Я помню

Я помню, как открыл глаза и встретил в них тебя. Твое тело загораживало солнце и кроме очертаний твоего силуэта я не смог ничего разглядеть. Так продолжалась каждое мое пробуждение ото сна. Силуэт, смена повязок, попытки напоить меня. Когда я пытался, что-то сказать, из моего горла кроме хрипа ничего не могло выйти. В эти моменты ты прижимала, свою тёплую, грубую от работы руку к моему рту и после моих бесплотных попыток заговорить, ты продолжала мое лечение, а потом напоив успокаивающим напитком, ждала пока я усну. Я до последнего пытался держать открытыми свои глаза, надеясь разглядеть и запомнить тебя. Я помню, как смог наконец-то увидеть тебя. Ты была как первый луч солнца - прекрасной, тихой как едва слышный звон колокольчиков и поражающей меня, как гроза, в первый летний день. Моё горло по-прежнему не могло породить и одного слова, но ты, увидев осмысление в моем взгляде впервые заговорила, и твой голос, журчал, как тихая речушка в глубине леса. Не помню ни единого слова, я настолько был заворожен, что, если бы смог улыбнуться без боли, улыбался бы от уха до уха. А ты же, увидев мое скривившееся лицо, сердито нахмурила брови, но тут же успокоившись и тихо вздохнув продолжила мое лечение. Моё лечение продвигалось и вот я уже смог встать, твое лечение и правда оказало чудодейственный эффект, я пытался задавать вопросы, но после первого и последнего разговора из которого я не помню и слова, ты не обмолвилась со мной и словом, а просто отвела меня в хижину. Я все это время оказывается был на земле, а я даже этого не понял, увидев меня мои соратники, рассмеялись бы. Я помню, что ты уходила, стоив солнцу переступить порог зенита, тогда ты начинала быстро собираться и убегала не оглядываясь. Я не останавливал тебя, ведь пока что я был раненным солдатом, который не мог ничего тебе предложить кроме ухода за собой. Помнишь один раз мне стало хуже, я тогда попытался пойти прогуляться, но рана раскрылась, и тогда ты впервые осталась подольше. Твое обеспокоенное лицо, стоило всей боли, которую я перенес из-за раны. На следующий день ты не пришла. И потом тоже. Тебя не было целых пять дней, я пытался пойти и найти тебя, но дальше поляны, на которой ты меня лечила я не смог уйти, за это время я смог обойти ее несколько раз, рана раскрылась еще один раз, но я смог справиться. В хижине я нашел свой меч, он был чист хотя и не должен был быть таким, спасибо, что почистила его. Как я раненный добрался до этой поляны я, так и не вспомнил. Я помню, как ты вернулась, ты была бледна, шла чуть прихрамывая, но шла с такой уверенностью с какой не ходят женщины-генералы. Я всегда удивлялся, как ты могла сочетать в себе эту простоту и величественность. Я был так счастлив. И увидев, как я кинулся к тебе, ты впервые улыбнулась, я рассказывал, тебе, как я тебя ждал, говорил слова любви. Ты же спокойно гладила меня по голове и улыбалась. Это был один из счастливейших дней. Я поблагодарил тебя за свой меч, тогда ты опять нахмурилась, видно тебе не нравится война. Ну что ж другого я и не ждал, девушка лечившая непонятного военного, явно не могла любить войну. Если бы ты знала кто я, как бы ты отреагировала? Я надеюсь, что твой взгляд остался бы таким же, теплым, но в тоже время и строгим. Я помню нашу первую прогулку, ты придерживала меня и подстраивалась под мой хромающий шаг. Тогда я спросил, почему ты мне помогла? Не дожидаясь ответа, я пытался найти его в твоих глазах. Но ты ответила, что помощь — это то чем должны заниматься все люди, своим ответом ты застала меня врасплох. Я вытянул лицо, тогда ты впервые рассмеялась. Помню, когда я тебя увидел, я сравнил тебя с колокольчиками, но только когда ты рассмеялась, я понял, что ты олицетворение звона серебристых колокольчиков. Время шло, мои раны начали проходить, я начал иррационально бояться, что ты прогонишь меня. Я видел, что нравился тебе, но как же мне было страшно сказать кто я. Почему я боялся? Хах, когда я смог разглядеть твою одежду, я понял где мы находимся, кто ты. Я понял, что враг тебе. Разумнее было бы уйти и забыть тебя, но я понимал, что свою любовь я не отдам никому. После того как мы в первый раз вышли в город, оказывается он тут был совсем недалеко, я поставил срок, в месяц, для того, чтобы найти своих и уехать вместе с тобой. Я решил, что твоя добрая душа простит меня. Ты понимала, что я солдат не вашей страны, но думала, что я обычный рядовой, наверное, тебя смутила моя одежда, в которой я был, когда вел свои войска. Признаюсь, была у меня дурная привычка, не пачкать свою форму в сражении. Когда мы выходили в город ты перебинтовывала мне лицо, чтобы никто не понял откуда я, все-таки слишком разные у нас народы по внешности. Вы бледные, от своих дождей, мы же загорелые, от нашего не щадящего нас солнца. Я все время говорил, что мы прекрасно контрастируем друг с другом, и у нас получились бы красивые дети. На детях ты грустно улыбалась, и не говорила, что ты послушница храма и вам запрещено связывать себя узами брака. Знаешь мы стоим друг друга, я не говорил, что я генерал вражеской армии, ты не говорила, что я понапрасну на что-то надеюсь. Два сапога пара. Я помню худший, как я тогда думал, день в своей жизни. Ты не пришла, я не беспокоился, решил, что ты опять не смогла прийти из-за дел в храме, такое иногда бывало, и ты меня предупредила после того как стала со мной разговаривать. Честно я ненавижу этот храм, ведь он столько времени забрал у нас. Я продолжил готовиться к нашему отъезду отсюда, о котором ты по-прежнему не знала, ведь мне удалось связаться со своими. Ох как мне влетит от моего правителя, за свои выкрутасы на поле боя, зато это стоило того, большая часть остались живы, так мы еще и захватили ваши территории, я по праву мог собой гордиться, только сам подставился и чуть не погиб, хах, но обычные солдаты умирают, так почему генералы не могут умереть. Идя по тропинке в город, я увидел карету с императорскими гербами, сопровождаемую солдатами. У них отвалилось колесо, нет ну представь, у императорской кареты отвалилось колесо, проходя мимо я не смог сдержать смешка, за что получил несколько ударов, если бы не смешок, я так бы и не узнал куда ты пропала. Дверь кареты открылась, когда мне дали пинка и сказали проваливать, и кого же я увидел, приземлившись на свой зад. Юйши Хуан, почему ты вышла из императорской кареты? Твое лицо выглядело обеспокоенным, когда ты выглядывала, но, когда ты увидела меня беспокойство сменилось отчаянием и ужасом. Меня загородил солдат, объясняющий тебе, что беспокоиться нет смысла, что я просто нищий, пытающийся найти себе неприятности. Стоило мне двинуться к тебе, как я получил еще несколько тумаков, тогда ты сказала, оставить меня в покое, и приказала приделывать колесо быстрее. Ваше высочество, так ты не просто послушница, ты дочка императора, я так понимаю, твоя мать наложница, так еще и не самая любимая, раз я про тебя ничего не знаю. Карета уехала, стук колес звучал для меня как эшафот. Я проявил слабость, но потом пришел в себя. Я не собирался отказываться от тебя, то что ты принцесса, делает ситуацию еще проще, я запрошу брак с тобой и наши страны смогут заключить перемирие и торговые соглашение, своего императора я уговорю, остался только твой отец. Почему же я говорил, что считал этот день худшим? Потому что твое отчаянное лицо навсегда отпечаталось в моей памяти, и тогда я понял, что не хочу больше видеть такого выражения на твоем личике. Я плохо помню, как добрался до своей страны, зато отлично помню разговор с императором. Как я говорил, мне досталось, ведь он переживал за меня, ведь я единственный его друг. Рассказав ему все что со мной произошло, он прислушался ко мне и позволил мне отправиться с дипломатической миссией, для заключения брака и соглашений. Иногда хорошо быть названным братом императора, многое мы вместе прошли, детство, взросление, мой карьерный рост, его восхождение на трон. Я был счастлив, когда ехал. Надеялся увидеть тебя, но тебя нигде не было, ни на приеме по поводу нашего приезда, ни во дворце, нигде. Тогда я направил своих людей из вашей страны, чтобы они разузнали где ты. Казалось, и ваша страна тоже хотела перемирия, ведь нас так легко приняли. Когда начались переговоры, я начал понимать, что, что-то идет не так, и моя интуиция не подвела, нас пытались убить, твоему отцу не нужно было мирное урегулирование конфликта, ему нужна была война. Я не знаю, в курсе ли ты, что не мы начали войну, мы просто ответили на неё. Мне удалось сбежать вместе с еще одним человеком. А все остальные мои люди погибли, включая брата императора. Младший упросил Его Величество отправить его со мной, ведь ему тоже необходим был дипломатический опыт. Его убили подло. Яд. Отравили постель, на которой он спал. Почему только его так убили? Я сам не знаю ответа на этот вопрос, может пытались так дезориентировать нас, а может быть пытались вызвать агрессию, и ответ от нас, чтобы потом прикрыться перед народом и сказать, что дипломатическая миссия приехала с не благими намерениями, я не знаю. Ты осталась там. Мне пришлось вернуться в свою страну. Его Величество, узнав, что его брат мертв, обезумел. Он приказал, принести мне голову твоего отца. Я делал все, чтобы вести войну аккуратно, без лишних разрушений и максимально быстро. Тебя бы расстроили лишние жертвы, среди вашего населения. Я вообще не знал простишь ли ты мне это. Я помню, как узнал где ты находишься. Мы осадили вашу столицу, тогда прибыл Его Величество, я видел, как ему было плохо, и тогда он предложил мне план своей мести. Скажу честно мне понравился, я бы даже сказал, что такой ход элегантен. Повелитель вашей страны должен был совершить самоубийство перед всем народом, и тогда мы уйдем, если же нет, то мы перебьем всех в городе, и на его голову ляжет позором его трусость. Мы надеялись, что народ сам его растерзает, ведь он точно этого не сделает. Неприятная черта всех правителей, они все трясутся за свою жизнь, как ненормальные. В это время мне принесли донесение с твоим местоположением, я приказал не трогать центральный храм, в котором ты находилась, а взять его под охрану во время военных действий. Я помню, как мы объявили своё требование, помню взгляд с надеждой, который кидали жители на твоего отца, помню, как твои законнорождённые братья и сестры, сгрудились вокруг него. На выполнения требования мы дали день, и на закате он должен был выйти и сделать это или струсить. Откуда же я знал, что, узнав про это требование ты побежишь во дворец. Отец бросил тебя в монастыре, ведь по обычаю один ребенок из вашей семьи должен был отправиться на услужение богу. Твои мозолистые ладони, и следы от палки на спине, которые я случайно увидел я никогда не забуду. Ты любила его? Наверное, да, ведь меня ты тоже смогла полюбить, видно у тебя есть тяга к моральным уродам. Откуда я знал, что ты меня любишь ведь ты мне не говорила этого, помнишь, как в нашу предпоследнюю встречу, ты писала на моей руке, когда я спросил, что ты делаешь, ты сделала вид, что просто рисуешь каракули, но к твоему сожалению я знал вашу письменность. Я помню, как объявили решение. Я помню, как я увидел тебя в лучах закатного солнца, с короной на голове и в царских одеждах. Я помню меч в твоих руках, он так неестественно смотрелся в твоих руках. Я помню, как я надеялся успеть. Я помню, как я бежал. Я помню, как я пытался зажать рану на твоей шее. Я помню, теплоту твоей крови на своих руках. Я помню, твое мертвенно бледное лицо, в лучах закатного солнца. Я все помню. И как же я хочу все забыть.