What Could Have Been but Never Was

— А знаете, я ведь так и не сказала вам спасибо. — Настя поджимает губы, чтобы не позволить голосу предательски дрогнуть. Она весь день собиралась с духом, и даже хорошо, что для своей авантюры выбрала именно этот момент — когда Брагин сидит, повернувшись к ней спиной. Легче будет озвучить своё предложение, не встречаясь с ним взглядом. — За что? — машинально спрашивает Брагин, не отрываясь от экрана ноутбука. — Ну… — На мгновение вопрос приводит Настю в замешательство. Казалось бы, за пару недель стажировки она уже должна была привыкнуть к тому, что иногда приходится объяснять Юрию Ивановичу элементарные повседневные вещи. Талантливый следователь, он без труда отыскивает самые неочевидные связи между людьми и событиями, но остаётся удивительно слепым ко всему, что касается непосредственно его самого. Наконец Настя находится с ответом: — Тогда, на стройке, вы мне жизнь спасли. — Да нет, вам ничего не угрожало, — бросив на неё быстрый взгляд через плечо, Брагин возвращается к компьютеру. — Тем не менее. Могу я пригласить вас на чашку кофе сегодня вечером? — настаивает Настя, нервно прижимая друг к другу вспотевшие ладони. И откуда только у неё взялась эта дурацкая привычка? Хорошо, что Брагин не видит. — Не отказывайтесь! Мне будет приятно, — поспешно добавляет она, отрезая ему пути к отступлению. Она почти уверена, что он согласится. Вежливыми людьми легко манипулировать. — На чашку кофе? — растерянно переспрашивает Брагин. Повернувшись к ней, он вскидывает на неё свои огромные глаза. И Насте вдруг становится совершенно ясно, что он не улавливает ни малейшего подтекста в её предложении, лишь отвлечённо смотрит куда-то сквозь неё, нахмурив брови, будто пытается припомнить, что означает сказанное ею смутно знакомое слово «кофе». Настя неуверенно кивает, но Брагин отворачивается, не удостоив её ответом. Повисает секундное молчание, и она уже жалеет о том, что вообще затеяла этот разговор, когда Брагин вдруг оживает. — Можно, — говорит он ровным будничным тоном, словно на миг вынырнул из собственных мыслей. Секунда — и он проваливается обратно, впивается взглядом в текст на экране, как будто этого их разговора и не было вовсе. Настя облегчённо выдыхает, только сейчас понимая, что в ожидании его ответа задерживала дыхание. Позволив себе минутную слабость, она с нежностью разглядывает пушок тёмных волос на шее Брагина, а губы её невольно расплываются в улыбке. Она честно хотела взять кофе, но неформальная обстановка кафе и присутствие Брагина оказывают на неё странный эффект: высокий воротник бадлона будто стягивается вокруг шеи, мешая вдохнуть; в горле пересохло, а во рту ощущается привычный сладковато-терпкий привкус любимого красного полусладкого. Палец скользит по винной карте и, остановившись на каберне совиньон, указывает на название. Брагин, как она и ожидала, заказывает неизменный американо, хотя при желании мог бы отговориться поздним часом и выбрать что-нибудь покрепче. Несмотря на то, что Брагин левша, чашку он держит в правой руке. Обручальное кольцо легонько стучит о белый фарфор. Отношения с женатыми мужчинами для Насти — табу. Но в Брагине есть нечто неуловимое, нечто такое, ради чего она готова рискнуть и нарушить собственное правило. Длинные пальцы Брагина осторожно поднимают чашку, слишком маленькую для его большой руки. С происшествия на стройке прошло уже больше суток, но Настя до сих пор чувствует на себе эти руки. Пальцы, легко, но настойчиво касающиеся её предплечий и рёбер, чтобы проверить, целы ли кости. Вес его тела, надёжно закрывающего её от пуль. Она никогда бы не подумала, что Брагин, этот кабинетный зануда, не растеряется в экстремальной ситуации. В универе они называли таких, как он, заучками и ботанами, которые только и способны что дышать книжной пылью да строчить многостраничные конспекты. Однако он сумел верно оценить ситуацию и молниеносно принял решение, спасшее им жизни. Ведь у неё самой из головы мигом вылетел весь алгоритм поведения при попадании под снайперский огонь. Она поддалась первому инстинктивному порыву — бежать. И если бы не Брагин, кто знает, чем бы всё закончилось… Сейчас, сидя в удобном кресле в кафе, он производит совсем другое впечатление, чем у себя в кабинете. Он заметно расслабился, похоже, забыв о текущих делах. Вечно напряжённые плечи опущены. Синие глаза искрятся воспоминаниями. Настя любуется им, вполуха слушая истории о том, как начиналась его карьера следователя, и то и дело кивает невпопад. Ей всегда было не занимать уверенности в себе. Она знает себе цену и привыкла получать от мужчин всё, чего только пожелает. Но с Юрием Ивановичем всё иначе. Его близость действует на неё непривычно. Когда он рядом, Настя робеет. То ли потому что у неё никогда раньше не было мужчин почти вдвое старше её самой. То ли потому что он — её наставник, а она — его стажёрка. То ли потому что он безупречно красив, будто Давид, вырвавшийся из мраморного плена собственной статуи. Каким бы удивительным это ни казалось, но он совсем не осознаёт собственной привлекательности, не понимает, что на самом деле она пригласила его отнюдь не на кофе, и именно эта доверчивость притягивает её сильнее всего. Красивый, умный, чуткий, уравновешенный, порядочный. Правильный. Правильный настолько, что у Насти сводит челюсти. Идеальный. Она тоже хочет такого. Ей нужен такой же. Ей нужен Брагин. Он смеётся, пересказывая забавный случай из своей практики и вспоминая, как глупо по молодости попал впросак, и от его смеха у Насти внизу живота просыпаются пресловутые бабочки. Ему уже под сорок, и за многие годы его глаза навидались столько ужасов, что хватило бы на несколько жизней. Но он по-прежнему смотрит на мир непосредственно и открыто. На секунду Настя сомневается, стоит ли пятнать такую непорочность, но всё же решает рискнуть. Вот насколько он ей нужен. Внезапно Брагин прерывает рассказ на полуслове, чтобы ответить на телефонный звонок. На загоревшемся экране Настя краем глаза замечает подпись «Верочка» на фоне портрета смуглой черноволосой женщины с полными губами и глазами-вишнями. Женщина на фото красива. Очень красива. У Насти нет шансов. — Прошу прощения, — улыбается Брагин и продолжает уже в трубку: — Алло, да, Вера? Так вот она какая. Его Вера. Красотой не уступает своему мужу. Такой Вере хочется хранить верность. Зная Юрия Ивановича, Настя даже не сомневается в том, что они вместе со школьной скамьи. Первая и единственная любовь друг для друга. Наверняка побежали в ЗАГС, как только обоим исполнилось восемнадцать. Вместе учились, вили семейное гнездышко, прокладывали лодке любви курс в обход отмелей и острых рифов быта. Через столько лет они всё ещё вместе, и, опять же, зная Юрия Ивановича, можно утверждать, что он разве что смерти позволит разлучить себя с женой. Сейчас их дом — полная чаша. И Вера каждый вечер встречает мужа горячим ужином, а он в свою очередь приносит ей завтрак в постель в те редкие долгие выходные, которые у него случаются в лучшем случае раз в полгода. На праздники она дарит ему любимый парфюм и новую бритву, а он балует её цветами просто так, без повода. И всё у них идеально. Идеальный союз идеальной пары. Настя закусывает подрагивающую губу. — Юра, я уже дома! А ты где? — Она успевает услышать первые фразы, прежде чем Брагин убавляет громкость динамика. Голос женщины на том конце провода звучит слишком высоко и как-то натянуто. — В кафе возле работы, — отвечает сбитый с толку Брагин. — Кофе пью со стажёркой. Вер, ты чего такая нервная? Что-то случилось? Настя злится и завидует неведомой Вере. Нехорошо завидует. По-чёрному. Она всё бы отдала, чтобы только иметь право называть его по имени. Она всё бы отдала, чтобы только иметь право называться его именем. Вера же, судя по изменившемуся выражению лица и непониманию в глазах Брагина, прямо сейчас обвиняет его в несуществующих прегрешениях. — Домой? Что-то срочное? — переспрашивает Брагин и, не раздумывая, встаёт с кресла. — Хорошо, Верочка, уже выезжаю. Настя до побелевших костяшек стискивает под столом льняную салфетку. — Извините, Анастасия, мне придётся вас покинуть. — Брагин неловко улыбается и, надев пальто, кладёт на стол пару купюр. — Не стоит, Юрий Иванович, — с трудом сглотнув, отвечает она. — Всё же это я вас пригласила, значит, я плачу. — Что ж, тогда позвольте мне оставить чаевые, — мягко отвечает он, стоя на своём. — До завтра! И прошу вас, не опаздывайте. — До завтра, Юрий Иванович! Буду вовремя, — кивает Настя, через силу заставляя себя улыбнуться в ответ. — Да, Верочка, — слышит она голос Брагина уже из-за спины, — обязательно куплю. И хлеб тоже. Приехав домой, Настя обнаруживает в пустом, как она думала, винном баре последнюю бутылку. Пти шабли. Отец привёз её пару лет назад из очередной поездки в Европу. И когда он уже запомнит, что она терпеть не может белое сухое? Впрочем, идти за красным нет ни сил, ни желания, и Настя шарит внутри кухонного ящика в поисках штопора. У них всё равно не получилось бы. Они слишком разные. Она никогда не была хорошей девочкой. Как бы она ни старалась, ей не стать такой же правильной, как он. И собственная свобода ей дороже семейного гнезда. Она — птица вольная. Если она будет постоянно повторять самой себе эти фразы, то непременно, обязательно, во что бы то ни стало в них поверит. «Да кому он вообще нужен, этот дотошный педант?! — думает Настя спустя полчаса и полбутылки шабли. — У него, наверное, и носки с трусами по цветам разложены, и книги на полке в алфавитном порядке стоят». Кому нужен мужчина, месяцами не бывающий дома из-за постоянных командировок? Он и на работе, и вне её круглыми сутками читал бы ей монотонные лекции о том, как правильно составлять протокол выемки вещдоков и последующую опись оных. По редким выходным таскал бы её в музеи и в филармонию. А отпуска они проводили бы исключительно на даче в Ленобласти. Укладывали бы малыша в кроватку, и после того, как тот уснёт, часами сидели бы вдвоём во дворе при свете звёзд, пили душистый чай с чабрецом и говорили, говорили, говорили… Злые слёзы падают в бокал, без следа растворяясь в переливчато-золотистом вине. Да пошло оно всё! Не нужен он ей! Ни капельки не нужен! Несчастный бокал летит и вдребезги разбивается о стену, выплёскивая остатки вина на обои. Сейчас она приведёт себя в порядок. Накрасится, подкрутит локоны, наденет самое короткое платье и поедет в бар подороже. Подцепит там офисного клерка, проводящего вечер пятницы в компании коллег, или туповатого мажора, сорящего деньгами направо и налево. А утром проснётся в безликом номере отеля на простынях, пахнущих стерильной свежестью общей прачечной. Вызовет такси и поедет обратно домой, даже не вспомнив имени того, с кем провела ночь. «В конце концов, почему бы и нет? — раздумывает Настя. — Почему бы и нет, если…» — Да, — говорит она, принимая наконец дежурное предложение Шибанова сходить в ресторан и посмеиваясь над изумлением, отразившимся у него на лице. — У тебя впереди весь день, чтобы найти смокинг.