Любовь в Киевском Княжестве

      В середине пути герои были вынуждены остановится на поляне, ведь лошади не могли больше терпеть усталости и голода, как люди. Пришлось остановиться на красивой полянке, которая, как приметил Добрыня, была усыпана ромашками и васильками, как пол в казне Князя Киевского.       Из раздумий его вырвал Елисей: —Добрыня?       Повернулся витязь на голос и увидел такую картину: на голове юноши красовался немного небрежный венок из ромашек, что идеально подходил к светлым волосам юноши. А в руках, чуть сминая мелкие соцветия, гонец держал венок из васильков. —Елисей, тебе очень идёт. Но венок вряд ли подойдёт мне. —А ты попробуй, Добрынюшка, я уверен, он будет на тебе отлично смотреться.       Добрыня опешил— даже Настасий его так не называл. Обычно такое обращение к нему использовали те, кто пытались заискивать перед богатырём, но Елисей был искренен в своих намерениях. —«Добрынюшка»?— Переспросил тот Елисея. —Ну да я слышал, что как тебя называл этот басурманин, и подумал, что тебе не будет обидно, если я так к тебе обращусь. —Оу, вот как,— Богатырь легко улыбнулся, протянул руку к венку,— Хорошо я надену.       Но только лишь он вытянул руку, как Елисей, до этого прочно стоявший на земле, подпрыгнул и водрузил уже чуть растрепавшийся венок на голову Добрыне. —Тебе очень идёт,— Елисей посмотрел на свой труд и улыбнулся. Перед ним стоял грозный богатырь, чуть смущённый жестом младшего товарища, с венком из полевых цветов на голове. —Что ж, спасибо,— Витязь улыбнулся в ответ. Сейчас, на поляне, усыпанной цветами и освещённой ярким солнцем, они не имели рангов "воин" и "помощник воина", были равны. —Так кто твой друг?— Елисей чуть посерьёзнел. —Скоро узнаешь.       Долго на поляне они не задержались. Уже через пару минут они вновь сели на коней своих резвых и направились к таинственному другу богатыря. Хоть дорога и была достаточно гладкой, внутри души Добрыни творился полный кавардак: наиприятнейший день в компании друга, та поляна и лицо Елисея, обрамлённое ромашками, боролись с внутренними убеждениями витязя о семье— что подумает Настасий, если узнает?       Вот за верхушками вековых елей стала проглядываться знакомая гора с тремя вершинами, уж очень похожими на три головы. Выехали герои на обширную поляну, трава на которой была жёлтой, сухой и безжизненной. Богатырь спешился, но как только Елисей попытался повторить за ним, то тут же побледнел.       Добрыня быстро вспомнил, в чём дело: —Подожди меня тут Елисей я мигом. —Угу,— Бледнея ещё сильнее пробормотал гонец, из последних сил сжал покрепче поводья своей кобылки.       Добрыня вышел к центру поляны, обернулся к Елисею и махнул рукой, обозначая, что всё хорошо. Вдруг затряслась земля, поднялся штормовой ветер. Казалось, что даже небо вмиг стало темнее. словно от надвигающейся грозы. Лошади тревожно зафыркали, лесные птицы вмиг стихли. Остался лишь звук скрипящих стволов и ветвей, лошадей и... какой-то ещё: больше похожий на хлопанье больших кожистых крыльев.       В небе показалась ярко-алая точка, которая быстро приближалась к сухой поляне. Чуде имело три пасти, большие лапы, а из его ноздрей шёл серый дым. Оно приземлилось, приняло грозную позу, показало свою готовность к бою. Но... Вдруг оно выпрямилось и пошло на встречу к богатырю, который сделал вперёд пару спокойных шагов и раскинул руки в жесте похожем на... объятья?       Елисей совершенно ничего не понимал, а Добрыня в свою очередь громко и ясно сказал слова, больше похожие на дружеское приветствие: —Горыныч! Рад тебя видеть! —Добрыня!       Стал обниматься витязь с Горынычем, только Елисей с шоком смотрел на эту картину. Так этот треглавый монстр и есть тот самый друг?! —Горыныч есть разговор,— сказал богатырь уже тише. поглядывая в сторону напарника. —Да что такое Добрыня? —Видишь гонца?— Горыныч кивнул тремя головами, каждое лицо выражало полное недоумение. —Так вот, омега он, и течка скоро, а мы с задания Князя, груз тяжёлый везём: не успеем до Киева,— Напускное спокойствие Добрыни сменилось на беспокойство, которое он скрывал последние несколько суток.       Горыныч обернулся в сторону всё белеющего паренька и понял: малец на грани. —Вижу я беду вашу,— треглавый кивнул одной из голов,— Хорошо, оставайтесь в моём доме на этот месяц. Дань Хана Бекета оставляй, ни монетки не пропадёт. —Спасибо тебе Горыныч! Выручил,— Богатырь улыбнулся старому другу. —Только позволь узнать, Настасий знает о нем? —Горыныч,— Тяжело вздохнул Добрыня,— Я и сам не знал об этой омеге. Если бы я знал, сообщил бы и супругу, а так он тоже не знает. –Что ж, ладно, веди его в гостевую комнату, укладывай спать, а после выходи и отдыхай сам после дороги трудной. –Спасибо, Горыныч,— Добрыня уже думал уходить, как вспомнил один важный для себя вопрос.— А откуда ты знаешь, что это дань Бекетовская? —А с кого же ещё Князь столько содрать может?— Горыныч улыбнулся.— Да и сам Хан такой крик по округе поднял, удивлён, что ты не слышал. — Что ж, весомо,— Согласился богатырь,— Ещё раз спасибо тебе, старый друг.       Направились они с гонцом в дом Горыныча, а омега не унимался с расспросами: —Это и есть твой друг? Это же трехглавый змей? Как вы познакомились? —Так,гонец,вопросы потом, вот твоя комната иди ложись спать, из комнаты не ногой, понял? —Угу,– Вышел Добрыня из комнаты Елисея, а тот сам не заметил как в одежде на кровати задремал.       А вот к Добрыне, как на зло, сон не шёл. Думал он про слова Горыныча о своём супруге: а ведь правда, хватит ли ему силы воли? Не кинется ли он на Елисея? А если вдруг потеряет контроль? Как тогда Настасию в глаза смотреть?       Проснулся Елисей от странного жара во всем теле. Тело будто огнём окутало, оно требовало чего-то. Гонец попытался встать с кровати, но его ноги тут же подкосились и он чудом не упал лишь из-за того, что вовремя нашёл опору в виде спинки кровати. —Ах, что за... Что за ерунда происходит?       Елисей окинул тело взглядом на предмет ядовитых дротиков, приметил бугорок в своих штанах и опешил: он возбудился? Неужели гон? Тогда почему у него зудит другое место? С трудом взобравшись на кровать Елисей начал снимать одежду, которая, как ему казалось, резко стала неудобной, и оторопел— все тело подрагивало, соски затвердели, член стоял, а из его тела сзади сочилось что-то непонятное и вязкое. —Ч… Что не так с моим телом?       Стоило прикоснутся к своему члену в надежде снять напряжение, как тело пронзило сильное возбуждение и сильный стон гонца, который эхом разлетелся по комнате. —Что не так? Что со мной? Мне… Мне страшно,– На глазах Елисей вышли слезы. И тут будто подсознательно он подумал о Добрыне. —Добрыня…       Ели вствав с кровати и прикрыв себя покрывалом он ели ели дошёл до комнаты, облокачивая на стены, в его комнате горел свет. Открыв дверь Елисей не был так счатлив при виде богатыря, он был безмно рад увидев Добрыню. —Добрыня!       Тут уже опешил богатырь он отшатнулся от Елисей как от пракоженого, от него пахло течной омегой, запах кружил голову и наровясь снять все тормоза молодца. —Добрыня, мне страшно, что не так со мной. Гонец сдела шаг и чуть не упал если бы       Добрыня вовремя его не схватил. Но стоило хрупкому телу коснутся тела альфы, как сразу же омегу окатила сильная волна возбуждения, он желал, желал не кого-то любого, а именно Добрыню, сущность Елисея кричала, вот он твой! Твой! —Добрынюшка.       Только и успел сказать гонец как он взял лицо богатыря и нежно поцеловал его. Тут уже крышу снесло самому Добрыне, если с запахом богатырь мог совладать, то с действиями Елисея, нет. Нежные губы омеги на вкус были как персик альфа не могу понять почему, однако гонцу явно этого было мало, он старался проявить инициативу, вот только сущность альфы не дозволила омеги хозяйничать, Елисей не успел заметить как его уже целует сам Добрыня как тот мучает его нежный язычок, показывая второму силу и превосходство. Оторвавшийся от губ и язычка гонца Добрыня взглянул на него взглядом хищника. —Добрыня, м. Мне мало.       Поняв что от него хочет гонец, Добрыня поднял омегу и уложил на кровать, убрав при этом покрывало которое ничего там шибко и не прикрывало. Перед молодцом открылась прекрасная картина, Елисей полностью нагой перед ним, соски затвердели, маленький член требовал ласки так же как и дырочка из которой сочилась смазка, всё тело гонца было как эрогенная зона, стоит тронуть и комната наполнится стоном. Однако здравый смысл давно покинул Добрыню сняв все ограничители. Снова поцеловав омегу богатырь стал делать все медленно и постепенно, будто специально хотел приучить его тело к себе: он целовал его нежную шею, нежную молочную кожу на которой сразу же появлялись багровые засосы, так же и с ключицами, а вот омега буйствовал, он таял под лаской Никитича старался отдаться ему полностью и без остатка, разум не слушался Елисея сейчас им руководило его сердце и сущность, он желал альфу в себе, хотел быть наполненным, в какой-то момент этих ласк в его голове пронеслось, «Хочу ребенка» однако эта мысль не напугала парня он сложил дважды два и понял что иллюзия спала, он не альфа, а омега, омега которая не желает любого, а конкретно богатыря. Закончив оставлять нежные багровые узоры, Добрыня перешел к соскам омеги которые так же требовали ласку. Языком иногда посасывая одну маленькую бусину, а другой сосок он нежно теребил пальцами, но стоило Никитичу коснутся сосков как омега сразу застонал как угорелый. —Ах, Добрыня, ещё, ещё, сильнее пожалуйста.       А богатырь только и рад ублажать омегу, правда к сожалению ему пришлось оторвать от столь нежного занятия, потому что соски слишком набухли и он боялся как бы Елисею не было больно. Только хотел богатырь коснутся члена юноши как тот оборвал его. —Стой! Я. Я хочу сделать и тебе приятное,– Елисей уже долго посматривал на большой бугорок в штанах Добрыни. —Ты не обязан себя заставлять. —Нет,я хочу.       Сняв всё одежду с богатыря даже трусы омега застыл, альфа выглядел слишком красиво и сексуально, красивое накаченное тело, не с перебором в этом плане, на коже виднелись небольшие шрамы со старых битв, но стоило Елисею посмотреть на пах альфы, как тот сразу засмущался, член альфы был большим, возбужденым, стояший колом и тоже требующий внимание, только со стороны омеги. Ели справившись со своим смушение омега обхватил ствол двумя руками стараясь, переодически взять его, только из-за крупного размера входила в рот только головка, однако по тихим стонам альфы, омега понял он делает правильно, омега был счастлив, что он доставляет альфе такое же удовольствие, омега что уже не делал он и облизывал и целовал член альфы, только из-за того что тот делает это неумело не сильно выходит доставить альфе разрядку, однако сам омега не заметил как с членом во рту своей руком надрачивает себе. Почувствовав что все он больше не может омега кончив застонав с членом во рту. —Елисей, если ты хочешь,– Альфа положил сильные руки на ягодицы парня, тот понял к чему ведет богатырь. —Да, хочу, только, прошу будь нежнее, все так ах, я девственник. Во всех планах.       И только сейчас альфа понял что украл первый поцелуй у парня. —Хорошо, я буду нежен с тобой обещаю, только если будет больно говори.– Альфа осторожно ввёл один палец в омегу, из-за чего простонал, спрятав смущённое лицо в ладонях. —Ах!       К счастью, природная смазка сделала вхождение сразу трёх пальцев Добрыни менее болезненным, а тот старался как можно аккуратнее растянуть молодого омегу. —Добрыня, ах, мм, я готов, пожалуйста возьми меня. —Ты точно уверен?— Богатырь чуть обеспокоенно заглянул в глаза Елисея, что были замутнены дымкой вожделения. —Да, точно.       Поставив омегу на четвереньки, альфа осторожно приставил свой член к влажному анусу омеги. Стараясь сделать свои движения как можно более нежными, альфа начал входить в Елисея, на глазах которого выступили слёзы. —Мне... Больно... —Прости меня,—Добрыня остановился.— Мы можем остановиться прямо сейчас, если ты этого хочешь. —Нет, не надо прошу!— вскричал Елисей,— Давай продолжим... Поцелуй меня, пожалуйста.       Альфа послушался, выполнив просьбу омеги, и нежно поцеловал его. Елисей чуть расслабился, и в тот же момент альфа быстро, но аккуратно вошёл в омегу до конца. От неожиданности паренёк застонал прямо в поцелуй, но Добрыня стал нежно ласкать грудь парня, чтобы отвлечь его от боли. Он так же дал гонцу привыкнуть к необычным ощущениям и своему члену. Однако Елисей моментально обхватил альфу, давая понять ему, что тот не просто проник внутрь, он достал до его матки.       Сущность альфы в Добрыне ликовала неизвестно по какой причине. Поддавшись инстинкту, богатырь схватил омегу и в прямом положение вдолбился в него, полностью проникнув в молодую матку. Елисей от такого действия застонал во весь голос, чуть не перейдя на крик. Более менее сквозь звёздочки в глазах омега увидел маленький бугорок который показывался на его животе. «Неужели он такой большой?»— не заметив сам для себя омега погладил плоский живот с выпирающимся бугорком. Этот жест альфа не оставил без внимания, положил свою руку на руку Елисею и нежно поцеловал того в висок, да и сам омега был не против.       Долго продолжались эти ласки, даже то, как богатырь вдалбивал омегу в кровать, повернув его спиной. Юный омега уже сбился со счёта, сколько раз он кончил. Но вот наконец-то и альфа дождался своей разрядки, да только вот незадача: почувствовав это, молодой организм не захотел отпускать альфу изнутри, а уж, почувствовав набухающий узел, организм вовсе не захотел этого делать. Ощутив скорую разрядку, молодой богатырь вошёл в омегу по самое основание, в самую матку парня. Добрыня, под влиянием феромонов Елисея, кончил и заполнил молодую матку до конца, укусив того за загривок и образовав пару. Омега, почувствовав себя повязанным и полностью заполненным, вскрикнул от удовольствия.       Чтобы не упасть на омегу, альфа осторожно взял его в охапку, стараясь не двигать бёдрами, пока не спадет узел. Елисей уже давно отключился, обильно кончив и чуть не подавившись своей собственной слюной и криком.       И только потом понял Добрыня, что он наделал: он изменил своему супругу, повязал и образовал пару с другим. Вспомнил он вдруг слова Ильи об истинных парах и понял— его истинная пара рядом, и так просто он её не отпустит.