Когда б превыше не любил я Честь

Вчера, о, ввечеру меж наших губ, бледна, Скользнула тень твоя, Кинара! Эрнест Доусон, «Non sum quails eram bonae sub regno Cynarae»

Ретт Батлер взял себе за правило ничему по-настоящему не удивляться, если это было возможно. Этот единственный принцип, намертво вколоченный в него Вест-Пойнтом, недурно служил ему и в переменчивой светской жизни. Даже когда Ретт обрывал все связи с приличным обществом, как только вздумается, он все же умудрялся быть в курсе самых свежих сплетен, прямиком из гостиных напыщенных развалюх Атланты, где его не принимали. И нередко — раньше тех, кого эти сплетни касались, поскольку не гнушался водить дружбу с янки и прочими неприкасаемыми, или же поднести стаканчик-другой любому, кто примет от него выпивку, что приносило приятные плоды. Разумеется, Ретт тщательно старался скрывать ото всех, что именно его интересует на самом деле, но, как правило, это не мешало добывать нужные сведения. И все же у Ретта не было причин, чтобы внезапно направить коня на Плющовую улицу — кроме, возможно, того инстинкта, который советовал ему осторожно поднять ставку, имея на руках пару валетов, а потом развернуться и поставить все на стрит. Помыслы Ретта устремились к определенной обитательнице определенного дома на Персиковой улице, как вдруг его окликнул знакомый голос: — Капитан Батлер! О, как же я рада снова видеть вас в Атланте! Ретт поспешно натянул вожжи и остановил лошадь, когда Мелани Уилкс выбежала на улицу, чтобы поздороваться с ним, ее мягкие карие глаза лучились счастьем. Конечно же, никто другой это быть не мог; кроме нее, Ретт не знал ни одной дамы на всем Юге, которая бы стала приветствовать его с такой искренней сердечностью. — Уверяю вас, это совершенно взаимно, — серьезно ответил он. — Без вас Атланта была холодной и пустой, словно Рим без своих хранителей очага, поддерживающих священное пламя. Обычно, когда Ретт говорил что-то в таком роде, он имел в виду прямо противоположное, но с миссис Уилкс он был абсолютно искренен. Мелани, как обычно, отмахнулась от комплимента — она всегда приписывала приятные слова в свой адрес людской доброте, ни разу не отнеся их на счет собственных достоинств. — О да, я ужасно скучала по Атланте! — согласилась она. — Конечно, Скарлетт была так добра, что принимала мистера Уилкса и меня в Таре, но все же нет места лучше… О! Мелани осеклась, поразившись собственной беспечности. Бедный капитан Батлер, к нему так дурно все относились дома, в Чарльстоне, даже его семья, которой не следовало бы слушать сплетников, а она самым жестоким образом выставляет напоказ свое счастье: маленький домик в любимом городе детства, родные и близкие вокруг, все живы-здоровы — и мистер Уилкс, и Бо, и Скарлетт, и Индия, и тетушка Питтипэт, и дядя Генри! На мгновение из головы Мелани вылетели все добрые и утешительные слова, но Ретт просто улыбнулся ей — понимающе и мягко. Как только люди могут верить, что он негодяй, что он — не джентльмен? — Миссис Кеннеди очень добра, не правда ли? — сказал он. — Разумеется! — с теплотой согласилась Мелани. — Ведь она знала, как я мечтала снова вернуться в Атланту, и устроила все так, чтоб мы смогли поселиться здесь — она предложила мистеру Уилксу половину доходов со своей лесопилки. — А! — тихо воскликнул Ретт, на его лице при этом не отразилось ничего. — Вот, значит, как. Мелани воспользовалась повисшим молчанием, чтоб сменить тему, доверительным мягким шепотом сообщив: — Мне так и не представилась возможность поблагодарить вас как следует за то, что вы сделали для нас в ночь, когда… когда пала Атланта. Не позволив Ретту ответить «это пустяки», она продолжила: — Я знаю, вы принесли большую жертву, оставаясь с нами, когда Конфедерация нуждалась в вас в минуту бедствия — о, как храбро вы поступили, откликнувшись на зов, хоть часы ее уже были сочтены! Ретт опустил взгляд, изучая собственные ногти. — Это пустяк, — сказал он снова. Мелани почувствовала, что понимает, и удовольствовалась этим. Конечно, мужчины не любят говорить о войне — по-настоящему говорить, не просто напускать на себя бравый вид и рассказывать забавные истории дамам. Она не стала развивать тему далее, сказав то, что хотела сказать. — О, но я не смею вас задерживать! — воскликнула Мелани, внезапно осознав, где стоит и насколько это невнимательно с ее стороны. — Пожалуйста, навестите нас в ближайшее время, капитан Батлер. Ее бледное изможденное лицо совершенно преобразилось, сияя от гордости за родной дом, за любимых и близких, и на миг Ретта захлестнул безумный порыв разыскать Эшли Уилкса и трясти его, как грушу, пока он наконец не оценит по достоинству, какая у него жена — или же не умрет, смотря что случится раньше. Конечно же, ничего подобного Ретт не сделал; с той же изысканной галантностью он распрощался с миссис Уилкс, заверив ее, что вскоре нанесет визит в маленький домик на Плющовой улице, и поехал дальше. По дороге он обдумывал все те колкости, которыми осыплет Скарлетт за то, что она так бесстыдно нарушила правила их сделки, пустив доходы со своих лесопилок на содержание Эшли Уилкса, и это доставляло ему маленькое мрачное удовольствие. Да, он был очень рад, что повстречал миссис Уилкс до того, как посетил Скарлетт, потому что предпочитал иметь козыри на руках и не любил, когда его водили за нос. Вернувшись мыслями в последние месяцы, проведенные вдали от Атланты, Ретт поймал себя на том, что желает, чтобы мир действительно был таким прекрасным и добрым, каким его видит Мелани Уилкс.