Моя палитра

Солнце щекотало веснушки на кончике носа, путалось в кудрявых локонах, застревало в нежных карих глазах парня напротив, пока тот оживленно о чем-то рассказывал, не скрывая своей прелестной улыбки, увлечённо жестикулируя маленькими ручками, в одной из которых плотно сидела кисточка с ярко-зеленым мазком акрила на кончике. Он так яростно делал взмахи, что краска уже успела попасть на щеку веснушчатого чуда и даже на холст с двумя кругами того же цвета. – Это ведь так чудесно, правда?! – восклицает Ричи, превращаясь из маленького ураганчика обратно в человека. – Патрик? Ты меня слышишь? Я, к сожалению, всё прослушал, наблюдая за его непередаваемой мимикой. Какой же он красивый, даже с большими круглыми очками, с каждым всплеском рук спользающими на пару миллиметров; даже в запачканном всеми цветами радуги фартуке, надетом поверх цветастой рубашки; даже с бесконечным потоком слов из пухлых губ; даже с неуместными шутками по поводу и без; даже... – Патрик?! – с выпяченной нижней губой в знак обиды делает ещё одну попытку вывести меня из ступора Ричи. – Да, извини, – мямлю я в ответ, запуская руку в свои длинные волосы, которые (опять же) заботливо забрал в небрежный пучок парень напротив. – Я просто задумался. Ричи обиженно тыкает кисточкой мне в лицо, не сильно, дабы не причинить боль, пачкает мне кончик носа и половину щеки. Я лишь глупо улыбаюсь и ловлю его руку на уровне груди. – Зачем ты меня испачкал? – спрашиваю я, делая театрально серьёзное выражение лица; наверное, это выглядело забавно, учитывая, что щека и нос зелёного цвета. – А зачем ты меня не слушаешь? Я тебе такую историю рассказывал, а ты "задумался". О чем же ты задумался, милый мой? – "рассерженно " говорит он. А я уже привык, он всегда так делает, когда хочет внимания. Моего и ничьего больше. Стоило ли сказать ему, что я задумался лишь о том, какой у меня чудесный возлюбленный? Нет, тогда зазнается совсем. Поэтому я лишь улыбаюсь и отвечаю, все ещё нежно держа его руку в своей: – Да так, вспомнил, какая моя жизнь была серая до того дня, когда я тебя встретил. Действительно, раньше я не замечал, что солнце светит ярко-желтым, а трава почти изумрудного оттенка, а в глазах других людей можно увидеть целую картину. Картину их жизни. Для меня всё было серым и тусклым, я не видел других цветов. Но Ричи помог мне найти краски, чтобы самому придать жизни нужные оттенки (я до сих пор путаю их названия, к примеру хаки и оливковый...). А сейчас я сижу в маленькой импровизированной студии, наблюдая как на белом холсте рождаются черты будущих лягушек: маленькой, аккуратной, с ровными переходами – это лягушка Ричи, а рядом с ней большая, неровная, однотонная жаба – моя. – А сейчас она какая? – язвит Тозиер и поправляет свободной рукой свои очки, пачкая краской и их. Он пытается строить из себя обиженную особу, но я то вижу, что он вовсе не злился на меня. Я улыбаюсь самой счастливой улыбкой, которую только могу себе представить, а после бросаю взгляд на холст и отвечаю: – Зелёная. Ярко-зелёная. Спокойная, душевная и гармоничная. – Ярко-зеленые у нас лягушки, а твоя жизнь должна быть полна и других красок, любимый. – шепчет Ричи, а я, поглаживая большим пальцем его запястье, поднимаю взгляд выше, и он улыбается, покрываясь румянцем. – Сейчас ты похож на лягушку, – отвечаю ему в тон, протягивая руку к его перепачканной щеке. – Моя жизнь и так была полна красок, но только благодаря тебе я вижу другие её оттенки. – Какими бы они не были, я буду рядом. – подводит итог самый лучший человек в моей жизни, а после кладет свою ладонь мне на руку. – А сейчас продолжим рисовать лягушек? Я энергично закивал, предвкушая громкий смех, его руку в моей руке, много красок и двух милых лягушек в результате. Наша годовщина станет одним из самых ярких мазков в нашей картине жизни. Я это вижу в искорках в глазах парня напротив.