Седьмой лепесток

- Его даже падающий лепесток разбудить может! - страшным шёпотом говорит Тсуна смачно жующему Ламбо. Тот с хрустом откусывает от громадного зелёного огурца, справедливо рассудив про себя, что огурец — это вам не какие-то там девчоночьи цветочки; и Тсуна, схватив в охапку его, И-пин и за полу гавайки — порывающегося что-то сказать Гокудеру, оттаскивает их в хибари-безопасное место — к костру. Там дети моментально подключаются к затеянному девочками увлекательному процессу кашеварения, а свою Правую Руку Десятый обезвреживает предложением пойти ещё поплавать. И мирный выходной на природе продолжает оставаться мирным. - И всё равно он — сволочь, - упрямо бурчит Гокудера, входя в воду. - Вот зачем ему было возле нас свой гамак натягивать? Другого места на берегу не нашлось? - Ну, может, ему тоже людского тепла захотелось, - Тсуна осторожно ощупывает дно ногой. - Хотя бы вот так. Человек же он всё-таки. - Человеческого тепла? - хмыкает Гокудера. - Шутишь, Десятый? Вот если б кого из нас на костре жгли, или жарили — его бы это согрело, не сомневаюсь. - Ты преувеличиваешь, - Ямамото потягивается, разминаясь. - Я считаю, что Хибари — биоандроид, - когда Гокудера начинает нести свою паранормальную чушь, то не поймёшь даже — издевается он, или серьёзен. - Почему, думаете, он вечно на крыше валяется? Подзаряжает солнечные батареи! А скелет у него точно адамантиевый! - И поэтому он в огне не горит и в воде не тонет, - Ямамото бьёт руками по воде, забрызгивая Гокудеру с головой. - А у Кусакабе в причесоне — антенна для связи с космосом! - И остальной Дисциплинарный Комитет — его клоны! - присоединяется к веселью Тсуна. - Посмотрим, как вы запоёте, когда они возьмут всё под свой контроль! - немного обиженно фыркает Гокудера. - Да Намимори уже под их контролем, - пожимает плечами Тсуна. - Давно. - И сейчас тебя утянет на дно подосланное ими таинственное существо! - поглубже вдохнув, Ямамото ныряет, и дёргает надувшегося Гокудеру за ногу. Тот визжит, Тсуна тоже ныряет, с берега к ним спешат дети и «экстремально» возившийся с костром Рёхей... Всё же не зря они тащили в такую даль палатки: к полудню так разжарило, что после обеда все дружно заползли в тенёк и, после непродолжительной ленивой болтовни, позасыпали вповалку. Одному Ямамото почему-то не спится. Он ворочается, укладываясь поудобнее; спихивает с себя норовящего пристроиться на мягоньком Гокудеру; потом встаёт попить. Интересно, как там Хибари? Неужели так и спит? Весь день? А вдруг ему плохо от духоты стало, а рядом никого нет? Поуговаривав себя ещё немного, Ямамото всё же отправляется в «запретное место». Особо осторожничать не приходится: трудно нашуметь, ступая по колкой свежей траве. Под высокими деревьями — Гокудера говорил, как они называются, но у Такеши, само собой, в одно ухо влетело — из другого вылетело, так вот, под ними — просто замечательно. Куда прохладнее, чем в палатках. И пахнет вкусно: листьями, цветами, ещё чем-то — непонятным, чем всегда пахнет за городом. Травой, наверное, или землёй. Или свободой. Хибари действительно спит. В всяком случае, лежит в своём гамаке с закрытыми глазами. Гамак почему-то покачивается, хотя даже слабого ветерка нет и в помине. Удобно, наверное, так вот отдыхать. В тени, в тишине, приятно покачиваясь в гамаке. На Ямамото вдруг накатывает несвойственное ему вообще-то раздражение. Разлёгся тут, как Спящая Красавица. Бесит. Во-первых, здесь слишком хорошо, чтобы занимать такое место одному. Во-вторых, ни капельки тут не тихо. Деревья поскрипывают, шуршат листвой. Кузнечики стрекочут. Птица какая-то щебечет неподалёку — и не лень ей в такую жару? А Тсуна ещё что-то про лепестки говорил. Подойдя ближе, Такеши неприязненно взглядывает на спящего оккупанта. Шишку в него бросить, что ли? А потом подраться, когда проснётся. Потому что нечего тут... А он красивый. Ну, то есть приди вместе с Ямамото девочки, они бы точно сказали - «красивый». Так-то они побоялись бы — Хибари все боятся, и даже смотреть на него стараются поменьше; но сейчас-то он спит. Смотри, сколько хочешь. И ведь захотят посмотреть. Полюбоваться. Тем более, что выглядит он непривычно. Хибари без школьной формы — это как Скуало без меча. Редкое зрелище. Уникальное, можно сказать. У него, оказывается, очень светлая кожа. Не молочное-белая, как у альбиносов, а просто светлая — такая бывает у тех, к кому загар плохо пристаёт. Да он и не загорает, наверное. В форме не позагораешь особо. Хотя на крыше-то всё время лежит, это Гокудера верно заметил. Но лицо по цвету ничем не отличается от беззащитно открытой сейчас шеи. И ноги такие же — светлые. Ровные, гладкие, совсем без волос. Как у девушки. Короткие шорты — и не подумаешь даже, что строгий Хибари наденет такое. А рубашка не белая. Голубая. Обычно бледные люди стараются не носить голубое: этот цвет бросает тень на кожу, и как будто «мертвит». Но Хибари не выглядит мёртвым. Даже просто плохо не выглядит. «Подлецу всё к лицу», - как иногда говорит отец. Это почему-то тоже нервирует. То, что Хибари такой красивый. Очень. «Совершенный», как сказала бы начитанная Хару. Как будто мало того, что он сильный. Что его все уважают. Или побаиваются. Или откровенно боятся. Ещё и красивый. Так и хочется с ним что-нибудь сделать. Не отрывая взгляда от лица спящего, Ямамото бездумно срывает какой-то цветок. Высоко срывает — стебель остаётся короткий-короткий. В букет такой уже не годится. Для икебаны разве что. Глаза Такеши нехорошо блестят, когда он начинает отрывать лепестки. Первый. Чуть дрогнули ресницы: чёрные, пушистые, как в рекламе косметики. Но не проснулся. Видать, сказки это всё. Про лепесток. Второй. Смешно морщит нос — как будто чихнуть собирается. Третий. Пошевелил пальцами на ноге. На правой. А пальцы тоже смешные. Маленькие. Интересно, он боится щекотки? Четвёртый. Вздохнул. Что ему там снится такое? Школа небось. Или... школа. Пятый. Ничего. Только луч солнечный сквозь листву к волосам подобрался. Они блестят. Как шёлк. Мягкие, наверное. Шестой. Дёрнул плечом. Как будто муху отгоняет. Хотя нет тут никаких мух. Седьмой. Что-то сказал. Беззвучно. Губы розовые. Как цветок этот. Уронив полуоборванный цветок в траву, Ямамото делает два шага и наклоняется. В конце концов, где это видано, чтобы Спящие Красавицы от лепестков просыпались? Тут нужно средство понадёжнее. Хибари очень отзывчивый. Сейчас отзывчивый. В эту минуту. Губы доверчиво приоткрываются, отвечая на поцелуй. Они такие мягкие. Нежные. Лучше, чем у любой девушки. Ресницы немного дрожат, язык нерешительно прикасается к языку Такеши, Хибари едва слышно постанывает; и всё это вместе так приятно и волнующе, что Ямамото кажется, будто он и правда попал прямиком в сказку. Целых две минуты кажется. А потом волшебство срабатывает. И Хибари открывает глаза.