Миллион

— На всякий случай, я в казино больше не работаю. Я могу быть Вашим… Ну, кто там считает четыре четыреста. -Нет, Вы знаете, Вы же меня обманули, что меня кто-то преследует, что нужно что-то. С Вами мои отношения закончены. В зале тишина. Глубокая пауза, и зрители на грани ожидания, и почти незаметно для них эти слова обретают подтекст. Наш с тобой скрытый смысл вчерашней ссоры. Твоё лицо почти без эмоций, лишь лёгкая статичная чуть кривая улыбка. Пока мне не страшно. Четыре секунды ожидания, всего-то, но смысл фразы болезненно сжимает сердце. — Хорошо. «Хорошо» — повторяю в голове. Как иронично, что это почти копия нашего с тобой диалога. Личного. Интимного. Только теперь миллионы глаз смотрят на нас. Только вот они всего лишь исследуют историю, будто в театре, а ты препарируешь взглядом, усмехаешься и вырываешь мои лёгкие. Твой тон. Голос ровный, без эмоций. До боли сосёт под ложечкой. Я не сыт тобой! Слышишь? А ты смеешься в графской манере лицемерия. Будто уже принял неизбежное. — У Вас лицо как будто «не закончены». — так хочется сказать прямо, как вчера, как год назад, как и четыре: "Не смей за меня решать. Я с тобой. Прими это, и будь добр, борись со мной." За секунду в голове рой мыслей, шаг влево, закрытая поза, поворот. Пытаюсь не выходить из образа, стараюсь сделать «испуганные девчачьи глаза», но получается придать окраски лишь голосу, хотя ещё секунда, и он бы дрогнул. Зал смеётся. Я справился, а ты? Поразительно, как ты реагируешь сейчас. Точно так же. Своя же копия. Не уж то ты до сих пор боишься? И «выбрасываешь» этот невидимый камень, как вчера сигарету в открытое окно. Стоишь вполоборота, и показательно не смотришь на меня. Идёт Дима, спасая наше положение. Конечно они догадывались о ссоре, по нам нельзя было не понять. Спасибо я ему скажу чуть позже, а пока ретируюсь со сцены.

***

Концерт закончился. Зрители разошлись. В голове фраза: "Цирк уехал, а клоуны остались". Дима и Серёжа смотрят понимающе, но ничего не говорят и, прощаясь, уходят. Благо, сегодня Окси с нам нет, она бы устроила разбор полётов, и мы бы до утра сидели и решали все разногласия. Она нас видит насквозь. -Арс, поехали домой. — говорю я негромко. В глаза ты мне так и не смотришь. — Арс, я не отступлюсь, я с тобой. — ещё тише. -Тош, прости, просто это так похоже было. Твоя фраза: «Я устал, мне тяжело…» -А твоя: «Хорошо» — парирую я, не давая договорить. — Мне тоже было больно! И сейчас немного… -Прости, я знаю, что ты готов идти и дальше со мной, но так тяжело довериться, когда ты говоришь такие слова. — Говорил. Да, блядь, говорил, и не раз уже повторял, что беру их назад, и что внешние обстоятельства не помешали мне до сих любить тебя, особенно после всего, через что мы вместе прошли. Пойдём, я хочу домой. В машине я включил первое попавшееся радио. Играла песня, которая не звучит ни в твоём, ни в моем плейлисте, уж слишком лиричная, но переключать не хотелось. Усталость волнами скатывалась с плеч. «Миллионы глаз смотрят на нас. Делят на Венеру и на Марс…» — подпеваю в голове, пока стоим на выезде. А после: "Ты Венера — я Юпитер, ты Москва- я Питер." — видимо, у кого-то на радио «Космическое настроение». Ну чтож, ты — мой Питер, и да, на одной орбите с тобой тяжело. Но я справлюсь. Мы справимся. Убираю руку с руля, и переплетаю твои графские пальцы с моими, взрощенными Воронежской гопотой. Домой, я просто хочу с тобой домой. Этот концерт был изматывающим.