Весь мир

Время замедлялось: она становилась мудрее, а он – терпеливее. Шли годы, десятилетия: люди вокруг рождались и создавали будущее, и умирали, оставляя его своим детям. Она пережила свое время, пережила свой мир и осталась сама по себе – и тогда осознала, что ей есть, что искать в себе. Они не виделись с тех пор, как он уехал в Новый Орлеан. После того, как Ребекка рассказала Кэролайн о его дочери, Клаус перестал ей звонить – он не хотел услышать гудок сброшенного вызова и ждать появления заветного символа на экране телефона. Он написал ей письмо. А потом еще одно, и еще, и еще и раз за разом выбирал самообман и незнание – прочтено оно или сожжено. Кэролайн не ответила ни разу, а он не пытался ее разыскать. Он стал терпеливее. Спустя несколько лет молчания пришел ответ на десятки его писем: она задала один вопрос, один единственный вопрос, ответ на который мог дать только он, ведь он обещал. И Клаус ответил: «Ия, Санторини». Кэролайн взяла билет на самолет и два дня спустя уже встречала рассвет на греческом острове. Солнце не вставало над Ия, нет; оно загоралось как костер из искры, оно охватывало индиговое полотно неба, играя с красками, смешивая и искажая цвета, словно палитра сумасшедшего художника, окрашивая белые стены городка оттенками, меняющимися в минуты. Кэролайн чувствовала тепло, ветер, запах фруктов, дыма и моря, даже почувствовала соленую влагу на губах. И когда поняла, что это слезы, она рассмеялась. Она плакала и смеялась и, дрожа, обнимала себя руками, чувствуя, что хочется бежать и кричать и петь и обнять весь мир за то, как он прекрасен и огромен! Спустя несколько недель, Клаус получил письмо. Кэролайн писала о своих мыслях и чувствах на вершине холма и о том, что красота может заставить онеметь и плакать и что он об этом наверняка знает. Она писала, что любит – любит жизнь и радость и красоту и хочет получить весь мир. И Клаус отвечал. Гора Афон, Пещера тростниковой флейты, Ханг Сон Донг, Залив Талбот, Рорайма, Гранд-Каньон, Улинъюань, Памуккале. Величественные горы и вулканы где небо находилось не сверху, а везде вокруг, бесконечные цветочные поля, бывшие пиром для глаз, озера и подводные пещеры, где она увидела миллионы и миллионы оттенков синего, головокружительные водопады, утесы и обрывы, казавшиеся краем мира – и она знала, что никто в мире кроме него не ступал здесь до нее, она знала, что это его подарки – заброшенные храмы, замки, дома, мельницы, заводы, театры и даже целые города, почти проглоченные природой, где она особенно любила писать письма. «…стоя на дне того ущелья, я почувствовала, будто утесы по сторонам – мои крылья и что я могу взлететь…» «…вода – самая прекрасная вещь на Земле…» «…никогда не думала, что падение может быть таким пленительным, особенно когда знаешь, что смерти внизу нет…» «…я знала об этом, но никогда не понимала полностью насколько крошечные эти птицы…» Но красота была не только в природе. Были города – огромные и полузаброшенные – где он указывал ей на места, стоя на которых она чувствовала, что знает его душу, свою собственную, и будто сама бесконечность преклонила перед ней колени, распахнув для нее весь мир и все время. Были скульптуры, картины, здания, через которые с ней разговаривали давно умершие авторы. Бывало, она пересекала океан ради того, чтобы в маленьком кафе на окраине большого города увидеть маленькую картину или резное панно или фотоколлаж – и оно всегда того стоило. В один день Кэролайн чуть не сказала ему вслух, что… и тут поняла, что его нет рядом. А ведь за последние годы создалось ощущение, будто они путешествуют вдвоем, хотя это она писала ему письма, а он лишь присылал в ответ название следующего места. И она с удивлением поняла, что хочет его видеть. Очень.