Обещание на всю жизнь

— я хочу провести с тобой всю свою жизнь. Чу Ваньнин слабо улыбнулся Мо Жаню и крепче сжал его руку. Когда он услышал эти слова, то внезапно почувствовал уверенность глубоко в своей груди, и этого было достаточно, чтобы согреть его сердце в такую холодную погоду. — я буду ждать тебя. — Мо Жань протянул руку и нежно погладил его мягкие волосы, после чего поднял обе руки высоко вверх, пока они не достигли высоты его губ, прежде чем прижаться к ним мягким поцелуем, а затем согреть их своими. Чу Ваньнин просто смотрел, как Мо Жань делает всё это с ним. На мгновение он почувствовал, как его сердце сжалось до боли. Он прикусил дрожащую нижнюю губу, желая немного отстраниться. Он боялся, что вдруг ослабеет и не решится уйти, потому что человек перед ним обращался с ним очень мягко. На самом деле, Мо Жань всегда относился к нему так. Он обращался с ним с предельной осторожностью и настойчивостью, никогда не желая причинить ему боль, всегда желая защитить его. Чу Ваньнин знал это, и ему каждый раз было приятно получать такое обращение от своего возлюбленного, хотя иногда ему казалось, что он этого недостоин. Но сейчас он чувствовал себя отвратительно. Чу Ваньнин ощущал себя ужасно. Мужчина никогда не думал, что такое великодушие может так сильно ранить его. Он не знал почему — ему казалось, что судьба так несправедлива к их отношениям. Почему он должен был разделить их таким образом? Почему ему пришлось выбирать между собой и родителями? Почему его родители не могли смириться с его отношениями с ним? Почему? Всё, что он делал, это любил кого-то, и это не было похоже на то, что он топтал и принижал других людей, будучи влюблённым. Так почему же? Только потому, что он встречался с мужчиной? Он так сильно любил Мо Жаня, но что он мог поделать, если его родители были против их отношений? Он был беспомощен, и то и другое было так важно для него, что он не знал, что делать. Это было так неожиданно, так нежданно, как дождь, который вдруг обильно хлынул на чистую землю в солнечный день. Чу Ваньнин совсем этого не ожидал. Никто из них не ожидал, что всё так обернётся. Они могли только стоять под этим проливным дождем и смотреть друг на друга с теплотой в улыбках, как бы успокаивая себя: всё в порядке. Но она была слишком тяжёлой. Это не было абсолютно ничем хорошим. — ты... подожди меня, хорошо? — Чу Ваньнин не знал, почему эти слова слетели с его губ, но он просто знал, что хочет получить подтверждение от этого человека, чтобы он мог спокойно отдохнуть, когда уйдёт, и смог пережить это до тех пор, пока они снова не встретятся. Дело было не в том, что он ему не доверял, а в том, что он боялся, ведь когда тебя окружает тревога, даже крошечная частичка уверенности, которую ты так старался собрать, исчезает, оставляя только заботы и " что, если ". Мо Жань тяжело вздохнул, сжав руки в кулак, чтобы продолжить разогревать их, прежде чем тихо произнести. Чу Ваньнин улыбнулся. Затем он заставил себя убрать руки от человека, который держал их с большой осторожностью, и сказал: — в течение многих лет я буду оставаться с ними, я постараюсь убедить их. Возможно… может быть, мама примет это. Я знаю, что в конце концов они это примут. — хм... — Мо Жань едва кивнул. — ты должен позаботиться о себе. — да, ты тоже. — ты должен всегда оставаться в тепле. Я с тобой не для того, чтобы согреть тебя, ты должен сделать это сам. — ...да. — ты… тебе лучше не пропускать приёмы пищи, хорошо? — м... Он прислушивался к напоминаниям человека, стоявшего перед ним. Он произносил эти слова своим приятным и глубоким голосом, и оттого Чу Ваньнину было хорошо и спокойно, но в то же время горько. Этого голоса ему будет не хватать. Это был голос, который он потеряет. Это был голос человека, которого он любил. Он не хотел забывать. Он никогда этого не забудет. Мо Жань наклонился и чмокнул его в уголок губ. — я люблю тебя. Когда ты вернёшься, я схожу с тобой в церковь, хорошо? Сердце Чу Ваньнина ёкнуло. Внезапно ему захотелось, чтобы годы прошли сразу и уже вернулись, чтобы он снова мог увидеть этого человека и снова провести с ним время. Он ещё не уехал, но уже хотел вернуться. — прощай, Мо Жань.

***

Довольно скоротечно они расстались. Чу Ваньнин ушёл, принеся с собой только обещание, данное ему Мо Жанем, а также воспоминания, крики и смех. И он знал, что через несколько лет все ещё будет помнить. В тот день, зимой, он и его самый особенный человек однажды поклялись друг другу: тот, кто обещал вернуться домой, и тот, кто обещал никогда не отпускать его. Шесть лет. Чу Ваньнин уехал на шесть лет. За эти годы они с Мо Жанем ни разу не связались друг с другом. Ему не дали возможности хотя бы сказать, что он уже приземлился в стране, где решил остаться. Ему не разрешалось общаться с ним даже на минуту. Это было так удушающе. Шесть лет он чувствовал себя больным и усталым, но всё же терпел все это. Он хотел доказать родителям, что после стольких лет, даже без общения, они все равно будут любить друг друга, как раньше. И это никогда не изменится. Их любовь была единственным, в чём он был уверен. Были моменты, когда ему хотелось сдаться. Тени их прошлого преследовали его, и Чу Ваньнин не мог смести все это; он не смел смести их, потому что они были его надеждой. Несмотря на то, что это было больно, именно они поддерживали его. Он говорил себе бесчисленное количество раз: всё закончится. Я снова буду с ним.

***

Прошло шесть лет. Его возвращение было таким внезапным и неожиданным, что он не уведомил об этом Мо Жаня с намерением удивить его, поэтому пошел к младшему брату Мо Жаня, Сюэ Мэну, и попросил об одолжении позволить ему остаться на некоторое время. Хотя бы на денёк отдохнуть. А потом он пойдет к Мо Жаню и сделает ему сюрприз. Он с таким энтузиазмом думал о том, как отреагирует Мо Жань, когда увидит его возвращение. Прольёт ли он слёзы от радости? Примет ли его с распростёртыми объятиями? Будет ли обращаться с ним так же нежно, как и раньше? Конечно, он так и сделает. Чу Ваньнин, может, и не доверял себе, но Мо Жаню он доверял всем, что у него было. Ему так много нужно было с ним обсудить. Чу Ваньнин никогда не был экспрессивным человеком, одна только мысль о том, что он будет бесстыдно выражать кому - то свою любовь, заставляла его чувствовать себя неловко, но все же на этот раз он хотел сказать, что скучает по нему. Он хотел сказать, что те дни, которые он проводил совсем один, были такими пугающими и тёмными, и это было страшно. Чу Ваньнин не боялся темноты, но это было тогда, когда он был с Мо Жанем. Когда они расстались, одной мысли о том, что он будет проводить ночи в одиночестве, и никто не обнимет его, было достаточно, чтобы разрушить всё его спокойствие. До этого времени, в тот же день. Когда он только что вернулся. Тоска. Горечь. Воспоминания. Обещания. Все они разлетелись на куски.

Вместе со своими возлюбленными Мо Вэйюй и Ши Минцзин сердечно приглашают вас посетить церемонию их свадьбы.

25 сентября два часа дня.

Чу Ваньнин уставился на экстравагантный листок бумаги, который почти порвал дрожащими руками. Он не знал, как реагировать, абсолютно не знал, как отвечать. Зрение Чу Ваньнина было размыленным, но он всё ещё помнил обеспокоенный взгляд Сюэ Мэна, когда тот пытался забрать у него листок. Он отдал эту бумагу молодому человеку, стоявшему рядом с ним, зная, что эта бумага не предназначалась для него. В этот самый момент краски его жизни медленно теряли свои оттенки, превращаясь в очень тусклый серый цвет, который было невозможно различить. Его тело на мгновение обмякло, как будто вся энергия покинула его. Вот так просто. Так легко. Чу Ваньнин не знал, что он имел в виду — была ли это его сила, которая оставила его истощённым? Или это Мо Жань заменил его кем - то другим? Он вспомнил свои воспоминания с Мо Жанем; их воспоминания, которые были его единственной причиной продолжать идти, продолжать стоять, даже имея самую малость сил, когда он был так близок к тому, чтобы все бросить. Чу Ваньнин никогда не знал, что все эти воспоминания будут преследовать его самым болезненным образом. С каких пор это случилось? Неужели он уже… влюблён в кого - то другого, когда Чу Ваньнин… он сам всё ещё борется за свою жизнь, потому что так скучает по нему? Неужели Чу Ваньнин был единственным, кто держался за то слово, которое Мо Жань оставил ему в тот день? Нашёл ли Мо Жань своё новое утешение, когда единственным утешением Чу Ваньнина были его слова? Его следы? Его затяжной запах, который был любимым запахом Чу Ваньнина? Было больно. Было больно, очень больно. Это было уже слишком. Боль была слишком сильной, слишком невыносимой и слишком тяжёлой для него. Это было так, как если бы кто-то внезапно дёрнул самую чувствительную часть его сердца, и крови не было, но это не останавливало боль, которая затопляла самую глубокую часть его тела. Он тонул в нахлынувших воспоминаниях, и не было никакого способа спасти его. Его спасение уже было спасением кого-то другого. Он уже был...чьим - то героем. Мо Жань. Мо Жань. Мо Жань. Мо Жань. Мо Жань. Мо Жань. Мо Жань. Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Как? Как? Как.......как это случилось.... А как же я? Лицо Чу Ваньнина было сухим. Он не плакал. Он лёг на землю, непреклонный, даже когда Сюэ Мэн рывком поднял его, прося взять себя в руки со слезами на глазах. — почему ты плачешь? — Чу Ваньнин рассмеялся. — ты…почему ты плачешь? Тебе меня жалко? Сюэ Мэн явно не видел Чу Ваньнина в такой ситуации раньше. Он верил, что даже в самой ужасной ситуации Чу Ваньнин всегда будет держаться спокойно. Он не сломается. Не упадёт. По крайней мере, не перед кем-то другим. Чу Ваньнин также знал, что сейчас он выглядит так глупо. Но ему было безразлично. ...он тоже был всего лишь человеком. Другие могут страдать, и он тоже. Сюэ Мэн внезапно осознал, что Чу Ваньнин и так слишком долго держится. Он был разлучен со своим возлюбленным шестью годами, и рядом с ним никого не было. Как это должно быть больно? А теперь, когда он вернулся, вот что он обнаружит? Насколько он должен быть потрясён и устал, чтобы так себя вести? Чу Ваньнин, известный своей непоколебимой личностью, действительно, по - настоящему разваливался у него на глазах. — Сюэ Мэн...ты можешь… пожалуйста... оставишь меня одного? Только...только на минутку. — голос Чу Ваньнина дрожал, адамово яблоко пульсировало. Его голос явно плакал и просил о помощи, но глаза были сухими. Его глаза были мёртвыми. Он не смотрел на Сюэ Мэна, но всё равно видел, как тот обернулся, вытирая лицо. На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Чу Ваньнин начал смеяться хриплым тоном. Он не знал почему, но, вспомнив слова, написанные на листке бумаги, ему вдруг захотелось рассмеяться. Он также не знал, какая часть этого была забавной, но мужчина действительно находил это забавным. Он чувствовал себя чёртовым клоуном. Он ждал шесть лет… ради этого момента. И это то, что он получил взамен? Чу Ваньнин был похож на клоуна. Он рассмеялся, замолкая, потом уставился на голубое небо, которое на какое - то время показалось ему таким мёртвым, и отключился. А когда он вспоминал о приглашении, то снова смеялся. Пока в перерывах между смехом не послышались рыдания. — Мо Жань...почему... Чу Ваньнин продолжал смеяться, и слёзы наконец скатились из уголков его глаз. Это был единственный раз, когда он действительно чувствовал себя настолько измученным, что хотел просто убить себя, чтобы покончить со всем этим. Потому что раньше, даже если он был один, с ним всё ещё были воспоминания о Мо Жане. Он всё ещё мог уговорить себя, что ему нужно бороться, чтобы увидеть его снова, потому что Мо Жань ждёт его. Но…вот как Мо Жань ждал его? Это то, что его ждёт? Он терпел шесть лет подряд, зная что на кого было положиться, а когда вернулся и подумал, что наконец-то снова увидит свет…он не знал, что смутное сияние, которое он создавал для себя, когда был один, чтобы проходить через каждый божий день, будет унесено его самым особенным человеком. Что от него осталось? Ничего, кроме страданий. Мо Жань был его единственной уверенностью, но он не ожидал, что эта уверенность обернётся против него и сломает его вот так. Шли дни, а Чу Ваньнин не выходил из своей комнаты. Он оставался там каждый день. И всё же это было удивительно, потому что когда Сюэ Мэн оставлял ему еду, после того как он уходил, Чу Ваньнин действительно съедал её. Он думал, что Чу Ваньнин всё ещё заботится о себе, даже находясь в такой ситуации, но не раньше, чем однажды услышал голос Мо Жаня в комнате Чу Ваньнина. На самом деле это был не совсем голос Мо Жаня. Он знал голос Мо Жаня, и тот был намного глубже, чем этот голос, но Сюэ Мэн всё ещё слушал его. — ты должен позаботиться о себе. — ты должен всегда оставаться в тепле. Я с тобой не для того, чтобы согреть тебя, ты должен сделать это сам. — ты…тебе лучше не пропускать приёмы пищи, хорошо? Одни и те же фразы повторялись несколько раз, и именно тогда Сюэ Мэн понял, что они записаны. Это было шесть лет назад?... Это было слишком больно даже для Сюэ Мэна, потому что он слышал рыдания между этими фразами. Было ли это тем… как Чу Ваньнин справлялся с этими шестью годами? И даже сейчас... даже сейчас, когда он вернулся… когда он подумал об этом, то наконец услышал свой голос с той же нежностью… Было больно. Сюэ Мэн не мог смириться с этим, он прислонился к закрытой двери и спросил Чу Ваньнина громким, но дрожащим голосом. И что же ответил Чу Ваньнин? — Сюэ Мэн. Знаешь ли ты, каково это - доверить своё сердце, своё будущее, и себя кому - то, кого ты считал бы достойным заботиться о них, потому что человек всегда был добр к тебе, но он в конечном итоге разрушал вещи, которые ты доверил без лишних усилий, пока ты не понимал, как подобрать себя снова? — и все эти вещи, которые ты ему доверял…это всё, что у тебя было? — итак, что же мне остаётся?...Ты знаешь, каково это, Сюэ Мэн? Сюэ Мэн не ответил. — да. — когда Чу Ваньнин сказал это, его голос так надломился, что стало больно ушам. На самом деле, Чу Ваньнин был спокоен. Но когда он произнёс эти два слова, то вдруг вспомнил обещание Мо Жаня сходить с ним в церковь, когда он вернётся. Чу Ваньнин подумал, что в тот день, когда он произнесёт эти два слова, Мо Жань встанет перед ним на колени с кольцом в руке и попросит Чу Ваньнина провести с ним всю свою жизнь. Кто бы мог подумать, что в тот день, когда он произнесёт эти два слова, он выместит свою боль на Сюэ Мэне. Его зрение идеально соответствовало этой ужасной реальности. Чу Ваньнин продолжил: — ты спросил меня, достоин ли он этого, но дело не в том, стоит он этого или нет. Речь идёт о чувстве предательства со стороны того, кому ты готов отдать всю свою жизнь.

***

В день брачной церемонии Сюэ Мэн умолял Чу Ваньнина не ехать с ним и просто остаться дома, ведь так будет лучше для его ментального здоровья. Но именно Чу Ваньнин умолял его пойти с ним. — я хочу с ним встретиться, — проговорил Чу Ваньнин. — позволь мне встретиться с ним. Я не буду устраивать сцен. Я просто...хочу его увидеть. По крайней мере, в последний раз. Даже если Сюэ Мэн не знал причины, по которой Чу Ваньнин настаивал, что он мог сделать? Как он мог победить его? Юноша мог только вздохнуть. Церковь была не такой уж огромной, но она была полна священных предметов. Посетителей было немного, только люди, очень близкие к этим двоим, Чу Ваньнин мог бы назвать даже половину из них. А также люди, которых они с Мо Жанем планировали пригласить на собственную свадьбу, чего, очевидно, не произошло. Чу Ваньнин горько улыбнулся. Теперь он исполнял их мечты с кем-то другим. Он сидел в последнем ряду, там, где Мо Жань и другие люди не могли его видеть. Сюэ Мэн был рядом с Мо Жанем в качестве его шафëра. Мо Жань был всё тот же, лишь с той разницей, что теперь он выглядел более зрелым и крепким. Он был занят разговором с какими - то людьми, находившимися рядом с ним. Чу Ваньнин явно не слышал их, но по его улыбке было ясно видно, как он счастлив. У него заныло сердце, но это было именно то, о чём он просил. Церемония началась совсем скоро. Чу Ваньнин ничего не делал, кроме как наблюдал за ними: от того, как Ши Мэй вошёл в церковь, выглядя чудесно, как всегда, до того, как они разделили клятвы друг друга и как поцеловались в конце. Это должен был быть я. Было время, когда он наблюдал за ними, когда Чу Ваньнин представлял себя Ши Мэем. Каково это — выйти замуж за Мо Вэйюя, человека, которого Чу Ваньнин любил больше всего на свете, даже больше, чем самого себя? Этот человек был моим. Я был тем человеком, с которым он впервые поделился мечтой о женитьбе. Я был тем человеком, который первым заставил его так улыбнуться. Так почему же он с тобой? Это я должен был заставить его разрыдаться от счастья, потому что мы официально женаты. Этот человек был моим. Так почему же он теперь твой? Именно в этот момент, когда церемония закончилась, когда Чу Ваньнин собирался уйти так, чтобы никто не узнал, Мо Жань наконец снова увидел его. Он был ошеломлён. Мужчина не знал, как реагировать, когда увидел эту удаляющуюся спину, которая выглядела такой подавленной и измученной. Этот человек был одет в белый смокинг, его волосы оставались длинными даже после стольких лет. Даже если это была только его спина, Мо Жань знал, кто он такой. Он был хорошо знаком с этим человеком. Мо Жань также увидел, что Сюэ Мэн смотрит на Чу Ваньнина, и был потрясён ещё больше, чем раньше. — когда он вернулся? — тихо спросил Мо Жань своего младшего брата. Сюэ Мэн бросил на него холодный взгляд и усмехнулся. — если бы ты знал, ты бы отменил этот брак? — Сюэ Цзымин! Сюэ Мэн отвернулся. — на прошлой неделе. — и ты мне ничего не сказал? — что изменилось бы, если я рассказал бы тебе? Это заставит его чувствовать себя менее обиженным? — выдал юноша этот вопрос. Мо Жань снова посмотрел на вход и увидел, что знакомого ему мужчины там больше нет. Он легонько хлопнул Сюэ Мэна по плечу и сказал ему: — позаботься вместо меня о Ши Мэе. Я скоро вернусь. Он бросился искать Чу Ваньнина — его сердце билось так быстро, что он почти не мог дышать. Мо Жань не знал, что чувствовал — радость или грусть, хотел ли он сказать, что скучает по нему или нет, хотя на самом деле он действительно скучал. Но это уже не те отношения, которые были у него с ним. Когда он наконец добрался до Чу Ваньнина, то вскрикнул так, что его могли услышать только они двое. Чу Ваньнин тут же остановился. — Мо...Жань? Чу Ваньнин оглянулся и увидел любовь всей своей жизни, тяжело дышащего и смотрящего на него с двусмысленностью в глазах. Привязанность, которая раньше отражалась в его глазах, давно исчезла. Теперь не было ничего, кроме замешательства и вопросов. — почему же ты не стал…искать меня? Взгляд Чу Ваньнина сузился, когда он услышал это. Ему вдруг захотелось рассмеяться над его словами, но он предпочёл промолчать, делая вид, что происходящее его не касается. — зачем мне тебя искать? Глаза Мо Жаня задёргались. Он действительно не ожидал, что Чу Ваньнин скажет это. Но еще больнее было то, что тот говорил это без всякой тоски в голосе. Он казался спокойным...и выглядел так, будто ему было всё равно. — зачем? Чтобы разрушить ваш покой? — Чу Ваньнин лишь рассмеялся. — нет, спасибо. — ты...ты не хочешь накричать на меня? — Мо Жань сглотнул. Хотя он хорошо знал человека, стоявшего перед ним, и знал, что Чу Ваньнин этого не сделает, ему всё равно хотелось, чтобы тот накричал на него. Он знал, что он придурок. — а зачем мне это? — задал он вопрос, и в его прекрасных глазах феникса не было никаких эмоций. — просто...просто накричи на меня. Я приму это. — ...но я не хочу. На этом Чу Ваньнин закончил разговор и повернулся, чтобы уйти. Мужчина не мог больше оставаться здесь, не мог видеть его лицо. Он просто не мог. Потому что глядя на эти родные черты… это был новый удар по его свежим ранам. — Ваньнин, — Мо Жань взял его за руку. — просто кричи на меня, злись на меня, проклинай меня или даже… сделай мне больно. Ладно? — я сказал - зачем мне это? — тембр Чу Ваньнина стал твёрдым, грубым, и Мо Жань понял, что он что - то скрывает. Неужели его гордость всё ещё имеет значение больше всего? Мо Вэйюй явно причинил ему боль, так почему же он ничего не говорит? Шесть лет, а Чу Ваньнин всё ещё такой же. Ведёт себя жёстко в присутствии других людей, никогда не просит о помощи, даже если он уже споткнулся. — потому что… я предпочёл бы услышать, как ты проклинаешь меня! Я бы предпочёл...увидеть, как ты выпустишь всё это сейчас, чем нести всё это в одиночку! — Мо Жань, ты что, забыл? — Чу Ваньнин едва держался на ногах, он изо всех сил сдерживал слёзы, которые ещё не успели пролиться. Он не хотел говорить; боялся, что если заговорит, то действительно сломается у него на глазах. Это было последнее, что он хотел сделать. Чу Ваньнин хотел уважать Мо Жаня. Хотел отдать дань уважения дню своей свадьбы. Он не хотел устраивать сцену в общественном месте…где другие люди могли их видеть. И он не хотел плакать у него на глазах. Пожалуйста. Моя гордость - единственное, что во мне осталось. Не отнимай её у меня. Прошу тебя. Но всё же Мо Жань забрал последнее, что в нём осталось. Он толкнул его в угол. — я просто несу тот груз, который ты заставил меня нести. — Чу Ваньнин рассмеялся прерывающимся звоном. У него не было сил сдерживать грёзы, которые он таил в себе, так что в конце концов они потекли у него из глаз. — Ваньнин... — Мо Жань, знаешь... — Чу Ваньнин вздохнул и спешно вытер слезинки. — я тебя ненавижу. — ясно заявил он. Мо Жань почувствовал пульсацию в груди. Он хотел что - то сказать, но не мог произнести ни слова. Хотел объяснить, но объяснить что? Что… он влюбился в Ши Мэя, пока ждал его? Что сожалеет о том, что не выполнил своего обещания дождаться его? Но…но почувствует ли он себя от этого лучше? — Мо Жань, это то, что ты хотел услышать от меня? Когда на самом деле я совсем не ненавижу тебя? Мо Жань наконец выдохнул. — почему... Почему ты не ненавидишь меня? И всё же Мо Жань проглотил ответный вопрос. Разве он не должен был уже ожидать этого? Этот человек — Чу Ваньнин. Никто другой. Он был не из тех людей, которые держат обиду на кого-то только потому, что ему больно. И это всегда раздражало его раньше, и он даже сказал себе, что если Чу Ваньнин не ненавидел людей, которые плохо обращались с ним, то именно он будет ненавидеть их за него. Теперь Мо Жань был тем, кто причинил ему боль. И он действительно ненавидел себя за это. Но что он мог сделать? Он не мог изменить свои чувства только потому, что Чу Ваньнин вернулся. Мо Жань не мог разлюбить Ши Мэя только потому, что теперь перед ним снова Чу Ваньнин. — я не ненавижу тебя. Но всё же у меня в голове так много вопросов, что я не стал бы задавать их по той причине, что уже знаю ответ, — Чу Ваньнин уставился ему в глаза. — я убедился в этом ранее. — ты действительно выглядел более свободным и счастливым с ним, чем раньше со мной, — Чу Ваньнин вдруг вспомнил их прежние воспоминания, когда они ждали. — должно быть, приятно быть в отношениях, где тебе не нужно всё время прятаться. Мо Жань покачал головой. Он хотел сказать: " нет, Ваньнин. Я тоже был счастлив с тобой. Наши отношения привели меня сюда. Если бы не ты, как бы я стал храбрее? Я люблю его так же сильно, как любил тебя… но когда я влюбился в него, то уже не был уверен, хочу ли провести с тобой всю свою жизнь. " Но ты заслуживаешь уверенности. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я могу дать, Ваньнин. Я больше тебя не заслуживаю. Но он не мог говорить. Мо Жань боялся говорить. Поэтому мог лишь только слушать Чу Ваньнина. — я действительно не хочу говорить с тобой, сначала я хотел исцелиться, но ты меня подтолкнул, ещё раз. Как мне победить тебя? — едва слышно прошептал Чу Ваньнин. — я не хотел видеть тебя, мне было так больно смотреть на твоё лицо, что я желал ослепнуть. Глядя на тебя, я вспоминаю все наши воспоминания, которые раньше были причиной того, что я продолжал жить в течение этих шести лет. И я даже не ожидал, что эти воспоминания предадут меня таким образом, указывая на моё горе с его остротой, которая может разорвать меня на куски. Мо Жань, когда я увидел тебя у алтаря, я понял, что когда ты уходишь, ты уходишь не просто без причины…а ещё ты отнял у меня слишком многое: мою силу, мою энергию, мои устремления, моё будущее, и даже моё яркое прошлое стало серым, на которое я не смею оглядываться. Ты можешь уйти...но ты можешь...ты можешь вернуть их мне? — Чу Ваньнин всхлипнул, схватился за грудь и слегка наклонился, чтобы скрыть лицо. Мо Жань хотел приподнять его подбородок, чтобы увидеть лицо, но сдержался. Возможно, это был первый и единственный раз, когда Чу Ваньнин плакал от стыда перед ним, и он не хотел останавливаться. Рыдания Чу Ваньнина были ножом, и его слова — это то, что толкало этот нож на его грудь, чтобы вонзиться в эти зажившие шестилетние раны, заставляя их снова открыться свежей кровью. Но Мо Жань ничего не мог с этим поделать. Он просто должен был принять это. Возьми его боль и всю вину на себя. — отдай их мне... — Чу Ваньнин умолял, но не знал, к кому обратиться— к Мо Жаню, стоящему перед ним, или к богам, которые сейчас смотрят на него сверху? — мне очень жаль, — прошептал Мо Жань. — если бы я мог…я...я так бы и сделал. На несколько минут воцарилось молчание, но они не чувствовали себя неловко. Может быть, потому, что знали, что так и должно быть. Что именно сюда они и направляются после всего этого. Когда Чу Ваньнин перестал всхлипывать, хотя в его глазах все ещё стояли слёзы, он посмотрел на Мо Жаня с искренней улыбкой на лице. — и все же ты сдержал своё обещание, — медленно, но искренне произнёс он. — ...? — ты ведь обещал сходить со мной в церковь, когда я вернусь? — услышав это, Мо Жань почувствовал невыносимую сердечную боль. Он хотел остановить Чу Ваньнина от следующих слов. Остановись. Не нужно. Впрочем, кто он такой, чтобы так говорить? Его глаза начали гореть, внезапно вспомнив обещание, которое он дал шесть лет назад — в аэропорту. Мо Жань произнёс эти слова, когда была зима. Как я мог забыть об этом? Неужели Чу Ваньнин присутствовал сегодня на его свадьбе, чтобы выполнить это обещание...от своего имени? Даже если он выходит замуж не за него? Мо Жань, ты неимоверный придурок. — ты действительно привёл меня сюда, — улыбка всё ещё была на его лице, но из глаз текли горькие слёзы. — но...вместо клятв мы проливаем слёзы, — рассмеялся он, — прощай. — Ваньнин... — Мо Жань сделал шаг вперёд и протянул руку, но, подумав, что это может причинить боль Чу Ваньнину, остановился. — мне очень жаль... — мне тоже жаль, Мо Жань. — Чу Ваньнин первым взял его за руку. Он наклонился и поцеловал её, тёплая дорожка слёз с его щёк прилипли к ладони, но, несмотря на то, что она была раскалённой как стекло, ему всё ещё было больно, и он хотел забрать свою руку обратно. — теперь ты свободен. Но это не так. — будь счастлив. Хотя это не так. — желаю вам всего наилучшего. Потому что каждое моё желание включает в себя ещё и тебя. Он отпустил его руку и сделал шаг назад. — мы старались изо всех сил, Мо Жань. Постарайся загладить свою вину передо мной в следующей жизни, хорошо?