***
Антонине, как девочка в шутку себя величает, когда доказывает Маме, что взрослая, уже восемь. У нее все такие же зеленые-зеленые глаза, все такие же русые длинные волосы, отныне почти всегда собранные Мамой в опрятный хвостик. Ей все так же делают комплименты, а один дядя, видимо, друг Мамы с работы как-то назвал ее «девочкой — кровью с молоком». Тоша находит это словосочетание очень интересным и даже художественным. Ей сегодня даже мальчик признался, что она ему нравится. Но Тоша ни в коем случае не хвастается, честно-честно! Она просто очень рада этому, потому что ей этот мальчик тоже нравится.***
Тоше пятнадцать. Она прекрасно осознает свою привлекательность, каждое утро старательно укладывая вьющиеся волосы и подкрашивая пушистые реснички. Она по-прежнему не зазналась, разве что теперь почти не смущается от комплиментов, но от, «крови с молоком» все еще тушуется, из-за чего и без этого румяные щечки пунцовеют, ярко контрастируя с бледной кожей. Тот мальчик с младшей школы, кстати, тем еще мудаком оказался, сердечко Тосеньке разбил. Так Арсения говорит. Арсения — лучшая подруга Тоши еще с пятого класса. Они сразу заприметили друг-друга в школьном коридоре, и с того момента их было не разлепить. И вот уж комбинация! Обе смеются днями на пролет с шуток, которые, наверно, только им двоим и понятны, обсуждают парней и сварливого информатика, строят козни против математички, и вместе зубрят французский. Ну, как вместе. Арсюше («Сеню» брюнетка наотрез отказывается воспринимать в свой адрес) языки и прочие сложные штуки даются легко, а вот у Тоши с этим проблемы… Она, за то, юмористка! Ну или в крайнем случае, она «очень доже ничего», так что на трассе ее уже ждут. Арсения шутку не оценила, только сощурила свои пронзительные синие омуты и фыркнула. Тоше она такого будущего точно не желает. Она этому «солнечному зайчику»вообще только лучшего желает. Кстати, вслед за прояснившимися женственными формами пришли и предостережения от Мамы. Шатенка их в упор не замечает и даже ссорится с родительницей часто на этой почве. Она агрессивно не разделяет внезапно возникшее рвение матери обличить дочь в паранджу и сокрыть от всего мира. Их отношения заметно портятся, а вот с голубоглазой брюнеткой Тоша общается теперь еще чаще.***
Девочка — кровь с молоком,
Ночью одна не ходи,
Ночью одна не ходи…
Ночью одна не ходи…!
Встретишься ты с дураком,
С чьим-то гнилым языком,
С чьим-то большим кулаком…
Ночью одна не ходи!
Девушка, деловито поджав губы, со знанием дела проводит щеточкой туши по ресницам, рисует аккуратные ровные стрелки и подкрашивает губы, после, довольная собой оглядывая свое отражение. — Ну и куда это мы собрались, Шастун Антонина Андреевна? — раздается откуда-то из-за спины, глухо ударяя по совести, каким-то неизвестным ядом разливаясь под ребрами. — Антонина. Я напомню, что уже семь. И Я жду ответа. — женский, немного прокуренный с годами голос наливается сталью с каждой секундой. — Мам. Мне уже семнадцать, я взрослый человек и могу выходить на улицу после девяти. — Тоша принимается собирать косметичку, всем своим видом показывая, как ей неинтересен этот разговор. Браслеты на тонких запястьях одобрительно позвякивают. — Нет. — Коротко отрезает старшая, упираясь руками в бока, напирая на дочь, игнорируя тот факт, что идеально выглаженная белая рубашка может помяться. — Да. Сама-то ты куда собралась, мисс «после заката никаких прогулок»? — язвит младшая, даже не смотря на родительницу поправляет воротник кофты, накинутой поверх простого, но он этого не менее красивого черного платья, до колена примерно. Девушка не видит реакции, но слыша озлобленный вдох и пыхтение женщины, победно улыбается. — Вот и все, не вижу проблем~ Ну все, пока, Мамуль, меня ждут, удачи на супер-пупер важной встрече! — шатенка хитро щурится, и в последний раз проверив содержимое сумки-шоппера, удаляется из комнаты в направлении двери в парадную. — Ты как с матерью разговариваешь?! И куда ты в таком платье собралась! — оторопело рявкает Майя, но в ответ получает только хлопок входной двери, металлический скрежет ключа в замочной скважине и отдаляющийся глухой стук подошв берц на небольшом подъеме. — Осторожнее… — бросает сипло уже в тишине. Женщина обеспокоено и сломлено мечется взглядом по комнате дочери, представляя самое худшее, но мысленно надеясь на лучшее. Антоша давно вышла из возраста, когда взгляды мужчин можно было расценивать как что-то хорошее. Это навевало ужас ровно в той же мере, как и собственные отвратительные воспоминание многолетней давности. Русовласая женщина складывает ладони в молящем жесте и болезненно жмурится, поджимая губы.Девочка — кровь с молоком,
В платье, на платье цветы.
Машешь кому-то рукой,
На все согласная ты…
Тоша заправляет русую прядь за ухо, вновь оглядываясь по сторонам, стоя у небольшого торгового комплекса, откуда ее должны были забрать в скором времени.Антонио
«19:55»
Арсююююш
Зайка
Котик мой
Сука зайди в онлайн мне стремно😫😫😫
Арсен «19:56» Да тут я, тут Успокойся, все нормально будет Не кипишуй Ты с ним долго ж общалась, и он тебя не смутил, так что давай, ручки в ножки и покоряй чужое сердце ;)Антонио
«19:57»
Ладно……… (((((
Антоша теребит рукава кофты, нервно озираясь и то и дело покусывая нижнюю губу, оставляя на ней неприятные ранки. В поле зрения появляется машина среднего класса, черного цвета, в марках девушка не особо разбирается, но выглядит как что-то не слишком дорогое. Водитель лет двадцати семи, высокий шатен, голубые глаза, и все такое. Прямо мечта. Разве что глаза у Арсении намного красивее. И Шастун понятия не имеет, почему подумала об этом сейчас. Тонкие аккуратные пальцы унизанные бижутерией очень быстро набирают сообщение, и Тоша выходит из сети, приветливо махая рукой парню, расплываясь в лучезарной улыбке.Антонио
«19:59»
СУКА ОН ЕДЕТ БЛЯИЯИЯЯИ
ОН СТАРШЕ
НО КРАСИВЫЙ
БЛЯЯЯЯ
Арсен «19:59» У тебя хоть что-то с собой есть? Сообщение остается без ответа.На все согласная ты,
Хватит дешевых конфет!
Чтобы поласковей был
Твой многозначный «привет».
— Привет. — собеседник, с которым девушка ранее была знакома только «онлайн» ее очень удивил. Это еще мало сказано. — Приветик. Ты… Ты намного старше. Тебе не семнадцать, верно? — недоверчиво хмыкает Тоша, взглядом пробегаясь по парню, стыдливо подмечая, что даже если он старше, он чертовски в ее вкусе. Это отражается на белом лице закусанной нижней губой. — Что-то не нравится? — насмешливо отрезает шатен, как бы ставя точку на возмущениях младшей. — Давай в машину. Куда сначала поедем? Ко мне или в ресторан? — больше утверждает, чем спрашивает он. Тоша скептично поджимает губы и травянистые глаза наливаются холодом абсента. Она все же садится на соседнее водительскому сидение и порядочно пристегивается, после поправляя платье, чтобы не задиралось. — Мы договаривались только на ресторан. Не то, чтобы я хочу наестьтся за твой счет, но давай ограничимся этим на первую встречу…? — зеленоглазая неуверенно теребит кольца на тонких пальцах. На плечо как бы невзначай ложится чужая крупная ладонь. — Как скажешь. — просто фыркает шатен, бросая на девушку взгляд…как-то опасно посиневших глаз. Как будто сожрать хочет. И тут именно сожрать, а не съесть. Тоша немного ежится, но рука не пропадает. — Реально кровь с молоком. — парень хищно склабится и посидев в таком положении еще с секунду отвлекается на машину, плавно трогаясь с места. Тоша аккуратно достает телефон из кармана, быстро набирая сообщение, с опаской поглядывая на водителя.Антонио
«20:10»
Он странный… мне все еще страшно, но вроде нормальный…?
Арсен «20:10» Если что, сразу деру давай. Девушка сглатывает, перечитывая сообщения подруги. Тоша убирает телефон обратно, отворачивается к окну, а вскоре у пары завязывается ненавязчивый разговор на нейтральные темы, которые, они, вроде уже обсуждали в переписке, но какая разница? В ресторане красиво. Тоша скромно довольствуется салатом больше из вежливости, чем из-за чувства голода. Постепенно их беседа перетекает в заигрывания и прочие милые улюлюканья. Девушке даже нравится, но только этот Максим вообще чувства юмора не имеет! Не смеется вообще, фу таким быть. Разморенная приятной атмосферой, зеленоглазая расслабленно покачивает ногой в такт музыке в салоне авто. Она настаивала на такси, но так, наверно, даже лучше. По крайней мере ее в этом заверили. На колено ложится чужая рука. Шершавые пальцы ненавязчиво поглаживают. Шастун приподнимает уголки губ в улыбке и смотрит по-детски довольно. Без подвохов и намеков. Ей просто хорошо. Она даже чувствует, как под ребрами зарождается теплый-теплый комочек, имя которому «любовь». Когда Максим поднимается выше, на бедро, будто бы прощупывая почву, Тоша тоже не возражает, разве что ноги немного сводит и отодвигает чужую руку на достаточное, по ее мнению, расстояние. Все прилично, никаких извращенств. И непонятно, чего это мать так взъелась. — Слушай, а ты же девственница, да? — этот вопрос разрубает всю романтическую атмосферу, по мнению Тоши, и она недовольно цокает, закатывая глаза. — Ну да, и что? — ей часто кажется, что она если и потрахается с кем-то, то максимум с Арсенией. Не влекут ее тела, что поделать. — Да забей. Ничего против не имею. — беззлобно усмехается Максим, вновь возвращая свое внимание на дорогу. — Давай я тебя до дома провожу? Мне просто неудобно заезжать во двор будет.Девочка — кровь с молоком,
Как соблазнительна ты!
Ради такой красоты
Можно нарушить закон.
По периметру тротуаров красиво разбросаны рыжие пятна от света уличных фонарей, вывески магазинов небольшого торгового комплекса зазывающе переливаются разными цветами. Пара заходит в переулок между комплексом и домами, где нет людей и камер. Девушка этому значения не придает, она мысленно уже дома, в кровати. Ее мечтания прерывает грубый толчок к стене. Тоша больно ударяется лопатками о кирпичную стену и кривится от боли, после оторопело буравя спутника взглядом, у него на лице какой-то звериный оскал, а взгляд не различить под паволокой опасно сильного желания. — Максим…? — только и успевает выдать девушка, прежде чем понимает, что происходит, когда ее грубо затыкают поцелуем. Властным, мокрым, мерзким. Шатенка пытается отбиться, но безуспешно. Ее еще сильнее прибивают к стене своим весом, руки зафиксированы над головой и браслеты до боли впиваются в изящные запястья. Рот заткнут все теми же отвратными поцелуями. У девушки под ребрами сердце вот-вот проломит все преграды и вырвется наружу. Она молит всех кого-только знает о том, чтобы это оказалось просто неудачной шуткой, но когда с нее безжалостно срывают трусы, она кричит, однако, крик тонет где-то в глотке. Вместо кляпа собственное нижнее белье. Отвратительно. Глаза наполняются слезами, и уже через секунду они градом текут по щекам. Тоша глухо мычит, дергается и извивается, за что получает пощечину с замаха. Руки, которые ей изначально казались красивыми, сейчас до синяков сжимали, щипали, трогали там, где нельзя. Шастун захлебывается слезами в перемешку с растекшейся тушью и стрелками, когда парень отнюдь не нежно проводит пальцами по чувствительному месту. — Неужто тебе не нравится? Ну, тебе же хуже… — в голосе, резко ставшем ненавистным, извращенной патоки столько, что захлебнуться в ней проще, чем в слезах. — Господи, какая же ты… Только моя девочка… Кровь с молоком. — отрывисто рычит шатен, неспешно входя в девушку. Она истошно, с надрывом вопит от боли в кусок ткани у себя во рту, всхлипывает, мотает головой и жмурится от самой сильной в ее жизни боли. Не только физической. Сердце, кажется, остановилось уже, не в силах это терпеть, а что-то, что люди именуют душой, вроде как, трескается и разлетается на миллиарды осколков, впиваясь в легкие, мешая глотнуть хотя бы немного воздуха. В голове столько мыслей… Только вот все сливаются в единственную понятную и различимую: «Не хочу. Почему я…?» Прямо сейчас «солнечного зайчика» ломают на мельчайшие части, да так, что уже не соберешь. — Да уж… ради такой красоты и вправду можно нарушить закон… — довольно мурлычет псих, не иначе, выходя из обессиленного и сломленного тела, изливаясь на стену рядом. Девушка тупо оседает на асфальт, съезжая по стене, раздирая себе спину, а затем и колени. — И запомни, скажешь хоть кому-то, света белого больше не увидишь. Фигура стремительно удаляется. Вместе с ней удаляются и чувства и эмоции и вообще все живое, что в Тоше было. Остается только ненавистное теперь тело и боль. Нескончаемая, болезненно плавящая все органы, тошнотворно оседающая в легких и на языке.Антонио
«22:32»
Знаешь переулко между центр ом и нашим дворм?
Приходи саорей
Пожалуйста
Руки дрожат так, будто Тоша — наркоманка со стажем, тут даже т9 бессильно. Арсения в сети появляется моментально, сообщения читает, но не отвечает ничего, только выходит из сети. Шастун сипло завывает от боли и ломоты во всем теле, на дрожащих конечностях пытаясь привести себя в порядок. Ее нет больше. Резко стали понятными мамины предостережения. Резко стали понятны взгляды. Резко ненавистны и страшны стали все мужчины. Так бывает. Арсения возникает перед сидящей побитой собакой Тошей за рекордные семь минут, а бежала чуть ли не с соседней улицы. — Тось… Тошенька… Девочка моя… — от последнего младшую передергивает и она поднимает зареванный взгляд полный ужаса на брюнетку. — Тшшшш… Все закончилось… Боже, Зайка моя… — у Арсении у самой глаза на мокром месте, а в горле ком. Она падает на колени перед подругой и нежно притягивает ее к себе, стараясь укрыть от всего мира. Шатенка, кажется, даже не дышит, но всхлипы, раздающиеся с периодичностью в пару секунд говорят об обратном. — Что же этот ублюдок наделал… Милая, пойдем… Замерзнешь… мы со всем разберемся… — заверяет ее брюнетка, болезненно поджимая губы и жмурится, позволяя слезам скатиться по щекам. В ней бурлит столько ненависти за то, что ее, только, блять, ее Тошу кто-то посмел ранить, да еще и так сильно. Она за свою девочку отомстит. Но сначала, нужно вернуть ей саму себя. А это теперь не просто.Девочка — кровь с молоком,
Скромный надела наряд,
Ночью не ходит пешком,
Прячет от лиц чужих взгляд…
Лучше пустить пулю в лоб,
Съесть несъедобный мышьяк,
Чем в подворотне её
Встретит безумный маньяк!
Девочка — кровь с молоком,
Это тебя не спасет, —
Шанс умереть под мостом
С каждым днем только растет.
Девочка — кровь с молоком,
Крестик на шее висит,
Проще поверить в него,
Чем в безопасный прикид…!