Я буду там

Питер лежал у него на коленях. Без маски. Со смертельными ранами. С таким даже паучья регенерация не справится. Это понимали оба. Но Уилсон держался. Держался ради ботаника на своих коленях. Он тоже был без маски и поэтому, было видно, как он улыбается: тепло, нежно, любяще. Он трещал без умолку. Даже больше чем обычно. Шутил, строил из себя дурака и не позволял ни себе, ни Питеру думать о том — что будет дальше. Он не мог позволить этой страшной мысли поселиться у себя в разуме. Это было равносильно подписанию договора о вечных пытках. Хотя даже они не так пугали, как тот факт, что Уэйд мог лишиться человека, который был его ориентиром. Человека, который был прочной связующей нитью между Дэдпулом и жизнью, свободной от безумия. Человека, который принял его. И сейчас Дэдпул терял своего спасителя. Жизнь Питера вытекала из него с каждой каплей крови, ускользала с каждым новым вздохом. И Уэйд ничего не мог с этим сделать. Всё, что было в его силах — показать парню на его коленях, что сейчас у него есть тот, кто будет рядом. Он нёс чепуху, лишь бы нарушить это беззвучие. Ведь это самое паршивое — умирать в тишине. Он сам много раз умирал. Перепробовал, кажется, больше тысячи способов. Какие-то лёгкие, какие-то мучительные. Одни — абсурдные, другие — красивые. Но умирать в тишине, в одиночестве — отвратительно. Ты чувствуешь себя никем. Словно, весь мир веселится, а тебя выставили за дверь, чтобы не портил праздник. От этого всегда было не по себе. От этого всегда было больно. Но никогда не было страшно, ведь Уэйд знал, что воскреснет. Он будет воскресать снова и снова — что бы ни произошло. Пусть он будет дома, в плену, в деревянном гробу на глубине двух метров или в эпицентре ядерного взрыва. Он знал, что рано или поздно — очнётся. Оживёт, и снова будет работать. Снова будет наслаждаться едой. Снова будет существовать в паре со своим безумием. Снова будет ненавидеть себя. В определённый момент он сам захотел оборвать эту череду бессмысленных жизней. Он стал искать новые способы собственного умерщвления, дабы, наконец, остаться в нежных объятьях Леди Смерть навеки. Ведь лучше её холодные руки, чем вечность в одинокой тишине. В этот момент его и нашёл Паук. Он стал лучом света, что пробился к Дэдпулу на дно. А может, герой наоборот — постучал снизу — оттуда, куда его загнал комплекс героя и груз ответственности. Этого Уэйд не знал. Да, и для него это было не важно. То, что действительно имело значение — Паук спас его. Вырвал из болота, в котором Уилсон медленно разлагался. И сейчас Дэдпул не мог поверить, что его островок спокойствия и счастья медленно, но верно исчезал. Что его накрывало волной забвения, как Атлантиду. Он не хотел в это верить. Он гнал от себя эти мысли. Он делал вид, что не замечает то, как побледнело лицо Питера. Он не обращал внимания на то, что собственные руки и костюм в крови героя Нью-Йорка. — Уэйд. — прозвучало на грани слышимости. Однако, Дэдпул услышал. Услышал, но не остановился. Лишь напрягся и продолжил с удвоенной силой нести чушь. — Уэйд. — Повторился зов. На этот раз Питер протянул руку и накрыл ладонью рот наёмника. — Мне страшно Уэйд. — Прошептал Питер, не в силах справиться с эмоциями. Это было слишком даже для сверх-человека. Даже для Удивительного Человека-Паука. — Не бойся, малыш. Это не страшно. — Дэдпул понял, что избегание этой темы и отрицание очевидного не спасут его малыша. Они лишь больше напугают этого юного героя. — Ты просто почувствуешь, как взлетаешь. Тебе же нравятся полёты на паутине? Это чувство тебе тоже понравится. Честно-честно. — Ты же обещал, что всегда будешь рядом. Я не хочу туда, где нет тебя. Как бы мне там не нравилось. — Каждое слово давалось парню с трудом. В груди слышалось хлюпанье крови. — О, об этом не волнуйся. Я скоро тебя догоню. — В уголках глаз Уэйда против воли стали собираться слёзы. Он не знал — что говорить в такие моменты. Он просто решил сказать то, что чувствует. Перестать прятаться за шутками. — Но ты же… — Начал, было, Питер, но зашёлся в приступе кашля. По его подбородку вновь потекла струя крови. — Тшш, — Дэдпул наклонился к Паркеру и заглянул в его глаза. — Я же сказал, что буду с тобой. Всегда. Назло всем и вся. Я последую туда же, куда и ты. Даже, если мне придётся бросить вызов всему мирозданию. Я ради своего ангела — с ноги вынесу врата рая. Я снова вырву тебя из чистилища, если потребуется. Я позволю забрать свою душу на перерождение в следующую жизнь с тобой. Я буду там, где ты пожелаешь меня видеть. — Обещаешь? — Перебарывая боль, спросил Паук. Он всё так же смотрел в глаза наёмнику. — Клянусь… — Сорвался на шёпот Дэдпул. — Я буду ждать. — Уэйд наклонился к Питеру и поцеловал его. В этом поцелуе смешались нежность, боль, последнее дыхание умирающего героя и их общее обещание. Обещание — встретиться вновь.