cherry blossoms

Джисон встает перед дверьми большого общежития, держа в одной руке багаж, а другой придерживая рюкзак на левом плече. Здание высокое, семь этажей, да и вширь уходило достаточно далеко. Желудок сворачивается трубочкой от ужасного волнения перед чем-то новым. Он знает японский язык лишь на базовом уровне, но, тем не менее, приехал учиться сюда по обмену, будучи на втором курсе, как самый лучший студент. «Наверное тот, что приехал в мой университет, сейчас тоже так стоит и тупит перед общежитием» — думает про себя Джисон, смотря на непонятные для него иероглифы. Если разговаривать еще хоть как-то мог, то вот читать — ни в какую. Он стягивает с лица маску и тяжело вздыхает, оглядываясь по сторонам. Его должен встретить куратор (кстати, учитель по-корейскому. Джисон ликовал где-то внутри) и кратко объяснить все, что нужно, а так же помочь дойти до комнаты и сказать, где и во сколько будет первое занятие завтра. Хан переминается с ноги на ногу, чувствуя небольшую усталость после двухчасового полета. Хочется поскорее разложить вещи по шкафчикам и завалиться на кровать, листая ленту твиттера или тик тока, но, вот увы, куратор опаздывает. Простояв еще минут десять и вдоволь наловившись любопытных взглядов на себя, Джисон видит, как к нему бежит совсем молодой на вид парень. Черные волосы были собраны в небрежный пучок, круглые очки спадали с маленького носа, а, необычно голубые для азиатов, глаза смотрели слегка встревоженно и виновато. — Добрый день. Хан Джисон? — в его корейском слышится небольшой акцент и Хан утвердительно кивает. Парень же (или уже мужчина?) делает глубокий вдох и выдох, пытаясь отдышаться, — Боже, извини за опоздание, я не рассчитал время… Ясуда Акио, приятно познакомиться, я — твой куратор. — Ничего страшного, я все равно никуда не тороплюсь, Ясуда-сонб-…сама? — Можешь использовать свои корейские приставки, не волнуйся, — Акио неловко смеется и машет перед собой руками, а Джисон думает, что он сам похож на ученика, нежели на учителя, — Ну, раз мы познакомились, пошли я провожу тебя в твою комнату и по дороге все объясню? Хан кивает, соглашаясь, и они заходят в здание. Легкая тревога, мучавшая парня ранее, отступает на задний план, благополучно оставляя его в покое и давая вздохнуть полной грудью. Может быть, все пройдет не так уж и плохо, и он даже сможет завести друзей? В аудитории всего пять человек (еще одни студенты по обмену) и здесь проводят пары на английском языке, который, к счастью, они все знают. На дворе конец февраля, на улице относительно тепло и солнечный свет заливает все помещение. Джисон внимательно слушает преподавателя, объясняющего тему по психологии, и делает записи в тетради, иногда отвлекаясь на вид в окне. Токио был куда более шумный, чем Сеул, но не менее красивый и притягательный. Джисону здесь нравилось и он бы хотел съездить сюда еще раз на летних каникулах, чтобы отдохнуть. Может, получится вытащить Хёнджина вместе с ним, чтобы было не так одиноко и скучно? Хан не замечает, как пролетает учебный день. Он изрядно вымотался, находясь среди незнакомых ему людей, и хотел поскорее отправиться в свою комнату, чтобы отдохнуть, но, в конце пар, его выловил куратор, интересуясь, как все прошло. — Ну… немного непривычно, если честно, но мне все нравится. Здесь очень вкусная еда в столовой, — Джисон неловко чешет затылок, тушуясь под внимательным взглядом голубых глаз. — Согласен, повара у нас отменные, — Акио улыбается и поправляет очки, — Если тебе вдруг что-то будет непонятно или понадобится моя помощь — звони или пиши. Контакты мои у тебя есть, не стесняйся, я буду только рад помочь. — Спасибо вам большое, Ясуда-сама. — Айщ, я же сказал, можешь использовать ко мне корейские приставки, — куратор слегка морщит нос, но не выглядит недовольным. — Извините… — Хан немного опускает голову, — Кстати, ваш корейский довольно хорош. У вас почти нет акцента. — Ха-ха, приятно слышать, спасибо. Ну ладно, не буду тебя задерживать, иди скорее отдыхай. — До встречи, Ясуда-сама. Джисон кланяется на 90° и убегает прежде, чем Акио успевает крикнуть «я же сказал тебе!». В комнате общежития он скидывает с себя толстовку, оставаясь в одной футболке, и обувь. Больше здесь никого нет — Джисону повезло и он живет один. Грузное тело падает на кровать и обмякает в свежем постельном белье, расслабляясь ровно до тех пор, пока телефон не начинает жалобно трещать, проигрывая мелодию какой-то мужской к-поп группы, песня которой попалась Джисону в чартах и запала в душу настолько, что он поставил ее на звонок. На экране высветился входящий видеовызов от Хёнджина, поэтому Джисон незамедлительно берет трубку, особо не переживая о том, как сейчас выглядит. — Привет, Джинни. — Чувак, я соскучился! — Хёнджин приближает свое лицо к экрану так, что Джисон может видеть его родинку под глазом, — Рассказывай, как ты? Не сдох еще от тревожки? — Ха-ха, очень смешно, — показав язык, Хан вызывает у друга приступ смеха, — Все нормально, я не настолько нелюдимый. Тем более, я не сильно пересекаюсь с другими студентами. В моей группе всего пять человек и мы не особо общаемся между собой, за обедом сижу один и в общаге живу тоже один. — И че, прям ни с кем не подружился? — Нет, только с куратором, но и на вряд ли это можно назвать «подружился». Я просто нахожусь под его опекой, вот и все. — Эй, ну так же нельзя! — Хван хмурится и несколько розовых прядей спадает на лицо, — Ты все два семестра собираешься скитаться один? — Ну да? А почему нет? Я не знаю японский настолько хорошо, чтобы свободно общаться с его носителями, — Джисон переворачивается на спину и поднимает телефон вверх, — К тому же, ты звонишь мне почти каждый вечер, а в течении дня мы с тобой переписываемся. С Чанбин-хёном я тоже часто общаюсь в какао, поэтому, я не так уж и одинок тут. — Это не заменит живое общение, Джи, — пиксельный Хёнджин закатывает глаза и отправляет себе в рот чипсину. — Переживу. Они разговаривают еще несколько часов, попутно занимаясь каждый своими делами. Оказалось, пока Джисона не было всего пару дней, Хёнджин и Чанбин успели начать встречаться. «Ну вот как всегда — меня нет, так сразу что-нибудь интересное!» — взвыл тогда в трубку Хан под язвительный хохот Хёнджина. Поскольку дни Джисона сейчас похожи на один, говорить, по большей части, приходилось именно Хвану. Внимательно слушая, Джисон листает на ноутбуке вкладку с нетфликсом, выбирая, что бы сегодня посмотреть перед сном. В конечном итоге выбор снова падает на Ходячий Замок. Ну и ладно, что Джисон знает все диалоги наизусть — ему от этого не менее интересно, чем при первом просмотре. Когда время перевалило за девять вечера, они прощаются и кладут трубку, так что комната вновь погружается в тишину, прерываемой лишь тихо работающим кондиционером на стене. Джисон решает глянуть еще пару новых серий Атаки Титанов, которые он не смог посмотреть ранее, и потом ложится спать, думая, что все равно заняться особо больше нечем, а поспать он любит. Джисон несется по пустому коридору университета, держа в руках небольшую стопку книг и тетрадей. Он забыл вчера вечером поставить будильник и благополучно проспал половину первой пары, а сейчас бежит в соседний корпус, где она проходит, и пытается понять, в какой именно кабинет ему вообще надо. С первого дня здесь прошла уже неделя, но он так и не освоился до конца, а пара еще и новая — ее у него еще такой не было! Вдруг из-за поворота кто-то неожиданно выходит и Джисон со всей дури врезается в незнакомца, кубарем упав вниз, попутно разбросав свои учебники с тетрадями по всему коридору. Хан болезненно морщится, потирает ушибленный затылок, сидя задницей на холодном кафеле, и слышит сверху чей-то голос. — …извините?.. Все, что понимает Джисон из большого потока японской речи. — В жопу себе засунь это «извините». Надо смотреть, куда идешь, — недовольно ругается он (все равно этот студент его не поймет) и пересаживается на четвереньки, собирая учебники обратно в стопку и все еще морщась от боли, особенно в правом плече, — Я и так опаздываю, а тут и ты еще, придурок! Айщ, за что мне все, блять, это. Он ползет немного вперед, норовясь забрать последний учебник из-под чужих ног, но не успевает, потому что незнакомый студент делает это первым и тогда Джисон наконец поднимает взгляд вверх, чуть не выронив свою челюсть. Студент будто с обложки журнала сошел, честное слово. Ну или это ожившая статуя греческого бога, как вариант, потому что такого красивого человека Хан еще не встречал. Черты лица будто были высечены инструментами для скульптур и сделано это было очень резко. Скулы и острый длинный нос особенно выделялись, а еще — верхняя губа и передний зуб, слегка заскочивший на другой. Вроде внешность резкая и яркая, а вроде очень мягкая и нежная. Джисон невольно засмотрелся. — Тебе стоит быть более вежливыми с незнакомцами, щекастик, — Джисон резко застывает, а внутри все холодеет, потому что отвечают ему на корейском. Причем, на не самом плохом, — А то вдруг они знают тот язык, на котором ты их благородно одарил матом. Незнакомец забавно подмигивает и улыбается, протягивая учебник, а Джисон чувствует, как его уши и шея начинают предательски краснеть от чувства стыда. — Откуда ж я знал то… — голос стал тише и, совсем пристыженный, он забирает из чужих рук учебник. — Ты новенький или первый курс? Я не видел тебя здесь раньше, — студент засовывает руки в карманы бежевых брюк, с любопытством осматривая парня напротив. — Я по обмену здесь, — Джисон поднимается с корточек и отряхивает свои спортивки от невидимой пыли. Полы здесь достаточно чистые, — Приехал на два семестра и уже неделю варюсь в этом дерьме. Студент складывает свои кукольные губы, произнося понимающее «о». — Тогда приятно познакомиться, я Ли Минхо с четвертого курса. — Хан Джисон, — он слегка кланяется, — У тебя корейское имя и фамилия. Ты кореец? — О, нет-нет, — Минхо качает головой, — Я родился в Корее, в Кимпхо, но мои родители чистокровные японцы, так что и я тоже. — Вот оно как… Минхо улыбается и кивает головой, а Джисон бросает взгляд на настенные часы. — Блин! Я все еще опаздываю, извини, мне пора бежать! И, не дождавшись хоть какого-либо ответа, срывается с места. Минхо провожает его взглядом ровно до тех пор, пока Джисон не скрывается за дверью кабинета. — Милый, — говорит он напоследок и продолжает свой путь туда, куда шел. В следующий раз они пересекаются в столовой на следующий день. Джисон, как обычно, садится за самый крайний стол, набрав на свой поднос чашку риса, курицу и суши, а в качестве напитка взял молочный коктейль. Он спокойно жевал рис, листая что-то в телефоне, как вдруг справа от него кто-то приземляется и ставит свой поднос на стол. — Можно сесть с тобой? Джисон поворачивает голову и встречается с очаровательными кошачьими глазами, которые видел вчера утром. — Но ты уже сел? — с прищуром наблюдает за тем, как Минхо распаковывает шоколадное молоко и губами подхватывает трубочку. — Точно, — улыбается Ли и глаза превращаются в щелочки, — Ты всегда один обедаешь? — Да. — Не против, если теперь я буду обедать вместе с тобой? Хан вновь одаривает его взглядом, полного непонимания. С одной стороны, это здорово, что среди такого большого количества студентов нашелся тот, кто владеет его родным языком и так поддерживает разговор, но с другой — новые знакомства давались Джисону с трудом, учитывая то, что надолго он здесь не задержится. — Окей, — спустя минуту молчания он пожимает плечами и возвращается к своему обеду. Позже они немного разговорились и Джисон больше не чувствовал той неловкости, что витала в воздухе ранее. Минхо приятно слушать — его голос был очень мягок и сладок, а речь хорошо поставлена, и почти не было слов паразитов. Он с легкостью поддерживал любую тему для разговора, а еще Джисону нравились его шутки. Когда время обеда подошло к концу, он даже расстроился, что им придется разойтись. — Может, обменяемся соцсетями? — спрашивает Минхо, когда они выходят из столовой и собираются уйти в противоположные стороны. — А вот это было бы неплохо. Теперь у Джисона есть его инстаграм и твиттер, куда он может написать в любое время (так сказал Минхо). Уже поздно вечером, лежа в своей кровати под теплым пуховым одеялом, Хан листает и рассматривает фотографии, невольно останавливаясь на некоторых из них — слишком сильно понравились. Здесь Минхо сидит в котокафе, держа в руках очаровательного рыжего котенка, и ярко улыбается, смотря в камеру. Тут стоит в профиль на фоне ярко-розового заката, в одной руке он держит стакан кофе, а другой зачесывает волосы назад. А вот там сидит на бревне возле палатки и разжигает костер, а в глазах искорки сверкают. Джисон соврет, если скажет, что Минхо некрасивый. Боже, да он выглядит, как гребаная модель! Будь он айдолом, наверняка имел бы много фанаток, а может и фанатов тоже, хотя в университете они у него тоже, скорее всего, есть. Хан не хочет (или хочет, но боится) этого признавать, но он абсолютно в его вкусе. На следующий день Минхо повел обедать его на крышу. Сказал Джисону ничего не брать из еды, потому что у него все есть. Хан тогда покосился с недоверием, но все же выполнил просьбу, а когда Ли достал из рюкзака небольшой плед и несколько контейнеров с едой, тихо охнул. — Я люблю готовить, но делаю это достаточно редко и не так хорошо, как хотелось бы, — начинает пояснять он, раскладывая все на покрывало и открывая крышки. — Ты готовишь в общежитие? — Джисон присаживается на край и хватает палочками яичный ролл. — О, нет. Я снимаю квартиру с братом. — У тебя есть брат? — продолжает сыпать вопросами Джисон, залипая (абсолютно случайно) на то, как светлые русые волосы колышет легкий весенний ветерок. — Да, его зовут Ёнбок. Кстати, вот это он приготовил. Попробуй, — Минхо протягивает маленький контейнер с брауни и Джисон берет оттуда небольшой кусочек, — Он твой одногодка. Славный парень, думаю, вы бы подружились. — Мне бы с тобой подружиться для начала, — неловко бурчит Хан, жуя брауни, который, кстати, очень неплох на вкус. — А мы разве не уже? — Минхо поднимает взгляд и улыбается. — Мы знакомы всего третий день. В первый из которых я врезался в тебя, и мы поговорили меньше, чем пять минут. — Ну и что? Неужели этого недостаточно, чтобы завести друзей? — Дружба заводится куда более медленно, чем ты думаешь. Для этого нужно время. — Пф, какой ты зануда-а-а, — тянет Минхо, ложится спиной на плед, закидывая руки за голову, и прикрывает глаза, — Разве у тебя не было такого, что ты встретил человека и думаешь, глядя на него: «о, вот это оно, я чувствую, что мы созданы быть лучшими друзьями»? — Со своим лучшим другом в первую встречу я подрался, до кровавых соплей, а потом мы еще полгода друг друга ненавидели, — Джисон хмурится, а Минхо начинает смеяться. — Такое тоже иногда бывает. Минхо открывает глаза и поднимает руку, закрываясь ладонью от весеннего солнца. Джисон взглядом проходится по лицу, на которое падают несколько лучей, а когда Минхо смотрит на него в ответ, слегка тушуется и отворачивается, набивая рот жареной ветчиной. На это Ли забавно ухмыльнулся, но Хан этого, к сожалению (или к счастью?) не увидел. Походы на крышу стали ежедневной рутиной. Каждый раз Минхо приносил что-то новое, но это всегда было невероятно вкусным. Джисон уплетал за обе щеки, а Минхо с удовольствием любовался тем, что кому-то, кроме Ёнбока, нравится его еда. Переписки тоже стали неотъемлемой частью их жизни. Кажется, с Минхо Джисон переписывался чаще, чем с Хёнджином или Чанбином: делал это за завтраком, во время пар, перемен, выходных. Тогда, когда они не виделись лично. Джисон и не заметил, как стал зависим от картинок с котами и пожеланий доброго утра или доброй ночи, но каждый раз это невероятно грело сердце и заставляло неловко улыбаться. LeeKnow: на следующей неделе будет цвести сакура LeeKnow: не хочешь вечером сходить со мной на пикник? Джисон отвлекается от сериала на ноутбуке и смотрит на время с датой. Почти двенадцать ночи и конец марта. Надо же, прошел уже месяц, как он здесь. J.one: разве это не семейный праздник у вас? LeeKnow: частично да, но мои родители сейчас в командировке, а ёнбок будет тусоваться с друзьями LeeKnow: не думаю, что ему нужен в компании такой старик, как я кккккк Почему-то в районе груди немного кольнуло. Джисон, получается, запасной вариант, как раз для таких случаев, как этот? «Да ну, не бери в голову» — думает он про себя. J.one: хорошо, я буду только рад LeeKnow: тогда договорились! «Ну хоть в компании такое событие проведу» — снова мимолетно проносится в мыслях и Джисон возвращается к просмотру сериала. — Вау… Джисон задирает голову высоко вверх, смотря на огромное количество нежно-розовых цветов, раскинувшихся по многочисленным веткам сливового дерева. В воздухе витает сладкий аромат и Хан не перестает дергать ноздрями, наслаждаясь не только видом, но и запахом. — Красиво, правда? — Минхо отвлекает от мыслей, становясь по правую сторону и тоже поднимая взгляд вверх, — Жаль только, что период ее цветения слишком короток. Знаешь, она, вообще-то, обозначает мимолетность человеческой жизни, которая также коротка, как и эти десять дней. На момент, когда цветы начинают расцветать, листьев еще нет. Поэтому все выглядит так, будто бутоны облепили абсолютно мертвый, голый и сухой ствол. Мы ассоциируем это с возрождением. Джисон уже давно перевел свой взгляд с розовых лепестков на острый и четкий профиль лица, наблюдая за тем, как малиновые губы двигаются при разговоре, а глубокие глаза сверкают от тусклого света фонарей. — Извини, что-то заболтался. Тебе наверное не очень такое интересно, — смеется спустя полминуты Ли и опускается на покрывало под одним из деревьев. — Нет-нет, что ты! — Хан тут же машет в воздухе руками, опровергая все, что Минхо только что сказал, — Это правда интересно. Ты так… воодушевленно об этом рассказываешь… и сакура правда очень красивая. Точно так же как и то, с чем вы ее ассоциируете. Минхо снова улыбается, обнажая соскочивший зубик, и приглашает Джисона сесть рядом, хлопая ладонью по местечку на покрывале. Сегодня Минхо принес моти — с малиной — и что-то еще по мелочевке, а Джисон снова расхваливает его кулинарные навыки. Они опять болтают ни о чем, делятся историями из жизни, смеются, показывают какие-то фотографии в телефоне и решают сделать свои, общие. Сначала Минхо пару раз щелкнул Джисона на фоне сакуры на его телефон и, пока тот не видел, на свой тоже. Ему он об этом, конечно же, не скажет. Потом Джисон сфотографировал Минхо, а затем они решили сфотографироваться вместе. Джисон фотографировал их на заднюю камеру, потому что она была качественней, но результаты решил посмотреть, когда будет уже в общежитие, и после этого отправит все Минхо. После активных разговоров и набитых желудков, они улеглись на плед, размытым глазом наблюдая за яркими цветами и темным ночным небом. Приятный контраст. Большинство людей уже начали собирать свои вещи и расходиться по домам, планируя посетить парк завтра или в другой любой день недели. В выходные народу наверняка в несколько раз больше и именно поэтому Минхо пригласил вечером буднего дня, когда многие люди, будучи уставшими после работы или учебы, будут отдыхать дома, а не волочаться под расцветающими деревьями. — Хани, — зовет спустя некоторое время его Минхо и Джисон вопросительно мыкает, ожидая. Минхо начал называть его «Хани» не так давно. По началу Джисон смущался и строил из себя недовольного, но очень скоро свыкся. «Хани с английского значит «сладкий», — поясняет ему в один из совместных обедов на крыше Ли, — Твоя кожа медового оттенка, да и сам весь ты выглядишь очень мягко и тягуче. Уверен, на вкус ты тоже сладкий». Джисон тогда почти задыхался, а Минхо лишь звонко посмеивался без толики стеснения. — Помнишь наш первый разговор на крыше? — Про друзей? Минхо кивает и поворачивает голову влево, встречаясь с круглыми любопытными глазами. — Я тогда не особо задумывался, но, кажется, говорил про тебя, — Джисон вопросительно выгибает бровь, — Ну, про то, что иногда встречаешь людей, а они с первой встречи кажутся теми, с кем ты обязательно подружишься. Ну, знаешь, родственные души? — Минхо выводит пальцами в воздухе незамысловатые узоры, пока объясняет. — Ты хочешь сказать, что я твоя родственная душа? — Джисон честно пытается сдержать улыбку. — Да.? А ты так не думаешь? — в какой-то момент в голосе даже послышалась легкая обида, — Мы с тобой такие разные, но именно это и притягивает друг к другу. Даже несмотря на твое высказывание о том, что дружба заводится медленно, мы быстро сошлись. Не заметил? Некоторое время Джисон смотрит прямо в глаза, не отрываясь, а потом начинает смеяться. — Я сказал что-то смешное? — Нет, — Хан вытирает выступившие в уголках глаз слезинки, — Просто забавно, что ты, будучи старше, веришь в такие вещи больше, чем я. — А ты разве нет? Джисон снова молчит. Ему нужна пауза для того, чтобы подумать. Он вновь переводит взгляд на бутоны над головой и видит, как от ветра несколько лепестков срываются и летят куда-то в сторону, приземляясь позже на землю. — Кажется, верю. Минхо улыбается, будучи довольным собой, и Джисон копирует это, растягивая уголки губ. Они лежат так еще немного, а потом начинают собираться. Когда все оказалось в рюкзаках, Джисон смотрит на время и тут же взволнованно дергается. — Черт, — Минхо поворачивается, вопросительно наклонив голову в бок, — Хён, подскажешь, где здесь есть дешевый хостел на ночь? — А зачем тебе? — Я профукал время закрытия общаги, — разочарованно стонет Хан и нервно зачесывает волосы назад. — А хостел то зачем? — В смысле? Переночевать. Минхо несколько раз моргает. Забавная привычка, когда в голове происходят мыслительные процессы. — Так пошли ко мне, в чем проблема? — говорит так, будто в этом и правда нет ничего такого. — Мне неудобно, — Джисон убирает телефон в карманы штанов и склоняет голову к земле, — К тому же, тебе завтра на пары, да и живешь ты не один. — Брось. Мне завтра к четвертой паре, а Ёнбок будет ночевать у друга. Давай, не выдумывай и пошли скорее. Я приготовлю нам что-нибудь вкусное к позднему ужину и мы посмотрим какой-нибудь фильм. Не дожидаясь ответа, Минхо хватает Джисона за руку, вызывая волну маленьких мурашек и красные уши, и тащит в сторону своего дома, который находится всего в десяти минутах ходьбы от парка. Джисон и возразить то ничего не успевает (а может и не хочет), почему-то сердце внутри трепещет от предстоящей ночевки, а чужая теплая рука заставляет желудок скручиваться в трубочку. Как там люди говорят? Бабочки в животе? Может, это и есть они? Минхо включает свет в узком коридоре и разувается, заменяя уличные кроссовки на пушистые рыжие тапочки в виде кошек. Джисон любопытно приподнимает брови, наблюдая за шаркающими внутрь квартиры ногами. Невольно вылетает ехидный смешок. Ну и милота. — Можешь надеть тапочки Ёнбока, а потом приходи ко мне на кухню, — Джисон роняет взгляд на еще одну пару тапочек. Только на этот раз желтые цыплята. — Дети… — полушепотом утверждает он, пока надевает тапки. На ходу Джисон осматривает уютную квартиру. Здесь две комнаты, зал и кухня, как сказал Минхо, но выглядит она солидно и очень комфортно. На стенах развешаны фотографии и Хану приходится останавливаться, чтобы получше рассмотреть их. На большинстве изображен Минхо вместе с каким-то веснушчатым брюнетом — видимо, это и есть Ёнбок. Где-то они стоят вместе с взрослыми людьми — родителями — а где-то держат в руках трех котов. Джисон не заметил в квартире ничего, что бы могло говорить об их присутствии, значит, не трудно догадаться, что они с родителями. — Ты там заблудился? Шуруй сюда, я же жду! — слышится со стороны кухни, а следом за ним звук бьющихся друг о друга кастрюль и шебуршание пакетов. — Иду! Спустя час они лежат на полу возле стола, довольно поглаживая животы. Минхо по-быстрому сварганил удон с курицей, а Джисон так же быстро все умял. На часах уже почти час ночи. — С какой пары начинаются твои занятия завтра? — Минхо лениво поворачивает голову в сторону Джисона и Джисон делает то же самое. — М-м-м, кажется, с третьей? — Джисон крутит шестеренками в голове, вспоминая завтрашнее расписание. — О. После этих слов Минхо оживился, поднимаясь с пола. Он подходит к настенному шкафу, достает оттуда два маленьких кувшинчика и небольшую бутылочку. — Ты когда-нибудь пил нихонсю? — Нихонсю? — Традиционный японский алкогольный напиток, — Минхо открывает бутылку и разливает слегка мутное содержимое по кувшинчикам, — В других странах его называют саке, но у нас саке зовется абсолютно любой алкоголь. Попробуй. Джисон берет из чужих рук кувшинчик с алкоголем и принюхивается. Пахнет вареным рисом и мокрой древесиной: довольно необычно, но отторжения не вызывает. Хан смыкает губы на краю кувшинчика и делает маленький глоток, тут же слегка жмурясь. — Крепкий, — констатирует он. На языке чувствуется легкая горечь и нотки каких-то фруктов. Кажется, это яблоки, — Но вкусный. — Моя мама сама его делает, — Минхо гордо улыбается и опустошает свой кувшинчик за один присест, даже не поморщившись, — Этот самый старый из того, что у меня есть. От того и вкусный такой. Они выпивают несколько порций (кажется, около четырех. Или пяти? Они не считали) и с каждым разом становятся все более шумными. Минхо рассказывает какой-то, абсолютно не смешной, между прочим, анекдот, а Джисон уже валяется на полу, хохоча, и бьет себя по коленке. Потом Джисон пытается жонглировать помидорами и теперь смеется уже Минхо, держась за живот, потому что у Хана не получается абсолютно ничего. Из кухни они плавно перекочевали в зал, пропуская по еще пару кувшинчиков. В конечном итоге, оба, уставшие после насыщенного дня, сытые вкусной едой и разморенные алкоголем, сидят на полу. Джисон лежит на чужих бедрах, стараясь держать глаза открытыми. Все лицо горит из-за градуса. А может быть из-за руки, которая мягко перебирает темные волосы на затылке и слегка царапает кожу головы. Чуть позже она медленно спускается вниз, по затылку, проникает под широкую футболку, оглаживает шею, а потом и плечо. — Хён, что ты делаешь? — Тебе не нравится? — Нет, — Джисон шумно выдыхает через нос, когда теплые пальцы чертят узоры на ключице, — Продолжай. Хан переворачивается на спину и рука тут же скользит дальше — на грудь. Она спокойно блуждает по телу, заставляя кожу покрыться мурашками, а самого Джисона — тяжелее дышать. Он понятия не имеет, зачем Минхо все это делает и о чем думает в этот момент, но прекращать, почему-то, не хочет. Джисон на несколько секунд прикрывает глаза, а когда открывает — Минхо, внезапно, оказывается всего в нескольких сантиметров от его лица. Глаза испуганно округляются, а сердце начинает биться чаще. — Ты чего..? — Ты красивый, — вот так просто, без запинки и с горящими глазами, — Такой красивый, что я не могу перестать смотреть на тебя. Наверное, я мог бы делать это вечность и мне никогда не надоест. — Хён, — Джисон слегка приподнимается на локтях, отодвигаясь, и Минхо приходится убрать свою руку, — Ты пьяный. Перестань нести чушь. — Но я не несу чушь? — будто спрашивает старший, вновь пододвигаясь ближе, — Я могу сказать все это и на абсолютно трезвую голову. Хочешь? — Хён. Хён, не надо. Ты на утро даже не вспомнишь об этом, а если и вспомнишь — будешь жалеть. — Издеваешься? Да я каждый раз, находясь с тобой, думаю о том, как же ты прекрасен и как сильно я хочу тебя обнять, потрогать и поцеловать, — в голосе нет ни капли дрожи, волнения или чего-либо еще. Минхо звучит и говорит абсолютно серьезно, даже не запинается, а у Джисона коленки подкашиваются, — А ты? Ты же тоже хочешь. Я вижу. Смотришь на меня постоянно своими круглыми глазенками, думая, что я не замечаю. Но я то все-о-о вижу. Друзья так не смотрят. Понимаешь? Джисон шумно сглатывает. На виски давит, а комната ощущается как духовка, нагретая до двухсот градусов. В голове абсолютный беспорядок, мысли не хотят собираться обратно — блуждают где-то далеко, кто где, и оставляют Джисона один на один с самим собой, да таким внезапно странным Минхо. Хан невольно опускает взгляд на чужие губы. Те приоткрыты, потому что Ли дышит через рот, и блестят от частых облизываний языком, а цвет у них такой яркий-яркий и форма такая кукольная-кукольная. В горле почему-то внезапно пересохло, а в голове пронеслась мимолетная мысль о том, каковы эти губы на ощупь и вкус. Минхо подвигается еще ближе и Джисон ощущает горячее дыхание на мочке уха. — Хани, — у Джисона от такого хриплого шепота все внутри переворачивается и приятно холодеет, — Ты можешь просто сказать мне остановиться, и я сделаю это. Подготовлю тебе место для сна, уберусь на столе и отправлю спать, а с утра сделаю вид, будто ничего и не было, приготовлю завтрак и провожу на учебу. И все. Хочешь? Ты только скажи. Я не сделаю тебе ничего плохого, даже если согласишься. Никогда бы не смог. Джисон почти чувствует эти губы на своем ухе и совсем скоро сойдет с ума. Алкоголь, кажется, уже выветрился из головы, но лучше не стало. Абсолютно. — Нет, — он наконец приходит в себя. Ну, относительно, — Нет, не хочу… чтобы ты… останавливался. Не хочу. И это становится той самой последней каплей в полном до краев графине. Минхо кладет ладонь на горячую щеку, оглаживает ее большим пальцем, а потом, сверкнув глазами, припадает к губам. Все тело прошибает током, на кончиках пальцах слегка покалывает, а голова окончательно идет кругом. Джисон неуверенно перемещает свои руки на чужую талию, сминая руками широкую рубашку, и закрывает глаза, будучи не в силах даже на пару секунд взглянуть на Минхо. Губы у него и правда очень мягкие: все еще чувствуется вкус нихонсю, курочки и, кажется, бальзама для губ. Никто из них с самого начала не уверен. Прикасаются совсем робко и так же робко целуются, боясь как-то навредить, но потом Минхо широко проходится языком по джисоновской нижней губе и Джисон, приняв это за сигнал, приоткрывает рот, пытаясь набрать побольше воздуха в легкие. Поцелуй влажный, громкий и очень горячий. От звуков и ощущений Хан окончательно теряет нить хоть каких-либо мыслей и чуть ли не падает — Минхо успевает вторую руку переместить на затылок и мягко опустить на спину, чтобы не ударился. После этого он устраивается сверху, держа равновесие лишь на одной руке и коленке, которую он абсолютно невозмутимо устроил между чужих ног. Джисон жадно глотает воздух, когда Минхо неожиданно отстраняется и припадает губами к шее. Его длинная сережка слегка касается кожи и такой контраст горячего и холодного вызывает мурашки. Минхо оставляет нежные поцелуи, высовывает кончик языка и влажно спускается вниз — к ключицам. — Как я и ожидал, ты сладкий на вкус, — почти хрипит он и прикусывает кожу на ключице, после чего вновь мягко целует. Извиняется. — Минхо, — зовет, пытаясь отдышаться, — Минхо… Минхо-о-о… Минхо же подхватывает пальцами края футболки и задирает ее по самый верх, оголяя медовую кожу и гладкий животик. Снова составляет дорожку из поцелуев, чувствуя, как Джисон втягивает живот сильнее и даже не может пошевелиться, потому что тупо не хватает сил. Ли оглаживает бока, замечая, настолько тонкая у Хана талия, слегка сминает, слыша тяжелый вздох, проводит языком вокруг пупка и резко замирает, потому что никакой реакции не следует. — Хани? — он возвращается обратно — к лицу — и встречается с храпящим Джисоном. Ли моментально округляет глаза. Он действительно просто взял и отрубился, оставив Минхо абсолютно одного в таком состоянии. До чего же жестоко со стороны младшего. Издав краткий вздох разочарования, Минхо встает на ноги, пытаясь не упасть, потому что они ужасно дрожат, и протирает глаза, пытаясь хоть немножко прийти в себя. Следующие пол часа уходят на то, чтобы убраться в кухне и зале, расстелить себе диван и уложить Джисона в своей комнате, предварительно переодев в домашнюю одежду, которую он так любезно одолжил из своего шкафа. Сам Минхо сходил еще и в холодный душ, поэтому, когда он уже лежал на диване, накрытый одеялом, был почти полностью трезв — осталось лишь совсем небольшая тяжесть в висках, на которую даже внимания обращать не стоит. Джисон просыпается в абсолютно незнакомой комнате, в незнакомой одежде и незнакомой постели. Голова трещит по швам и он жмурится, переводит взгляд в сторону и замечает на прикроватной тумбочке стакан с водой и блистер с таблетками. Словно подарок божий, не иначе. Джисон отправляет в рот две таблеточки и жадно припадает к влажному стакану, опустошая его до последней капли. Прохладная вода немного освежает, и Хан уже может спокойно встать с кровати, чтобы понять, что вчера вообще произошло. А понимает он достаточно быстро: перед глазами начинают мелькать картинки вечерних событий, начиная от простых посиделок под сакурой и заканчивая всем тем, что было после бутылочки саке. Осознание ударяет по голове наковальней, заставляя подскочить с места, как ошпаренный, ужасно сильно покраснеть ушами, шеей, да и всем лицом в целом, и выбежать из комнаты, панически бегая глазами по всему помещению. — О, проснулся. Завтракать будешь? — Минхо находится стоящим у плиты с розовым фартуком на талии и палочками в руках. Выглядит крайне свежо, бодро и непринужденно, в отличии от лохматого, помятого и возмущенного Джисона. — Ты… — Джисон почти задыхается, пытаясь собрать мысли друг к другу и перевести их в слова, — Ты помнишь, что вчера было? — Ты про..? — Минхо делает задумчивое выражение лица и стучит кончиками палочек себе по подбородку, — Про пикник в парке? Про вкусный ужин? Про бутылку нихонсю? Про то, что было после нее? Или… боже, неужели ты про… — Что? Было что-то еще?! — сердце ухает в пятки, и Хан отчаянно хватается за голову, начиная дергать волосы на ней, — О господи… только не говори, что мы переспали… Минхо несколько секунд смотрит нечитаемым взглядом прямо в глаза, а потом уголки его губ начинают дергаться, и он срывается на звонкий хохот, сгибаясь пополам. Джисон глупо хлопает глазами, не понимая абсолютно ничего, а Минхо чуть ли не бьется в истерике, содрогаясь от смеха и утирая с глаз подступившие слезы. — В-видел бы ты свое лицо сейчас, — он хватается рукой за край столешницы, пытаясь не упасть, и переводит дыхание, — Я думал, у тебя глаза из орбит выпадут. О-о-ох, клянусь, я сейчас умру… Приходится подождать около минуты, чтобы Минхо окончательно успокоился, а Джисон медленно присел на подушку у стола. — Ничего не было, Хани, — мягко улыбается Минхо, перемешивая рис на сковородке, — Вернее, было конечно, но до того самого не дошло, не бойся. Ты отрубился спустя десять минут после начала, да и я бы не стал заниматься сексом, будучи пьяным, еще и только-только после признания. Можешь быть спокойным. Кушать то будешь? Джисон утыкается лицом в свои ладони и жалобно стонет, понимая, какой он все-таки придурок. Минхо тихонько подходит сзади и осторожно кладет руку на плечо, слегка сжимая. — Эй, все в порядке? Ты жалеешь об этом? — его голос звучит мягко и успокаивающе, от чего сердце Хана болезненно сжимается, — Прости, если я перегнул где-то или сказал что-то не то. Я не хотел. Тебе стоило остановить меня. — Нет! — Джисон внезапно отрывает ладони от лица, хлопая ими по столу и вставая со своего места, чем заставляет Минхо отшагнуть в сторону, — Нет. Все… все нормально. Я просто… не привык. У меня такое впервые, поэтому я немного испугался… прости, если напугал и тебя тоже. Минхо смотрит на него с щемящей нежностью в глазах, заламывая брови домиком, а потом тяжело вздыхает, притягивает Джисона к себе за плечо и крепко-крепко обнимает, кладя одну из рук на затылок, чтобы потянуть и положить голову к себе на плечо. Джисон утыкается носом куда-то в районе шеи, втягивая приятный аромат лавандового геля для душа и дезодоранта, а Минхо снова перебирает локоны на затылке, мягко массируя кожу, прям как вчера вечером. Они стоят так некоторое время, пока до них вдруг не доходит горелый запах. — Бля, рис! — Минхо резко отрывается от Джисона, подскакивая к плите, чтобы убавить огонь и перемешать, уже в некоторых местах подгоревший, рис. Джисон тихо хихикает с этой картины и уходит умываться, чтобы потом приступить к завтраку. Когда они едят, выясняется, что Хан умудрился проспать выход к третьей (!) паре. Он, уж было, подорвался с места, чтобы быстро собраться и убежать на занятия, но Ли его остановил и сказал, что написал куратору, нагло соврав о болезни. Со своих занятий тоже отпросился: объяснил это тем, что хочет провести весь день вместе. Джисон совсем немного повозмущался под чужой смех, но быстро успокоился, чувствуя, как по телу разливается тепло. Все это для него так… странно, необычно и слишком волнительно, но очень приятно, нежно и трепетно. Хочется отложить все другие дела и проблемы на задний фон, наслаждаясь тем, что происходит сейчас. Парни развалились на диване, закинув друг на друга ноги и упираясь головами, пока смотрели какой-то первый попавшийся фильм. Джисон постоянно комментирует действия главного героя, подмечая, что и где тот сделал не так, а Минхо полностью поддерживает диалог, возмущаясь от того, насколько герой глупый и не логичный. Во время одного из подобных обсуждений в коридоре слышится звук поворачивающегося в скважине ключа и открывающаяся дверь, а вместе с ней и тяжелые вздохи с шумными пакетами из магазина. — Минхо, я дома! — басом вещают из коридора и Джисон внезапно замирает, понимая часть японской речи, — А где мои тапочки? В зал заходит невысокий парень с копной веснушек на лице и резко останавливается, когда видит парочку на диване. Его взгляд тут же изучающе проходится по Джисону, останавливаясь на его ногах. Хан сидел в желтых тапочках. — Ты кто еще такой? — щурит глаза Ёнбок и упирает руки в боки. Джисон лишь глупо хлопает глазами, на этот раз не понимая вообще ничего. — Рановато ты, Ёнбоки, — Минхо переключается на японский и поднимает голову с джисоновского плеча, разочарованно вздыхая, — Это Джисон. Я тебе про него рассказывал. Он плохо знает японский, поэтому, будь добр, говори либо по корейски, либо по английски. Лучше по корейски, иначе не понимать вас буду уже я. Ли младший ненадолго зависает, пытаясь вспомнить, кто такой Джисон и когда Минхо успел про него рассказать, а потом щелкает пальцем. Только лампочки над головой не хватает, ей богу. — Так это ты тот «очаровательно милый паренек со второго курса, который приехал к нам по обмену на два семестра»? — Ёнбок ехидно улыбается, мастерски управляясь с корейским языком, — Что ж, приятно познакомиться. Тапочки, так уж и быть, на сегодня можешь оставить себе. Я пойду разберу продукты и скроюсь в своей комнате. Не переживайте, мешать не буду, но, если что, ведите себя прилично и тихо, окей? Не хочу знать о личной жизни своего брата что-то большее, чем просто: «мы сходили на свидание и подержались за ручки». Все, благословляю, совет вам да любовь, бывайте. Ёнбок слегка кланяется на прощание, возвращаясь в коридор, а потом уходит на кухню, разбирая пакеты. Джисон медленно поворачивает голову в сторону Минхо, сводя брови к переносице, и кривит нос: — Что еще за «очаровательный милый паренек со второго курса»? — Тебе лучше не знать, отстань, — Минхо машет руками, не обращая внимания на все возмущения со стороны Джисона, а просто вновь кладет голову на его плечо и устремляет взгляд в экран телевизора. 13 июня У Минхо защита диплома и выпускной, а у Джисона на отлично закрытая сессия и билет обратно в Сеул в эти выходные. Они оба знали, что это произойдет и оба говорили, что переживут, все будет отлично и они будут поддерживать отношения на расстоянии, пока не смогут встретиться вновь, но, чем ближе был день отъезда, тем больнее становилось. Последнюю учебную неделю Джисон ходил абсолютно никакущий: толком не ел, не спал и был весь на нервах. Куратор Акио несколько раз подходил к нему, чтобы узнать, все ли в порядке, но Хан лишь дружелюбно улыбался, уверяя, что все просто отлично и не стоит так переживать. На деле же, он не представлял, как будет находиться в дали от Минхо. Он слишком сильно привык к его объятиям, поцелуям и сладкому голосу. Удивительно, как все поменялось всего за несколько месяцев. — Хочешь, я научу тебя некоторым фразам на японском? — говорит в один из совместных вечеров Минхо. Джисону удалось незаметно протащить его к себе в общагу, надурив голову бабке у входа, и сейчас они сидели на его кровати, копаясь в ноутбуке в поисках сериала. Минхо пристроился сзади, обхватив Джисона за талию, и время от времени оставлял на шее краткие поцелуи, заставляя ежиться и дергаться от щекотки. — Например? — Как на счет «я люблю тебя всем сердцем»? — Ли целует в мочку уха и легонько дует на нее. — М-м-м, ну давай, — Хан слегка ведет плечем, чтобы скинуть с себя чужую голову, но ничего не выходит. — Тогда повторяй за мной. Ко-ко-ро ка-ра ай ши-те-ру, — он растягивает каждый слог и продолжает сладко шептать прямо на ухо. — Перестань так делать! Я не могу сосредоточиться вообще ни на чем! — Джисон почти хнычет, а Минхо лишь смеется, но потом извиняется и все-таки прекращает. В тот вечер Джисону все же удалось выучить парочку фраз, а вот поспать спокойно так и не дали. 18 июня Джисон стоит в аэропорту, держа под рукой багаж, рюкзак и билет. Вылет через пол часа, он попросил Минхо не приходить — тогда расставаться будет еще сложнее и больнее. Хан поднимается к мостику, чтобы сесть на самолет, и крепко сжимает лямку рюкзака, как вдруг на весь аэропорт слышится громкое «Джисон!», заставляя обернуться не только его, но и других пассажиров. Он видит Минхо, упирающегося ладонями в собственные колени, чтобы было легче отдышаться, а потом он выпрямляется, делает глубокий вдох и снова кричит: — Джисон! Обещай звонить мне каждый день! Я обязательно приеду к тебе! Хотя бы на пару дней, хорошо? Ты не грусти только, это все ненадолго, я обещаю! У Джисона сердце сжимается и разбивается на маленькие кусочки, а в глазах собралась влага, которую он тут же старается сморгнуть. Когда люди, стоящие рядом, начинают возмущаться, Джисон тоже набирает в легкие побольше воздуха, делает из ладошек стенки, подставляя их ко рту, и кричит одну из фраз, которым Минхо его обучил в тот самый вечер: — Минхо, я люблю тебя всем сердцем! Минхо болезненно улыбается, наблюдая за тем, как Джисон скрывается в мостике и уходит на самолет. Они обязательно встретятся снова. Они пообещали друг другу. 25 декабря На дворе сыпет снег и дует слабый ветер, а Джисон только что проснулся от входящего видеозвонка. Замыленным взглядом он наблюдает за тем, как Минхо куда-то идет, постоянно осматриваясь по сторонам. Волосы у того лавандового оттенка — он не так давно перекрасился в фиолетовый и он смысля в такой приятный и нежный цвет. Джисон не перестает говорить о том, как Минхо идет, а тот лишь отмахивается. А еще у него почти полностью пропали хоть какие-либо щеки. Он утверждал, что хорошо питается, но Хан не верил, видя то, как сильно стали заметны скулы. — Боже, почему ты жаворонок и почему втягиваешь в это меня?.. — Джисон мучительно стонет, протирая лицо рукой, и переворачивается на живот, кладя телефон перед собой на бок, — Куда ты вообще идешь в такую рань и разве у вас сейчас должен идти снег? Я смотрел вчера погоду в Токио на сегодня и у вас ничего такого не обещали. — А, да так, — Минхо дует губы бантиком и вновь куда-то смотрит, — Надо сходить кое-куда по делам, но я не могу найти то здание, в котором эти дела будут происходить. Или нет… о, кажется, нашел. — Что еще за дела? Ты мне о них не рассказывал. Неужели у тебя есть какие-то секретики от меня? — наигранно дуется Джисон, вызывая у Минхо легкий приступ смеха. — Ну вообще-то да, есть один. После этих слов Минхо переключает фронталку на заднюю камеру и Джисону предстает вид пятиэтажного дома. Он медленно моргает, всматриваясь в него. Почему-то фасад здания кажется смутно знакомым. Мозг спросонья медленно прогружает информацию, а потом, все так же медленно, джисоновы брови взлетают вверх, глаза округляются, а на голову будто падает гиря в весом пятнадцать килограмм. Почему? Да потому что это, черт возьми, дом, в котором Джисон сейчас живет, снимая квартиру. — Какого… Он моментально подскакивает с кровати, скидывая одеяло на пол и полностью забыв про то, что очень сильно хотел спать буквально меньше минут назад, бежит на балкон, распахивая в окно. С третьего этажа Джисон смотрит вниз и видит там Минхо, укутанного в шарф и с огромным чемоданом рядом. Ли хитро улыбается и машет ладонью, а Хан бежит обратно в комнату, чтобы к черту отбросить телефон на кровать, надеть поверх пижамы толстовку, натянуть на ноги кроссовки и выбежать из квартиры, спотыкаясь на каждом шагу. Он почти катится кубарем с лестницы, чувствуя, как сильно пульсирует в висках и где-то в глотке бьется сердце. Дрожащими пальцами Джисон вводит код на подъездной двери и вылетает на улицу. В уголках глаз скопились соленые бусинки, которые сдувает ветром, когда он подбегает ближе и со всей дури бросается в такие долгожданные объятия, почти заставив старшего упасть. Минхо громко смеется, ловя Джисона в свои руки, обвивая их вокруг тонкой талии и поднимая парня вверх над землей, сделав несколько оборотов. — Почему ты мне ничего не сказал?! — Хан почти кричит и голос его дрожит от подступающих слез с комом в горле. Он берет чужое лицо в свои ладони и тут же быстро-быстро целует Минхо везде. Щеки, нос, лоб, подбородок, уголок глаз и, наконец, губы. Губы, по которым он так сильно скучал все эти месяцы, желая снова ощутить их мягкость и вкус на своих. — Разве тогда ты бы радовался так же сильно? — говорит Минхо, когда Джисон отрывается от него ненадолго и снова крепко обнимает, утыкаясь лбом в плечо. — Боже, ну конечно! На сколько ты приехал? — Навсегда. Джисон неожиданно замирает. Неверяще, он поднимает голову, чтобы заглянуть прямо в глаза и найти там хотя бы малейший намек на какую-либо ложь. Но Минхо лишь снова улыбается, превращая глаза в маленькие щелочки, и чмокает Хана в кончик носа. — Я почти купил квартиру в соседнем районе — осталось только подписать документы. После сдачи диплома я усердно работал, собирая деньги на это, ну и вот. Собрал, нашел что-то подходящее, а потом купил билет и приехал к тебе. С Рождеством, получается? — Дурак, — на выдохе произносит Джисон, качая головой, и не выдерживает, срываясь на слезы, — Дурак, дурак, дурак! Кто так делает то? — Вероятно, я. Теперь Минхо тоже обхватывает чужое лицо своими холодными ладонями и стирает большими пальцами соленые дорожки, но Джисон начинает реветь только сильнее. Ли произносит что-то в духе «кто же не так давно кичился тем, что, будучи младше на два года, ведет себя более спокойно и адекватно, чем я?», долго и нежно целует, а потом они идут к Джисону домой, чтобы пожить там, пока подписываются нужные документы для оформления новой квартиры. Джисону все еще кажется, что это лишь сон, но, к счастью, тепло под боком, крепкие объятия и горячие поцелуи — более, чем настоящие. Это было их первое Рождество из многих последующих, которое они провели вместе.