hallucinationes mortuus caeruleis oculis.

Рита мертва. Это было трудно признать, но так случилось. К сожалению, случилось. И Бьянка не успела. Она не успела добежать, просто не хватило времени для того, чтобы забрать Риту с поля боя. Сама Дюрандаль, кумир многих людей и та, которой восхищаются; самая сильная валькирия Шиксала не смогла. Это был день их назначенной свадьбы. Март. Чуть позже дня рождения Россвайсе. Месяц выдался, на удивление, холодным; временами шёл снег, который сравнительно быстро таял, но минусовая температура почти не поднималась, а стабильно держалась такой же. Этот день не был исключением: утро тогда началось с легкого снегопада. – такой красивый снег. – Рита улыбается, когда заходит на балкон и кладет руки на подоконник, глядя вперед, в туман. Ее голос звучит мягко и ласково как всегда, чётко среди полной тишины дома. – и правда красиво. – Бьянка улыбнулась в ответ, когда зашла на балкон с чашкой кофе в руке и в лёгком халате, ибо они обе только проснулись. Она делает пару глотков еще горячего напитка и оставляет на половину полную белую чашку на небольшом столике, кладя в тот момент руку на плечо Риты. – пойдем, а то еще простудимся вдвоём. – да уж, заболеть в день свадьбы был бы не самый лучший исход. – Рита хихикает и поднимается, следуя за Дюрандаль и выходя с балкона, закрывая туда дверь, дабы в доме не стало холоднее. В тот же день Риту вызвали на миссию. Хоть они обе с Бьянкой взяли выходной, хоть надеялись провести этот день только вдвоём, не считая гостей на их мероприятии, это было неотложное задание. На удивление, Дюрандаль там не потребовалась. И, изначально, Атегина даже не беспокоилась об этом. Она всегда была уверенна в Рите, в ее силе и боевых возможностях. Но в этот раз что-то пошло не так. И Бьянка поняла это только когда ей пришло сообщение о том, что Россвайсе сильно поранена и Дюрандаль нужна на поле боя. Мысль о том, что Рита хоть немного поранена уже вызывала у нее беспокойство, что уж говорить про слова, что она почти на волоске от смерти, которые также предоставлялись в письме. И Бьянка пыталась добраться до места так быстро, как только могла. На максимум напрягала Кришну, чтобы это было слишком быстро. Так, чтобы она успела. Но когда блондинка добралась до места и чуть ли не падая спрыгнула с Кришны, поднимая голову вверх и в шоке, широко открыв глаза, оглянула все происходящее. Достаточно много мест было залиты кровью, сама же Рита, та, ради которой Дюрандаль примчалась сюда, стояла схватившись за свою левую руку, убрав косу за спину. Ее ноги подкашивались, на щеках были царапины, взгляд немного растерян, а брови нахмурены. – Рита! – окликнула Бьянка, в ужасе подбегая ближе и хватая девушку за спину, из-за чего ее руки почти моментально покрылись кровью, а Россвайсе обессиленно упала на них назад, переводя взгляд на Дюрандаль своими почти безжизненными глазами, которые померкли. Атегина была готова задохнуться от ужаса прямо сейчас, ее руки тряслись. Она еще никогда не была в настоль пугающей ее ситуации. Миссия Риты была все же выполнена к тому времени как Бьянка прибыла сюда, поэтому сейчас она волновалась лишь за девушку на ее руках. – знаешь, Бьянка. Я была рада повстречать такую как ты в моей жизни. Я люблю тебя и всегда буду. – Рита улыбается и легко целует Дюрандаль в губы из последних сил, приобнимая ее рукой за шею. На глазах Бьянки слёзы, она явно не в состоянии говорить что-то. И эти слова Россвайсе определенно останутся у нее в памяти навсегда, ибо это были ее последние слова. Апрель. Месяц, который Дюрандаль ненавидит лишь на каплю меньше, чем ненавидит март. Это месяц, в который ее жизнь пошла еще хуже чем она была. Стадия отрицания встретила ее не с распростёртыми объятиями, а с постоянными мыслями о Рите, которые колкими шипами роз врезались в сердце, когда ее мозг каждый раз повторял, что она мертва. Дюрандаль ночами не могла уснуть, глядя в потолок, который окрасился в бледно зеленый из-за яркого свечения часов, которые стали для Бьянки сущим кошмаром. Каждая минута длилась невероятно долго, казалось, что ты застряла в этом моменте и погрузла в памяти о ней и, возможно, так и случилось. Это был обычный из тысячи подобных дней. Пять утра. Время, когда Дюрандаль обычно просыпалась и вставала с кровати. Еще когда было темно, спокойно и тихо. Она снова стоит в ванной комнате, включив холодную воду и плескает ее себе в лицо, умываясь, чтобы хоть немного прийти в себя. По лицу стекают капли воды, она уставше смотрит в зеркало на себя, руками опираясь на раковину, под журчащие звуки воды из-под крана. Голубые глаза выглядят уже совершенно не жизнерадостно и уверенно, как раньше, а выглядят как глубокий океан, в котором даже не осталось сил на шторм. Ее глаза болят и слезятся из-за того, как мало времени она проводит за сном, к тому же под ними ещё и синяки. Ее потрёпанный вид и улыбка из последних сил просто для вида когда она встречает Киану, чтобы та не беспокоилась, хотя Каслана все чаще стала задавать разные вопросы, а Отто уже и вовсе начал говорить о том, что продуктивность Дюрандаль явно упала. У самой же Бьянки не хватает сил винить себя. Она лишь устало продолжает смотреть в зеркало, когда замечает какой-то блеклый силуэт сзади себя. Атегина панически пытается сфокусировать свой взгляд, ибо из-за сухоты глаз до такой степени, что она уже почти постоянно плакала когда моргала, это было достаточно трудно, особенно в зеркале. Когда Дюрандаль пару раз проморгалась силуэт пропадает. Это определенно был силуэт Риты. Точь в точь. Она моментально оборачивается и смотрит назад, не замечая там ничего. Все предметы на местах, да и Ритой тут вообще не пахнет во всех смыслах. От Россвайсе всегда пахло розами и сладким кофе, сейчас же ни запаха, ни так называемой Риты. Кажись, это была галлюцинация. Только этого не хватало. И это был только первый раз. Это продолжалось и дальше – Бьянка все чаще замечала образ Риты где-то по дому. Например, когда спускается по лестнице. В их доме, точнее уже ее, ракурс падает так, что с лестницы со второго этажа на первый видна кухня. Одно из любимых мест Риты раньше. И кто б думал, что вместо быстрого спуска по лестнице с утра, когда Дюрандаль так радостно звала Россвайсе и говорила ей доброе утро, а после подходила и обнимала со спины, когда Рита готовила, она будет медленно до ужаса спускаться вниз, на ногах, которые вот-вот подкосятся, трясущимися руками хватаясь за поручень, чтобы не упасть вниз. Она даже не поднимала взгляд со ступенек, лишь аккуратно шагала, в надежде снова не услышать сладкий голос "Риты" где-то со стороны кухни, который сделал бы только хуже. Она уже даже почти не могла слышать его, у нее болели уши из-за этого. Звон в ушах на постоянной основе и так являлось причиной почему Бьянка была такой рассеянной из-за фокуса на нем, а ещё и слышать Риту вместе с этим всем было ужасающе. Присутствие Россвайсе было сплошным кошмаром. Когда она встречает блондинку на кухне лёгким воздушным поцелуем и сладко улыбается, прикрывая глаза. От этого тошнит и это заставляет Дюрандаль стискивать зубы, а руки сжимать в кулаки да с такой силой, что они уже тряслись не только из-за страха. Бьянка с трудом завтракала дома, не поднимая взгляда и это стало привычкой. Никогда не поднимать взгляд, чтобы не увидеть ее. Но так трудно было не слышать ее голос. Он был везде. В каждом уголочке ее разума и души, ее сердца. Было трудно перестать слышать такое ласковое "доброе утро, Бьянка", даже когда она пыталась отвлечься чем-либо. Это никогда не помогало. Она всегда роняла ложку как в первый раз, когда ела и вновь слышала это. Было тяжело ходить по дому и где угодно в общем, замечая её. У Дюрандаль нет сил. Ей нужен перерыв и она бы хотела взять его, но из-за галлюцинаций не может. Это – ее единственная нагрузка. Она стоит у того же зеркала в ванной, в желании покончить с собой. Она просто напросто не выдерживает и ей уже ничего не помогает. Конечно, это слабый поступок как для нее и в прошлом она бы, естественно, осудила саму себя. Да какой осудила? Она бы не узнала саму себя. Атегина пытается хоть как-то ухватиться за жизнь в последнее время, но это всегда обламывают ее галлюцинации. Всегда обламывает Рита, которая не даёт ей покоя. Бьянка готова впадать в истерики, если бы только на них хватало слёз и эмоций. Она смотрит на себя в попытках найти выход в своих же глазах, пытаясь придумать хоть что-то, но единственный выход для нее сейчас – смерть. Она, кажись, слишком потеряла надежду на что-либо. И она вздрагивает от голоса сзади и от силуэта все той же "Риты". – не делай этого, Бьянка, – разочарованно и грустно просит Россвайсе, глядя на девушку перед ней. Она подавлена и убита морально уж точно. И все, на что сейчас ей хватает силы: трястись и порой всхлипывать, опуская голову вниз, глядя в эту чертову белую раковину.