Первым, как ни странно, в себя приходит Юнги.
— В общем, - технично перехватывает он под локоть потрясенного от осознания содеянного Намджуна, - найс пообщались. Как-нибудь повторим.
Уже в школьном коридоре, ловко вырулив в самую безлюдную его часть, Юнги неожиданно зло толкает перед собой Намджуна и складывает руки на груди:
— Что на тебя нашло?
— Я… - потерянно шепчет Намджун, - сам не понял, как это произошло.
— Слушай, - морщит нос Юнги, нетерпеливо выставляя ладонь ребром к собеседнику. – Наши с Сокджином терки – это
наши с Сокджином терки. Ты там никаким боком не упал, не надо корчить из себя телохранителя…
— Говорю же, - чуть громче произносит Намджун. – Я сам не понял, что произошло. Просто… У меня триггер на лукизм*… наверно.
— «Наверно», - передразнивает, закатив глаза, Юнги. – Что ж ты ещё тогда, когда он в твою сторону выебывался, ему леща не дал, «наверно»?
— А мне за себя не обидно, - бодро пожимает плечами Намджун. – На правду не обижаются.
— О, я сейчас должен расплакаться: ты считаешь, что тебя обсирают справедливо, а меня – нет? Ну, спасибо, что ли, за утешение.
—… Вот ни разу не пожалуйста, - возвращает должок Намджун. Юнги фыркает, задумчиво барабаня себя пальцами по предплечьям, и когда он заговаривает вновь, в голосе нет ни капли желчи:
— За меня никто никогда морду не бил.
— Не привыкай.
Юнги лупит Намджуна по руке, но по его лицу против воли расплывается довольная улыбка.
***
Намджун считал, что о таком понятии, как «муки совести» он знает все. Когда ему было девять, его однокласснику и - на тот момент - лучшему другу Чонхо родители подарили mp3-плеер последней модели. И когда спустя какую-то неделю Намджун случайно нашёл этот самый плеер под одним из школьных окон, где он часто отсиживался, чтобы задиры из класса не доставали его, первым его порывом было отдать плеер законному владельцу. Но тот не вспоминал в разговорах об утерянном mp3 ни на следующий день, ни через неделю. Прошёл месяц, и когда они готовились к предстоящей контрольной дома у Намджуна, Чонхо заметил свой плеер, лежащий на краешке его стола с аккуратно обмотанными вокруг корпуса наушниками.
«Почти такой же и мне дарили, - хмыкнул тогда он как бы между прочим. – Только цвет был другой. Где-то посеял, пришлось новый купить…»
Обжигающий стыд и непонятная слабость – вот, что почувствовал тогда Намджун. У родителей Чонхо денег куры, конечно, не клевали, но не мог же он быть настолько туп, чтобы не узнать свою вещь? И когда Намджун уже открыл рот, чтобы признаться, Чонхо просто похлопал его по плечу, мотнув головой в сторону двери:
«Иди, плесни в лицо холодной водицей: вид у тебя, будто башка сейчас взорвется.»
Его… пожалели.
Стоит ли и упоминать о том, что Намджун не воспользовался чужой вещью ни до этого случая, ни после? Но признаться тогда он так и не смог. Все, на что его хватило – замотать злосчастный плеер в кучу исписанной бумаги и выбросить в ближайшую помойку.
Жаль, что с чувством вины так сделать не получится…
Промучившись с пол-вечера над никак не желающими решаться уравнениями (хотя в любой другой день он бы с закрытыми глазами их решил), он решительно отодвигает тетрадь и берет в руки телефон. В групповом чате как раз идёт горячее обсуждение домашнего задания: кто-то вовсю проклинает придумавших когда-то математику Пифагора и Евклида, кто-то даёт конструктивные советы по поводу решения, а кто-то – просто камень. Серьезно, чувак, вон, одни смайлики камня кидает, пока у других тут муки совести. Намджун скроллит переписку, но не видит ни одного сообщения от старосты за сегодняшний день.
Что ему сделать? Поехать к дому Сокджина и попытаться поговорить, объяснить ему, в чем он был не прав, и самому извиниться? Но ведь для этого нужно сначала позвонить или написать, а ни на то, ни на другое у Намджуна сейчас попросту не хватит смелости. Он снова опускает глаза в переписку и вздрагивает, увидев какой-то комментарий Сокджина: тот предлагает своё решение задачи и – свой меч - камню. «Камень» почему-то обижается и пишет, что он «не из этих», на что староста в своей шутливой манере принимаемся писать, что просто хотел «создать коллаборацию». Чат просто взрывается весельем: алгебра успешно позабыта, да и зачем она нужна, тут есть проблемы понасущнее…
— Когда мне было столько же, сколько тебе сейчас, - голос отца, у которого в последнее время появилась неприятная привычка бесшумно возникать прямо над душой, заставляет Намджуна подпрыгнуть, - я из учебы не вылезал. Понимаешь, жизнь – она ведь такая. Сегодня ты балду гоняешь, а завтра – идёшь грузчиком на склад – за копейки. К тридцати у тебя – больная спина и долги по счетам. Я правду говорю: у меня таких примеров перед глазами – хоть отбавляй. Так что веселись дальше, Намджун, не знаю, тебе виднее, как именно ты хочешь свою жизнь прожить. Одно скажу – мы с мамой не вечны, и пора бы научиться тебе думать о своём будущем. А ты все хихикаешь непонятно над чем и непонятно с кем – с такими же, как ты, будущими грузчиками, наверно.
Ничего нового отец не говорит – но богатое воображение моментально рисует Сокджина в одном лишь рабочем комбинезоне на голое тело – бросающего мешок с цементом к куче других и утирающего вспотевший лоб грязной перчаткой. Остальные рабочие в лице одноклассников тут же принимаются смеяться, весело подкалывать, пока Сокджин отвешивает какую-то уморительную шутку и пририсовывает себе усы большим и указательным пальцами. Картина заставляет Намджуна прыснуть – что, естественно, не ускользает от острого взгляда отца.
— То есть, тебе такая перспектива кажется уморительной? Что ж, каждому – своё, я не настаиваю на твоём личном благе. Но ты хоть о матери подумай, сколько она старается ради тебя. А ты…
— Папа, - подаётся к нему смущенный собственной выходкой Намджун. – Я… извини, я не над твоими словами смеюсь. Просто… кое-что вспомнил.
— Ты думаешь совершенно не о том, о чем должен, - вздыхает его отец. – Я совсем перестаю тебя понимать. Учеба едва началась, а я все время вижу тебя отлынивающим от уроков.
— Это неправда, - бурчит Намджун, не поднимая глаз. – Я… мы с нашей командой только что выиграли главную награду за наш проект. Вот. Я… не успел сказать.
Он действительно ещё не успел похвастаться: мама сегодня легла спать пораньше, и после ужина он сразу ушёл делать домашку. Намджун несмело поднимает глаза на родителя, но лицо господина Кима ничего не выражает. Ни удивления, ни гордости – вообще ничего.
Ни-че-го.
— Молодцы. Но на этом твой энтузиазм же не закончился? Убирай свой телефон - и учись. Мне тоже не нравится каждый раз напоминать тебе об этом.
И прежде, чем Намджун успевает хоть слово сказать в своё оправдание, отец ещё раз качает головой и выходит из комнаты.
Намджун несколько секунд слепо смотрит на закрывшуюся дверь. Ощущения эйфории от победы после того, как он ударил Сокджина, итак притупилось, а после этого нелепого разговора с отцом – стерлось вовсе. Что он опять сделал не так? Почему он заслужил именно такую реакцию? Он невольно вспоминает лицо Сокджина: вот он отшатывается, держась рукой за щеку, всегда ухмыляющееся лицо на миг становится серьезным, но вместе с тем - испуганным, а в глазах так и плещется детская обида:
«За что?»
Намджун действует по наитию: вот он сидел и смотрел в закрытую дверь, а спустя долю секунды нажимает на кнопку «Отправить сообщение».
И только потом читает написанное.
Одно-единственное «Прости».
***
Вопреки его ожиданиям, Сокджин на сообщение не отвечает, чего уж там, даже значка, что сообщение успешно доставлено, Намджун не видит.
Вероятно, его просто заблокировали. И не сказать, что не поделом, но как же все-таки…
Паршиво.
Кое-как расправившись с алгеброй (не без помощи тех спасительных ответов от Сокджина), он выключает в комнате свет и прислушивается к звукам в доме. На часах – начало двенадцатого, родители, вероятно, уже легли спать, поэтому он не без опаски заходит в чат с Эффи, предвкушая единственную за весь день дозу серотонина.
Кому: *Euphoria*
Расскажи что-нибудь. Что угодно.
Намджун по привычке прикрывает губы ладонью, пока она печатает ему ответное сообщение: честно говоря, он не особенно думал, когда его писал, но сейчас ему это нужно. Нужен друг. Нужна Эффи.
От кого: *Euphoria*
Знаешь, такие просьбы обычно ставят меня в тупик, но вот на удивление, у меня есть, что рассказать. У нас появилась кошка.
Пока Намджун читает, что новая питомица Эффи тоже трехцветная, что зовут ее Триш и она очень любит рыбные консервы, он чувствует, как умиротворение разливается по его телу, практически без следа прогоняя весь пережитый сегодня стресс. Конечно, завтра все начнётся по новой, и, скорее всего, ему прилетит ответная «белая перчатка» от кого-то из прихвостней старосты, но сейчас, читая, как забавно Триш прыгает на стенку в погоне за красным лазерным лучом, Намджун улыбается во весь рот.
От кого: *Euphoria*
Да, она забавная. Вообще-то у нас давно не было животных, папа не хотел кого-то заводить после смерти нашей Мими, но так уж получилось…
Кому: *Euphoria*
А как она к вам попала?
От кого: *Euphoria*
На самом деле, я не знаю. Я жила у мамы, вернулась домой и просто увидела ее. Может, брат принёс. Ханыль говорит, что папа ещё не знает про кошку.
Кому: *Euphoria*
В смысле - «не знает»? Это как?
От кого: *Euphoria*
Он почти не бывает дома.
Кому: *Euphoria*
А у вас с Ханылем большая разница в возрасте?
От кого: *Euphoria*
Ну да, а почему ты спрашиваешь? Она давно у нас работает…
Кому: *Euphoria*
Так, погоди, я запутался. Ты сказала, у тебя есть брат? Разве его зовут не Ханыль?
От кого: *Euphoria*
🤣
От кого: *Euphoria*
Вот поэтому мы на инглише и проходим все эти «Hello. What’s your name? И есть ли у тебя питомец (я забыла, как это будет по-английски)🤔
Кому: *Euphoria*
Do you have a pet?
Кому: *Euphoria*
*не выпендривается*
От кого: *Euphoria*
Да конечно, не выпендривается он😏 в общем, нет, Ханыль – это имя нашей горничной, и да, разница в возрасте у нас с ней огромная 😉
Кому: *Euphoria*
А с братом?
От кого: *Euphoria*
Всегда, когда говорю об этом говнюке, у меня портится настроение
От кого: *Euphoria*
☺️☺️☺️
Кому: *Euphoria*
Оу
Кому: *Euphoria*
Прости
Кому: *Euphoria*
Не хотел портить настроение ещё и тебе
От кого: *Euphoria*
Давай, рассказывай, что случилось.
Намджун печатает «я ударил человека», несколько секунд смотрит на написанное и стирает. Потом снова печатает – и снова стирает. Почему-то очень трудно – особенно перед Эффи – сознаться в том, что он кого-то обидел. Почему-то… хочется быть хорошим в ее глазах.
От кого: *Euphoria*
Я успела сходить и выпить таблетку от укачивания: шутка ли, знаешь, смотреть на все эти прыгающие точки. Так что случилось?
Кому: *Euphoria*
Почему ты думаешь, что что-то случилось?
От кого: *Euphoria*
*пересланное сообщение*
Не хотел портить настроение ещё и тебе
От кого: *Euphoria*
Следующим моим шагом будут плоскогубцы. Если кто умеет это деликатное вытягивание проблем, когда человеку очевидно плохо, то это точно не я. Поэтому предупредила про плоскогубцы. И у тебя минута. Время пошло.
Кому: *Euphoria*
Я ударил человека.
От кого: *Euphoria*
Он заслужил?
Намджун разминает пальцы, прежде чем написать:
Кому: *Euphoria*
Скорее да, чем нет. Но бить его за это не стоило.
От кого: *Euphoria*
Знаешь
От кого: *Euphoria*
Некоторые люди действительно заслуживают того, чтобы им немного вправили мозги.
От кого: *Euphoria*
Ты, возможно, удивишься, но я на стороне тех, кто считает, что небольшое насилие иногда бывает оправдано. До некоторых людей просто не доходит по-другому.
От кого: *Euphoria*
И раз уж мы об этом
От кого: *Euphoria*
Может, и моему брату пропишешь в табло?
От кого: *Euphoria*
Это шутка
От кого: *Euphoria*
Хотя в любой шутке есть доля шутки
Кому: *Euphoria*
Спасибо
Кому: *Euphoria*
Я не стал ощущать себя м
еньшим мудаком, но мне стало легче, правда.
От кого: *Euphoria*
Знаешь фразу, которую ещё Конфуций сказал?
Кому: *Euphoria*
Я неплохо знаком с Конфуцием, так что давай, жги🥳
От кого: *Euphoria*
Так вот, он сказал
От кого: *Euphoria*
A Little party never killed nobody
