Изнанка моей тишины

      Ты смотришь на меня все теми же беззаботными глазами, с легкой и непринужденной улыбкой на лице. Хоук, ты не меняешься: я знаю, как тебе тяжело, но ты не сдаешься. В отличие от меня. Я сдался давно: тогда, когда еще не встретил тебя. Ты внушила мне, что я все еще полезен. Но... Я все равно ушел. Тебе не нужен такой неудачник.       Я помню каждое прикосновение твоих холодных губ на своей коже, которые отдавалось дикой болью по всему телу и в висках. Ты не можешь быть рядом со мной. Боль должен чувствовать только я.       Хоук, я клянусь, я буду защищать тебя, пока не погибну.       Я смотрю, как ты заигрываешь с этим недоноском-магом Андерсом. Ты смеешься его плоским шуточкам, флиртующе хлопаешь ресницами на каждый его полунежный жест в твою сторону. Ты смирилась с той ночью, когда я ушел от тебя, не успев все начать. Я просто не могу, как он: он использует тебя ради собственной цели. Разве ты этого не видишь?       Я вздыхаю, в который раз отворачиваясь от этой невыносимой сцены. От переполняющей меня ревности клейма чуть ли не пылают и обжигают каждую клеточку моей кожи, но я терплю и не показываю тебе, каково это.       Ты, вся из себя горящая энтузиазмом и радостью, отходишь от мага, хлопаешь меня по плечу, подмигивая, и направляешься к барной стойке таверны за выпивкой. Я кидаю тяжелый взгляд на Андерса, он отвечает мне ухмылкой победителя. Зачем? Зачем тебе он? Разве он был с тобой во все тяжелые моменты твоей жизни, разве он пришел к тебе, когда погибла твоя мать?       Нет, Хоук, нет. С тобой был я, хоть и не знал, что нужно говорить в такие моменты. Но я видел, что тебе становилось спокойнее и теплее. А этот... Он не заботится о тебе, ему нужна лишь "свобода магов", которой он никогда не добьется, как бы не старался. Но, наверное, я слишком собственник, и просто не хочу видеть с тобой никого другого. Приходится терпеть: я хочу, чтобы ты была счастлива. А я справлюсь.       Варрик сказал какой-то тост, когда ты Хоук наконец принесла кружки с элем. Все радостно чокались, смеялись, чему-то радовались, и только моя вечно угрюмая рожа портила им все настроение. Наверное, стоило бы удалиться к себе в поместье и напиться в одиночестве, пытаясь прочесть еще парочку книг, что притащила мне та, что уже нежно гладит Андерса по его небритой щеке, заглядывает в его глаза, улыбаясь.       Хоук, тебя никто и ничто никогда не сломает. Ты сильна сама по себе, но когда с тобой мы все, ты непробиваема. Ты обладаешь такими качествами, которые найдешь не у многих. Ты умна, прекрасна, готова биться до последнего за справедливость, никогда не дашь в обиду тех, кто нуждается в помощи. Ты обладаешь безграничной харизмой и готова улыбаться тогда, когда все остальные бы впали в отчаяние. Мариан, я тебя ненавижу до такой дрожи, что мне хочется себя убить. Зачем ты это сделала со мной? А теперь делаешь еще больнее...       Чья-то горячая рука опустилась мне на колено, но это могла быть только Изабелла. Она ухмыляется, глядя в глаза и явно намекая на то, что она чего-то хочет. Того, чего я не могу ей дать. — Прости, — сухо говорю я, делая еще один глоток отвратительнейшего эля, самого лучшего в Висельнике, хочу заметить. — Не сегодня.       Никогда, хотел бы сказать я. Но кто знает, что случится со мной завтра. Я без слов встаю из-за стола и ухожу из таверны под озадаченные взгляды своих спутников. На улице тишина и покой, несмотря на то, что я находился в одном из самых криминальных уголков Киркволла. Сложно дышать: мне нужно успокоиться. Хочется выть на Луну, огромную и чуть ли не готовую раздавить город, полностью оправдывая свое имя. "Волчонок". Нет, скорее никому не нужный цепной пес. — Странный ты, Фенрис, — ох, Создатель, снова этот голос, который я стараюсь старательно забыть. Уйди, женщина, не мешай мне. — Сначала отвергаешь меня, а потом ревнуешь к каждому столбу.       В твоем голосе я слышу насмешку, наверное, на лице у тебя играет все та же беззаботная улыбка, а в ярко-голубых глазах мелькают искры веселья, которые я так люблю и ненавижу. Как я мечтаю собственноручно прибить тебя, Хоук. А потом умереть следом за тобой, потому что я просто зачахну без твоего яркого и милого смеха и легкого подрагивания губ в безумно красивой улыбке. — Хоук, — я тяжело вздыхаю и делаю усилие, чтобы развернуться к тебе, — зачем тебе этот одержимый?       Ты внезапно прижимаешься ко мне, а на твоих глазах я вижу слезинки, маленькие и блестящие, как капли росы. Ты не говоришь мне ни слова, а лишь утыкаешься носом мне в грудь и сильнее сжимаешь руки в объятиях. Я слышу всхлипы и чувствую, как ты дрожишь. Хоук, ты сильная, но даже тебе бывает тяжело. Но я все равно не пойму, зачем ты все еще держишь при себе такого неудачника, как я...       Я касаюсь губами твоего лба, а ты снова пытаешься улыбнуться. И твоя улыбка сквозь слезы выглядит еще более прекрасной. — Я люблю тебя, Хоук, — тихо говорю я и прижимаю тебя к себе как можно сильнее. Если будет нужно, я умру за тебя. Обещаю!..