Искусство на поле боя

      В начале своего появления Эйнфалл переживал не лучшие времена. Хаос, присущий древнейшей эпохе, олицетворялся бесконечными битвами первобытных представителей разумных рас с дикими и безудержными монстрами, не так давно созданными богами. И несмотря на всю жестокость того времени, все еще находились смельчаки и безумцы, которые шли на поле боя ради искусства, невзирая на всякую опасность. Одним из таких безумцев была Илимайя — талантливый скульптор из расы пигмалей, третьей расы, созданной богами. Вся их раса славилась своими умением обрабатывать камень и рисованием, прямо соответствующими их природе, которая была заложена в них богами. Илимайя же считала, что свое следующее творение она должна породить там, где земля уже привыкла принимать в себя кровь и останки многих живых существ.       То было ущелье, прозванное местными воинами «Кровавой тропой». Это был будто длинный прямой коридор, служащий проходом через особо высокую горную цепь, недавно созданную совместными усилиями нескольких нимф, которые покровительствовали близлежащим горам. Дикие монстры, стремясь расширить свою территорию вглубь гор, должны были пройти через этот «коридор», который неизбежно охранялся лучшими воинами. Постоянные битвы в этом ущелье заставили редкие трещины — новые и старые — впитывать кровь поверженных воинов и монстров, отчего ущелье и получило свое название. Многочисленные глыбы камня, торчащие из земли, были естественным разделителем для нападающих, нарушая какой-либо строй у атакующих стай. Одна из таких глыб на территории ближе к началу коридора и стала лучшим материалом для Илимайи.       Все воины, что охраняли Кровавую тропу, мало обращали внимания на незадачливого скульптора. Хотя Илимайя и была одета в лохмотья, что скрывали каждую часть тела, казалось бы, хрупкой девушки, они игнорировали ее скорее потому, что эти защитники интересовались лишь борьбой. Что неудивительно, ведь это Эйнхерии — воинственная раса, четвертая по счету, созданная богами. Они лишь отдаленно выглядели как гуманоиды: то были сплошь покрытые мышцами гиганты с множеством голов, рук, ног и других причудливых конечностей. Хотя они и выглядели чрезвычайно разнообразно, будто случайным образом слепленные, в среднем они ростом превосходили Илимайю раз в пять. Те были созданы для битв и были основными противниками диких существ. Собирались они в основном в начале коридора и по мере столкновения с монстрами отходили вглубь.       Но, конечно же, так же как и Илимайя имела уникальное мышление, так и среди эйнхериев нашелся один, что заинтересовался тем, чем занимается девушка. Та была в середине процесса, когда ее неожиданно спросил один из гигантов: — Ты не воин. Что ты здесь делаешь? — Я? Выражаю себя! — довольно твердо ответила скульптор. — Мой долг, как сильного — защищать слабых. Ты слаба, тебе лучше уйти. — А выражать себя — это мой долг! — Услышав ответ девушки, эйнхерий нахмурился.       — Глупости, — ответ воина прозвучал довольно нелепо.       С нахмуренным лицом тот ушел подготавливаться к очередной битве. Илимайя также вернулась к своей работе, выражение же ее лица было скрыто под капюшоном.       Работа Илимайи обретала все более плавные черты. То была девушка, смело стоящая на скале, скрестив свои руки на груди. Ее гордый вид в сочетании с невероятной внешностью вызывал ощущение ее непоколебимости, будто ей было не страшно абсолютно ничего. Взгляд ее был устремлен вперед, навстречу монстрам, что стремятся пробиться через блокады Кровавой тропы. Неподвижная статуя была размещена посередине пути, а потому станет часто разделять толпы врагов, не обращая внимания на все вокруг. И хотя статуя, казалось, была сделана идеально, обстановка дополняла вложенный образ, но в ней явно чего-то не хватало. Сама Илимайя не знала, чего именно. И до тех пор, пока не разберется, она не собиралась уходить, даже несмотря на приближающуюся опасность.       Огромная стая чудовищ уже долго осаждала начало утеса Кровавой тропы. Воины, сражающиеся с ними голыми руками, постепенно отходили назад, орошая своей кровью и кровью врагов землю, неизменно подтверждая название данного места. Несмотря на то, что количество монстров постепенно сокращалось, а из эйнхериев еще никто не умер, ситуация была тяжелая. Монстры были ловкими, имели острые когти и проворные лапы. Хотя в начале они и понесли некие потери, внутри ущелья они начали активно использовать местность. Отталкиваясь от стен, они умудрялись наносить множество ран защищающимся воинам, отсекая множество из их конечностей. Хотя эйнхерии и славились своей выносливостью, их все же постепенно теснили. Так интенсивная битва дошла и до территории Илимайи. Та все еще сидела неподвижно в нескольких метрах от своей статуи, невзирая на весь хаос вокруг. Заметив неподвижную фигуру, один из монстров резко оттолкнулся от стены и стремительным рывком нацелился на несопротивляющуюся цель. Мгновение — и лапа ударила о что-то неожиданно тяжелое, послышался звук удара камня о камень. Илимайя упала далеко от своего творения и только сейчас осознала, что произошло. Напавший на нее монстр заметил вторую фигуру той же комплекции и решил напасть и на нее, уже замахнувшись своей лапой. — Нет! — Илимайя в отчаянии тянула руки к своему творению, будто инстинктивно хотела ее защитить.       Кровь оросила лицо прекрасной статуи. Когти монстра впились одну из наибольших рук среди многочисленных конечностей гиганта, что успел загородить ей статую, прибежав сзади. Это был тот самый эйнхерий, что заинтересовался работой Илимайи. Он не понимал, почему эта статуя так важна для нее. Но это долг слабого, о котором он никогда не думал и который не менее важен, чем долг сильного. Кровь продолжала капать вниз, впитываясь в трещины вокруг. Ни одна новая капля крови не попала на статую. Мышцы воина напряглись: тот стал противостоять монстру, что уже крепко впился в его руку и пытался ее отсечь, перекусить. Сзади же монстра приближались его сородичи, не предвещая ничего хорошего. Сам эйнхерий вырвался из основного построения, а потому оказался один, отданный на растерзание своре чудищ. Но вдруг пространство заполнилось красной удушающей аурой. Все вокруг застыли. Сначала от неожиданности, ибо то было совершенно новое ощущение для всех вокруг. Затем это новое ощущение стало причиной разных эмоций у окружающих. Эйнхерии — были удивлены, монстры — чрезвычайно напуганы, а Илимайя — очень радостна. — Это оно! Получилось! — с возбуждением восклицала та, сняв свой капюшон. Лицо ее было будто у ожившей мраморной статуи. Выглядела она не менее прекрасно, чем ее работа, хоть и имела многие разделительные линии, которые делали из ее головы сложное сочетание мраморных элементов, в совокупности имитировавшие мимику человека.       Противоположно белоснежному лицу прекрасной живой статуи, выражающей радость, на мордах монстров был виден неописуемый страх, причиной которого была каменная фигура под раненым эйнхерием. Те не могли объяснить почему, но они хотели сбежать отсюда как можно дальше. Осторожно отходя назад, почти вся стая бросилась наутек, оставив одного беспомощного сородича позади. Это был тот самый монстр, что вцепился в руку эйнхерию. Сейчас его лапы подкосились: он не мог двигаться, чем и воспользовался раненый, голыми руками разорвав пасть монстра.       Отбросив тушку монстра в сторону, эйнхерий посмотрел вниз на статую, что только что защитил. Та, к его удивлению, также смотрела на него, задрав голову. Теперь на лице этой статуи имелся кровавый след, который, кажется, впитался в сам камень и выглядел как большой ожог. Тот неожиданно не уродовал красоту статуи, наоборот, завершал суровый образ воительницы. Та все еще пристально смотрела на эйнхерия, но, опустив голову, спрыгнула с глыбы и с головой будто бы нырнула в труп, который только что отшвырнул ее спаситель. К порядком удивленному эйнхерию подошла Илимайя, удовлетворенно смотря на свое творение. — Что она делает? — эйнхерий не мог не спросить. — Свой долг, — девушка загадочно улыбнулась.              Они так и продолжали стоять на месте, ожидая, пока новосозданная не закончит свои дела с тушей монстра. Время от времени оттуда доносились разные звуки: как бились камни, как ломались кости, как рвалась кожа. Через день девушка наконец выбралась, держа в руках какой-то огромный длинный инструмент. Большая часть этого изделия была сделана из костей, искусно вырезанных и фрагментарно соединенных друг с другом, формируя продолговатый гладкий стержень. Тот был исписан сложными непонятными узорами и в некоторых местах обтянут кожей. Один конец этого инструмента состоял из острых когтей чудовища, образуя плоское, заостренное к концу лезвие. — Это… Копье? — эйнхерий неуверенно спросил. Он впервые видел что-то подобное. Но взглянув на узоры, которыми был покрыт этот инструмент, тот не только осознал название инструмента, но и то, как его можно изготовить. Он ясно понимал, что это нечто новое. Что-то, что в общей концепции называется «оружие». — Мой дар — первое творение, что я создала под именем Куирис. Куирис удовлетворенно кивнула, поняв, что ее изделие было передано в полной мере. Больше не говоря ни слова, она направилась к Илимайе, и те вместе ушли вдоль тропы, которая сегодня была лишь частично покрыта кровью.