Печенье

Да что же за жизнь такая! Мечты сбываются, а переварить ты их не можешь

В нос потыкалось что-то мокрое и холодное. Фу, гадость какая. Начиная день с возмущения, спать расхотелось. На груди улёгся кот и немного давил габаритами, активно ворочаясь и подставляя пузико. Что за эгоцентричный монстр, захотел, видите ли, чтобы ему почесали пузо — я посмотрела время — в семь десять утра. И за что только люблю его? — Совсем обнаглел, Ржавый, — быстро почесав животину, я пошла умываться. Идти на физру вообще не хотелось, считай, как пара в универе. Но прогулять не получится. Не знаю, насколько обязательно ходить, это ведь направление и всё, я вообще хожу в другую больницу, районную бесплатную. Аккуратно подвигала шеей — порядок. Почистила зубы и смыла водой последнюю сонливость. Надо пойти, всё равно потом приём. Можно пару раз сходить и откосить, так будет лучше. И совесть чиста, и на паре занятий побываю. Взялась за расчёску и … обнаружила кучу волос. Надеюсь скоро съеду, ну что за чёрт! Сколько раз говорила не трогать мою расчёску! Яростно выдирая мамины пакли с щетинок, я расчесала волосы и громко топая, чтобы весь подъезд тоже проснулся в это прекрасное утро, пошла на кухню. Чтобы Джонни не заказывал мне пол ресторана стоило плотно поесть. Меню было скромное. Погрела небольшую тарелочку вчерашнего борща и подумала съесть ли полезный зерновой хлебец, вместо вкусного калорийного батона. Это было бы очень желательно. Очень. Я с вызовом достала серый хрустящий кусок. Гадость. Лучше вхолостую поесть. Ржавый наверное хотел для меня лучшего, раз поднял в такую рань. В принципе можно выйти пораньше, мало ли что случится по дороге. Такая возможность внушает только ужас, однако я за себя уже не отвечаю. Вылетаю на улицу. Волосы немного пушистые, вчера вечером я сходила в душ, и лезут в лицо. Порывшись в кармане, нашла уродскую старую резинку и завязала на ощупь хвост. Дорога прошла благополучно, погода сильно не изменилась. Не забыла даже взять с собой мягкие кеды на физру. Вчера я не придала значению, что Джонни вёл меня за руку до хирурга. Его ладонь была большая и тёплая, крепко держал меня. Это очень мило. И ещё так волновался за меня. Хотя это объяснимо, кому нужна дурная репутация психолога, у которого клиентки ломают шеи. Не буду отрицать, он мне очень симпатичен. Будит во мне какие-то женские порывы, романтический настрой что ли. Жаль, что нам не по пути. Можно признаться, но я скорее съем всю землю из-под тех подъездных ромашек, чем сделаю это. Это красиво только в фильме и не опасно. А здесь, в реальной жизни мне потом всю неловкость испытывать да и …бррр. Столько последствий на меня одну ради такой мелочи. Юношеская дурь. Взрослые мужики должны нравиться взрослым тёткам! А я слишком молодая и неопытная для него. И пицца, кофе, помощь не похожи на ухаживания. На физре было не так уж плохо. В небольшом зале была такая же небольшая компания детей и подростков. Мы катались на резиновых мячиках, прыгали. Познакомилась с Ириной. Девушка лет двадцати с короткими тёмными волосами и непонятно какими глазами, скрытыми за толстыми линзами. Она врезалась в некоторых людей, в том числе меня, у неё оказалось очень низкое зрение, минус восемь или больше. После занятия мы присели с ней передохнуть перед тем, как разойтись. В теле ощущалось тепло, я спустя столько времени хорошо подвигалась. — Сейчас мне на кислород идти, может ты хочешь выпить за меня? Не особо люблю это, — Ирина смахивала липнущую ко лбу чёлку и я опасалась, что мне прилетит леща. Она женщина опасная. — Кислород? Что это? — Кислородный коктейль. Я уже не помнила, когда последний раз пила его. В детском саду может. Очень вкусные пузырьки и сок, мне казалось это мечта любого. — Разве так можно? Тебя не будут ругать? — что ни день, то авантюры. — Нет, я сделаю вид, что захочу в туалет. Давно хожу на кислород и мне уже приелось. — Тогда было бы неплохо. Ирина зашла в соседний кабинет и быстро вышла со стаканом. Я украдкой насладилась питьем богов и от всей души поблагодарила новую знакомую. Может быть станем братанами, будем смотреть вместе сумерки и тащиться по корейским парням. Идея неплохая. На приём я опоздала минут на десять. Заходя в кабинет сразу рассыпалась в извинениях, забыв постучать. — И тебе привет, Мирабель, — поднял глаза Джонни. У меня перехватило дыхание. Бледное солнце пробивалась через небольшую щель закрытых штор, падая на лицо Джонни. Тёмные глаза буквально светились. В отблике лучей плавно летали пылинки, видные на фоне тёмной мебели. Свет был выключен, поэтому кабинет казался очень уютным и уединённым. Сегодня он был в чёрной рубашке, слегка расстёгнутой на пару пуговиц, брюках и держал в руках толстую книгу. Что сказать …вау. — Мира? — Джонни отложил книгу, беспокойно осматривая меня, — Шея? — Что? — очнулась я, растеряно бегая глазами, — Нет, всё хорошо. Просто задумалась. — Раз так, присаживайся, — жестом показал на кресло и сел напротив, потирая подбородок. Я кинула пакет рядом с креслом и села, скрестив руки на животе. Волнительный момент, сейчас будет копаться в моей душе и обвинять родителей во всех травмах. — Как лфк? — Э… хорошо. Он мне зубы заговаривает? — Ты скукожилась, будто произойдет что-то плохое, — Джонни откинулся к спинке, кладя ногу на ногу, — У меня нет такого большого шприца, как у Марка, чтобы припугнуть тебя. Так что расслабляйся по-хорошему. Я возмутилась. Ну извините, что не могу открываться кому не попадя! Раздумывая как лучше сказать об этом, в носу защекотало и еле успела прикрыть рот рукой, прежде чем оглушительно чихнуть. Вся ладонь мокрая. — Будь здорова. Немного неловко. Надо бы уже научиться чихать как нормальные девушки, прыснуть в кулачок и продолжать разговор, словно ничего не случилось, а не опустошать запас слюней. — Спасибо. Можно салфетку? — скромно попросила я, растопырив пальцы. Джонни встал и покопался в ящиках стола. Найдя пачку сухих салфеток, деликатно достал одну и отдал, присаживаясь назад. Постаравшись скорее решить эту мерзкую проблему, я вытерла слюни и нос, на случай, если там выглянули зелёные ребята. Спрятав слюнявую салфетку в карман, я приготовилась к серьёзному разговору. Руки помою потом. — Твоя мама дала твою краткую характеристику, но я всё равно многого о тебе не знаю, — начал неторопливо Джонни. Солнце поблекло вовсе и кабинет стал намного темнее. Он что экономит электричество? — Я не потеряла вкус к жизни, просто пропала мотивация что-либо делать, — нехотя бормочу я. Не зная, куда деть теперь руки, положила на подлокотники. Так было явно неудобно, поэтому вернула на колени. Далее пришла мысль тоже ногу на ногу положить, однако суетиться не стоит, подумает ещё что мне есть что скрывать. Или что дёрганная. — Тебе нравится учиться? — мягко продолжал Джонни, смотря на меня в упор. — Не особо, универ закончила и хватит. Только если самообразование. — Тебе нравится твоя профессия? — Ну да, наверное. С треском, но доучилась. Мне нравилась специальность, душа лежала. Я думала будет не так сложно, у меня память хорошая, было рвение. С каждым же годом языки всё усложнялись и я едва справлялась. Тогда пришла мысль «Как я буду обучать других, если сама еле разобралась»? Наверное надо больше практики, а где её взять? На поездки по Европе ещё не заработала. Да и мне стало казаться что я интроверт, забитый одиночка, которому никто не нужен. И он никому. Я даже парня не встретила. Постаравшись объяснить Джонни свою позицию, я мельком вытерла влажные глаза. Конечно наболевшее, и неуверенность в себе, и незнание как поступить, и ощущение себя обузой. Как-то всё навалилось и ничего не понятно. — Я понимаю, что тебе сложно, Мира. Я тоже в юные годы не знал что хочу от жизни, мотался по шабашкам, перестал много ждать от себя и других. Лишь потом я занялся частной практикой, поступил на заочное и поверил в свои силы. Подумал, что могу дать совет и надежду, чего очень не хватает многим людям. Мы немного помолчали. — Мира, кроме тебя никто не построит твоё будущее. Чуда не случится. Попробуй найти новое занятие, почаще общайся. Может мама тебе расскажет больше о своём деле и оно тебе понравится или ты захочешь открыть своё. Надо многое пробовать и не бояться рисковать. Возможности сами не приходят. Прости, что так прямо, но это надо принять. — Я это итак понимаю, Джонни, — резко возразила я. Понятное дело надо развиваться, что-то делать, а если не хочется? Если страшно? — Хорошо, — мирно согласился Джонни, — Неуверенность и страх оберегают нас от риска, чаще от необоснованного. Но так и же оберегают от любого. Ты должна знать что они не должны брать под контроль все решения полностью и овладеть всем. Как говорится, глаза боятся, руки делают. Мы многое обсудили за небольшие полтора часа. В этот раз мне хотелось поскорее уйти. Я была готова, но разговор выбил меня из колеи, было неприятно что лезут в душу и наставляют, словно сама не могу ничего решить. Хмуро прощаясь, я скорее пошла домой. Не хотелось ни есть, ни играть. Лёжа в кровати я без всякого энтузиазма понимала, что психолог прав. Как бы я не упиралась, придётся брать всё в свои руки и перестать жаться дома под маминым крылом. Забаловали меня что ли, что боюсь даже носа высунуть из родительского дома? Я самостоятельный взрослый человек. До последнего сомневаясь, составила небольшое резюме, вставив небольшое портфолио — весь тот опыт, что у меня был. Немного расхабрилась, тем не менее палец нажать кнопку публикации не хотел. Промучившись пару минут, я откинула телефон и легла спать. Сон особо не шёл, ворочалась как лунатик, сходила попить, в туалет, открыла окно, закрыла. Сдавшись на волю жизни, снова взяла телефон в руки. Через минуту я вырубилась. Спала спокойно. Снился сон, что я бегу от маньяка-убийцы, а потом оказалось что это мой кот, который почему-то был завёрнут в нашу шторку от ванны с цветочками. Полоскало меня неплохо. В течении пары дней мне приходило несколько откликов с хорошими вакансиями. Некоторыми я была возмущена до предела — высылают на почту огромные тестовые задания, за которые никто не собирается платить. Меня так просто не развести! Пройдя пару видеособеседований, я лилась семью потами и поняла, что совсем разучилась общаться с незнакомыми людьми. Вряд ли кто-то из этих деловых людей захочет перезвонить красной от волнения и заикающейся девушке, ещё и с минимальным опытом. Чтобы не тухнуть в грустных мыслях, вызвалась помочь маме. Помогла ей с поставками, карточками, приготовила поесть и даже прибралась. В день приёма, настроение было не особо. Оделась во всё чёрное и заколола боковые пряди шипастыми заколками. Чтобы все видели и боялись. Джони был как всегда красив и умиротворён. В этот раз мы обсуждали моё детство, отношения с родителями. Я рисовала, решала тесты, смотрела на какие-то цветные пятна. Сложно сказать, чем это помогало понять меня, но психологу виднее. Ему ведь разбирать мои каракули. Постепенно я переставала дичиться, мы нашли общий язык. Я ощущала себя немного лучше и даже веселее, в теле появилась лёгкость. Даже ушли пару килограмм. Мы ходили с Ириной на физру, я помогала ей ориентироваться и угощала любимым шоколадным печеньем. Она оказалась очень весёлой и добродушной, было приятно подружиться с ней поближе и разговаривать о всяких мелочах. Спорт, новое знакомство или душевные разговоры, может всё вместе — помогло мне. С одного собеседования всё-таки перезвонили. Предложили небольшой испытательный срок преподавателем в онлайн-школе. Пока я буду лишь обучать базовым несложным вещам старшеклассников, а как наберу опыта, смогу перевестись на стабильный оклад, включающий обучение студентов и более узкие специализации. Мама с огромным восторгом слушала о моей новой работе и даже прослезилась. Я немного смутилась. Зачем такие рукоплескания, это ведь всего лишь испытательный срок и может не получиться. Но мама была непреклонна. — Ты стала более улыбчивой, Беляшик, — мама громко высморкалась в салфетку, — Наконец-то ты стала собой, активная такая, жизнерадостная, даже глаза засветились. И время с кем-то проводишь, Ирина такая хорошая девочка, вежливая. — Да, наверное. Мам… — я вздохнула, промаргиваясь от накатившихся слез, — Прости меня что так вышло. Ну что не помогала тебе, заставляла волноваться и психолог этот, ты столько тратилась… — Беляшик, — мама нежно обняла меня, крепко сжимая, — Что ты такое говоришь? Ты моя дочь. С каждым может случиться, понимаю что тебе сложно, ты взрослая, мир меняется на твоих глазах. Подростками мы думаем одно, а выходит другое. Всё в порядке… всё хорошо. Мама мягко гладила меня по спине, как в детстве, пока я утирала слёзы. После разговора я долго смотрела на себя в зеркало. Вроде ничего не изменилось, те же щёки, глаза. Ничего не сияет. Только волосы немного отросли. Неужели я настолько погрузилась в апатию и безделье, что совсем потеряла себя и только теперь понемногу оживаю? Кто знает. На дворе с последними листьями исчезал сентябрь. Голые деревья, ранее танцующие и шелестящие ветвями, застыли без движения. Плотные ватные тучи забирали последние тёплые солнечные лучи, всё раньше темнело. Я почти не расставалась с зонтом, одевалась как бабка в тёплое пальто с пятью свитерами, однако приболела. Несколько встреч с психологом пришлось перенести. Это отсрочило нашу последнюю встречу. Но спустя дождливую холодную октябрьскую неделю она настала. Я не влюбилась по уши в Джонни, но однако он был безумно мне симпатичен и мне не хотелось терять его общество. Лечебная физкульутра давно кончилась и мы с Ириной бегали друг к другу в гости, запоем смотрели старые фильмы, рисовали картины по номерам, рубились в карты. Занятий было хоть отбавляй и ни разу нам не было скучно. А с Джонни всё иначе. Оне ведь не моя подружка. И никто, я же плачу за встречи с ним и за выслушивания моего нытья. Вряд ли мы смогли бы мы общаться вне медицинского центра. Я совершенно его не знаю. Печенья благоухали на всю квартиру. Странно, обычно они не так сильно пахнут. Я вспоминала что могла такого сделать и поняла, что задумавшись, всыпала пачку ванильного сахара, вместо обычного. Вот и пустая пачка валялется в мусоре, хотя была целая. Деньги на ветер. Точнее, на аромат. Скоренько отодрав печенюхи с противня — опять забыла про масло — я попила чай и потрепав Ржавого за ухо, выбежала на улицу. Мама смоталась на работу, придёт только вечером. Как раз успею сходить в магазин и что-то приготовить. Погова бунтовала. Я еле добралась до центра, притормаживая у самых ворот. Зонтик пришлось убрать, чтобы не сломался и теперь мелкая ледяная морось прыскала в лицо. Пальто продувало почти насквозь, заледенели руки. Идти было тяжело, я переживала, как бы меня не размазало, словно паштет, по фонарному столбу. Сильный северный ветер буквально сшибал с ног, подначивая меня сделать сальто назад, уже последнее в моей жизни. Пару минут передохнула, и снова медленно пошагала ко ступеньках. Идти ещё было метров пятнадцать точно, а я уже выдыхалась. Идти против такого ветра всё равно что плыть против течения, ноги буквально волочились по асфальту, даже сильный наклон для равновесия не помогал. Почувствовав себя мелкой букашкой в этом огромном мире, я немного упала духом. Очень холодно, очень сложно тащиться. Это даже смешно, я иду и меня сдувает. Внезапно меня взяли за руку и поволокли вперёд. Я еле рассмотрела спасителя, дождь залепил все глаза. Джонни! Мне ещё никто не был нужен так вовремя, как сейчас. Идти стало легко, наконец-то появилась гравитация и ноги не отрывались от земли. Через пару минут я мокрая и лохматая, как городская сумасшедшая, продрогшая до костей заходила в кабинет. — Сильно промокла? — Джонни суетливо снял с меня пальто и усадил в кресло, доставая с нижних полок шкафа пушистый плед кофейного оттенка, — Возьми. Я так и подумал, что будет буря, хотел отменить. Но номера у меня нет, а твоя мама не отвечает. — Она раб…ботает, — я бросила мокрый рюкзак рядом и выхватила плед, не переставая клацать зубами. То, что я добралась это подарок судьбы. — Пойду к автомату, куплю горячего, — Джонни повесил мокрую кожаную куртку на вешалку, помотал волосами, разбрызгивая дождевую воду и быстро вышел. Постепенно я отогревалась. Плед дарил тепло и вкусно пах старыми книгами и древесиной. За окном было очень темно, на стене горело небольшое бра, создавая тень. Я быстро залезла в свой маленький рюкзак за гребешком и расчесала волосы, чтобы не выглядеть слишком убого. Уютный кабинет, мягкое кресло, плед — всё это только напомнило о том, что больше я не вернусь. Грустно немного. — Пришлось растолкать весь персонал, сейчас пересменка, — Джонни тихо зашёл, прикрыв за собой дверь и протянул мне бумажный стаканчик. — Спасибо, — я аккуратно взяла его, сразу отхлёбывая. Мой любимый мокко! Как мило, что он запомнил. Мужчина мечта просто, а не психолог. Надеюсь я выгляжу приемлемо, хоть волосы ещё влажные, а в носу хлюпает. — На здоровье, — Джонни сел напротив, пробуя и свой напиток. В тишине звуки улицы были очень сильны. Безумно приятно сидеть в тёмплом помещении, когда снаружи такая холодрыга. Главное чтобы окно не выбило. Сегодня Джонни тоже был тише обычного. Мы обсудили мои успехи с работой, я робко поделилась первыми планами на будущее — накопить деньги и купить маленький домик за городом. Буду работать удалённо в онлайн-школе, устроюсь на полную ставку к маме в магазин. Посажу укроп на подоконнике и парочку цветов. Заживу полной жизнью. После того, как я помёрзла и погрелась, меня разморило и потянуло в сон. Под конец визита я уже клевала носом, голос Джонни лишь баюкал. — Что ж, ты проделала хорошую работу. Я очень рад, что смог помочь, — Джонни глянул на наручные часы, — Пора тебя провожать. Я резко вскинула голову. Уже? Уходить? — Полегче, — он обворожительно заулыбался, — Больше инцидентов не нужно, двигайся мягче. — А…да, — я замялась, — Спасибо тебе за всё, Джонни, — я немного потянулась на кресле и неторопливо встала, желая оттянуть момент расставания. — Мира, не шевелись, — неожиданно напряжённо сказал Джонни, вскакивая. Я застыла как вкопанная. Что случилось? Я что-то сломала? Испачкала кресло? Психолог мягкой поступью подкрался ко мне, протягивая ко мне руку. Я с ужасом смотрела как Джонни резко смахивает что-то с моего плеча. Чёрная тушка деловито посеменила за шкаф, перебирая шестью лапами. После лёгкой дремоты внезапный выброс адреналина меня просто оглушил. Я замерла столбом, подавшись вдохом. — Прости, здесь темновато и пауки разбегались. Джонни впервые так близко стоял ко мне, дыша мне в макушку. Я рассматривала пуговицы на его рубашке, почему-то боясь поднять глаза. Вряд ли эта ситуация станет ещё более неловкой. — Прости, — зачем-то опять попросил прощения. Его голос понизился до нереальных сексуальных ноток и я вскинула глаза, неприлично долго поддерживая зрительный контакт. Джонни слегка нагнулся к моей шее, вдыхая. Волна мурашек пробежалась по телу. Пульс, и без того наверное выбивал сотню с чем-то, а теперь ещё больше. Я даже сама перестала дышать, что же он делает? — Почему ты так вкусно пахнешь? — тихо спросил Джонни, не делая попыток отойти. Я неловко прокашлялась, собираясь с мыслями. — П...печеньем, я дома…пекла, — еле пошевелила языком, ощущая как щёки опаляет лихорадочный румянец. Это всё очень смущает. — Хочется попробовать. Звучит так словно он не про печенье. — Ну… приходи, испеку, — любезно выдавливаю из себя приглашение. — Ты приглашаешь меня на чай? — игриво интересуется Джонни, коротко смеясь и отходя от меня к столу. Обстановка разряжается. Пока я не улавливаю юмор, так как учусь заново дышать и существовать, в общем. Немного успокаиваюсь и прихожу в себя, не сводя глаз с Джонни. Тот быстро возвращается назад с листочком и ручкой. — Оставь пожалуйста номер, Мира, я позвоню. Пока вывожу цифры, наклоняясь к журнальному столику, остро чувствую всем существом его взгляд, полный хитрых искр. На что я подписываюсь? — До свидания, Джонни, — скомкано кидаю я и хватаю с вешалки пальто, надевая его и застёгивая. — До встречи, — Джонни мягко берёт мою левую ладонь и коротко целует кисть. Еле удержав челюсть на месте, обещаю себе, что никогда не буду мыть эту руку и вылетаю из кабинета. Ветер остужает мои щёки и мысли, пока я в полузабытье бреду домой. Погода уже успокоилась, ветер спал и осталась лишь сырость. Тишь да гладь. Только раздевшись и сев в оцепенении на тахту в прихожей, я вспоминаю что… Не сразу слышу вибрацию телефона в кармане. Неизвестный. — Алло, — настороженно отвечаю. — Мира, это я, Джонни, ты забыла у меня рюкзак. — Ой, извини, вылетело из головы, — я нервно начала переставлять обувь на полке рядом. Кошмар, всё в застывшей грязи, давно пора почистить. — Могу привезти, если это удобно, через час освобожусь с работы. — Э… удобно. Я дома одна. То есть… — что же я несу, — Буду ждать. — Хорошо, — слышу в его голосе улыбку и тоже невольно улыбаюсь. Откладываю телефон в сторону. Чувствую какую-то воздушность, волнение. Предвкушение от встречи. Страсти-мордасти, что с них взять. Через час Джонни приедет. Приедет. БЛИН! Срываюсь на кухню и судорожно достаю муку, сахар, яйца. Быстренько замешиваю тесто, пытаясь быть максимально аккуратной. Пока выпечка загорает в духовке, я мельком прибираюсь, раскидывая вещи по местам, кормлю кота, наливаю воды в чайник. В последние двадцать минут кропотливо украшаю печенья глазурью. Немного смахивает на Пряню из Шрека, хоть и немного «подуставшего» из-за трясущихся рук. Стук в дверь щекочет ухо. Крадучись к глазку, я вижу Джонни — с невероятной белоснежной розой и чувствую, как моё сердце замирает. С грохочущим сердцем щёлкаю замком. Я счастлива.