«Пусть все огни погаснут ночью -
Для нас же это знак судьбы.
Мы веселиться будем точно,
Сегодня, бал у сатаны!»
Пятничное утро в студии началось оживлённо. Все только и говорили о галерее и выставке. День начался с очередной примерки нарядов. Как обычно, они лежали на хореографе и снова её вкус не подвёл. На самом деле, было немного сложновато найти что-то оригинальное, но соответствующее требованиям. Конечно, это касалось прекрасной половины коллектива. Если с мужской частью было всё просто: чёрный смокинг, чёрные рубашки, галстуки и лаковые туфли, то у девушек дела обстояли посложней. Например, туфли без платья не выберешь. А платья пришлось поискать. Точнее, идеи. В результате всё сложилось как нельзя лучше. Хореограф смогла добиться эксклюзивной коллекции, созданной специально для студии. Чёрные платья с мелкими редкими блёстками длинной ниже колена, но не в пол с рукавами-сеточкой и V- образным вырезом подчёркивали все достоинства женской фигуры. Они были не слишком пышные, но и не облегающие, что подходило под концепцию танца. Под платья были подобраны такие же чёрные туфли на оптимальном трехсантиметром каблуке, идеальном для любых движений. Ну и завершающим штрихом были одинаковые чёрные маски на глаза с прозрачными нитями, которые давали иллюзию, что сама маска будто была частью лица. Было согласовано, что полных прогонов танца будет всего четыре, чтобы не устать раньше времени. Правда, они расчитывали на репетицию в самой галерее, но владелец выставки сказал, что все экспонаты должны быть увидены непосредственно вечером, чтобы осталось правильное впечатление. Да, настоящий чудак. За все десять лет, что люди знают Джефферсона, когда знают его причуды, никто не отзывался о нём как о плохом человеке, что немного удивительно. Но с другой стороны, он действительно ничего такого не сделал, чтобы навлечь гнев или неодобрение сливок общества. Да и все уже привыкли к его тараканам и теперь находят это весьма занятным. * * * Их номер практически открывал всю выставку, поэтому они должны были приехать чуть раньше, чтобы подготовиться. Чтобы не тратить время, все переоделись в самой студии и отправились в галерею при полном параде. Перед тем, как уехать, они договорились с хореографом о том, что встретятся на месте после самого номера, послушав перед этим очередную вдохновляющую речь. Эмма сначала немного переживала о том, что придётся всё сделать без её попечительства, но после успокоилась и вспомнила, что Реджина ей говорила по поводу контроля. Пора бы брать быка за рога и вести команду вперёд. Да, звучит немного банально, но такой настрой обычно работает. Когда все вышли из студии, машина хореографа всё ещё стояла на парковке. Возможно, у Реджины были некоторые дела, подумала блондинка и залезла в большой комфортный автобус. Попробуете угадать, как он выглядел? Конечно же, белого цвета с черно-фиолетовым салоном. Всё в цветах студии, естественно. А как могло быть по-другому? Дорога заняла достаточно много времени, так как галерея находилась в районе Блумфид, а это достаточно далеко от Манхэттена. Однако, часовая поездка была очень приятной и комфортной. Солнце уже начинало садиться, в окнах мелькали разнообразные виды: небоскрёбы, река, парки и разные дома. Все куда-то спешили. Но спеша, мы теряем такое огромное количество моментов, которые, возможно, могли бы что-то изменить в нашей жизни. Иногда действительно нужно просто жить моментом, не думая о том, что будет завтра. Отпустить всё и просто жить и наслаждаться тем, что ты есть и ты живёшь. Открыть глаза и увидеть новый день–тоже своего рода счастье, не так ли? * * * Автобус остановился и все вышли на улицу. О да, это было нечто. Высокое здание в явно европейском стиле поднималось своими пиками высоко в небо. Его территория была ярко освещена, а ко входу вела красная ковровая дорожка, которая начиналась буквально с того места, где останавливались машины. И, черт, этот Джефферсон был действительно тем ещё… огурцом. На другой стороне улицы было кладбище. Атмосфера царила действительно в духе «Мастера и Маргариты»: кладбище, древнее здание и куча персонала. И это ещё не было гостей. Внутри всё было так же пафосно: высокие потолки, огромная хрустальная люстра по центру, росписи на стенах, мраморный пол, большие столы, которые вот-вот надломятся от количества еды и напитков на них. Через каждые пять метров стояли официанты, готовые приподнести гостям что угодно. С этой центральной комнаты было несколько арок, ведущих в другие, где тоже были различные экспонаты выставки. –Добро пожаловать, дорогие друзья, –за группой послышался радостный мужской голос, и все обернулись. Перед ними стоял высокий брюнет в чёрном фраке и высоком цилиндре. –Я Джефферсон. Рад, что вы заглянули. Можете осматриваться, начинаем через полчаса, –мужчина широко улыбнулся и как-то немного чудаковато развернулся на пятках и ушёл. –Ну, что-то в нём есть, –сказала Эмма. –Это он ещё ничего такого не сказал. Не переживай, ты с ним ещё познакомишься, –хихикнула Руби. Тем временем гостей выставки собиралось всё больше и больше. Действительно, сливки общества собрались в одном месте. Все были в шикарных платьях и дорогих костюмах. Маски определённо добавляли шарма и изыска этому мероприятию. Но Эмма высматривала только одно лицо из прибывших–Реджины. Да, она хотела увидеть хореографа до начала выступления, получить какое-то наставление и вдохновление. Но чем дольше они так находились, тем меньше было шансов её увидеть, и Эмма успела свыкнуться с этой мыслью.
«Похолодели лепестки
Раскрытых губ, по-детски влажных —
И зал плывёт, плывёт в протяжных
Напевах счастья и тоски.
Сиянье люстр и зыбь зеркал
Слились в один мираж хрустальный —
И веет, веет ветер бальный
Теплом душистых опахал.»
Раздался звон колоколов, приглашая обратить на себя внимание. Центр зала занят пятью парами. Друг напротив друга. Глаза в глаза. В бой вступили барабаны. Первые шаги. Духовые инструменты подхватили мотив, чтобы закрутить всех в танце. Затейливый ритм отбивал в огромном зале. Люди кружили до стихания мелодии, аккуратно ступая по полу. Зрители вокруг стояли, завороженно глядя. Все будто перенеслись на несколько веков назад, когда такие балы проходили часто в каждой забитой деревушке и в шикарном замке. Ноги так и просились в пляс, но зал был занят другими. Барабанная дробь отбивала и отбивала свой ритм. Чёткие шаги. Глаза в глаза. Рука к руке. И снова взрыв музыкальных инструментов разразился в просторном зале. Хрусталь звенел, стены тряслись, изображения на них будто тоже танцевали, картины оживали. Дамы в разноцветных средневековых пышных платьях кружили в вальсе со своими кавалерами. Зал был полон мелодией и желанием, страстью и нежностью, отчаяньем и весельем. Последний бой барабанов и вой духовых инструментов. Последнее па. Глаза в глаза. Громкие аплодисменты публики раздались в тишине огромного зала. Полный восторг! Эмма быстро прошлась по зрителям глазами, как она обычно делала, и наконец нашла того, кого искала. Широкая улыбка красных губ и яркие карие глаза предназначались ей. Она была уверена. Хореограф смотрела на неё с восторгом и гордостью. Такая же лучезарная улыбка осветила лицо девушки. «Молодец» –шептали алые губы. Да, так оно и было. * * * Брюнетка неотрывно смотрела на своих ребят, но больше всего наблюдала за хрупкой блондинкой, которая так отчаянно хотела себя показать. И это у неё хорошо вышло, можно сказать. От её улыбки сердце жёсткого хореографа буквально растаяло. Ну не могла она спокойно смотреть на этого грациозного лебедя, плавающего в овациях. Реджина хотела, чтобы она смотрела только на неё, чтобы улыбалась только ей. Так это и было. Девушки не отводили глаза друг от друга и не скрывали гордые улыбки. –Реджи, это было феерично! –воскликнула подруга несколько минут спустя. –Это ты поставила? –Да, –воодушевленно подтвердила хореограф. –Я так рада за тебя! Все просто в восторге. Сидни уже готовит новую статью. –С удовольствием завтра прочитаю, как он будет нас восхвалять. –Мисс Миллс, –откуда-то возник Джефферсон. –Я абсолютно восхищаюсь вами и вашим талантом. Номер изумительный. Сколько у вас ушло времени на то, чтобы появилась хореография? –Полчаса. –Конечно же. По-другому и быть не могло. Браво! Нам нужно больше сотрудничать. Уверен, это привлечёт больше успеха. –Было бы замечательно, –улыбнулась Реджина. –Прошу меня простить, нужно произнести ещё одну речь, –с этими словами мужчина удалился. –Это сотрудничество помогло бы студии, –сказала Кэтрин. –Это так. Но нужно будет об этом хорошо подумать. –Дамы и господа! –по залу разнёсся голос владельца выставки. –Все собрались! Вас приветствую стоя! Я пью ваше здоровье, господа! А у меня занятие простое, живу грехами вашими всегда! Добра не видят, если зло отступит, и каждому по вере его дам! Спасибо за прекрасное выступление «Regal studio» и группу «Guards», –аплодисменты снова нарушили тишину помещения. –Прошу, наслаждайтесь вечером. И я официально объявляю выставку «Грехов» открытой! –торжественно произнёс мужчина, и из динамиков полилась спокойная мелодия, ознаменовшая начало основной части вечера. * * * В толпе Эмма быстро нашла своего друга, приближающегося к ней. –Эммс, ты молодец, –Август крепко обнял девушку за плечи. –Спасибо, –широко улыбнулась она. –Я должен что-то такое написать в своей книге. Просто обязан! –Это лучший комплимент. –Ты лучшая. И это комплимент, –подмигнул мужчина. Они поговорили несколько минут, пока взгляд блондинки не зацепился за знакомую фигуру, стоящую метрах в десяти от них. Эмма проглотила ком в горле от увиденного. На хореографе было длинное чёрное платье без бретелей с вырезом до середины бедра, что открывал вид на стройную длинную ногу. На изящной шее было дорогое колье, подчеркивавшее ключицы и то, на что девушка не могла спокойно смотреть. Высокие перчатки были выше локтя, которые настолько сочетались с платьем, что слов просто не было. На одной руке был серебряный перстень, а на другой–пара браслетов, подходивших к колье. Темные волосы едва касались хрупких плеч, слегка завиваясь на концах. На лице была аккуратная кружевная маска, скрывавшая его наполовину. Но из-под неё были видны горящие глаза цвета чёрного шоколада, блестевшие в свете, отражавшегося в хрустале бокала шампанского, который она держала в руке. –Куда ты смотришь? –словно эхом раздался голос Августа. Мужчина повернул голову в ту сторону, куда смотрела Эмма и улыбнулся. –Я бы хотел с ней поздороваться. От Реджины как раз отошёл какой-то мужчина, поэтому брюнетка осталась наедине с подругой. И, о черт, она их заметила и улыбнулась. Август заметил в этом некий приглашающий жест, поэтому они уже двигались в сторону двух девушек. –Мисс Миллс, –кивнул мужчина. –Мисс Нолан. –Мистер Бут, –кивнула хореограф в ответ и слегка улыбнулась, поворачиваясь к блондинке. –Рада видеть вас снова, мисс Свон. Вы были хороши. –Спасибо. Это всё благодаря вам. Вы мне помогали, направляли. Поэтому это целиком ваша заслуга. –Не стоит. Вы танцевали, а не я. –Это верно. Эмма, вы просто блистали, –поддержала Кэтрин. –Но не так сильно, как эта люстра, –Август посмотрел на неё, и все хихикнули. Эмма могла поклясться, что этот звук из уст хореографа был особенно очарователен. –Ммм, обожаю эту песню, –до этого никто особо не обращал внимания на музыкальное сопровождение, но комментарий подруги хореографа заставил прислушаться. Из динамиков играла песня «Feeling good». Как раз момент перед первым проигрышем, когда этот бархатный мужской голос вычерчивал известные строки и слова… И тут Эмма буквально потерялась в себе и своих воспоминаниях. Апрель. Площадь. Люди. Роза. Карие глаза. Танец. И, Боже, её осенило! –Это были вы… –выдохнула она и уловила такое же задумчивое выражение лица брюнетки. Хореограф тоже всё вспомнила: то утро, когда она была на площади перед тем, как встретиться с подругой в кафе. –Это были вы, –повторила она, переводя стрелку на Эмму. Они очередной раз встретились глазами. Карие и зелёные. Реджина первая не сдержалась и рассмеялась. Секундой спустя Эмма к ней присоединилась, пока друзья девушек недоуменно на них смотрели и переглядывались. За это время ещё некоторые гости повернулись к ним. Среди них были и ребята из коллектива: Айви, Руби и Киллиан. Они тоже не понимали, что происходит, а что самое удивительное–это то, что их жёсткий хореограф смеётся, чего они до этого не видели и не слышали. А для Эммы это был рай для ушей. Смех Реджины был абсолютно прекрасным: глубокий, с лёгкой хрипотцой и… настоящий. –Как тесен мир, –произнесла брюнетка минуту спустя, когда немного успокоилась. –Это точно. –Может, кто-то объяснит, что здесь происходит? –нетерпеливо спросила Нолан. –Помнишь, я тебе кое-что рассказывала в конце апреля, когда мы встречались в нашем кафе? Я тогда ещё задержалась почти на полчаса. –Ээмм. Что-то припоминаю. А, подождите..., –лицо Кэтрин немного вытянулось, потому что она явно о чём-то догадалась. –Эмма Свон та девушка с площади? –воскликнула девушка. –Я тоже помню, как ты мне это рассказывала, –ошеломленно сказал Август. –Ну надо же. Оказывается, ваш первый танец был пять месяцев назад. И судьба снова свела вас вместе. –Я знала, что та девушка слишком профессиональна для случайной танцовщицы, –улыбнулась Эмма. –Как будто это было только вчера, –задумчиво произнесла Реджина, снова посмотрев на блондинку. –Теперь действительно так кажется. –До сих пор не могу в это поверить, –призналась хореограф и усмехнулась. –Но что было, то прошло. –Но теперь я это точно не забуду. –Наверное, я тоже. * * * Время до закрытия выставки прошло незаметно. Какое-то время ещё Эмма с Августом говорили с Реджиной и Кэтрин, но потом хореографа потащили на фотосессию какие-то журналисты, среди которых блондинка узнала одного. Это был Сидни Гласс, который буквально летал вокруг брюнетки и весь светился. Эмма даже уловила краем уха что-то о том, что это сенсация. Да, вечер определённо был великолепен. Но ни одна из обеих девушек так и не успокоились после такого неожиданного воспоминания. И, конечно же, никто в этом никому не признался. Эмму спрашивали о причине смеха во время разговора, но девушка сказала, что как-нибудь потом расскажет, что, в общем-то, было правдой. Ничего страшного не произойдёт, если она расскажет о случайной первой встрече с хореографом. Реджина же и вовсе отмахивалась от подобных вопросов. Ей было достаточно того, что о произошедшем знала Кэтрин. Остальным знать об этом ни к чему. Они просто хотели оставить это воспоминание только между ними. Чтобы был такой секрет, чтобы они молча переглядывались и знали, о чем думают, а остальным оставалось бы только догадываться.