* * *
В день торжества Дженни покупает большой кремовый торт с клубникой, бутылку итальянского вина, следом бронируя номер в самом дорогом отеле Сеула. У неё безумно трясутся руки, когда, набравшись смелости, она входит в офис своего отдела. Подчинённые автоматически склоняются в вежливом поклоне, а секретарша, завидев босса, уносится делать капучино без сахара. Понедельник ощущается самым обыкновенным и нежеланным, какими вообще бывают понедельники, если не брать во внимание то, что уже этим вечером она планирует споить и завалить в роскошном номере саму Лалису Манобан. Да уж, звучит едва выполнимо. Утро и день проходят как на иголках. Важные бумаги теряются в водовороте не менее важных бумаг, а кофе то и дело что остывает к тому времени, как Ким решает им насладиться. Приходится страдальчески цедить холодную жижу на безлактозном и молча ставить подписи на принесённых документах, а главное — стараться не думать о том, что через каких-то три часа её ждёт встреча с боголепной девушкой. Закрывая на ключ дверь личного кабинета, Дженни взволнованно облизывает губы. Мятный привкус привычно оседает на языке, напоминая, что питаться бальзамом для губ — губительное дело. Если она успеет, то сможет затащить Манобан на ужин в ресторане отеля, а потом уже торт, вино, кровать… Как же волнительно! Главное не испортить всё заранее. Зажмурив на мгновение глаза, Ким мысленно считает до десяти, а затем делает шаг назад, врезаясь спиной во что-то мягкое. — Решила убить меня в мой же день рождения? — смеются над ухом, и Дженни клянётся, что тут же улетает в соседнюю галактику: такой светлый и сладкий этот голос. — Шпионишь? — поворачиваясь к объявившейся Лисе, лукаво улыбается Ким. В темноте офиса её тонкая фигура едва различима средь бесконечных столов и чудной зелени в горшках, которой занимается одна из сотрудниц. Лиса кажется неземной, но такой близкой, что Дженни неосознанно протягивает к ней руку, чтобы почувствовать под ладонью чужое сердцебиение, спокойное и совсем не учащённое, как её. — Что делаешь? — заинтересованно спрашивает Манобан. — Проверяю, есть ли у тебя сердце. — И как? — Бьётся. В ответ слышится лишь тихое хмыканье, а затем руку Ким обхватывают изящные пальцы, притягивая ближе. Старшая нервно моргает: мало ли что собирается выкинуть эта Лалиса. — Есть планы на вечер? — игнорируя знакомый блеск в кофейных глазах, быстро тараторит Ким. — Дай-ка подумать, — делает задумчивое лицо младшая. — Пицца, кола, сериал… Думаю, что нет. А что, имеется что-то получше «Отчаянных домохозяек»? — Ты смотришь «Отчаянных домохозяек»? — прыскает Дженни, совсем не пытаясь высвободиться из несильной хватки. — Да, мне нравится залипать на задницу Габи. — Оке-е-й, — тянет Дженни в надежде убежать от внимательных глаз. — Так что там у тебя? Хочешь присоединиться? — издевается Манобан. — Не хочешь вместе поужинать? Я подготовила сюрприз. — В честь… — В честь твоего дня рождения, — заканчивает Дженни. Лиса смотрит заинтригованно. Она помнит, каким крутым был прошлогодний подарок Дженни, поэтому согласно кивает, разрешая старшей увести её на парковку, чтобы сесть в чёрную KIA и покинуть пределы громадного здания. Поездка проходит в тишине. Дженни набирается смелости перед тем, что замышляет предложить Лисе, а последняя расслабленно проваливается в кресло, думая, что ей не стоит напиваться, если завтра она хочет иметь достойный вид. Машина Ким просторная, но уютная, салон пахнет кожей и парфюмом хозяйки, отчего Манобан в блаженстве прикрывает глаза, вдыхая запах полной грудью. Дженни всегда такая: ухоженная и вкусно пахнущая. Лиса решает, что было бы неплохо зажать девушку где-то в туалете ресторана и исцеловать всю хрупкую шею, потому что хочется. Да и у неё сегодня день рождения — может позволить себе помечтать. Официант приносит их заказ в течение двадцати минут. Сочный стейк, салат и два бокала красного. Лиса искренне плюёт на завтрашний день, собираясь попросить, чтобы оставили бутылку, но Ким останавливает, беря за руку и говоря, что самое интересное её ждёт впереди. Это выбивает из колеи. Что такого подарит Дженни, что оно должно восприняться на трезвую голову? Разве только Ким собирается отвести на крышу и предложить прыгнуть с тарзанки: тогда да, бухую Лису определённо стошнит. Они не заказывают десерт, даже молочный коктейль, на картинку которого так страдальчески поглядывает Лиса. Вместо этого, расплатившись за ужин, поднимаются на лифте на последний этаж. Ладно, идея про тарзанку теперь кажется вполне реальной. — Ты знала, что вероятность умереть в собственный день рождения намного выше, чем в любой другой день? — прислоняясь к стенке лифта, подвиснув на счётчике этажей, выдаёт Дженни. — Это ты меня так готовишь к тому, что ждёт нас наверху? — нервно хихикает Манобан, приваливаясь к старшей плечом. — А? О чём ты? — растерянно моргает та. — Куда мы едем, Дженни? — Я забронировала номер, — говорит девушка, а затем принимает ровное положение: раздаётся писк, и лифт останавливается на сто втором этаже. «Номер?» — про себя удивляется Лиса, из-за чего край её пиджака чуть не придавливается закрывающимися створками. Длинный коридор ведёт их, словно по чёртовому лабиринту, что очень раздражает шагающую в неизвестность Манобан. Она уже хочет возмутиться, как Ким вдруг останавливается, открывая картой-ключом нужную им дверь. Внутри темно и зловеще до тех пор, пока Ким не включает в коридоре свет. Пройдя вперёд, Лиса с интересом рассматривает большое помещение. Тут тебе и ванная комната со святой во всех смыслах ванной, и мини-бар с различным спиртным и закусками, и даже кровать такого размера, что на ней с лёгкостью смогут уместиться четверо людей. А впереди окна в пол, за которыми разворачивается наикрасивейший вид вечернего города. — Лиса… — неуверенно зовёт девушку Дженни. У неё в руках золотой пакет и торт с горящими свечками, а на лице смущённая улыбка, которую Манобан видит, кажется, впервые. — С днём рождения. Задув свечи, тайка благодарно принимает из маленьких рук пакет. Он довольно увесистый, поэтому, предвкушая что-то крутое, Лиса закусывает губу. Внутри оказывается бутылка любимого вина и… Ошейник? Она озадаченно поднимает глаза на подругу. Вещь выглядит красиво: кожаная внешняя сторона и обшитая бархатом внутренняя, что на контрасте выглядит довольно привлекательно. Только, зачем такой подарок Лисе? — Это намёк, что мне пора разнообразить сексуальную жизнь? — сладко смеётся младшая, а затем откладывает аксессуар на кровать, чтобы наконец открыть вино и насладиться его особенным вкусом. — Вообще-то, — тихо начинает Ким, — предложение сделать это вместе. Красная пыль обдувает её лицо, вынуждая сгорать от пронзившего тело смущения. Дженни клянётся, что если Манобан продолжит так бессовестно тупить, то она развернётся и уйдёт. «Позориться до последнего», — далеко не её кредо. Лиса так и застывает с бутылкой в руках. Дженни только что предложила… Что? На самом деле, она заметно переигрывает в своём удивлении, ведь всё к этому и шло: их поцелуи поздними вечерами красноречиво требовали продолжения. Правда, девушка никогда не думала, что первой проявит данную инициативу Дженни, и уж точно не сегодня, в её, чёрт возьми, день рождения. Всё-таки Ким умеет угадывать с подарком. — Вина? — разобравшись с пробкой, буднично спрашивает Лиса. — Я сказала, что хочу… — Я слышала. Так что, тебе налить? Дженни разочарованно качает головой. На что она вообще рассчитывала, предложив младшей такое? Вероятно, та её даже не хочет. Стоит ли ей всё же уйти? Может, сказать, что это шутка, и слиться под шумок? — Иди сюда, — присев на край кровати, хлопает по месту рядом с собой Манобан. Старшая робко следует просьбе. Как же стыдно! — Так… Ты хочешь, чтобы я надела это? — вращая в руке ошейник, смотрит из-под чёрной чёлки Лиса. Дженни непонимающе пялится на тайку, пытаясь в глазах напротив отыскать глубоко засевший подвох. Она сейчас что, издевается? — Забудь. Я не так тебя поняла, — подымаясь с места, ровно говорит Ким. — До завтра? — пытаясь спрятать грустный взгляд, девушка на секунду отводит глаза в сторону. Городской пейзаж размывается солёными слезами, брызнувшими на розовые щёки. — Идиотка, — мягко говорит Лиса, хватая за руку, — куда ты пойдёшь, на улице же дождь? И правда, погода, вроде бы подтрунивая, внимает настроению Дженни, плача вместе с ней. Такое вроде бывает только в сериалах, да? Тяжёлые капли стекают по стеклу, пока огни кидают блики на мрачную комнату. Они так и не додумались включить нормальный свет: лишь лампа на прикроватном столике тепло освещает часть кровати. Поднявшись на ноги, Манобан обходит оцепеневшую Ким, становясь за её спиной. Тяжёлое дыхание застывает аккурат на дженниной шее, пуская дрожь по стройным ногам. Пальцы перебирают длинные волосы, иногда, вроде бы случайно, касаясь пульсирующей венки. Довольно лёгкий, но прочный материал, правильно ложится на кожу старшей, пока застёжка тихо клацает на задней стороне шеи. Лиса удовлетворённо ведёт рукой по чужому горлу, ощупывая кожаное изделие, поддевая пальцами, отчего схватившая ртом воздух Дженни рефлекторно тянется вперёд. — Я же правильно тебя поняла? — задев губами краснеющую мочку, вкрадчиво шепчет Лалиса. — Д-да, — сведя колени, хрипит Ким. — Госпожа. — Что? — Да, госпожа, — поправляет младшая, ведя рукой вниз, чтобы выправить из-под красивых дженниных брюк белую блузу. — Да, госпожа. Лиса ухмыляется, а затем стягивает с хрупких плеч пиджак. Руки, облачённые в перчатки, что не закрывают большие пальцы, медленно расстёгивают пуговицы на льняной ткани. Блуза падает на пол. Облизнув губы, Манобан прерывисто выдыхает, замечая привлекательный кружевной боди чёрного цвета. Массивные кольца, надетые поверх перчаток, холодят шею и ключицы, из-за чего Ким крепко стискивает зубы. — Как ты хочешь? — сжимает талию Лиса. — Как угодно, — откидывает голову на чужое плечо Дженни. — Госпожа. — Знаешь систему «светофор»? В ответ Дженни незамедлительно стонет, ощутив, как холодный металл ложится на её сосок, а большой палец горячит своим теплом, сжимая чувствительную кожу вместе с остальными. — Тогда поиграем, Дженни Ким. Слой за слоем — именно так Лиса избавляет привлекательное молодое тело от ненужной одежды, открывая с каждым откинутым куском ткани, смуглый участок кожи. У Дженни красивые ключицы и позвонки, ямочки на пояснице, тазобедренные косточки, которые хочется покрыть тоннами мокрых поцелуев. Блестящие локоны едва достают до талии, а щиколотки настолько тонкие, что их бы прикусить зубами, оставив на таком скромном местечке свой след. Вот она, Дженни Ким: обнажённая и прекрасная, с толстой полоской искусственной кожи на шее. Будет ли она такой же послушной и дальше? — На колени. И она падает, ударяясь о ковёр, что наверняка оставит красные следы, которые будут напоминать об этом вечере. Заглядывая в темнеющие зрачки Манобан, старшая смотрит покорно, выше подымая подбородок, когда лисины пальцы хватают его и тянут на себя. Она играется с ровным рядом зубов, оттягивая пухлую губу, больно нажимая на дёсны и наконец давя большим пальцем на ответно прогнувшийся язык. — Умница, — произносится одними губами, а у Ким срывает крышу, вынуждая усерднее облизывать чужой палец. Руки позволяют себе фривольность, вцепляясь ноготками в капрон на ногах младшей. Они царапают и давят на кожу бёдер, из-за чего Лиса недовольно сбрасывает конечности вниз. — Кажется, я тебя перехвалила. — Простите, госпожа, — впиваясь глазами в пол, мямлит Дженни. — Глупая, — тыкает носком чёрной лодочки в дженнину ногу Лиса. — Держи рот на замке. За окном раздаётся гром — Ким поджимает пальцы на ногах, чувствуя поползшую вдоль позвоночника дрожь. В следующее мгновение она находит себя прижатой к тёплому телу одетой Лисы. Тёмные бусины сосков неприятно трутся о скользкий материал колготок, пока в волосах хозяйничает большая рука. Кольца цепляются за пряди, вызывая болезненное шипение, что, кажется, забавляет Лису. — Ну что, щеночек, поработаешь язычком? Оттягивая маленькое лицо, вплотную уткнувшееся в её живот, Лалиса завороженно разглядывает чуть подрагивающие губы и окончательно покрасневшие щёки. Дженни придётся постараться, если она хочет получить свой кусок праздничного торта. Присев на край кровати, Манобан медленно стягивает с себя капроновые колготки. Её движения настолько плавные и ленивые, вроде бы впереди их ждёт вечность, а не одна жалкая ночь, которой с трудом хватит, чтобы выспаться. Откинув красивую вещь куда подальше, Лиса широко раздвигает ноги: её юбка задирается на талию, демонстрируя нетерпеливой Дженни чёрные трусики. Поборов смущение, Ким опускает ладони на ворс, начиная ползти к своей госпоже. Лису такая отзывчивость безумно возбуждает. — Не разочаруй, — схватившись за ошейник, с прищуром в глазах предупреждает тайка. — В противном случае тебя будет ждать порка. Услышав последнее слово, Ким трясётся всем телом. По секрету, она будет только рада, если страшная угроза Манобан обретёт плоть. Вероятно, имея на заднице синяки от лисиных колец, Дженни ещё нескоро сможет уснуть с чистым разумом. Поэтому, приближаясь лицом к пульсирующему центру, скрытому дорогой тканью, она думает только о том, как бы вывести Лису из себя: чтобы получить обещанное наказание, разумеется. Младшая на вкус — лимитированное вино с грёбаными апельсинами, пряность которых переворачивает внутренний мир Дженни вверх тормашками. Кожа Лисы мягкая, чистая, без единого изъяна и, что главное, — настолько замечательная, что Ким готова часами ласкать поплывшую от настойчивых губ Манобан, лишь бы та продолжала тихо стонать её имя. Внутри Лисы горячо: пробираясь туда языком, старшая чувствует, как влага с большей силой пачкает её рот, стекая по подбородку. Лиса, не стесняясь, хватает за волосы, притягивая ближе. Она хочет кончить, Дженни — поиграть. Сколько раз после их коротких «сессий» в тесных офисных стенах Лиса оставляла её ни с чем. Похоже, доводить коллегу до подкашивающихся ног и дискомфорта в нижнем белье — прерогатива Лалисы Манобан. Как бы не так. — Что? — перестав ощущать необходимую стимуляцию, девушка растерянно хмурится на облизывающуюся Ким. — Я наелась. Щеночек сыт, госпожа. Сначала Манобан не понимает, всё ещё отходя от предоргазменного состояния, но уже через мгновение улавливает в поведении подруги игривый тон. Дженни не перестаёт удивлять. — Щеночек хочет поиграть? — откидываясь на локти, усмехается Лиса. — Давай, а я пока выпью. Встав, она обходит застывшую и сбитую с толку Дженни, а затем наполняет один из стоящих на столе бокалов подаренным вином. Алкоголь обволакивает горло, приятно оседая на языке и губах. Она бы могла, хитро смотря на Ким, выпить добрую половину бутылки, но тогда Манобан вряд ли сможет контролировать процесс, передав поводья одной наглой особе. — Прости… — увидев безразличие к собственной персоне, шепчет Ким. Лиса слабо передёргивает плечами, делая следующий глоток. В голове созревает идея. Пока ещё невинная и зелёная, она, как сумасшедшая, мечется по черепной коробке, собираясь вывалиться на провинившуюся Дженни. Никто не говорил, что она не вправе искупить вину. — После продуктивной прогулки и игр нужно принять ванну. Не так ли, милая? Недоброе сверкание отзеркаливается в их очах, пуская высоковольтное напряжение по периметру всей комнаты. Дженни чувствует себя настолько обделённой, что даже не может представить, что имеет в виду Лиса. Она хочет принять вместе ванну или… — На спину. Нет, солнце, не на кровать — на ковёр. Грязные псинки не заслуживают валяться в чистой постели, — проследив за неловкими перемещениями старшей, Лиса пресыщенно облокачивается на стол; Дженни наконец занимает вертикальное положение. Ким обдаёт волной потерянности и жгучего стыда. Манобан планирует что-то нехорошее, и это нехорошее будоражащим покалыванием разливается по телу Дженни. Она хочет всё, что взбредёт в гениальную, но жуткую голову Лисы, и это пугает. Если понадобится, она готова счесать спину об этот дурной ковёр. До самых торчащих позвонков и крови повсюду, только бы получить свою дозу удовольствия, только бы с Лисой. Младшая, крадучись, пересекает комнату, в мгновение ока оказываясь возле лежащей Дженни, которая дышит, словно загнанный в ловушку зверёк, что недалеко от правды. Лиса не тратит лишнее время на детальное изучение нагого тела. Она сможет сделать это потом, и не раз, ведь дарённому коню в зубы не смотрят, а значит, подарок Дженни теперь её. Дженни Ким теперь её. — Говорят, это вино хорошо сочетается с десертом, — аккуратно молвит Лиса. Она присаживается на корточки, доливая алкоголь в бокал, а затем отставляя бутылку в сторону. Тёмно-красная жидкость недобро шатается в стекле, предупреждая, что скоро Ким ждёт непоправимое. Девушка, жмурясь, закрывает веки. Манобан, закатив глаза, седлает чужие бёдра. Старшая вздрагивает, набирая в лёгкие побольше воздуха. Руки партнёрши неизменно тянутся к ошейнику, играясь с материалом и выдержкой Дженни. Жалко, что в конференц-зале она не такая покорная. — Готова? — К чему? — Стать моим десертом. Вселенная размывается перед старшей, взрывается всеми оттенками красного, а затем прячется в коробку из-под скромного украшения, замолкая на жалкие секунды. У Дженни мир теряет ориентацию, падает на колени, как она минутами ранее. Сердце пробивает грудную клетку до победного, неистово дрожат бёдра, пытаясь справиться с жаром внутри маленькой Нинни. А Лиса просто пробует вино с тела, сначала брызгая на грудь, а после проливая на живот и шею, чтобы прижаться губами, очертить языком, оставить Ким без сознания. — Чокнутые итальянцы не врали, — хрипит Манобан, красуясь красными губами и щеками, что все в липкой жидкости. — В-выше, — молит Дженни; капли затекают под ремень. Лиса вгрызается в плечи истинной аристократки, руками сминает грудь. Кровь отказывается поступать в мозг, когда, набравшись смелости, Дженни запускает руки под чужой пиджак. Тёплая кожа сводит с ума, а пальцы не оставляют бесконечные попытки дотянуться до пульсирующей плоти. Манобан такое поведение не приходится по нраву, поэтому, перестав мучать соски, она кладёт ладонь на шею. И давит. Теперь Дженни задыхается в самом деле, беспомощно шаря руками по ворсу в попытках ухватиться хоть за что-то. Знала ли она, что её фантазии окажутся настолько правильными? Нет, как и не знала того, насколько же сильно желала этого Лиса. И сейчас не догадывается, запрокидывая голову назад и сжимая бёдра от невыносимого возбуждения. Голову сжимает невидимый шар, в ушах громко пульсирует, и всё, что улавливает Дженни — это звук её раскрывающегося и закрывающегося рта, скрип лисиных колец, что трутся о кожаный аксессуар, шуршание оставшейся на последней одежды и стук дождя. Мгновение, и она снова может дышать. Лиса, нависшая над своим подарком, эфемерно царапает ногтями внутреннюю сторону бёдер Дженни, окрашивая мягкую кожу розоватыми линиями. Мурашки покалывают пальцы на ногах; старшая разводит бёдра в стороны. Стянув зубами перчатку с правой руки, Манобан бесстыдно смачивает фаланги слюной. В её поплывшем от вина взгляде танцуют бесы. Горло Дженни захлопывается, словно библиотечная книжка, когда вместе с долгожданным прикосновением она опять теряет воздух. Промежность горит огнём, пока Лисины пальцы творят чудеса, с каждым вырвавшимся стоном подводя Ким к рубежу. Вселенная снова открывается для девушки, за руку утягивая в неведомое доселе пространство. Огни за окном меркнут, а вместо них появляются созвездия, звёзды, падающие вокруг красивой и сосредоточенной Манобан. Мир будто смыкается именно на ней, на Лалисе Манобан, подчиняя трезвые остатки разума этой девушке. У Дженни немеют губы, слёзы, точно умалишённые, текут по лицу, а стенки влагалища сжимаются вокруг давления. Кончая, Ким остаточно падает во тьму. Как с тарзанки.* * *
Очнувшись, она, к удивлению, обнаруживает себя лежащей в ванне. Горячая вода болезненно дотрагивается до повреждённых участков кожи, пока кто-то ласково перебирает её волосы. Лиса, заметив пробуждение подруги, нежно убирает выбившуюся прядь за ухо. — Я спрашивала у тебя цвет, но ты так увлеклась, что даже не слышала. Как самочувствие? — озабоченно глядит тайка. На её лице замирает ничем не прикрытое беспокойство, пока губы выдыхают тревожащий вопрос. Она боится, что перешла черту. Для Дженни её никогда не существовало. Если быть с Лисой — это не только кормить уток и ругаться в здании компании, а и получать-дарить удовольствие… Что ж, она готова продолжить изучение грязных фетишей Манобан (да и своих тоже). — Нормально, — хрипит Ким не своим голосом. — Спасибо. — За что? — Наверное, сложно было решиться на это, — неловко пожимает плечами младшая, а Дженни тихо фыркает. — Сложно было найти вино и забронировать номер, а это оказалось легче, чем я думала. — Рада слышать, — улыбается Манобан, а затем наклоняется к дженниному уху, обдавая раковину дыханием. — Так что, разрежем торт? Отодвигаясь от настигнувших её мурашек, Ким с досадой думает, что только что задала будущей себе ещё одну планку. А торт оказывается действительно вкусным. Правда, и вполовину не таким сладким, как Лиса.