнофильмов в США, прибывший сюда несколько лет назад по работе. — Напомни их имена. Кажется, Чон… — Чон Чонгук и Ким Тэхён, — сверкнув глазами в полумраке заведения, отвечает Норвуд. Кейн Норвуд, если быть точнее, являющийся не только продюсером, но и хорошим другом Сохама. — Я уже навёл справки и пробил их контакты. Поверь, если ты сможешь заполучить их себе — озолотишься. Я бы и сам прибрал их к рукам, но мой график настолько забит на несколько лет вперёд, что попросту некуда их вписать, так что отрываю от сердца, мой друг. Не упусти их. Восходящие звёзды порноиндустрии, о которых говорят эти двое, действительно сейчас набирают популярность. Здесь нет никакой ошибки, они оба — альфы, что снялись вместе в нескольких эпизодах, после которых проснулись практически знаменитыми. Практически — потому что у них пока нет постоянного продюсера и режиссёра, которые за них бы хорошенько взялись и раскрутили как следует. — Давно они в Америке? — задаёт вопрос Сохам, вновь наполняя стаканы: свой и Норвуда. — Что ещё о них слышно? — Приехали примерно в одно время, около года назад. Вроде за большими деньгами, как говорят в наших кругах, — рассказывает Кейн, попутно закуривая гаванскую сигару со специфическим ароматом дуба и горьким танином. — Ким прибыл в Северную Каролину, а Чон — в Техас. В дальнейшем они пересеклись здесь, в Калифорнии, где и снялись в своих первых работах. Это всё, что мне известно об их миграции. — Возраст? Двадцать с небольшим? — пытаясь разузнать ещё больше фактов, спрашивает Пак. — Двадцать пять и двадцать шесть. Весьма востребованный возраст для нашей индустрии: уже не юные, зато с опытом. Отличаются дерзостью, именно поэтому считаются неуловимыми. Очень избирательны в выборе сюжета и студии. Могут запросто нагрубить режиссёру, а потом и вовсе свалить с площадки, если тот попытается заставить их делать то, что не прописано в контракте. — За такое обычно по голове не гладят, — хмыкает Сохам, — но им, видимо, всё прощают из-за экзотической внешности и харизмы. — Именно! — подняв указательный палец вверх, подтверждает Норвуд, после чего тушит свою сигару. — Они хороши — факт. Их сложно заполучить — тоже факт. Я почти договорился на встречу, не оплошай, Пак. Второго шанса не будет. И Пак Сохам обязательно воспользуется этой возможностью, потому что среди всего потока порнозвёзд эти двое — настоящий клад. Несмотря на то, что они снимались у не слишком известных режиссёров, и качество съёмки, мягко говоря, страдает — Сохам смог разглядеть в них потенциал, как и многие другие. И ему несказанно повезло, что Норвуд вовремя подсуетился по дружбе и помог связаться с начинающими актёрами. Теперь, как говорится, дело за малым. Обсудить контракт, детали съёмки и, если всё пройдёт успешно, приступить к работе.🎬
Свет в гримёрке мигает жёлтым — вот-вот перегорит одна из лампочек на зеркале у туалетного столика. В помещении распылили дрессрум, потому здесь пахнет засахаренной айвой, чёрным гиацинтом, виргинским можжевельником и… страстью, смешанной с диким напряжением. Таковы сегодняшние роли. — Тэхён? — К туалетному столику подходит Чонгук — руководитель творческого процесса в театре, где играет Ким Тэхён — тот, благодаря которому их спектакли собирают полные залы. Представление как раз закончилось, а потому артист отдыхает у себя в гримёрной комнате. — Да? — отзывается Ким и смотрит на приближающегося мужчину через зеркало. На Чонгуке белая рубашка в тонкую, частую полоску и чёрные брюки. Волосы его чуть влажные — ещё не высохли после душа, который он принял после спектакля, потому что во время подготовки так сильно забегался, что это было необходимо. — Вы были великолепны. — Чон подходит к туалетному столику и берёт в руку одну из кистей. — Впрочем, как и всегда. Наша охрана с трудом разогнала зрителей, что готовы ждать вас у входа всю ночь напролёт. — Вашими стараниями, — с лёгкой улыбкой отвечает Тэхён и игриво поправляет свой атласный шарфик бежевого цвета, что притягивает взгляд принтом с шиповником, желудями и диковинными птицами. Ким — и сам для театрального руководителя настоящая диковинная птица, которую так давно и так сильно хочется выловить голыми руками. Помимо аксессуара на Тэхёне белый джемпер достаточно толстой вязки и светлые брюки, подчёркивающие изгибы изящных ног. — Что у нас дальше по плану? Репетиция к новому спектаклю? — Да, но для начала нужно хорошенько отдохнуть. — Чон медленно ведёт пальцами по кромке туалетного столика, а Тэхён внимательно следит за каждым его жестом. — От вас так приятно пахнет. Естественный аромат ромашки и розмарина даже перекрывает ноты дрессрума. Тэхён непроизвольно облизывается, глядя на своего руководителя снизу вверх. От него тоже приятно пахнет чёрным перцем и чайным деревом. Они оба альфы, но сегодня играют альфу и омегу, потому Ким старается быть более податливым и даже несколько милым — всё ради зрителей. — Знаете, Тэхён, у меня к вам деловое предложение. — Чон лёгким движением ведёт пушистой кистью по овалу лица Кима и невольно им любуется. Артист выглядит просто божественно, а этот его шарфик… Так и хочется избавить его от одежды, оставив лишь элегантный аксессуар. — Что-то по новой роли? — предполагает Тэхён, хоть и знает весь сюжет сегодняшней съёмки. — Не совсем. — Чон присаживается на край стола и несколько секунд молча изучает лицо напротив. — Тэхён, буду честен, вы, конечно, очень хороши, у вас толпы поклонников, но… Вы же понимаете, что вы — не единственный в своём роде. — Разумеется, — чуть напрягаясь, кивают в ответ. — Что вы хотите этим сказать? Вы отдаёте мою роль кому-то другому? — Нет, что вы… — отрицательно мотнув головой. — Но всякое бывает. Кто знает, что нам готовит завтрашний день. — Мы можем с этим что-то сделать? — волнуется Тэхён, потому что не хочет упускать эту роль. — Я буду ещё больше работать. Буду стараться, прикладывать все усилия, забуду о выходных! — О, нет, это уже крайности, — махнув рукой. — Но поработать вам действительно придётся, вот только несколько в другом направлении. — И подцепляет подбородок Тэхёна кончиками пальцев. — Я вас понял, — многозначительно взглянув в ответ. — Мы можем обговорить всё на берегу? Не хотелось бы, чтобы возникли технические неполадки и никому не нужные недоразумения. — Мне нравится такой подход, — самодовольно, но очаровательно улыбается Чон. — У меня, знаете ли, есть одно желание, которое я никак не могу воплотить в реальность. Что-то мне подсказывает, что именно вы можете мне с этим помочь! — Внимательно слушаю. — Я хочу снять всё на камеру. Хочу сам лично управлять процессом, а потом пересматривать отснятое долгими, холодными вечерами посреди наступающей зимы… Переживать не о чем, я готов подписать контракт, в котором обязательно будет пункт о неразглашении. Никто и никогда не узнает, чем мы тут с вами занимались — это я гарантирую. — Контракт — это хорошо, — кивает Тэхён, потому что привык все деловые отношения подкреплять не просто обещаниями, а подписью на бумаге. — И что же, мы отправимся в отель? Или к вам? — Это ни к чему. — Чон встаёт и подходит к небольшому шкафчику, что находится рядом со стойкой для одежды, на которой висят театральные костюмы и несколько пустых вешалок, обвитые гирляндой с тёплым светом. Он достаёт кожаную папку и возвращается к Тэхёну. — Я уже всё подготовил. Надеялся, что вы согласитесь, а потому и тянуть теперь нет смысла. Ознакомьтесь. И Ким знакомится, хотя, если честно, делает вид, что знакомится с документами, в которых прописан целый список вещей: что можно, а что нельзя. Там на самом деле есть пункт о неразглашении, а потому Тэхён ставит закорючку-подпись, тем самым давая согласие на всё, что будет происходить в этих стенах. В гримёрной нет дивана, на котором можно было бы расположиться, но есть весьма удобное, широкое кресло с жаккардовой обивкой, на которое и перемещается Тэхён. Чонгук же следует за ним, включив камеру. За руководителем ровным шлейфом тянутся пряные, терпко-горьковатые и даже немного камфорные аккорды чайного дерева, что означает одно — альфа возбуждён. Возбуждён от одного лишь вида Ким Тэхёна, что сидит на кресле, закинув ногу на ногу. У него блестят губы от слюны, а щёки пылают рдяным закатом. Артист снова играет со своим шарфиком с золотыми птицами и смотрит вызывающе, чуть склонив голову набок. В его глазах пылает заразительный азарт и увлечённость происходящим. Альфа сегодня выдаёт себя за омегу, потому покорно ожидает действий второго — так нравится большинству зрителей. Именно из-за этого в какой-то момент он вспоминает, что по сюжету должен чувствовать себя неловко из-за направленной на него камеры… — Всё хорошо? — уточняет Чон, возвышаясь над ним каменной скалой. — Не передумали? — Не передумал. Лишь камера, она… Смущает. — Вот как? — тонко усмехается руководитель. — Вы привыкнете. — И вновь поднимает его лицо на себя за подбородок. Чон заставляет артиста встать, чтобы немедленно и жадно вонзиться в его губы. Чтобы настойчиво целовать, удерживая одной рукой камеру, и даже сорвать с его уст первый, но уже такой тяжёлый вздох. Чтобы обхватить свободной рукой за талию и инстинктивно прижать к себе; чтобы покровительственно погладить по голове, даря некую похвалу за покорность. — Мне кажется, это лишнее, — расстёгивая боковые пуговицы на джемпере Тэхёна. — Вы так не считаете? Тэхён именно так и считает, но роль — есть роль, потому он слегка зажимается и садится обратно на кресло. Закусывает губу и смотрит на руководителя немного виновато. — Не стесняйтесь камеры, — мягко улыбается Чонгук, но в его глазах тяжело плещется костариканская лава, что по праву считается самой горячей на Земле. — Снимите это. И Тэхён неторопливо расстёгивает пуговицы, глядя в глаза с характерным прищуром, а Чон настолько увлечён этим зрелищем, что на пару мгновений даже забывает о камере и наклоняет её в сторону. — Оставьте свой шарфик, — просит руководитель, когда Ким стягивает джемпер через голову. — А брюки снимайте. И Тэхён беспрекословно подчиняется. Стягивает их вместе с бельём, полностью оголяясь перед Чонгуком, что вновь заставляет его подняться и жгуче целует. Касается рукой его бедра, ведёт по кремовой, безупречной коже, из-за чего артист вздрагивает и напрягает мышцы. — Ты возбуждён, — переходя на «ты», говорит об очевидном Чон. Он прикусывает мочку его уха, пока ресницы Тэхёна дрожат, а губы становятся кроваво-красными от постоянных покусываний. — Мне это нравится. — Думаю, тебе понравится ещё кое-что. Тэхён расстёгивает ремень на брюках руководителя и запускает руку внутрь — туда, где горячая плоть уже жаждет внимания. Его бельё влажное, а член пока слабо, но ритмично пульсирует. — Возьми покрепче, — просит Чон, и Тэхён, нахально улыбнувшись, освобождает его орган, обхватывает, а потом опускается на колени, не теряя зрительного контакта. Для удобства опускает брюки руководителя до колен, а языком уже ведёт по всей длине члена, вынуждая Чонгука прикрыть глаза и удобно расположить свободную руку в волосах артиста. Начав с небольшого темпа, он постепенно наращивает амплитуду и двигается всё активнее, наслаждаясь жгучестью и наполненностью. Чон толкается в щёку, пока перед его глазами загораются мерцающие огни; пока за ними наблюдает вся съёмочная группа, сохраняя абсолютную тишину на площадке; пока за окном бурлящим потоком шумят машины и люди, пересекающие улицы Лос-Анджелеса… Чонгуку в невидимый наушник подсказывают, что пора переходить к следующей сцене. — Посмотри на меня, — просит он Тэхёна, ведь тот так увлёкся процессом, что не замечает ничего вокруг. Но на просьбу реагирует и поднимает глаза, не выпуская член изо рта. — Умничка. И уже через несколько секунд Ким оказывается на Чоне, что теперь сам садится на кресло, продолжая снимать крупным планом то, как он входит в уже разработанного заранее артиста. Как он плавно двигается, принимая в себя член руководителя. Как стягивает с Чонгука рубашку и припадает к его шее, легко покусывая, а потом опускается к груди, чтобы уделить внимание возбуждённым соскам. Как они оба стонут от согревающего и распаляющего ощущения единства. Как Ким, забыв про размеренный ритм, начинает откровенно на нём скакать, пока Чонгук свободной рукой придерживает его за спину. Как он сам толкается, желая попасть по нужной точке и вызвать у Тэхёна хриплый, гортанный, долгий стон… Ему это удаётся. Они меняют позу через несколько минут, и теперь Тэхён оказывается на коленях на этом самом кресле, повидавшем сегодня многое, а Чон пристраивается позади, не забывая о своей камере и вновь беря крупный план. Руководитель, что мечтал использовать шарфик с птицами в деле, притягивает за него Тэхёна к себе, а тот хватает воздух ртом, хмурит брови и выглядит так безбожно сексуально, что у Чонгука едва ли не едет крыша… От каждого толчка по телам обоих пробегает лихорадочная дрожь, а разрядка ежесекундно приближается, но они не спешат… Они умело сдерживают себя, останавливаясь ненадолго, чтобы продлить съёмку, а потом продолжают с новым порывом. На фоне играет приглушённая музыка, и они будто сливаются в диком танце, практически теряют контроль и даже забывают свои имена… В этом моменте есть лишь двое, а все окружающие декорации — пыль. В этом моменте они чувствуют искренность и жизнь, не думая о том, что происходящее — карнавал. Что никакие они не артисты театра, что всё это — постановка, что на них сейчас смотрят несколько пар глаз, а после — будут смотреть миллионы. Они становятся не просто огнём, а едким дымом, за которым наблюдают посторонние люди и искренне поражаются тому, как идеально эти двое подходят друг другу. Какое-то чудо, что они нашлись в огромном мегаполисе, что пришли когда-то на одну съёмочную площадку, где их утвердили. Какое-то чудо и то, как они звучат… Будто душу продали за такие голоса, хрипы и стоны… Или же загадали желание волшебнику, что столетиями сидит в лампе… А может… Может, это просто судьба? Могут ли так подходить друг другу люди? И пусть они — порноактёры, а не пара, пусть. Люди поверят в искренность чувств в этом фильме, потому что их игра — гениальна. — Стоп! Снято! — кричит Сохам, когда оба актёра приходят к финалу, но те… Не останавливаются. Они поворачиваются друг к другу и целуются: сладко и неистово. — Ребята, вы молодцы! Поработали отлично, но на этом всё. Сворачиваемся! И им приходится, подобрав свою одежду, уйти в настоящую гримёрную комнату, потому что эта — лишь съёмочная площадка. Там они одеваются, пожирая друг друга взглядами, пока сердца их лихорадочно и мучительно колотятся. Уезжают, вызвав такси и получив от режиссёра ещё одну похвалу. Теперь остаётся лишь ждать монтажа фильма, на который, как правило, уходит несколько недель. — Блять, надеюсь, в следующий раз Сохам поменяет нас местами, — ворчит Тэхён, когда они с Чоном едут в одной машине. — Я, конечно, могу взять тебя сам, но хотелось бы немного разнообразия и на съёмках. — Я тут подумал, что мы можем сами предложить ему некоторые локации, которые обсуждали, — заводит тему Чонгук. — Как насчёт бассейна? — Секс в воде? — бросает в его сторону взгляд Тэхён. Они теперь не актёры, а обычные люди, потому и ведут себя, как альфа с альфой. — Или у неё? — Можно и так, и так, — подмигивает Чон. Молчит несколько секунд, а потом вновь заговаривает: — Ты был хорош сегодня. Просто изумителен. — Всё это порция бренди во мне, что я выпил перед работой, — усмехается Ким, — но и ты постарался на славу. Сохам сказал, что мы — будущее порноиндустрии. — А кто бы мог подумать… — задумчиво рассматривая мелькающие неоновые вывески за окном, рассуждает Чонгук. — Мы с тобой и не подозревали, что зайдём так далеко. — Хорошо, что мы решились тогда, — подхватывает тему Тэхён. — Сидели бы сейчас в своём провинциальном городе и трахались в той коммунальной квартире на окраине. Честно, даже вспоминать тошно. — Помню, когда ты предложил идею переехать в США — я обалдел. Но когда ты решил заделаться в актёров фильмов с возрастным цензом… — Ты охуел! — смеётся Ким и хлопает Чона по бедру. — Помню это, помню. Ты тогда сказал, что в меня вселился кто-то, но я ведь не стал бы предлагать тебе это, если бы не был уверен, что ты согласишься, потому что и сам втайне думал о смене профессии. — В том-то и дело! — восклицает Чонгук, делая круглые глаза. — Втайне! Втайне, Тэхён! А ты… Ты будто проник в моё сознание и сам всё озвучил. А потом ещё и разработал такой план, такую легенду состряпал! — А как иначе? — ухмыльнувшись. — Мы же не могли заявиться в Америку вместе, прийти к какому-нибудь продюсеру и сказать, что мы — пара, переехавшая из трущоб Кореи. Нас бы послали на хуй, это очевидно. Здесь ведь каждый думает, что сам выбирает актёров, а не их выбирают. Каждый радуется, когда считает, что нашёл тех, кто друг другу подходит, и даже не подозревает, что есть парочки, которые согласны сниматься только вдвоём, потому что и в жизни живут вместе. — Созрел вопрос. — О, блять, знаю я твои вопросы, Чон, — цокает Тэхён и снова хохочет. — Да не стал бы я ни с кем сниматься, кроме тебя! Не стал бы. — Даже за миллион денег? — скептически щурясь, уточняет Чонгук. — Даже за миллион денег, — успокаивает его Ким, потому что это сущая правда. — Клянусь. Впереди этих двоих ждёт долгая ночь. Нет, они не будут заниматься сексом, потому что пожалеют задницу Тэхёна, а Чону станет лень себя подготавливать, но они будут разговаривать до самого рассвета и вспоминать о былом… О том, как познакомились ещё подростками; о том, как подарили друг другу первый поцелуй, первый взаимный петтинг, первый минет и первый секс. О том, как жили среди тараканов и клопов, потому что денег катастрофически не хватало. Можно было переехать в столицу, снять комнату, устроиться на работу по специальности — у обоих высшее образование, но… Это была бы обычная жизнь среднестатистических офисных работников, и Тэхён с Чонгуком ничего не имеют против такого, но им всегда хотелось большего. К тому же, в современном мире не очень-то жалуют пары двух альф. В Корее большинство жителей — консерваторы, потому радеют за традиционные отношения с альфой, омегой и оравой детишек вперемешку с подгузниками, молоком и яблочным пюре. Именно поэтому они, оформив документы, улетели в Америку. Чон — в Техас, а Тэхён — в Северную Каролину. Продюсеры нынче умело пробивают информацию, имея серьёзные связи, потому им была необходима легенда. Спустя некоторое время они якобы случайно встретились в Калифорнии на съёмках, и с тех пор соглашались лишь на совместную работу. Из-за внешности и харизмы к ним прислушивались и даже не пытались приглашать в фильмы с другими порноактёрами. Даже сейчас лишние слухи ни к чему, потому для всех окружающих между ними лишь рабочие отношения, и это устраивает все стороны. — Посмотрим видео? — вспоминает Тэхён уже почти под утро. — Ты же забрал камеру? — Да, забрал! И они смотрят отснятое за сегодня, потому что камера — не реквизит со съёмочной площадки, а личная собственность Чона. Они смеются на моменте, где Тэхён играет смущённого артиста, потому что в жизни он и смущение — антонимы. Потом возбуждаются от дальнейшего процесса и долго целуются, соприкасаясь полуобнажёнными телами… В их отношениях и жизни — сплошная идиллия, приправленная ароматами ромашки, розмарина, чёрного перца и чайного дерева. Они могут быть романтичными друг с другом, могут быть дерзкими и порой ругаются, но моментально мирятся, могут быть страстными — особенно на площадке, когда есть необходимость выложиться на все сто процентов. Да, кому-то такая жизнь может показаться аморальной, но их всё устраивает. Более чем. А это, пожалуй, самое главное!🎬
— Бассейн, значит? — Сохам переводит взгляд от одного к другому, когда они втроём сидят в баре. Прошло уже несколько месяцев с той самой съёмки в роли актёров театра; за это время они сделали много материала, но про идею с бассейном своему режиссёру, с которым неплохо подружились, так и не говорили. — Будет вам бассейн. Найдём подходящую локацию, пропишем сцену — и вперёд. Это должно получиться очень горячо. — Замётано! — Чон пожимает Сохаму руку. — Мы тоже подумаем над сценой. Может, что-то толковое придёт в голову. — Что насчёт спасателей Малибу, которые хотят отдохнуть от работы, но жить не могут без воды, потому решают сходить в бассейн? Тут и ехать недалеко — можно даже снять первые сцены на пляже Зума, — предлагает Тэхён, распивая свой любимый абрикосовый бренди. — Откуда ты такой смышлёный? — поражается Пак — ему идея Кима нравится. — Из Кореи, как и наш лучший режиссёр, — хохотнув, отвечает Тэхён. — А вот где и как нас нашёл ты — загадка! Признайся уже, мы не сбежим. Не спустя столько месяцев отличной работы. — Ладно, мне дал ваши контакты один старинный друг, — выдыхает Сохам, потому что нет смысла скрывать. Они сработались, сблизились, можно и карты раскрыть. — Он продюсер, мы познакомились, когда я только переехал в Америку и начал работать в этой сфере. — А что за продюсер? — Кейн Норвуд, — легко бросает Пак и опрокидывает в себя порцию неразбавленного алкоголя. — Отличный мужик! Сам хотел вас прибрать к рукам, но отдал мне. — А… Ким Намджун, что ли? — уточняет Тэхён, пока у Чонгука в голове кружат пыльные вихри, ибо откуда это его парень знает какого-то там Намджуна? — Да! Он! — удивлённо восклицает Сохам. — Стоп… Ты знаешь его реальное имя? — Конечно, — закатив глаза, цокает Тэхён. — Как не знать? Я ведь перед переездом в Америку всё мониторил, изучал. Ким Намджун более тридцати лет назад переехал в США, сменил имя и, видимо, заключил сделку с самим дьяволом, потому что люди из трущоб редко становятся столь известными медийными личностями. — Из трущоб? — не понимает Чонгук. — Он родом из моего города, — отвечает Ким, специально не говоря «из нашего», потому что Пак Сохам ещё не знает всей правды о них с Чоном. — Я его, конечно, не застал, но… Он был одноклассником моего отца. Папаша часто говорил, что его бывший дружок свалил в Америку и подался в продюсеров порно. Я тогда не верил, но потом начал изучать информацию, которая оказалась достоверной. Моей главной задачей стало попасть ему на глаза. Я всегда был уверен в своих силах, а тут ещё такой прекрасный напарник попался, — кивнув в сторону Чона, что сидит с совиными глазами. — В общем, план свой я осуществил. Ким Намджун нас заметил и даже порекомендовал тебе, а дальше… Дальше вы и сами всё знаете. — Охуеть, — только и может выдавить из себя Чонгук, задумчиво пялясь в свой бокал с рубиновым напитком. — И ты столько молчал! Паразит! — Ладно-ладно, не ворчи, — остужает его пыл Тэхён и берёт за руку. — Я хотел рассказать, но решил уточнить всё у Сохама. А вдруг я бы ошибся? Было бы неприятно. — Вот тихушник, — смеётся Пак, наблюдая за этими двумя. — Ты прошаренный малый. Всё верно понял и вычислил. Я обязательно расскажу об этом своему другу, нам такие умные люди нужны. — Да, ты расскажи-расскажи, — довольно улыбается Ким, у которого этот план был заготовлен давным-давно. — Мы с Чонгуком когда-нибудь станем старыми, нерентабельными, всё такое… Нужно иметь связи. Может, сможем в вашу команду попасть по ту, так сказать, сторону экрана. — С такой хваткой — вообще не исключено! — соглашается Сохам и снова внимательно рассматривает парочку. — Но пока вы нам нужны в качестве актёров. Конечно, Сохам — не идиот. А ещё Тэхён — не единственный умный и прошаренный человек в их компании. Пак давно догадался об этих двоих, но тактично молчит, не желая спугнуть. Знает, что те сами всё расскажут, когда придёт время. А ещё знает, что у них впереди блестящее будущее! Для начала в качестве актёров, как сейчас, ведь видео с этими двумя залетают на миллионы просмотров. Зрители по всему миру в восторге от страсти двух парней, что действительно идеально смотрятся в кадре. А потом… Как знать! Может, слова Тэхёна окажутся пророческими и их ждёт будущее в уже привычной индустрии, но по ту сторону экрана? Время покажет, а пока они продолжат свой карнавал. Пока они, как прежде, будут примерять на себя разные роли, с каждой из которых справятся на отлично. Пока они, как прежде, будут брать друг друга на разных локациях, а параллельно с этим — бесконечно любить и уважать. Пока они и дальше будут сливаться в диких танцах под фоновую музыку; становиться не огнём, а едким дымом, что проникает в ноздри, в лёгкие и в души всех окружающих: будь то люди со съёмочной площадки, или же зрители в интернете, что готовы платить за просмотр столь высококачественных роликов. Пока они будут продолжать свою гениальную игру, о которой практически никто не догадывается. Сохам — исключение. Пока они будут забывать имена друг друга, падая в момент с головой, но потом непременно будут всё вспоминать и думать о будущем. Их игра — прекрасна; она приносит баснословные деньги, что тоже замечательно, но… С таким продуманным Тэхёном они запросто построят грандиозное будущее. И пусть в такой неоднозначной индустрии, пусть. У каждого своё счастье, за которое нельзя осуждать. У каждого свои скелеты в шкафу, а у двух альф их подавно предостаточно, но важнее другое — эти двое умело и ярко проживают свою жизнь, в которой они по случайности, или нет, но нашли друг друга. А это ли не главное?