Поцелуй меня

— Малыш..., а ты точно готов? Опасаясь за неопытность младшего решил убедиться Вадим. — Ахх... Вадь, хватит медлить. Готов я. Томно вздыхая пробурчал Глебсон. — Малыш... А может всё-таки подожд... — Глебушка, не поверишь! Нас сегодня пораньше отпустили с работы! Ой как мы с тобой сегодня пирожков то налепим! Откуда-то со стороны коридора послышался звонкий голосок совсем не вовремя явившейся женщины. — Блять. Одновременно шёпотом отозвались братья, слезая с кровати попутно в спешке собирая одежду и натягивая её на себя и друг друга. — Как можно было звук двери не услышать... Одеваясь, возмущённо с обидой на себя в голосе, причитал младший. Это и правда было странно, ведь у Глеба чуткий слух на звук открывающихся дверей. — Ну... мы друг другом слишком заняты были. Хех. С усмешкой излагал Вадя, будто бы совсем не переживая по поводу этой ситуации. И то верно, парни попросту забылись в страстном вожделении. Одевшись ребята привели себя и кровать в порядок и, дабы мама не узнала, что происходило здесь считанные минуты назад, ребята приняли свою любимую позу, которая раньше умиляла и маму. — Глебушка, ну где ж ты там? Спишь что-ли? Где-то из-за прикрытой двери бурчала Ирина. Удивительно, женщина минут за десять успела помыть руки, переодеться и подготовить кухню к предстоящему сражению, а точнее к готовке. — Глеб, ну что ж ты молч..... Слегка раздражённо возмущаясь мама ввалилась в комнату. Перед ней предстала картина: Глеб сидит с книгой в руках упираясь спиной в изголовье кровати. Его ноги раздвинуты, а меж них лежит Вадим, обнимая младшего братика за талию и утыкаясь носом куда-то в худющий живот. — Ах! Вадим, так ты тоже тут? Ну тогда ясно чёй-то он молчит! Тьфу на вас! Срамота! *Срамота...? Хах..., Знала бы она, что здесь творилось пару минут назад...* эта мысль пронеслась в голове у обоих Самойловых. Дама довольно громко кричала и никак не хотела униматься, но вскоре, после ещё сотни ругательных фраз, она затихла и просто пилила братьев неодобрительным взглядом минуты три. От чего женщина была так разъярена братья не смыслили, ведь раньше, ещё в детстве, для неё была большая радость видеть парнишек вместе, окружённых любовью и заботой друг к другу. — Быстро на кухню... Готовить будем. По её пристальному взгляду в карие глаза, которые бесстрастно смотрели исподлобья на мать, было понятно, что эта фраза обращена к старшему сыну. — А ты за уроки... — Мам, но каникулы же, какие уроки... — ЗНАЧИТ КНИГУ БЕРИ ЧИТАЙ! Казалось, во всю глотку орала Ирина Владимировна. — Я что, ходить за тобой вечно должна?!! Хватит уже! Сколько можно то?! Не маленький ведь! Ворчала злая мамаша, злобно уставившись в чистые небесные глазёнки, которые, казалось, вот-вот наполнятся жгучей солёной водой. — Ты! Переводя взгляд обратно на Вадима злобно вскрикнула мадам. — На кухню! Живо! Выпалив свой приказ, мать удалилась на кухню. Из глаз младшего начали выступать ещё совсем маленький капли слёз. — Вадь, я скоро так больше не выдержу... Дрожащим голосом излагал младший. — Малыш, ну что ты... Расцеловывая нежный животик, успокаивал Глебсона Вадик. — Я такими темпами на себя руки наложу... Куда-то в сторону шёпотом буркнул младший. — Ну что ты такое говоришь, я же за тебя боюсь... Не пугай меня так, мальчик мой... Ещё крепче обняв братца за талию, слегка напуганным словами мелкого голосом излагал Вадя. Глебка тут же это заметил и приподняв голову старшего, взял его за подбородок, после притянул к себе, чтобы одарить Вадика нежным невесомым поцелуем в губы в качестве извинения за сказанное. — Прости, Вадьк, не подумал... Просто устал от этого всего. — Когда-нибудь у нас с тобой всё будет хорошо. Я тебе обещаю. — Правда правда? — Правда)       Слова матери не пронеслись мимо ушей старшего, он, со всё ещё обиженной, расстроенной и чутка злобной миной, поплёлся на кухню после ещё пяти минут объятий со своим ненаглядным братцем, который попросту проигнорировал все наказы дамы и улёгся спать. Готовили самые старшие из Самойловых в доме молча минут тридцать. Вадим с лёгкостью понимал, что от него хочет мама и выполнял все её немые просьбы в виде например поставленного перед носом тазика варёного картофеля: в него надо было добавить сливочного масла, совсем немножко молока, соли и сделать из этого идеальное пюре для будущих пирожков с картошкой. Толчить картошку не самое увлекательное занятие поэтому Самойлов, собрав всю свою силу в кулак, начал толчить проклятую картошку ещё сильнее, а после, набравшись смелости и попрощавшись со всеми своими остатками нервов, решительно начал безумный диалог с глубокого вдоха. — Мам, ну что с тобой? Уже на выдохе, чутка протараторив, задал, казалось, риторический вопрос. Минута молчания, вторая, и, будто бы беря в руки гитару, на которой струны- это нервы Вадима, мать ответила максимально раздражающим вопросом на вопрос. — А что со мной не так? Издевательски спросила Ирина. Перед тем как ответил сын прошло наверное две сотни секунд, ведь он думал как ему поступить. Сказать прямо и сразу услышать как на него обвалится весь гнев его матери, или говорить постепенно, по предложению, подбираясь всё ближе и ближе к сути данного диалога. Для парня второй вариант был больше похож на долгую и мучительную смерть, нежели на успешный вариант подхода, а первый на быструю казнь заточенной гильотиной. И, как и все адекватные люди, он выбрал гильотину, а то есть то, что первое пришло к нему в голову. Хотя, давайте честно признаем, адекватные люди не выбирают смерть, а просто уходят от априори убийственного разговора. Итак, раз уж Вадим выбрал быструю смерть, то ему надо было придумать вопрос, который ударит сразу в суть проблемы и такой чтобы с него нельзя было спрыгнуть, как любит делать это Самойлова. Слегка пораскинув мозгами Вадик вывалил свою пламенную речь. — Почему ты так злишься, когда мы с Глебкой вместе? Раньше же всегда так было, и тебе это нравилось даже, так чего сейчас то с тобой произошло? Ускользнуть от ответа было невозможно. Так считал Вадька. Вопрос задан чётко и ясно. Ничего лишнего и никакой недосказанности. — Ответь только ясно, чётко и нормально, а не своими выкрутасами. Как то озлобленно поговорил старший Самойлов. — Вадим, ему не три, тебе не девять, вы взрослые. А взрослые парни так себя не ведут друг с дружкой. Это со стороны выглядит как то..... Прервалась на недолгую паузу Ирина. — У него из за тебя даже девочки нет в таком то возрасте! Это ненормально! — Стоп стоп стоп!.... Ошеломлённо протараторил Вадя. — В смысле из за меня нет девочки? Он сам тебе так сказал?! — ...Да от него ничего не добьёшься! Мне Лизонька сказала, и Светка! Пытаясь вспомнить кто такие эти Лизонька и Светка, почёсывал загривок Самойлов. — Так, для начала... Светка это та подружка твоя, а Лизонька дочь её? — Да да... — Так это ваше трио Лизоньку пытается на Глеба свесить? Дааа.... Была у Ирины Владимировны такая подружайка Света, а у этой Светки есть дочь, с Глебсоном одного возраста. И вся эта женская компашка вот уже второй год пробует свести Лизоньку и Глеба, ведь Глебушка умный, домашний. Как раз то что надо злобной лицемерной Лизке. — Мне на эту Лизу Глебка уже сколько жалуется! А ты теперь ещё и на меня стрелки перевести хочешь? Да твою Лизоньку замуж никто не возьмёт, даже если с дворцом в приданном, даже если она сусальным золотом вся обвешана будет! Даже чёрту в аду она не сдалась! Вот из-за твоей Лизоньки у Глеба девушек и нет! Он наверное думает, что все девки такие отбитые.. Зловеще рычал Вадик, защищая своего ненаглядного малыша. — А ну хватит! Вскрикнула дама. — Лизонька хорошая девочка, не наговаривай... Без особой уверенности в своих словах парировала женщина. Старший уловил эту нотку сомнения в её голосе, но уже не стал продолжать этот ужасный разговор о Лизоньке, ведь сейчас нужно было обсудить отношение матери к отношениям братьев. Ненадолго повисшее молчание было прервано. — Мам, что такого в том, что мы с Глебкой нежимся? Ладно, предположим со стороны это выглядит странно, но ты то знаешь что мы братья! Братья мам! — Но те кто не знают, подумают лишнего себе, и как потом людям в глаза смотреть? — Но мы же не на людях... — Ц... А если вдруг прилюдно захочет Глеб с тобой поиграться?! Ты то ему ни в чём не отказываешь! — Мам, да ну не правда это! Умею я ему отказывать! — Не знаю ничего... Делайте что хотите, но только не при людях... Как то обречённо поговорила мама. — И я если что тоже человек! Следующие два часа двое Самойловых провели почти в полной тишине, исключением были необходимые просьбы, дабы облегчить работу на кухне. Кристально ясно почему после этой фразы никто из них не решался продолжить диалог. Это была точка. Диалог попросту был закончен.       На самом деле в голове женщины было только одно: *как же я хочу, чтобы мальчишки были счастливы*. И вся эта ругань со старшим сыном вгоняла Ирину в тоску. Непонимание того, что она делает не так, и почему её драгоценнейшие сыновья, которым она желает только лучшего, так рассерженны на неё заставляло погрузиться в глубочайшее уныние. В её голове последние два месяца всё выглядело именно так: *Глеб, зависимый от Вади, не может открыть своё сердце прекрасной Лизоньке, ведь ждёт одобрения старшего, а Вадим- самый настоящий тиран, который оставил своего младшего непонятно из-за чего. Скорее всего из-за любви между Лизой и Глебкой. Приревновал. Ибо если Глебушка станет с Лизкой встречаться, то будет меньше времени проводить с Вадиком. Ах, точно! Вадим оставил Глеба, чтобы тот понял как Вадьке будет одиноко без него. Вот же ж! Брат называется...* Естественно все раздумья женщины крутились вокруг бедной Лизы, ведь с рассказов этой стервячки Глебушка был от неё без ума. Мама не знала всей правды и от этого и была разъярена, ведь хочет она для мальчиков только счастья, а не эти, как ей казалось, бессмысленные зависимости одного от другого. Но после разговора со старшим в её голове стали появляться новые мысли...