Тренировка

Кровь гуще воды. Кровь дова гуще расплавленного металла Небесной кузницы, но для чуткого носа Вилкаса пахнет почти также. Ещё новичок пахнет лошадью, сладкими рулетами из «Гарцующей кобылы», чёрновересковым мёдом и застарелой усталостью. Впрочем, Вилкас не уверен, что последнее принадлежит именно новичку. Новичок убивает своего первого дракона и становится довакином. Довакин — это будущий спаситель мира, адепт Седобородых, патрон Клинков и победитель драконов. Новичок — это нескладная девица. Щенок, который слишком симпатизирует последним. Это беспокоит Кодлака, но, по мнению Вилкаса, при правильной дрессировке из всех щенков рано или поздно вырастают хорошие псы. Дова умеют кричать ту'ум. В их душах гремит гром, которому становится тесно в узких глотках. Вилкас улыбается про себя, и, сделав пару шагов в сторону от жиденького «Фус», подтягивает разболтавшуюся броню на новичке и отправляет, запыхавшегося и сорвавшего горло, в очередной кросс вокруг Вайтрана. Её учат всем составом по очереди. Эйла - бить из лука саблезуба в глаз, Фаркас - не споткнуться в тяжёлой броне, Ньяда - защищаться, Атис - плясать с кинжалами, но у Вилкаса к новичку всегда особое отношение. Особое отношение с особой любовью, проявляющееся в количестве дополнительных приседаний, дополнительных миль на пробежке и дополнительных упражнений на плацу. Товарищи по гильдии сочувственно поглядывают на взмыленного новичка, отрабатывающего удар с двуручником в развороте, тайком приносят орехи в меду, но в воспитательный процесс не вмешиваются. Она временами подумывает о спокойной и размеренной жизни в Коллегии Магов, но с истинно драконьим упрямством уходить не собирается. Вилкас всегда помнит о своём зверином наследии. Новичок спокойно принимает предложение Круга и обращение. Она помогает Кодлаку обрести покой, но сама от внутреннего волка избавляться не собирается. Когда Вилкас говорит, что из-за этого после смерти они попадут не в Совнгард, а в охотничьи угодья Хирсина, новичок смеётся голубыми глазами и говорит, что если Хирсину так уж нужны их души, то она всегда может дать ему взамен несколько драконьих. Новичок возвращается через год под аккомпанемент моросящего дождика и перестук копыт чёрного коня, косящего алым глазом. Вездесущие каджиты с палёным товаром и стражники, сетующие на колени, включаются в набор встречающих опционально. Оставшееся местное население вежливо удивляется подвигам довакина, но бурно ликовать и радоваться её возвращению пока не спешит. За глаза довакина побаиваются. Вилкас и новичок спорят. Вилкас и сам не понимает, как оказывается на плацу. Видимо, у обоих закончились аргументы. Или вино в таверне. Драться договариваются без оружия, ту’умов и на кулаках. Вилкас стягивает тяжёлый доспех и откладывает в сторону двуручный меч. Новичок отстёгивает даэдрические кинжалы и демонстративно разряжает туум в небо, делая то из грязно-пасмурного в ясно-чистое. Новичок в сражении не играет, как каджит, и не охотится, как волк. Её не куражит боевой азарт берсеркера. Она не прикрывается магией, но не брезгует её использовать. Она не нападает внезапно, но умеет предугадать удар. Новичок убивает, как дракон, который не привык долго задумываться над боем со слабым противником. Вилкас хочет дать понять новичку, что довакин — это ещё не дова. Вилкас отдаёт право первого удара и новичок бьёт. Предсказуемо, ожидаемо, но на миг Вилкасу кажется, что небо перечёркивает размашистая тень, накрывая тёмным полотном бегущую волчью. Рукопашный бой предусматривает гибкость, тренировка - набор ограничений, инстинкт - самосохранение. В новичке, принимающем быстрые удары Вилкаса на тело, без попыток их избежать, ничего из этого сейчас нет. Новичок не хвалится своим мастерством, она заставляет противника заботиться об атаке и защите одновременно. Вилкасу на миг интересно, что вообще сейчас есть в новичке, кроме боевого транса, и как долго тот продержится. Они танцуют уже достаточно долго, что бы Вилкас понял – новичок не выдохнется, не согнётся от боли и не потеряет ритм. Новичок уже давно не новичок — это приходится признать Вилкасу, но прозвище прочно прилипло к языку. Он подмечает сетку старых шрамов, ставшей лёгкой поступь и уже не сбивающееся дыхание, отросшие волосы, выжженную на предплечьях клинопись и застарелую усталость. Впрочем, Вилкас не уверен, что последнего не было и раньше. Новичок забывает только об одном: если с первых же минут не лишить противника возможности свободно двигаться, то о быстрой победе можно забыть. Ни о каком бое на равных и речи быть не может, если ты не можешь приблизиться к врагу, сковать его руки, не дать нанести полноценный удар хотя бы пару секунд, а затем, вцепившись удушающей волчьей хваткой, повалить захватом. Но чтобы об этом помнить, необходимо спуститься на землю. И стать уязвимым. Вилкас рад, что ему ещё есть чему учить. Вилкас прислушивается к её монотонному ритму, ища щель между связками. Человек не может атаковать непрерывно. Чем сильнее он вкладывается в удары, тем длиннее будут между ними паузы для восстановления. Драконобой заставляет дова сложить крылья, лишая возможности поражать врага пламенем в полёте и приравнивая тем самым к смертным. Чтобы заставить упасть довакина, Вилкасу хватит и одного броска. Вилкас подныривает под удар. Новичку потребуются мгновения, чтобы погасить инерцию удара, не нашедшего цели, и вернуться в исходную позицию, но для захвата этого вполне достаточно. Зверь внутри весело скалится, бежит вслед размашистой тени и щёлкает пастью. Небеса созданы для птиц и драконов, а земля для людей и…и таких как он. Крепко прижатый к земле новичок, лишенный преимущества ног, досылающих вес тела в бьющую руку, уже не столь опасен, да и для размаха ему маловато пространства. Шипит и дёргается, как разозленный хаджит. Вилкас смотрит в рассерженные глаза, весело подмигивает и сжимает объятья. Кости ещё не трещат, но дышать ей точно становится труднее. Новичок борется ещё несколько минут, прежде чем смириться с железной хваткой Вилкаса и обмякнуть под его руками. Вилкас чувствует чужой перестук сердца, как свой, а на ум приходят только волки, подставляющие горло в знак подчинения. Её шею перечёркивают шнурок с амулетом Талоса и два амулета на одной цепочке, выделяя треугольник кожи, в который Вилкас на миг и впивается зубами, прикусывая солоноватую от пота кожу. Не сильно, но чувствительно. Новичок вздрагивает, смаргивает боевой транс, и удивлённо таращится. Вилкас смеётся одними глазами и подрагивающими уголками губ. Наклоняясь к самому уху новичка, он шепчет, тщательно разделяя и чеканя непривычные слова: - Джор... За... Фруль.