Мелкий

      Теплые лучи июльского солнца отражались в прозрачных лужах, которые покрывали большую часть тротуара и так и норовили попасться под ногу.       Парень с нежно-голубыми волосами задумчиво брел по улочке, то и дело хлюпая водой в насквозь промокших ботинках. На его круглых солнечных очках играли солнечные блики. Капельки недавно прошедшего дождя ещё не сошли с черного пальто, как и мелкие брызги от луж, что влажно темнели, впитываясь в ткань джинсов и расплываясь некрасивыми кляксами. Парень, словно не замечая этих досадных неудобств, шёл и шёл вперёд, следуя, известному только ему одному, маршруту.       Каждый день, возвращаясь домой, он проходил один и тот же переулок, один и тот же ритуал: пересечь цветастую аллею через бордюр и, стараясь не упасть, коснуться самого дальнего тополя до того, как загорится зелёный свет на светофоре неподалеку.       Вся процедура занимала от силы минуту, но каждый раз Треф представлял себя Индианой Джонсом или мужской версией Лары Крофт — с таким же пылом он бежал за своей несуществующей наградой.       В наушниках играла какая-то незамысловатая песня, и Зонт, покачивая головой в такт, тихонько подпевал попсовому исполнителю.              Шаг, шаг, поворот бедром и легкий кивок, в завершение куплета.       Подойдя к началу тополиной аллеи, Треф остановился, одернул полы пальто, откинул пряди, выбившиеся из аккуратного хвоста, окинул взглядом улицу и, задержав взгляд на витрине ближайшего книжного магазина, перенес всё свое внимание на яркий фонарик светофора.       Дождавшись желанного красного света, он, оттолкнувшись ногами, совершенно не замечая ничего вокруг, запрыгнул на краешек тротуара и поспешил к заветному дереву. Внезапно кто-то налетел на него так, что Зонтик почувствовал, как его задетые мышцы начали наливаться кровью. Уже предвкушая новый синяк, паренёк начал искать «пришельца».       — Молодой человек, — раздался недовольный надтреснутый голос, —Смотрите под ноги!       Треф резко, чуть не свалившись в лужу, повернулся к источнику звука и увидел сухонькую, явно чем-то рассерженную старушку с толстым рыжим котом на руках.       — Да, спасибо, — неловко замямлил Зонт, — Извините, если я задел вас, просто я спешу и мне…       — Ну конечно, — перебив его, ввернула она, — Вы всегда куда-то торопитесь, сшибаете людей на дороге и плюёте на безопасность окружающих, — начала распаляться старушенция. — А если иметь в виду ещё и ваше вопиющее игнорирование правил дорожного движения, чему виной бич вашего поколения – наушная гарнитура...       Зонт, смекнув, что это продлится долго, пробормотал себе под нос какое-то извинение и побежал в сторону дома.       Обогнув знакомую цветочную клумбу, на которой его соседка рассадила яркие георгины, он быстренько зашёл во двор, минуя раскиданный мусор, стройматериалы и ошмётки недавно спиленных деревьев.       Ловко увернувшись от грязных мутных капель, падающих с ржавеющей крыши, он прошмыгнул в обшарпанный, покрытый непонятными надписями, подъезд и без удовольствия начал убирать наушники в сумку.       Поднявшись на пятый этаж пешком, ибо лифт как обычно не работал, парень внутренне собрался и начал дрожащими руками доставать ключи из кармана.       Едва вытащив связку кончиками пальцев, Зонт выронил их прямо на пыльный, много месяцев не видавший уборки, пол. И, тихо чертыхнувшись, попытался поднять, уронив снова.       — Да как так можно, — пробубнил он, наконец вставляя ключ в замочную скважину и со скрипом поворачивая его.       Из-за двери начали доноситься голоса.       Вздохнув, Зонт сжался и, пытаясь казаться как можно незаметнее, проскользнул в квартиру.       Едва дверь за ним захлопнулась, Треф погрузился в гнетущую тишину квартиры. Только он вздохнул с облегчением, обрадовавшись такому изысканному удовольствию, как во тьме дома что-то щёлкнуло.       — Опа, Нытик вернулся! — раздался насмешливый голос из глубины коридора.       По этому звуку Зонт понял, что его план отдохнуть одному в ласковой тишине с треском провалился. Разувшись, он поставил ботинки на деревянную полку, после чего, с трудом найдя место среди вороха верхней одежды Ромео, повесил пальто на плечики. Откинув непослушные голубые пряди со лба, парень наконец поднял взгляд на Вару.       Пиковый стоял напротив входа, оперевшись на дверной косяк.       Его волосы как всегда были в беспорядке: кое-где пестрели пятна от краски, непослушные кудри выглядели словно старое гнездо какой-то не слишком адекватной вороны.       Слегка усмехнувшись своим мыслям, Валет опустил взгляд ниже.       На парне была всё та же неизменная синяя кофта с изображением спиральки и темно-коричневые брюки. Неизвестно точно сколько лет эта одежда хранится у пикового, и как он сохраняет её первоначальный облик. Вару этого никому не говорил, все чаще отшучиваясь и ссылаясь на ведьминское происхождение, но факт оставался фактом – вещи все ещё выглядели безукоризненно.       Осознав, что слишком долго на него пялится, Зонт попытался незаметно отвести глаза, но, увидев злорадную ухмылку Зелёнки, понял, что его попытки бесполезны.       — О-о-о-о-х, мой голубой друг, — тягуче протянул кудрявый. — Да Вы откровенно пялитесь на меня. Ну же, признайтесь, даже такой ничтожный дождевой червь как Вы, не смогли устоять перед моим природным обаянием, да? – на этих словах валет начал принимать странные позы, словно пародируя моделей с обложки, всё ближе и ближе подходя к Трефу.       — Я-я, — пытаясь отойти к двери, промямлил Зонт. Ощутив спиной холодную поверхность двери, он зажмурил глаза и загородился сумкой. — Я-я не пялился, п-прекрати! – в отчаянии прокричал он.       — Кого ты пытаешься обмануть? — всё приближаясь проговорил пиковый, — Я же сам вижу как ты... — он вдруг осёкся.       Квартира вновь погрузилась в тишину, но, в отличие от той, эта была гнетущей – словно что-то ужасное должно было произойти или, уже произошло.       Голубоволосый, сжавшись, продолжал закрываться сумкой, до побеления пальцев вцепившись в её кожаные ручки. Казалось, он держал не изделие для хранения и переноса вещей, а минимум щит.       — Открой глаза, Зонт, – хриплый голос Вару раздался совсем близко, так близко, что парень ощущал жар его дыхания на своем теле. – Открывай немедленно.       Треф, слегка помедлив, с опаской приоткрыл сначала один, а потом и второй глаз, с удивлением обнаружив, что Вару стоит вплотную к нему. Но ещё большее удивление принесло осознание того, что он сам, да-да, именно он, а не наоборот, смотрит на пикового сверху вниз!       Тот, увидев в глазах Трефа странный блеск, внезапно вскочил на цыпочки, мигом уничтожив их разницу в росте.       — Итак, скажи мне, тупица, — начал Зелёнка, силясь устоять на носочках, чтобы смотреть Зонту в глаза, — Что ты такого жрал, чтобы... — лицо Трефа странно покраснело, словно он силился не чихнуть или не... — Эй! Не смей ржать — проорал Вару ему в лицо. Но тот уже не мог сдерживать себя и начал смеяться в голос.       — Вару! Ха-ха-ха! Прости, я не... Ха-ха-ха! Просто не могу... — задыхаясь от смеха выдавил Зонтик. Чтобы устоять, ему пришлось опереться на стену и тихонько сползти вниз. Еле отдышавшись, он вновь посмотрел на парня, но в глазах уже не было испуга, только веселье, бившее в нём через край.       Пиковый лишь стоял, то и дело сжимая губы в приступе безмолвного бешенства. Внезапно Зонт почувствовал прилив уверенности — ту яркую искру свободы, о которой так долго грезил. Это полузабытое чувство ударило в голову, опьяняя, заряжая жизнью все его клетки.       Он встал, отряхнулся и, выпрямившись, посмотрел в изумрудные глаза, делая разницу в росте неизбежно ощутимой.       — Вару, ну почему ты такой злой? —мягко начал Треф, делая шаг навстречу. Теперь уже пятиться начал Зеленка. – Постоянно называешь меня недотепой.       Он сделал ещё один шаг.       — Тупицей.       Ещё шаг.       — Нытиком.       Последним шагом Зонт уничтожил расстояние, разделявшее их. Голубые глаза блестели незнакомой и смущающей уверенностью, добротой, казались слишком светлыми и яркими. Наверное, это заставляло Вару не отрывать взгляд.       — Как ты думаешь, — вкрадчиво начал голубоглазый, — может это из-за того, — неосознанно наклоняясь к лицу пикового, шептал Треф, — из-за того...       Вару навострил уши, чтобы не пропустить ни одного слова, ни одной фразы. Он стоял, сжавшись, ожидая своей участи. Словно ожидая удара. Пиковый валет сжался, уменьшился в размере, сделался кукольным.       — Из-за того… — увидев Зелёного таким незащищённым и маленьким, Зонт осёкся, вспомнив, что сам выглядел точно также всего несколько мгновений назад. Удивительно, как быстро может измениться ситуация! За жалкие секунды атмосфера сменилась кардинально. Больше никто не нападал на него, не притеснял, не издевался…       Но, нет, Зонтик не был гордым или злорадным. Он не собирался издеваться. Валет хорошо помнил свои эмоции, своё томительное ожидание участи, свои дрожащие пальцы, свою гнетущую тишину…       Треф отстранился, щелкнул окаменевшего валета по веснушчатому носу и, издав смешок, сказал:       — Это из-за того, что концентрация зла в тебе выше, — улыбаясь ошарашенному лицу Вару, он продолжил, словно оправдываясь, — Ну понимаешь... Зла больше, свободного объема меньше и поэтому... Ну, это как бы шутка про рост... Понимаешь? Нет! Не пойми меня неправильно, я не насмехаюсь! — замахал руками Зонт, теряя былую уверенность, не замечая, как на лице Вару расползается широченная улыбка.       Сбивчивые объяснения высокого Зонтика маленькому Зелёнке выглядели так уморительно, что Вару искренне рассмеялся и, махнув рукой, ушел в свою комнату, оставив голубоволосого одного в коридоре. Зонт сам не заметил, как покраснел от попыток объясниться и мучительного подбора слов, которые бы не задели кудрявого.       Треф лишь удивленно замер, по привычке сжавшись, но, осознав, что они расстались на мирной ноте, расправил плечи и, неловко улыбнувшись, наконец покинул коридор, чувствуя себя впервые за долгое время легко и, чего уж скрывать, умиротворенно.