Дух свободы

Пролог. В землянке было душно, и не смотря на пронизывающий ветер, бушевавший на улице — даже жарко. Выездное совещание ставки центрального фронта продолжалось добрые четыре часа, и было просто чудо, что немец до сих пор ничего не пронюхал. — Товарищи! Эти данные переворачивают всё! Если немец действительно ТАК подставляется — то у нас появляется прямой выход на Кенигсберг! ... и ... танковые армии выйдут к городу в течение месяца! — Двух, товарищ маршал… Жуков нервно поморщился, и уставился на возразившего майора. — Почему двух? — Последние данные, принесены буквально полчаса назад. До вас, скорее всего, не дошли. — Та же разведгруппа? — Так точно. — Что именно он принёс? — Вот здесь и здесь, — майор короткими очерками обозначил точки на карте, — немцы устроили опорные пункты. Тут остатки наших учебных укреплений, они их усилили и развили. А вот здесь — сосредотачивается войсковая маневровая группа, которая должна будет выйти на наши коммуникации уже после нашего прорыва. Это болото было накрыто бомбовым ковром, и все существовавшие тропы разрушены, но тут и тут наведены скрытые гати, соответственно по этим направлениям, в случае поспешного развития наступления, мы можем ожидать удара с тыла. Майор отметил последнюю точку на карте и молча взглянул в глаза Георгию Константиновичу: — Два месяца, быстрее — мы можем потерять намного больше, нежели приобретём. Жуков несколько мгновений изучал результаты, изображённые на карте, и, наконец, произнёс: — Хорошо! Два месяца у Вас есть, но не более. У нас впереди Кенигсберг! Что за группа принесла эти данные? — Старший лейтенант Волков. — Вы хотели сказать: «группа старшего лейтенанта Волкова»? — Никак нет, товарищ маршал. Разведчик старший лейтенант Волков. Он всегда работает один. Уходит на несколько дней, налегке, один, без оружия. В лесу передвигается как призрак. Я ещё по сорок первому его помню. Если бы не он — наша группа никогда бы не вышла из окружения… — Прямо оборотень какой-то, — улыбнулся маршал. Майор как-то странно передёрнул плечами и ответил: — А это его оперативный псевдоним… Его все так и зовут: «Оборотень»… Наши дни. 1 Июня. Вам, правда, интересно Кто я? Да ладно! Через несколько страниц, вы скажете, что всё нижеописанное — бред… Я тоже так думал, пока наш декан, у которого я всегда ходил в «любимчиках» не отправил меня в «Волчью падь». Деревня такая, на среднем Урале. Зачем? Ну, это как всегда… Собирать песни, легенды, тосты… Я и поехал, уши развесив… А начиналось всё утром, первого июня 20.. года, с того, что я проснулся в нашей общаге с жуткого бодуна… Кстати, зовут меня — Макс, и фамилия у меня — Сидоров. Вот только не надо на эту тему подкалывать… Макс проснулся в своей комнате с жуткого бодуна. Осоловелый взгляд шарил по комнате, и пытался понять: «Что вообще происходит в этом мире». На ум приходила однокурсница Верка, танцевавшая стриптиз в честь завершения курса и досрочной сдачи сессии, многочисленные друзья, множество тостов, а самое главное — что Веерка задержалась у меня после завершения вечеринки. Машинально пошарив по кровати, он наткнулся на скомканный лифчик, но Верки не было. На часах горело 9:20… Тваюмать!!! Сегодня был самый знаменательный день для всего курса! Выдача направлений на летнюю практику! И он его проспал!!! Так просто не могло быть, но именно так и произошло! Была единственная надежда, что Семён-Лексеич сдержит своё слово и оставит ему обещанную путёвку в деревню, на берегу чёрного моря. Руки судорожно натягивали джинсы, а ноги пытались попасть в сандалии, когда в кармане зазвонил телефон, и тело с грохотом рухнуло на пол, повалив стул, и запустив в окно — одну сандалю. — Ы! — Это всё, на что было способно тело в данный момент. — Доброе утро, Максик. — Верка была на удивление вежлива и тактична. В её голосе не было и следа на традиционное ёрничество и ехидство. Это было странно. — Ты почему меня не разбудила? — Ты знаешь, — Верка полностью проигнорировала его вопрос, — Семён-Лексеич был так добродушен, и выдал мне самое лучшее направление! В следующее мгновение её голос стал пронзительно-язвителен и скабрезен. — Он сказал, что если Сидоров такая скотина, и не способен вовремя прийти за своим направлением, то на чёрное море поедет кто-то более расторопный… Пока… Милый… Третий Я-фон, купленный за копейки у какого-то мажора год назад, известил, что вызов завершён, а собака на фоновой заставке-демотиваторе с подозрением смотрела и интересовалась: «А не мудак ли ты?». — Он самый!.. И печально осмотрев ногу в одной сандалии — двинулся на выход. В коридоре было пусто. Только гулко, с множественным раскатистым эхом, капала вода в мужском туалете. Этаж был полностью отдан филфаку, но в дальнем конце коридора три комнаты занимали физики, а с этими чудилами скучно не бывало никогда. Именно для таких в холе висело объявление о запрете сборки ядерных реакторов и реактивных двигателей из отживших своё тостеров и кофемолок. Лифт как всегда не работал, и он медленно зашагал вниз по лестнице. Стоило выйти на крыльцо, как он услышал радостный вопль Пашки с юридического: — О! А вот и пропажа нашлась! Пропажа и хозяин в одном лице! Причина, матьиё, и следствие! Ты чего, морда похмелючная, тапками швыряешься? Я, понимаешь, сижу, никого не трогаю, пытаюсь учиться, и тут прилетает это! — Этими словами он продемонстрировал лежащий на лавке открытый конспект, увенчанный сандалией Макса. — Паш, давай потом, мне на кафедру, срочно… — Ах, ему на кафедру! А как у меня вчера трубы горели — так «местов нету», у него «комната битком»! — Но там, правда, было битком! — Ма-а-акс! Я на два курса тебя старше! Поверь! Не бывает комнаты в студенческой общаге, в которую нельзя было бы «упихать ещё одного человека». На! — Он протянул ему сандалю. — Помни мою доброту, и не забудь пригласить на следующую вечеринку… Хотя… Я тебе об этом ещё напомню, от тебя дождёшься… Последние слова Макс уже не услыхал. КА-ФЕ-ДРА! Эти три слога, словно молот, стучали в его висок. Он буквально видел, как огромный медный таз опускается на все его черноморские планы, на пляж, песок, загар, и ту прекрасную девочку, которую он непременно встретит! Ну не может быть иначе, он же всё рассчитал и спланировал!!! — А, Сидоров! — Стоило открыть дверь в аудиторию, как его настиг ехидный голос Семёна Алексеевича. — А ну-ка подойди ко мне, красавец ты наш неписаный! Как оно тебе, тяжко, наверное? Ну — ничего, ничего. У меня для тебя есть исключительно — оздоровительное направление. Лес, природа, и крепкие люди, не избалованные радостями жизни, что может быть лучше для поправления здоровья после такой вечеринки… — К-какой вечеринки??? — Макс решительно ничего не понимал. То, что ему говорил Семён-Лексеич — совершенно не укладывалось в его больной голове. — Очень не простой вечеринки! Твоей! Одному споить весь поток — это надо было умудриться! Вы все такие наивные — прямо как дети! Думаете, что всё, что происходит в общаге — нам не известно! Во! Умудрённый сединой профессор показал Максу здоровенную дулю. — Всё знаем, всё видим, а особо отличившимся — выдаём призы! С этими словами он шлёпнул на стол направление на практику. — На! Деревня Волчья падь, Екатеринбург-Пермь — где-то в тех краях. Или ты предпочитаешь Салехард? Он уже куда-то потянулся рукой, но Макс понимая, что ща ему прилетит так, что мало не покажется — судорожно схватил направление. — С-с-спасибо, Семён Ал-лексеевич… Мне всё нравится… Меня всё устраивает… — Вот видишь! А вы говорите, что всё плохо, что преподаватели злые… Знали бы вы, какие «препод-даватели» мы были в ваши годы… Иди, не затягивай с выездом. — А где я там буду жить? — Там есть общежитие. Местные занимаются заготовкой шкур. К ним многие приезжают. Макс кивнул, и вышел из аудитории. Спорить было совершенно бесполезно. Всё рухнуло, его планы, его море, его девочка, которую он так и не сможет этим летом встретить… Вытащив из карман Я-фон, он несколько мгновений смотрел на подозрительно щурившуюся собаку, после чего посоветовал ей на весь коридор: — Молчи уже! 5 Июня Макс сошёл с пригородной «собаки». Назвать ЭТО привычным словом «электричка» — язык не поворачивался. Это было нечто из древних времён, отдававшее комсомольскими стройками шестидесятых, как о них рассказывали песни и фильмы тех лет. Дизельный локомотив, невнятного зелёно-красно-голубого цвета, в котором с определённой долей оптимизма узнавалась старая-добря «чмуха», с гордой надписью «МУРЗИК» во весь борт, отползал от чего-то напоминающего перрон, увозя за собой четыре вагона, каждый из которых был как-минимум в трое старше самого Макса. — Приветствую тебя, о, странник, — пробормотал он себе под нос. — Ты прибыл туда, куда стремился… — А куда вы стремились? — Внезапно раздался у него над ухом вопрос. Он оглянулся. Возле него притормозил паренёк, лет десяти, с весёлой улыбкой, очень похожей на знаменитый тролль-фейс. Усмехнувшись в ответ — Макс схамнул в ответ: — А вот куда стремился — туда и прибыл. Паренёк засмеялся и припустил вперёд, а Макс устало накинув на плечи рюкзак — зашагал по извилистой лесной дороге. Впереди были пять километров по лесу. Напрямую, как утверждала карта в Я-фоне, было километра-полтора, но как Макс подозревал — не зная тропы, эти полтора километра имеют шанс вырасти во все десять. А лес был шикарный! Вековые ели и громадные дубы. Создавалось впечатление, что артели лесозаготовителей даже и не подозревают о таком сокровище. «Наверное, тут рядом Баба-Яга живёт», — и одновременно с мыслью — из леса раздался длинный и протяжный вой. — Млять! — Это было единственное слово, которое достаточно быстро пришло на язык. — Надеюсь меня не сожрут, такого молодого и красивого… Надо было за пареньком увязаться… Ещё от станции… Или посидеть в тенёчке… Пара часов ещё никого не убила, а там глядишь — и кто-то из местных проедет, или автобус проскочит… Какое-то время Макс шагал молча, но потом не удержался и сам-себе подсказал: — Если он тут вообще есть, этот автобус… А под ногами тянулись долгие пять «кэмэ» лесной дороги. Одно радовало, это была плотная глинисто-гравийная грунтовка, которую даже осенние дожди не особо размывают… Деревня выглядела на редкость колоритно. Эдакий ретро-заповедник в лесной глуши. Полсотни дворов, в окружении огородов, нескольких холмов, и стены векового леса, сошедшего со страниц «дешёвой бульварной фэнтезятины». Почти два часа по лесной дороге, окончились внезапно. Лес как ножом срезало, и вместо редкого подлеска — сразу начиналось широкое поле. Подсознание сразу предложило поискать «табун рыцарей в доспехах», кой несётся на него любимого. Но рыцарей не нашлось. Зато — обнаружился небольшой лошадиный табун, в поле, в двух-трёх километрах. Лошади мирно паслись, и им было абсолютно пофиг на некоего «Сидорова», которого принесло в эту глухомань. Деревня имела всего четыре улицы, и в плане была похожа на гигантские крестики-нолики. На ближайшей окраине виднелось каменное здание на два с половиной этажа… или три… Словом, оно изрядно выбивалось из общей канвы, и недвусмысленно намекало о своей хозяйственно административной значимости. У здания Макс снова повстречал знакомого паренька. Тот был уже «переснаряжён» в лёгкую футболку и шорты «вечногрязного» цвета. Увидев Макса — паренёк помахал ему рукой и мгновенно скрылся за ближайшим кустом. Тут же возникла мысль о телепортации, и пресловутых эльфах, коим и положено обитать в подобных местах, потому, как скрыться за этим кустом было решительно некуда. Судорожно помотав головой, оглядевшись по сторонам, и обнаружив линию ЛЭП, недвусмысленно намекающую, что он всё ещё на бренной Земле — он толкнул двери местной «управы», «сельсовета», или как оно тут называется? В здании было свежо и прохладно. Широкий холл, с двумя охватывающими лестницами из лакированного дерева наводил на меланхоличный лад. После уличной жары, пускай даже с освежающим ветерком — было крайне приятно окунуться в эту свежесть… — Ну и кого там принесло? — Этот крик оторвал его от самосозерцания, и заставил встряхнуться. — Эм… Я. — На большее первой мысли просто не хватило. — У меня тут направление… — У нас тут везде направления. Щаз и тебе задам, самое верное! — В голосе неизвестного сквозила ехидно-ядовитая тональность. — Давай, двигай сюда! Только тут Макс сообразил, что голос доносится из широко-открытой двери в центре холла. За дверью обнаружился крепко-сбитый мужик, приблизительно сорока-лет, с лицом, похожим на артиста Сергея Селина. Дядька сидел за широким столом, века-девятнадцатого, на столе громоздился комп, века-двадцатьпервого, с модерновым системником. На экране просматривались контуры логотипа Unreal Tournament 2003, недвусмысленно намекавшие, что человек страшно занят, и будет жутким святотатством отрывать его от столь-важного дела, если только не «совсем срочно». — Ну, кайся! — Ехидный голос мужика не давал сосредоточиться на вопросе. — Кто, откуда, зачем? — У меня тут, эта… направление… — Всё знаменитое «красноречие Сидорова», гремевшее славой на весь инст, внезапно куда-то испарилось. Если бы пресловутый Семён-Лексеич сейчас увидел своего студента — он бы в жизни не признал в нём того-самого Сидорова, кой соловьём разливался на семинарах и экзаменах, не давая вставить слово экзаменаторам и выливая, по ходу текста, такое количество «воды», что самая строгая комиссия спешила отметить зачётку и вышвырнуть «это» за дверь. В кабинете стояло «нечто» похожее на гибрид «первокура» и «маменькиного сынка» в одном флаконе. Мужик ловко выхватил листок, и пробежавшись глазами по тексту выдал: — Ну, часовни XIV-века у нас тут нет, да и тосты не в почёте… — на лице мужика проскочила усмешка. — В остальном — добро пожаловать. Вот только с гостиницей у нас сейчас проблема… Что за проблема с гостиницей, так и осталось тайной. В двери показалась стару… Нет, это, скорее, была пожилая женщина, шестидесяти лет, но не смотря на свой возраст — весьма крепкая, с жилистыми руками и лицом «приятной тётки». — Егор, ты мне обещал ножи для культиватора. Где? — Марь-Фанасьна! Заказал, сам жду, аж-кушать не могу! — Ага, я вижу! Скоро щёки будут из-за спины видны! — Ну, правда, сам жду! Там и Миши Волкова заказ, и Ильиничны, Петровы заказывали для плуга запчасти. Всё оплачено, ждём контейнер на днях. Как придёт — обязательно скажу. Посетительница пронзительно посмотрела на резко сжавшегося за столом «Егора» и тут обратила внимание на Макса. — Доброго дня, молодой человек. Тебя-то чего к этому бездельнику занесло? Егор, носивший отчество Егорович, как позднее стало известно, поспешил вклиниться в разговор, и вставить свои «десять копеек». — Это Максим Сидоров. Его к нам на летнюю практику прислали. Московский студент, все дела… Сейчас я его а гостиницу… — Я тебя сейчас в эту гостиницу! У меня остановится, — и уже к Максу: — Молоток в руках держать умеешь? — Ага, и даже по гвоздю попадать, а не по пальцам! — Годится! Меня Марией Афанасьевной зовут, можно просто баба Маша. Пошли. И сделав несколько шагов в сторону дверей — внезапно повернулась: — Егор, я ничего не забыла… — Марь-Фанасьна! Всё сделаю! Я же обещал! Как можно! — Знаю я ваши: «как можно»! И не так можно! Максим, пошли! Уже на улице, Максим рискнул спросить: — А чего страшного случилось в гостинице? — А нет больше гостиницы. Пока не отстроим. — ??? — Приехал в середине мая один умник, решил делянку открыть, с ним два десятка бандитов. Миша говорил, что с Кавказа. Ходили по деревне, все такие важные. Егорке, а он — мой племянник, глаз подбили, до наших девчат домогались. Чуть-что — за оружие хватались. Их предупредили, что тут закон — тайга, медведь — прокурор… Не поверили, а через пару дней — перепились и сгорели вместе с гостиницей. Баба Маша о чём-то подумала, и добавила. — Районные приезжали, долго ходили, вынюхивали. Миша сказал, что на пепелище нашли оружие, и какую-то «химию». Собрали все, что от этих осталось, и уехали, а мы без гостиницы остались. Пару дней назад охотники приезжали, на новый сезон планы уточняли — так их тут же по дворам разобрали. Не на улице же ночевать. Открыв свою калитку — бабулька остановилась. Вот тут, у меня, и остановишься. Комната выходит во двор, удобства там же.