playing it cool

      Гарри вздохнул и сделал паузу, прислонившись лбом к кирпичной стене.       Он любил Джорджа.       Любил его.       Он был так рад за него, что дела «Всевозможных волшебных вредилок» идут просто фантастически.       Ему просто очень, очень не нравилась новая линейка продуктов, которую они только что выпустили к Рождеству.       Был только ноябрь, а их продукция уже была повсюду в замке, терроризируя студентов на каждом шагу.       Заколдованная омела была, безусловно, худшим вариантом.       МакГонагалл уже прочитала полдюжины лекций о них и сняла с каждого по несколько баллов, но это не помешало хотя бы нескольким из них появляться в случайных местах замка каждый божий день.       Каждый, кому не повезло пройти под омелой, застревал в ней до тех пор, пока кто-нибудь не соглашался его поцеловать, после чего она исчезала. Люди очень любили ставить их в дверных проемах, где можно было легко поймать сразу двух несчастных жертв.       Гарри стал очень нервничать, проходя через дверные проемы.       Остальные товары — например, рождественские хлопушки, которые сначала выглядели совершенно обычно, но при разборе на части становились ревунами, которые выкрикивали случайные праздничные оскорбления в адрес открывающего — в общем-то, не так уж плохи.       Но лично Гарри не очень нравилась Постоянная праздничная краска, которая по заклинанию должна была оставаться на поверхности, а затем волшебным образом исчезать на следующий день после Рождества. Но ни на один день раньше.       На самом деле она не была постоянной, понял Гарри. Просто для его удаления требовалось довольно много заклинаний.       Он сделал шаг назад, вытер пот со лба и снова осмотрел стену перед собой. Кто-то нарисовал прямо у кабинета заклинаний яркие, аляповатые, красные и зеленые полосатые буквы, очерченные серебром, которые тускло мерцали:        Гарри Поттер: Сексуальный Спаситель.       Его даже окружали плохо нарисованные сердечки в той же цветовой гамме. Кто бы ни был виноват, он, должно быть, сделал это прямо перед тем, как все ушли в Хогсмид, иначе Гарри бы уже сто раз дразнили за это сегодня.       Он должен был рассказать об этом Джорджу, может быть, Джордж сможет найти более простой способ удалить краску. Он просто не хотел услышать смех Джорджа, когда тот узнает о том, что Гарри нашел написанным о нем по всем стенам школы.       Джордж явно не думал об унижении Гарри, когда создавал краску, но это не означало, что он будет ему сочувствовать.       При ближайшем рассмотрении оказалось, что тот, кто рисовал, использовал несколько слоев краски на самых страшных местах послания, и эти буквы оказалось труднее всего удалить.       Гарри работал над удалением надписи уже полчаса, и теперь она просто гласила:       Гарри Поттер: С-ксуа-ьный С--си--ль.       Что, как он теперь понял, может быть даже хуже.       Он застонал.       Вдруг сзади послышался злобный смех, и он почувствовал, как напряглись его плечи. Он практически чувствовал ухмылку, направленную ему в спину, прежде чем повернуться.       Конечно, он должен был столкнуться с кем-то прямо сейчас.       И, конечно же, это должен был быть он.       — В чем дело, Поттер? — холодный голос Малфоя раздался у него за спиной. — Не можешь придумать, как закончить свое вульгарное, самовосхваляющее граффити?       Гарри повернулся и бросил на Малфоя взгляд. Малфой, как всегда, был безупречно одет: темно-серые брюки, белая рубашка на пуговицах с длинными рукавами и светло-серая жилетка.       Гарри внутренне скривился. Он снял свой балахон и был одет только в черную футболку и джинсы, и он знал, что выглядит потным и изможденным после работы над заклинанием. Его волосы, скорее всего, были в еще большем беспорядке, чем обычно. Кроме того, он был уверен, что на его футболке были дыры.       Гарри отвесил себе подзатыльник. — Я не писал это, и ты это знаешь. Я убираю это.       Малфой проигнорировал его и продолжал бесстрастно рассматривать стену.       — Сексуальный или… — он посмотрел на Гарри. — Сексуальный или что, Поттер? Должен сказать, я немного заинтригован тем, к чему это приведет.       Гарри отвернулся к стене, лицо пылало.       — Отвали, Малфой, — сказал он тускло мерцающим буквам на стене.       — Конечно, — услышал он позади себя слова Малфоя. — Я вижу, что тебе не нужно отвлекаться. Должно быть, это нелегко — пытаться записать полное предложение, — он сделал паузу. — Кстати, твои слова смещены от центра.       Гарри услышал щелчок ботинок Малфоя по каменному полу замка, когда тот уходил.       Чертов Малфой.       В наше время каждый второй слизеринец был добр к Гарри.       Когда они впервые прибыли в Хогвартс на новый учебный год, все было невероятно неловко — в частности, церемония Распределения была напряженной и неловкой. Но во время ужина в тот первый вечер, после речи МакГонагалл, несколько слизеринцев и когтевранцев шепотом извинялись друг перед другом, и это медленно перетекло в Большой зал, пока не прошло несколько часов после того, как ужин должен был закончиться, а МакГонагалл никого не отправила спать, и все извинялись перед всеми, оплакивая погибших, оплакивая тот факт, что им всем пришлось увидеть войну такими молодыми.       Было пролито немало слез.       И слизеринцы теперь были другими. Более дружелюбными, более любезными.       …Малфой тоже был таким.       Только… не с Гарри.       Это было смешно — он видел, как Малфой был добр к самым разным людям. Ради Мерлина, он подобрал книгу первокурсника Пуффендуя после того, как он уронил ее на прошлой неделе.       Он делился с Гермионой конспектами по нумерологии в библиотеке, буквально на днях.       И Гермиона была так поглощена разговором с ним, что даже не заметила, когда Гарри встал, чтобы уйти.       Казалось, что только на Гарри он все еще обращает свою фирменную усмешку. А ведь Гарри даже ничего не сделал.       Ну… был один раз, на первой неделе занятий, когда он увидел, как Малфой направил свою палочку на плачущую третьекурсницу Когтеврана, и Гарри, возможно, среагировал автоматически и «изгнал» его с десяти метров по коридору, привлекая внимание всех присутствующих.       И да, это могло заставить Когтевран плакать еще сильнее, а Малфоя — обратить свой холодный взгляд на Гарри и объяснить, что он просто собирался наложить легкие ободряющие чары на свою ученицу, которую он начал обучать летом и которая боялась, что провалит Трансфигурацию.       И да, это могло привести к взрыву слухов о том, что Малфой нападает на студентов в коридорах. И слухи о том, что вся благотворительная деятельность Малфоев, которую они вели летом, после того как с них сняли все обвинения (не в малой степени благодаря показаниям Гарри о Нарциссе, кстати), была фальшивой, а Малфой вернулся в школу только для того, чтобы попытаться начать войну заново.       Но эти слухи не продержались и месяца, прежде чем Миллисенту Булстроуд и Джастина Финч-Флетчли застали целующимися в сарае для метел, не прошло и двух часов после того, как он бесцеремонно бросил Ханну Эббот за завтраком, и внимание всей школы сместилось в сторону.       И… это был Малфой, в конце концов. Конечно, эти слухи все равно должны были появиться. Скорее всего, они появятся снова до конца учебного года, и это будет совсем не вина Гарри.       Для Малфоя было несправедливо обвинять его в этом.       Прошел еще час, прежде чем Гарри наконец сдался, оставив стену в плачевном состоянии, на которой просто было написано:       Га--и П-тт-р: С---уа---ый с--си---ь.       Но, по крайней мере, это больше не касалось его.       Он вздохнул и вытер пот со лба, в изнеможении натягивая толстовку.       Он начал немного приободряться, проходя по коридорам Хогвартса и любуясь рождественскими украшениями. Его первое Рождество в Хогвартсе было одним из лучших дней в его жизни, и он не мог не вспоминать об этом каждый год.       Сегодня было последнее посещение Хогсмида перед окончанием семестра, и практически все были там, или в Большом зале, или на улице играли в снежки, и тишина замка навевала теплые и счастливые воспоминания.       Он уже почти дошел до общей комнаты восьмого курса, уже представляя себя свернувшимся калачиком перед камином с кружкой чая и книгой, которую он так хотел прочитать — «Запрещенные движения в квиддиче на протяжении веков», когда увидел фигуру, свернувшую за угол в другом конце коридора.       Он внутренне застонал.       Только не это.       Малфой начал идти по длинному коридору к нему, и его лицо скривилось в усмешке, которая не должна была быть настолько эффективной с такого расстояния.       — Поттер! — окликнул он, проходя по длинному коридору.       Гарри решил не обращать на него внимания.       — Закончил вандализировать замок своими непристойными посланиями, да?       Гарри стиснул зубы и продолжал игнорировать его, пока они шли ближе друг к другу.       — Или ты просто ищешь другое место, чтобы нанести порчу? Большой зал может быть лучшим местом, если ты хочешь, чтобы все это увидели.       — Отвали, Малфой.       Что ж. Так много для того, чтобы игнорировать его.       Гарри и Малфой почти дошли друг до друга — их разделяло всего три метра. Они оба остановились и уставились друг на друга.       Малфой скрестил руки и ухмыльнулся. — Ты когда-нибудь заканчивал свое предложение, Поттер? Или в конце концов вызов оказался для тебя слишком сложным?       Гарри оскалился. — Разве у тебя нет места получше? Где-то, где у людей есть хоть немного больше терпения к напыщенным болванам?       — О, конечно. У меня полно дел поважнее. И я как раз на пути к этому. Я просто решил поинтересоваться, поскольку ты явно хочешь, чтобы все читали то, что ты пишешь.       Гарри издал прерывистый вздох. — Как скажешь, Малфой. Я не собираюсь с тобой спорить.       — Опять ты о том же, — ответил Малфой, его глаза ожесточились.       — Что?       — Ты не собираешься драться со мной снова. Полагаю, одного раза тебе было достаточно, чтобы удовлетвориться количеством слухов обо мне и моих «Планах злобного Пожирателя смерти».       Гарри слегка пошатнулся. — Я… не хотел, чтобы это произошло.       — Конечно, не хотел, — ответил Малфой, в его голосе звучал сарказм. — Ну, раз уж ты так милостиво решил больше не драться со мной, я пойду.       — Хорошо, — пробормотал Гарри. — Хорошо.       Они оба снова начали идти, и Гарри едва удержался от желания толкнуть Малфоя плечом, когда тот проходил мимо.       Затем Гарри сделал еще один шаг в сторону от него, и тут его резко дернуло назад так, что воздух вырвался из легких.       Нет.       Нет, нет, нет, он был так осторожен все это время. Он не мог…       Он посмотрел вверх.       С высокого потолка свисала веточка ярко-зеленой, мерцающей омелы.       Он услышал сзади себя страдальческий вздох и повернулся, чтобы посмотреть на Малфоя, который смотрел на омелу с выражением глубокого недовольства на лице.       — О нет, — тихо сказал Гарри, не найдя ничего лучшего.       — Малфой бросил на него скучающий взгляд. — Ты уже попадался в такую?       — Нет.       — Правда? — Малфой поднял бровь. — Это уже подвиг, я уверен, что половина тех, кто их ставит, надеются заманить тебя в ловушку.       Гарри скрестил руки. — Да, но обычно я лучше слежу за тем, куда иду.       Последовала долгая пауза.       Малфой, на удивление, избегал смотреть в глаза и смотрел в пол. — Не думаю, что Уизли, который их делает, научил тебя контрзаклинанию.       — Джордж. И его нет.       — Ладно, — сказал Малфой, все еще глядя вниз, как будто его ботинки вдруг стали самой интересной вещью в мире. — Тогда, полагаю, нам лучше приступить к делу.       У Гарри пересохло во рту. Малфой был в нескольких шагах от него, слишком далеко, чтобы он мог поцеловать его. Должен ли… должен ли он сделать шаг вперед? Или это Малфой должен сделать шаг?       — Хорошо, — сказал Гарри, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы начать процедуру, какой бы она ни была.       — Полагаю, что подобные вещи уже должны быть для тебя довольно скучными, — сказал Малфой с усталым вздохом. Он наконец поднял глаза от пола, окинул взглядом Гарри, и Гарри понял, что шея Малфоя начала розоветь.       — Какого типа? — спросил Гарри, наморщив лоб и чувствуя, что он что-то упустил.       — О, — скучающим голосом ответил Малфой, глядя в сторону коридора. — Поцелуи. Я уверен, что теперь, когда вы с Уизли не вместе, ты каждую ночь целуешься с разными девушками.       Чушь.       Гарри совершенно не делал этого.       Он нервно огляделся, пытаясь вспомнить, может ли он сосчитать количество поцелуев, которые у него были, более чем на пальцах одной руки. Он был уверен, что нет. На самом деле, возможно, ему нужно было бы сосчитать еще меньше таких поцелуев, потому что он не был уверен, что считается, если другой человек плачет по своему умершему бывшему парню. Он должен спросить у Гермионы. Позже.       Но Малфоя, конечно, целовали постоянно.       Он ведь встречался с Пэнси, не так ли? И не похоже, чтобы они были вместе. И когда поползли слухи о Малфое, куча девочек со всех курсов вышли на защиту Малфоя. В голове Гарри пронесся образ Малфоя в общей комнате Слизерина, какая-то неясная девушка сидит у него на коленях и страстно целует его, и у Гарри неприятно защемило живот.       О Боже, Малфой сразу поймет, что Гарри совершенно неопытен.       Может ли Гарри сыграть на этом, сказать, что он просто никогда раньше не целовался с парнем?       Но ведь поцелуй с парнем не может так сильно отличаться от поцелуя с девушкой, не так ли?       Это оправдание, вероятно, вообще не сработает.       Малфой обязательно узнает, что Гарри почти никогда не целовался с девушками. И он никогда не позволит ему забыть об этом, и, скорее всего, унизит Гарри перед всей школой.       Это было бы ужасно несправедливо, и, как и Малфой, он был бы абсолютным мерзавцем. Не каждый может быть… Лотарио, или как там его. Некоторые люди провели большую часть своей юности, защищая волшебный мир.       Но Гарри победил Волдеморта почти год назад, так что это уже не было оправданием, не так ли? Большинство парней за это время, вероятно, перецеловались бы со многими девушками.       Он не мог позволить Малфою понять, что он почти никогда не делал этого — кто знает, что он сделает с этой информацией.       Если он узнает, половина девушек в Хогвартсе уже завтра будет смеяться над Гарри, а другая половина будет отчаянно предлагать «дать ему немного опыта» с ними. А если об этом узнает Пророк — Господи! Сколько сов он получит.       Оставалось только одно: ему придется притворяться.       — Эм-м, — Гарри прочистил горло. — Да… довольно скучно. И… я уверен, что тебе тоже.       Он ожидал раздраженного вздоха или укоризненного взгляда, но шея Малфоя стала еще розовее, и румянец подкрался к его лицу.       — Да, — сказал он через некоторое время. Его глаза снова скользнули по Гарри, затем вернулись к изучению гобелена в дальнем конце коридора. — Конечно, да.       — Верно, — сказал Гарри, решительно глядя на центр торса Малфоя. — Тогда нам лучше покончить с этим.       Малфой ничего не сказал. Гарри надеялся, что он возьмет инициативу на себя, потому что тогда Гарри будет легче притворяться, что он знает, что делает, но Малфой просто стоял и молчал, не глядя на него.       Гарри сглотнул и сделал небольшой шаг вперед.       Уверенность, Гарри. Веди себя так, будто ты делаешь это постоянно.       Малфой взглянул на него, а затем поспешно опустил глаза к своим ногам.       — Ты… Ты задерживаешь меня, Поттер, — сказал он, его голос был странно тихим. — У меня есть дела, ты знаешь.       — Да, — ответил Гарри. Его голос прозвучал жестче, чем он ожидал. — У тебя есть чем заняться, есть девушки, с которыми можно переспать. Я прекрасно знаю.       Малфой оторвал взгляд от пола и снова посмотрел на Гарри. Румянец только начал проступать на его щеках. Их глаза встретились, и Гарри вдруг почувствовал, что ему трудно дышать.       Серебристые глаза.       Как он раньше не замечал, какие они глубокие?       Они выглядели как… как грозовые тучи.       Гарри сделал неуверенный вдох и снова шагнул вперед.       Теперь он был на расстоянии поцелуя.       Это было хорошо, поскольку ему нужно было поцеловать Малфоя. И он мог сделать это прямо сейчас. Он мог просто… он мог просто…       Ладно, он должен был… посмотрим.       Он должен был наклонить голову, или Малфой должен был наклонить свою, или, может быть, они оба, но что, если они столкнутся носами? Это было бы неприятно и, конечно, выдало бы неопытность Гарри.       Он протянул нетвердую руку и осторожно коснулся щеки Малфоя. Она была теплой под его рукой. Глаза Малфоя расширились от удивления.       Сердце Гарри слегка заколотилось, но он справился с этим. Он поднял вторую руку и взял лицо Малфоя в обе ладони.       Теперь он мог… да. Он мог… э-э… он мог наклонить голову и притянуть Малфоя к себе, так?       Или, вообще-то, может быть, было бы лучше использовать плечо Малфоя, чтобы потянуть его вниз.       Гарри взял одну из своих рук и положил ее на плечо Малфоя, осторожно положив ее туда.       Щеки Малфоя теперь были ярко-розовыми, и он выглядел так, будто отчаянно хотел повернуться и убежать. И да, это было прекрасно. Как он уже сказал, он ждал, чтобы пойти и пообжиматься с девчонками, а Гарри его задержал, но… все равно через минуту все закончится. Малфой мог бы подождать еще немного.       Гарри сделал еще один глубокий вдох и слегка наклонил лицо. Его ладонь легла на плечо Малфоя, и он осторожно потянул его вниз, но он ошибся с углом, и этого оказалось недостаточно. Их губы почти соприкасались, но не совсем, а Малфой стоял неподвижно, как статуя, и Гарри почувствовал, что было бы невежливо потянуть его снова, поэтому, не думая, Гарри приподнялся на цыпочки и держал глаза открытыми, чтобы они не столкнулись носами, и тогда, да, вау, хорошо, они поцеловались.       Гарри закрыл глаза, и ему показалось, что его мир одновременно сжался и расширился, сразу же, одновременно, в этот момент.       Сжался, потому что он не мог думать ни о чем, находящемся дальше двух шагов от него, и расширился, потому что вдруг он почувствовал биение сердца Малфоя, почувствовал его мягкие губы, нежно прижавшиеся к его губам, почувствовал его дыхание, быстрое и нервное, когда они оба слегка отстранили свои губы.       И этого, вероятно, было достаточно, чтобы удовлетворить заклинание омелы, но Гарри чувствовал себя так, словно едва понимал, что делает с собой — его ладони были липкими, сердце колотилось, и… и всё закончилось так быстро.       Этот поцелуй не был таким, как поцеловал бы кто-то опытный, не так ли? Так что, возможно, ему следует просто…       Малфой не двигался, только слегка отстранился, и рука Гарри переместилась с плеча Малфоя на шею, задев край волос Малфоя.       Он потянул его за шею, немного, вежливо, и Малфой согласился, наклонившись, чтобы они могли снова поцеловаться.       Их губы прижались друг к другу, снова, невероятно мягко.       Они встретились в медленном, нежном поцелуе, а когда он прекратился, Малфой не отстранился, а поцеловал его снова.       И это было замечательно, это означало, что его действия не были слишком ужасными. Просто… было трудновато вот так стоять на цыпочках.       Но… если он… он мог бы…       Он убрал руку со щеки Малфоя и сцепил ее с другой, на шее Малфоя.       Малфой издал удивленный звук, который, как Гарри надеялся, был хорошим, и Гарри больше не пришлось бороться за равновесие, и о… Малфой открыл рот для поцелуя, и… это было действительно приятно. После того, как девушки целовались с Малфоем, они, наверное, постоянно возвращались и просили его поцеловать их снова, потому что его губы были такими мягкими, и… Гарри вдруг задохнулся, почувствовав руки Малфоя на своих руках. Он забыл, что на нем всего лишь футболка, и руки Малфоя на его руках были такими… ну, они действительно сейчас целовались, не так ли? И Малфой уж точно не смог бы утверждать, что Гарри не знал, что делает.       И ох, хорошо. Одна из рук Малфоя потянулась вверх, его пальцы проникли под рукав футболки Гарри. Гарри прижался к нему, и их груди соприкоснулись, а затем другая рука Малфоя мягко легла на спину Гарри, что было весьма предусмотрительно, не правда ли — теперь Гарри было еще легче держать равновесие.       Грудь Малфоя была очень твердой, и Гарри прижался к ней, даже когда хватка Малфоя на нем усилилась, и он начал чувствовать себя несколько… окруженным. В хорошем смысле.       Ему действительно нравилось быть окруженным Малфоем, и внезапно все, чего он хотел, — это еще больше. Он сильнее прижался ртом к рту Малфоя — немного небрежно, конечно, но это должно было быть в порядке вещей, Малфой ведь не мог высмеять его за это, не так ли?       А потом он… ох.       Язык Малфоя прижался к губам Гарри, нежно, вопросительно, а потом он отстранился и поцеловал его — гораздо крепче, чем минуту назад, как будто он вовсе не собирался этого делать.       Но Гарри копировал его, и Малфой задыхался, и он открыл рот, и он — да, да, он… всосал язык Гарри, нежно, и Мерлин, Малфой, должно быть, делал это постоянно, потому что это было…       Пальцы Гарри нежно зарылись в волосы на затылке Малфоя, и он провел рукой вверх, любопытствуя, такие ли мягкие и гладкие волосы у Малфоя, как Гарри всегда себе представлял.       И… так оно и было. У Малфоя действительно были довольно красивые волосы, если честно, подумал Гарри.       И… ох, хорошо. Малфой обхватил обеими руками спину Гарри, чтобы притянуть его к себе, и это была хорошая идея, потому что теперь они могли… э-э… теперь они могли целоваться еще… легче, так что… молодец, Малфой.       Руки Малфоя задрали футболку Гарри, и соприкосновение его рук с голой спиной Гарри было… э-э-э…       Впрочем, в этом был смысл. Потягивание друг друга за одежду и тому подобное было частью, ну, знаете, продвинутого поцелуя, Гарри хорошо знал, и было логично, что Малфой будет это делать, потому что он был таким… э-э… он просто… действительно знал, что делает.       И это было… знаешь… здорово, подумал Гарри, притягивая Малфоя ближе, потому что Гарри действительно сейчас получал много опыта одновременно, и если он будет целовать… девушек или кого угодно, как сейчас, никто никогда не догадается, что он научился всему этому за один поцелуй, потому что, э…       Ох. Гарри не ожидал этого, не ожидал, что Малфой снова прижмет свой язык к губам Гарри, так нежно, словно ожидая чего-то — разрешения, возможно, но Гарри, конечно, не был против, в конце концов, он мог бы узнать все, что мог, пока он здесь, верно? И вот он… э-э… он позволил Малфою… э-э…       И… да, это было действительно очень приятно.       Неужели поцелуи всегда были такими?       Гарри не думал, что так будет в те разы, когда он пробовал, но, возможно, он делал это как-то неправильно. Он бы, конечно, целовался чаще, если бы знал, что это может быть так… хорошо…       Гарри опустил одну из своих рук, чтобы обнять Малфоя за талию.       Конечно, он не мог коснуться кожи Малфоя из-за его нелепого шикарного наряда со всеми его нелепыми слоями. Но это было не страшно, потому что он все равно мог положить руку на бедро Малфоя, которое, как он всегда думал, было костлявым, но оказалось стройным и худым, и как будто, знаете, за него можно было держаться.       И он мог просунуть большой палец в петлю ремня — он никогда не знал, что это можно сделать с петлей ремня, но все-таки можно — чтобы притянуть Малфоя ближе к себе. И он мог… он мог… ох. Малфой издал небольшой придыхательный звук, и Гарри прижался к нему ртом, потому что если Малфой издал этот звук однажды, Гарри наверняка сможет найти, как заставить его сделать это снова, верно? И он мог бы…       Ох. Упс.       Гарри даже не заметил, что его рука тянется к волосам Малфоя, сжимая их в кулак. И Малфой наверняка разозлится из-за этого через минуту, если уже не разозлился. Поэтому он быстро ослабил руку и убрал ее от волос Малфоя, а затем… о… точно. Казалось, поцелуй достиг естественной точки остановки, которую Гарри, несомненно, распознал бы, будь он более опытным. Потому что Малфой мягко отпустил Гарри и в последний раз прижал их губы друг к другу, прежде чем отстраниться.       Они долго смотрели друг на друга, а потом Гарри поднял взгляд вверх. Омелы не было. Он продолжал смотреть вверх, пытаясь придумать, что сказать, но на ум не приходило абсолютно никаких слов.       И тут он услышал, как Малфой прочистил горло, и оглянулся на него. Малфой слегка ослабил воротник и вернулся к изучению пола. Его щеки были пунцовыми, и Гарри был уверен, что его собственные тоже.       — Поттер, — просто сказал Малфой, взглянув на него.       — Малфой, — ответил Гарри.       Затем они оба кивнули и пошли каждый своей дорогой, проходя мимо друг друга, как и собирались изначально.       Ха, подумал Гарри, улыбаясь про себя, пока шел прочь. Посмотрим, как Малфой попытается посмеяться надо мной за это.