— Пока?
Чуя не хочет прощаться. Он стоит рядом с Дазаем, пока вокруг в спешке бегают люди, а в их руках, как и в ладонях парня, большие сумки. Накахара крепче сжимает рюкзак своего возлюбленного, который был собран ими двоими накануне. Забавно, что множество вещей на самом деле его, но Чуя не претендует на их возвращение.
Он просто смотрит.
Смотрит с теплотой в глаза, которые раньше смотрели на него точно также.
«Не уж-то ему не жаль?»
Конечно, Чуя никогда не понимал своего парня, но всегда очень хотел, ведь Дазай был так скрытен, что неимоверно раздражало. Сама неприступность, мать его за ногу…
На улице холодно, в лицо дуют порывы сильного ветра, а он всё продолжает наблюдать: он хочет запечатлеть каждую деталь внешности его
уже бывшего парня, раз не удалось познать внутренний мир того ещё в отношениях. Волнистые волосы цвета тёмного шоколада развевает ветер, кожа покрывается мурашками, брови слегка хмурятся в ожидании ответа. Всё это такое родное, такое домашнее, и только глаза портят картину. Они смотрят с омерзительным равнодушием.
Они, как остывший безвкусный кофе.
Они, как почва, в которой никогда ничего не прорастёт.
Они, как деревянный гроб, который когда-то предназначался лишь для них
двоих.
Для них двоих?
— Чуя?
Теперь их двоих больше нет.
Он отводит взгляд в сторону. На часах уже без двадцати девять, а значит поезд должен с минуты на минуту тронуться с места. Ехать он будет долго: от дома Накахары до родного города Дазая путь заберёт больше одного дня.
От дома Накахары…
Обычные слова, но как много боли они приносят влюблённому по уши человеку, когда он понимает, что когда-то это был
их дом.
Чуя очень хочет упасть Дазаю в ноги и умолять остаться, но он понимает, что тогда потеряет последнюю долю самоуважения. Очень хочется остановить, отговорить любимого, но тот настроен так серьёзно, что Чуя не посмеет этого сделать хотя бы из уважения к человеку, который дарил ему когда-то всего себя и оставил самые незабываемые моменты на протяжении мимолётных, как казалось Накахаре, пяти лет.
Самых лучших пяти лет в его жизни.
— Чуя! — не выдержав затяжного молчания, вскрикнул Дазай. Его брови были сильно нахмурены, как у их преподавателя, когда они вдвоём прогуляли пару, решив вместо этого погулять в парке, поедая колоссальное количество мороженого и сахарной ваты. Однако, как только он заметил, что привлёк внимание Накахары, его лицо вновь стало незыблемо спокойным, будто ничего значимого для него сейчас и не происходило.
— Что?
—
Прощаться-то будем? — лицо Дазая озарила улыбка. Такая лёгкая, чистая и невинная. Улыбка, которой он всегда одаривал Чую, когда тот вёл себя чересчур глупо и наивно.
«Нет, Осаму, »
— хочется ответить, но он не скажет этого.
Во-первых, он не сможет ответить отрицанием, ведь покинуть его — это выбор взрослого человека, а опровергать это будет уж слишком по-детски.
Во-вторых, никакой теперь это не Осаму. Это Дазай. Отдельный парень, который
отныне живёт в другой квартире и другом,
от Чуи, мире.
Звучит оповещение поезда, которое сообщает о том, что
бывшей паре пора закругляться.
— Да, конечно, — Чуя пытается выдавить подобие обычной улыбки, что выходит из рук вон плохо. —
Прощай?
Накахара сдерживается от того, чтобы не сжать в своих крепких объятьях этого хрупкого и настолько любимого им парня. Он протягивает руку, и Дазай, с интересом наблюдавший за размышлениями провожающего, даёт свою в ответ, пожимая
уже чужую потную ладонь.
Уезжающий одёргивает себя первым, закапываясь пальцами в свои мягкие, но запутанные волосы, пока Чуя передаёт ему рюкзак и сумку.
Дазай поднимается по ступенькам в поезд, оборачивается:
—
Я буду скучать, Чу, — последнее, что скажет он перед тем, как скроется в вагоне, уйдя теперь уже навсегда из жизни Чуи.
«Я тоже, »
— не успеет молвить Накахара перед тем, как железные двери закроются.
Смотря на уезжающий поезд, он понимает, что никогда не забудет свою первую любовь.
Не забудет те вечера, прошедшие за просмотром какого-то очередного только вышедшего фильма.
Не забудет крышу, на которую они забирались с помощью ключа, про историю доставания которого он так и не узнает.
Не забудет мягкий запах духов, что пропитал все вещи Чуи, которые периодически таскал на себе Дазай.
Не забудет мирно спящего парня, который использовал его руку в качестве подушки, и ради которого Чуя был готов терпеть последствия в виде ноющего предплечья.
Не забудет мягкие волосы, которые он перебирал, пока Дазай спал на его коленях.
Не забудет того тёплого взгляда глаз цвета молочного шоколада, смотрящего на него на их уже далеко не первом свидании.
«Никогда не забуду, » —
думает Накахара, возвращаясь в квартиру, из которой ещё не успел выветриться лёгкий цветочный запах.
