Ну я хочу!

— Ну, Дан! Я хочу! — твоё 'хочу' Дан выслушивает уже третий час и, пока что, успешно не поддаётся на твои хотелки. — Ну блин! — Что 'блин'? Тебе нельзя кофе, ты это знаешь. — в какой раз уже повторяет эту фразу, но результата всё так же, ноль. — Если мне вряды-годы захотелось выпить латте, это ещё не значит, что я буду пить его каждый день. — обиженно поджимаешь губы, поднимаешься с дивана и подходишь к окну. — Я не говорю, что ты пьёшь кофе каждый день. — за считанные секунды оказывается за твоей спиной и обнимает, — Просто, тебе действительно не желательно пить его, Тань. Ты разворачиваешься к мужу лицом и жмёшься к его груди. Запускаешь руки под футболку и обнимешь за поясницу. Так сильно любишь чувствовать его тепло. — Знаю, Дан, знаю. — теряешь всю свою уверенность и дерзость где-то в закромах его одежды, — Просто, мне, действительно, очень хочется. — В прошлый раз, когда ты пила кофе тебе стало плохо. — аккуратно поднимает тебя на руки и несет обратно на диван — ты пролежала в кровати целый день, еще и ночью нормально не поспала. Я очень переживал за вас с малышкой, родная. Дан размещает тебя на подушках и сам укладывается рядом. Ты поворачиваешься набок, лицом к нему, чтобы крепко-крепко обнять свою любовь. Касаешься своим курносым носиком с его носа и, кажется, на мгновение забываешь как дышать. Аккуратным животиком встречаешься с телом Дана, на что он лишь улыбается. Ваша девочка спит, поэтому, пока что, никак не реагирует на такой близкий контакт с папой. Дан целует тебя в висок и прижимается немного крепче. — Прости меня, пожалуйста. — произносишь словно нашкодивший котёнок. Где-то на подсознательном уровне (да и на сознательном тоже) понимаешь, что тебе нужно сказать эту фразу. — Когда я очень сильно хочу что-то скушать, я не полностью контролирую себя. — О, да. — хохочет и улыбается. Не хочет, чтобы ты корила себя из-за этой ситуации. — Ты просто монстр, который готов убить за вкусности, при чём, не всегда вкусные. — пытается разрядить обстановку шуткой, но выходит, честно говоря, паршиво. — Эй. — легонько бьёшь его своим кулачком по плечу. — Я настолько страшная и мерзкая в поведении, что похожа на монстра? — произносишь то ли обиженно, то ли растерянно. — Нет, Тань. — прекрасно знаешь, что её истерики нужно пресекать и сразу рубить по корню. — За все прожитые годы в этой и предыдущих жизнях, я не встречал никого и ничего прекраснее тебя. Я никогда не любил так, как люблю тебя. Я никогда не был так счастлив, как с тобой. — поправляет кофту и поглаживает твои плечи. — Данчик, — твои океаны так и просятся выйти с берегов, — Я так тебя люблю. Внезапно чувствуешь слабый толчок внутри себя, а затем, еще один, уже сильнее. Проснулась малышка. Накрываешь животик рукой, а через мгновение сверху ложится еще и ладошка Дана. Немного сонная девочка улавливает присутствие папы рядом с первых секунд. Она, словно, здоровается и вторит маминому 'люблю'. Люблю Люблю Люблю Еще три ритмичных толчка. — Она тоже очень любит тебя, знаешь? — Чувствую — аккуратно исправляет тебя, — знаю и чувствую, малыш. Улавливаете каждый из сигналов малышки, до тех пор, пока она не успокаиваться. Кажется, кроха опять заснула, потому что перестала «передавать приветы» любимым родителям. Ну что ж… Когда Балан-младшая засыпает, у Балан-старшей просыпается дикое желание кого-то убить. Или, съесть. И всё бы ничего, если бы это желание не угрожало окружающим, а в данном случае, Дану. Уже не надеешься на то, что муж пойдёт у тебя на поводу, но все-таки решаешь рискнуть, в последний раз. — Дан, — тянешь гласную и строишь ему «щенячьи» глазки, — а можно… — Нет! — он звучит немного грубо и раздражённо, — мы только что об этом говорили! — При чём здесь вообще это? — раздражатся начинаешь уже и ты. — Я всего-лишь сырников хочу. — Сырников? — похоже, Дан рассчитывал на другой исход событий, но этот, честно говоря, ему по душе больше. — Да. — Просто сырников? — он чешет затылок и садится вертикально. — И всё? — Нууу, — повторяешь действие за ним и упираешься в спинку дивана, — не просто. Дан собирается что-то возразить, но ты успеваешь продолжить свою реплику раньше него: — С "Нутеллой", понятное дело. — А как же диета? — хитро щурится, в ожидании твоего ответа. — Она пошла к чёрту, ещё двадцать одну неделю назад, если не раньше. — Да? — Да! — с деловым видом ползешь к краю дивана и немного неуклюже свешиваешь ноги. Встаешь сама и поворачиваешься к Дану. Он, лишь наблюдает за тобой. Ждёт твоих следующих действий. Неужели, он надеется на то, что ты будешь жарить себе сырники сама? Серьёзно? Пф… Нет, конечно! Для этого у тебя есть муж. А ещё, для завязывания шнурков, застегивания одежды, для уборки и, конечно, для любви. Универсальный мужчина. Минута, вторая, пятая. Кажется, сомнений в том, кто готовит кушать сегодня не осталось. Твоя правая бровь изгибается дугой, подобно тому, как это делает он. «А ты надеялся на что-нибудь другое?» — насмехаешься с него одним лишь взглядом, но этого вполне достаточно для того, чтобы он полностью понял тебя. В ответ Дан лишь хмыкает и медленно поднимается с мягких подушек. Направляется на кухню походкой от бедра, нарочно копируя тебя. Он ещё сильнее раскачивает бедрами, чем вызывает дичайший приступ смеха от тебя. Хохочешь так громко и заливисто, что он не сдерживается и подхватывает за тобой. Несколько минут громко смеётесь, пока ты не начинаешь икать. При чем, делаешь это так смешно, что едва ли сдерживаешь новую волну смеха, в отличии от Дана. Он предпочитает не сдерживать свои эмоции. Ему настолько смешно, что даже не понятно, у кого играют гормоны и кто из вас должен эмоционально реагировать на каждый произошедший инцидент. — Ну всё хватит, — бьёшь его где-то по плечу в надежде на то, что он угомонится и пойдет жарить тебе сырники. Приказываешь ему командирским тоном, — Иди лучше мне сырники жарь! — Тебе? — в этот раз уже его бровь взлетает вверх «домиком», — А ты ничего не перепутала, госпожа Кароль? — Не знаю такой. — пожимаешь плечами, — вот я, например, миссис Балан. — гордо прикладываешь ладошку к груди, — женщина, которая беременна мисс Балан, от мистера Балана. Дан улыбается как Чеширский кот. Ему очень нравится, когда ты называешь себя той фамилией, которую носишь как условно, так и в паспорте, вместо привычной для всех. Но, он предпочитает не излагать данную мысль словами. Ты, ведь, и так всё чувствуешь. Всегда. Вместо этого, решает немного 'повозмущаться'. — Боже, как сложно звучит. На деле, почему то, всегда проще. — Если на деле проще, тогда скорее приступай к делу! — складываешь руки на груди и упираешься поясницей в столешницу. — Чего ты ждешь? — Та ничего…- ему приходится только смирится со своей участью, ибо приговор миссис Балан окончательный и обжалованию не подлежит. — Уже жарю. Хмыкаешь, довольная собой и садишься за стол, чтобы понаблюдать за своим личным поваром. Он достаёт заранее подготовленные сырники из морозилки. До этого, Дан готовил всё сразу и морозильная камера, в основном, пустовала, но несколько дней назад ты пристрастилась к сырникам и теперь ему приходится ежедневно контролировать их запас. Размораживает творожные изделия, параллельно разогревая пательню. Наливает кокосовое масло. Теперь, без него не обходится ни одно сладкое блюдо, которое готовиться на сковороде. Дан выкладывает часть сырников на горячую поверхность. Обжаривает сладкие сырники до аппетитной корочки с обеих сторон. Внезапно вскрикиваешь: — Дан! — М? — Он продолжает готовить, параллельно подпевая что-то себе под нос. — А можно мне какао, к сырникам? Ну, вместо кофе. — Думаю, можно, — замирает на секунду, чтобы вспомнить, есть ли у них это какао вообще, — если оно у нас не закончилось. Вот, сейчас, закончу с твоими сырниками и поищу. Сопровождаешь взглядом каждое действие мужа. Кажется, даже ни разу не моргаешь. Он намазывает поверх горячих сырников Нутеллу и немного украшает их сверху ягодами. Оставляет их на несколько минут, чтобы остыли, а сам отправляется на поиски какао-порошка. Находит его в верхнем шкафчике и предусмотрительно достает ещё и маршмэллоу. Приятный аромат сырников, вместе с их аппетитным видом настолько очаровывает тебя, что каждая минута ожидания кажется невыносимо долгой. А беременные, как известно, не отличаются особой терпеливостью. Вот ты и решаешь не ждать, пока Дан принесёт тебе вкусности и поставит на стол. Подкрадываешься сзади и выхватываешь тарелку, пока он бросает маленькие зефирки в горячий напиток. Сбегаешь на дальний край стола и размещаешь тарелку на деревянной поверхности. Жёстко вгрызаешься в бедную творожную вкусность. Прикрываешь глаза и растягиваешь губы в блаженной улыбке. Дан усмехается, когда замечает перед собой эту картину. Ставит на стол твою забавную белую чашку, с которой исходит пар. — Аккуратно, не обожгись, оно горячее. — а после того, как ты начинаешь есть еще быстрее, добавляет, — и не подавись сырниками, ладно? — Ладно. Успеваешь съесть несколько штук, прежде чем в твоей памяти всплывает, тот факт, что Дан сегодня не ужинал. От слова 'совсем'. Чувство вины потихоньку накрывает тебя и ты решаешь, всё-таки поделиться с любимым, прежде чем тебя опять накроет жор. — Данчик, — накалываешь половинку сырника на вилку и подносишь к его рту. — будешь? — Буду. Он пересаживается на твое место, а ты размещаешься сверху, на его коленях. Кормите друг друга по очереди и попиваете какао с одной чашки. Сопровождаете всё сладкими поцелуями. Сначала, 'очищаете' губы друг-друга от шоколадного крема, а потом уже просто наслаждаетесь моментом. Обмениваетесь нежностью и негласно признаётесь в любви. К нему, тебе и сырникам. Определённо, это, теперь — ваше любимое блюдо.