***
Все оставшиеся пары превратились в невозможный ад из воспоминаний. — Мальчики, можно я составлю вам компанию? — угораздило её тогда подсесть за тот столик. Блондин и брюнет неловко переглянулись. — Баджи, ты слышал, мы с тобой ещё «мальчики», — рассмеялся блондин, хлопая приятеля по плечу. — О-ой, Чи-ифую, в душе мне всегда семнадцать, — брюнет гордо развалился на диване и глянул на девушку, — Присаживайтесь, Мисс…? — Мисс Хирудзуки, — она кокетливо улыбнулась и сделала наглый глоточек виски из его стакана. — Как? Я не расслышал, прости. — Хи-ру-дзу-ки, — отчеканила девушка, шумно поставив бокал на стол. — Мисс Хи-ру-дзу-ки, — брюнет передразнил её и улыбнулся. По острым клыкам пробежал хитрый блик, — Заказать Вам что-нибудь выпить? — Я буду то же самое, — она стрельнула глазками на стакан виски, — Кстати, можно на «ты». — Кстати, я Кейске, а это мой друг Чифую. — Кстати, мне пора домой, — подхватил Чифую, понимая, куда ведёт всё это кокетство. Блондин допил свое светлое фильтрованное пастеризованное и накинул на плечи пальто. — Спишемся завтра, — Баджи сверкнул улыбкой, — Поедим лапши? — Напиши, как освободишься, — шепнул Чифую, подмигнул в сторону девушки и направился к выходу. Официантка принесла два стакана виски и бутылочку колы в стекле. — Любишь философию? — Кейске поднял бокал. — Я занимаюсь мировой литературой, — Мито с довольной улыбкой сделала хороший глоток. — Одно без другого все равно не может, — Баджи повертел стаканчик в руке и облокотился на стол. Бесконечные разговоры о диалогах Платона, споры о «Поэтике» Аристотеля, верна ли теория Гераклита о том, что не войти в одну реку дважды… И вот они уже едут в такси. Его рука приобнимает тонкую талию на заднем сиденье. Он что-то шепчет ей на ухо о своей домашней коллекции античной литературы и читает наизусть оды Горация. Мито говорит, что Гораций нравился Бродскому и читает стихи в ответ. Пальцы сплетаются уже на кровати у Баджи, сплетаются строчки поэтов современности и античности. Он стаскивает резинку с волос, и Мито пропускает чёрные пряди сквозь пальцы, глядя на них в приглушенном свете, как зачарованная. — А давай представим, что я плохая студентка на пересдаче, — она шепчет ему прямо в губы, затягивает в поцелуй и расстегивает пуговичку брюк. — Собралась сдавать устный экзамен? — Кейске, как хитрый кот, улыбается сквозь поцелуй. Мито кивает и опускается на колени. — Хирудзуки! Мисс Хирудзуки! Вы ответите наконец на мой вопрос? — недовольный голос лектора возвращает её обратно в аудиторию. — А? П-простите… Какой вопрос? — она бегает глазами по мелу на доске, судорожно ища хотя бы тему семинара. — Вы сегодня сама не своя. Минус балл за невнимательность. Мито сжимает веки и тетрадный листок в руке. «Чёртов Кейске!»***
По пути домой она покупает бутылку вина. Проходит в квартиру, брезгливо поднимает кофту, валяющуюся в коридоре. Срочно наливает бокал, отпивает добротный глоток, забывая, что вино — не дешёвая водка, и его нужно пить медленно. «Цеди вино, Лекиний!» — предательский баритон Баджи из прошлого эхом бьётся в черепной коробке, как птица, нараспев повторяя строчки стихов Горация. «Сволочь!» — Мито крепко сжимает бокал, от чего тот трескается в ладони, разлетаясь осколками, как терпение Хирудзуки. Она промывает ранки на руке, смотрит на свет, нет ли осколков и хватает бутылку, глуша вино через горлышко. Пройдя в комнату, лениво разбирает бардак, складывает по местам вещи и брезгливо несёт двумя пальцами использованный презерватив в унитаз. Туда же её и тошнит. «Ты у меня ещё попляшешь, Кейске! Ты у меня ещё попрыгаешь, Баджи-сэнсэй!» — она достаёт из шкафчика клетчатое платье с декольте и чулки с кружевными подвязками. Понедельник, среда, а раз в две недели ещё и пятница — дни, по которым будет проходить её личная война и лекции Баджи. И Хирудзуки будет во всеоружии.