Утро наполненное счастьем

Яркие солнечные лучи, осторожно проникая в окно, светлыми линиями расчерчивали поверхность комнаты, освещая двух спокойно спящих обитателей. Одна из полосок света игриво упала на лицо молодого человека, своей пламенной лапой нагревая его щеку и стройную ногу, перекинутую через одеяло. Мужчина, почувствовав на своей коже обжигающее прикосновение пришедшего утра, с трудом, недовольно поморщившись, разлепил свои тяжелые спросонья веки. Один полуоткрытый сиреневый глаз обвёл комнату и задержался на часах, что вещали о начале позднего утра. Уильям Ванджанс, так звали мужчину, уткнулся лицом в подушку, и в комнате послышался тихий мученический стон. Вновь он проспал собрание, на которые обещал явиться, даже будучи мертвым. Тело с трудом оторвалось от кровати, и, из-под съехавшего одеяла, показалась ещё одна светлая макушка. Безмятежно расслабленное лицо; ровно поднимающаяся грудь; длинные мягкие, переливающиеся, подобно расплавленному белому золоту, в свете солнца, волосы, застилающие половину кровати; тонкая изящная шея и ключицы, цвета слоновой кости, на которых расцветали редкие яркие следы бурной ночи; чуть приоткрытые алые искусанные губы, и острое ушко, слабо дернувшееся, в попытке уйти от потока утреннего горячего света, попавшего на него. Вот он — чистый образ существа, не ведающего людских спешек и проблем. Проснувшийся юноша даже, невольно, залюбовался этой умиротворенной идиллией, мерно сопящей, раскинувшись на его кровати. Тревожить сон этой чудесной картины, написанной талантливой рукой самой природы, не хотелось вовсе. Пусть даже, это светлое, райской красоты создание, отчасти, было виновато в опоздании Ванджанса. Это совершенно не важно. Это не повод тревожить его покой. Уильям поднялся и вытянул вперед затекшие руки. В последний раз бросил влюбленный взгляд на своего спящего гостя и осторожно накрыл его одеялом. Стоит добавить, что Ванджанс был абсолютно голый, но его, обеспокоенного опозданием на, по счету, третье собрание, (неслыханная дерзость!) это волновало в самую последнюю очередь. Он схватил халат, который, так предусмотрительно, бросил вчера на спинку стула, стоящего в спальне, рядом с кроватью, и накинул его на себя, чтобы в окне не светить своим красивым голым телом. Завязав небрежный узел на своём временном одеянии, он направился на кухню, попутно думая, как в этот раз ему оправдаться перед Юлиусом Новахроно — действующим королем магов, и не лишиться должности капитана отряда под названием «Золотой рассвет». Пребывая в своих глубоких размышлениях он поставил чайник на плиту и, решив, что от короля правду скрыть в любом случае не получится, сразу нарисовал в голове сцену, как он честно кается, попутно краснее до кончиков ушей, в том, что всю ночь занимался любовью с самым прекрасным эльфом, каких только свет видывал, и клянется, что это его последний пропуск утреннего совещания в жизни, а если он проспит вновь, то его жизнь может совершенно справедливо оборваться. Государству не нужны бездельники. И тут же всплыла следующая картинка, где возлюбленный Ванджанса — эльф, по имени Патри, готовит новый план террора и полного уничтожения человечества, (которые, кстати говоря, рождаются в его голове с завидной частотой и удивительной досканальной проработанностью) из-за смерти Уилла. Пока молодой человек размышлял, чайник успел вскипеть, и своим пронзительным свистом вывел его из глубоких раздумий. «А вдруг Патри сейчас проснётся?» — мелькнула в голове пугающая мысль. Вдруг у эльфа очень чувствительный сон и его может побеспокоить даже свист чайника? Хотелось бы избежать его взгляда, наполненного ненавистью. Пусть он и злится, порой, очень забавно и мило. Веселье длится ровно до тех пор, пока не перейдет через край, а там уже можно будет копать могилу несчастному, разозлившему любимца маной. Но никаких шорохов и недовольных возгласов не последовало, и Ванджанс успокоился. Надо было готовить завтрак. И, все-таки, извиниться потом перед Юлиусом. После чего, обязательно, обсудить с Патри их ночные «посиделки». Нельзя допустить, чтобы это и дальше так продолжалось. Все-таки он — Ванджанс — Капитан " Золотого рассвета». Конечно, мужчина понимал, что не сможет перечить своему возлюбленному во всех его прихотях, но границы знать тоже надо и, к тому же, эльф был понимающим. По крайней мере Уилл надеялся, что его партнер, досматривающий сейчас восьмой сон в царстве Морфея, согласится оставить этот вид «ночного досуга» на свободные выходные. С другой стороны, учитывая, что он рос в свободном мире, где нет будней или выходных, где всё окружающие тебя, такие же как и он, сказочной красоты создания, твоя семья: любят и заботятся друг о друге в равной степени, несмотря ни на возраст, ни на силу, ни на положение. Райское место… Люди жить в такой тихой идиллии не способны, ведь, как говорится: ломать — не стоить. Человеку проще что-то разрушить, что-то прекрасное, возвышенное, чем это создать… В этом взгляде на мир Ванджанс был полностью согласен со своим дорогим возлюбленным. Поэтому они хорошо сошлись и поняли друг друга. Тот рай, созданный эльфами, когда-то цвел на этой земле. Дышал магией и маной, наполненной счастьем, искренним смехом и чистой любовью к природе. Сложно поверить, что однажды, что-то столь совершенное смогло так легко рухнуть. Рассыпаться в одно мгновение и разлететься во ветру, так, будто никогда и не бывало этого мира на свете. Всё было уничтожено: дома — произведения изысканной архитектуры, любящие семьи, сотни, ни в чем не повинных эльфов с чистой, доброй и открытой душой — все, в один миг, сложили головы. Да, люди не был причастны к этой трагедии, случившейся более пятисот лет назад, но Уильям понимал, чувствовал эмоции своего партера, как свои: ужасную, сводящую с ума, пожирающую изнутри боль. Она царапала и рвала на мелкие куски душу несчастного эльфа, выла и рычала, требуя расплаты. Капитан Золотого рассвета испытывал схожие ощущения. Когда их души делили одно тело, он со всей ясностью испытывал ту же эмоциальную палитру наполненную страхом и нестерпимым горем, но не мог, не знал, как помочь… Но сейчас, когда Патри обрёл своё тело, многое поменялось. Он хотел одного: защитить своего возлюбленного, заглушить его боль, подарить счастье и множество поводов для искренней, счастливой улыбки. Хотел подарить ему семью. И Уильям, ради этого был готов многим пожертвовать. Ради своего прекрасного эльфа. Тем временем стрелка часов неумолимо приближалась к одиннадцати. Завтрак был приготовлен, осталось только взять себя в руки, разбудить спящую в соседней комнате красавицу, подарив на недолгое прощание нежный поцелуй, и бежать к королю магов на расстрел. Ванджанс прокрался в спальню к Патри и снова застыл, глядя на как эльф, скинув с себя половину одеяла, согнул одну ногу в колене и рукой пытался заслониться от солнца. Но не смотря на это, он все еще спал, пусть и был близок к пробуждению. Удивительное создание. Уилл осторожно приблизился к своему сокровищу и положив ладонь на его оголённый бок, щекоча кончиками пальцев кожу, цвета слоновой кости, окутанную нежными потоками света, и яркие очертания ребер; позвал эльфа по имени. Попытка сработала. Патри, смешно наморщив нос, отвернулся, вытащил из-под одеяла руку, оставшуюся под ним, и потянуться, выгнулся вперед, закинув кисти за голову, и тихо зевнул. Разлепил свои веки, окаймленные белыми пушистыми ресницами. На капитана отряда, владельца квартиры, недовольно уставились два, чуть мутных спросонья, глаза цвета золота высочайшей пробы. — Прошу прощения, Ваше Высочество, что посмел нарушить ваш покой. — Я подумаю, прощать ли мне тебя. — чуть хриплый после сна голос, но от этого не менее прекрасный, со свойственными ему нотками величия. Ванджанс знал, что Патри его простит, но смотреть на возмущение эльфа было крайне забавно. До тех пор, пока он не решал уничтожить мир, конечно же. — Я приготовил завтрак. Поднимайся, солнце, уже давно пришел рассвет. Ты наверняка голоден. А после этого, мне придётся идти и вставать на колени перед Юлиусом: я опять проспал собрание. Я хотел поговорить с тобой на эту тему. Еще хоть один пропуск, и мне больше не придется носить голову на плечах. — Хм…? Поговорить? Может тебе просто уволиться? Зачем тебе работать? А если тебе, такое удовольствие доставляют извинения, то ты можешь стоять на коленях предо мной. — нахальный взгляд и самодовольная улыбка. Да, это чудо уже полностью проснулось. Вот, и заботься о нём теперь, после такого ответа. — Вставай. — короткий поцелуй в щеку — Я тороплюсь. До ушей Ванджанса дошло недовольное ворчание: эльф отвернулся и закрыл глаза, всём своим видом показывая, как его раздражает ранний уход человека из квартиры. Но он послушался и начал подниматься — голод давал о себе знать. Уилл, заметив безмолвное согласие эльфа на завтрак, отошёл от кровати, чтобы не мешать Патри, и решил подождать его на кухне. К слову, соня совсем не торопился и, медленно спустив ноги с кровати, решил осмотреть комнату. Вчера сделать это не получилось, да и освещение было не лучшее. Он медленно скользил взглядом по дорогим предметам интерьера: позолоченным резным шкафам, стульям, сделанным из дорогого сорта древесины, шелковой ткани с изысканными узорами, элегантным пустым вазам, украшающим комнату — в общем, все, начиная с бархатного ковра под ногами, до тяжелых плотных штор карминового цвета, указывало на дворянское происхождение владельца этого элитного дома. Эльфа, увлеченного просмотром живописных обоев, Уилл, конечно, так и не дождался и решил вернуться в комнату, чтобы выразить гостю своё недовольство. Но как только он зашел в комнату и поднял взгляд на своего обнаглевшего соню, тут же залился краской. Он смотрел на абсолютно обнаженное тело своего возлюбленного, купающееся в объятиях нежных солнечных лучей, и словно свежевыпавший снег, оно сияло и лучилось бесконечной красотой. Патри встал с кровати, расслабленно потянулся, прогнувшись в спине и выставив назад одну ногу, сплел кончики пальцев, затекших после сна, рук и прохрустел суставами. Казалось, Уильям и вовсе забыл как дышать. Заметив резко наступившую в квартире тишину эльф обеспокоено оглянулся и, увидев зачарованный взгляд и красное лицо своего любовника, на губах длинноволосого сразу расцвела понимающая и самодовольная улыбка. Он тихо, будто боясь спугнуть, подошёл к капитану золотого рассвета, нежно провел рукой по его щеке и заглянул в сиреневые глаза, выражающие полное и безропотное доверие. Да, вчера Ванджанс был совсем не такой тихий и смирный. Видеть такую его сторону, после прошедшей ночи было даже забавно. А ведь эльф прекрасно помнил, каким диким и ненасытным был стоящий перед ним человек. Помнил, как сам тихо вздрагивал и кусал губы в попытке заглушить рвущиеся стоны, как сжимал под собой белоснежную простынь и умолял… Умолял быть быстрее, умолял не останавливаться. А человек, со знанием дела, яростно, срываясь на бешеный темп, дарил своему партнеру небывалое наслаждение, заставляя пальцы на ногах сжиматься в судороге удовольствия, заставляя в беспамятстве шептать, выстанывать его красивое имя. Уилл. Патри подошёл ещё ближе и уверено, но мягко поцеловал своего человека. — Обними меня. — не приказ, просьба, граничащая с мольбой. И любящий взгляд золотых глаз. Как тут отказать? Да и зачем? На обнажённую спину, легли теплые, заботливые ладони, поглаживая, прижимая к себе, согревая. Эльф осторожно устроил голову на груди молодого капитана и, чувствуя, медленно накрывающее его, с головой, спокойствие, закрыл глаза. Своими ловкими пальцами он развязал халат, в котором стоял капитан Золотого рассвета, раскрыл его, наслаждаясь стройным телом юноши и его теплом, быстрым движением скользнул по его бокам, оставил на ключице нежный поцелуй, и обнял в ответ, поглаживая плечи Уилла. Постояв так немного, стараясь сохранить у себя в памяти этот момент умиротворения, наполненный счастьем и безграничной любовью, эльф приблизился к уху человека и сладко шепнул: — Ты был таким жадным. Я даже подумал, что на утро от меня ничего не останется. — Патри тихо усмехнулся, и ухо Ванджанса обдало горячим воздухом, отчего оно моментально покраснело. — Стоит повторить. Дьявол. Ангельски красивый, но самый настоящий дьявол прокрался в сердце капитана и не оставил никаких надежд на освобождение. Но быть в плену, у этого райского создания… Разве это нельзя считать самым настоящим счастьем? Уильям не знал ответа на этот вопрос, но в этот момент чувствовал себя абсолютно счастливым. — Завтрак остынет. — тихо напомнил он. Эльф ничего не ответил, лишь прижался еще сильнее и расслабленно улыбнулся. Да, правильно. Все проблемы и, в том числе, опоздание или завтрак можно отложить на потом. Сейчас вовсе не до этого. Когда в твоих руках нежится чудесное и самое желанное тобою во всем мире создание, думать о насущных вопросах хочется меньше всего. У них все будет хорошо. Обязательно. Юлиус не тиран, сделает выговор, но поймет. А Ванджанс в долгу не останется. Исправится и будет работать на благо государства. Потом, обязательно. А это уже совсем другая история.