Садизм - это диагноз

После очередного визита к "хозяину" я просто-напросто потерял сознание. Очнулся я от того, что кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Я с трудом сел и тут же с криком подскочил на ноги. Ослабевшие ноги подкосились и я рухнул на холодный бетонный пол. - Ты как? - заботливо спросила Ника, главная шлюха этого ублюдка. Стоит ли говорить, что несчастная отдавалась этому старому садисту не по своей воле?.. - Порядок, - севшим от длительных криков голосом проговорил я, и тут мой взгляд наткнулся на кровавую полосу на теле подруги, идущую от левой груди до низа живота. - Опять? - просипел я, хватая её за руки, коими она пыталась закрыть лицо. - Ник, успокойся. Болит? - поинтересовался я. - Нет, уже не болит, - соврала она, пытаясь выдавить подобие улыбки. - Ну и что ему на этот раз не понравилось? - осторожно спросил я. - И почему ты снова ходишь без одежды? - Он... - девушка тихо всхлипнула и отвернулась. - Он сказал, что такая дешёвка как я, не заслуживает таких щедрых подарков от него, как одежда. - Её плечи мелко задрожали, а всхлипы, которые она пыталась сдержать, слышались всё чаще. - А след... Я, несмотря на боль, доковылял да неё и обнял за плечи, пытаясь утешить. - Тише, успокойся, - прошептал я. Вдруг стальная дверь с оглушительным скрежетом распахнулась и в нашу с Никой комнату вошёл этакий шкафчик метр на два, Антон. Он подошёл ко мне и, сжав свою ручищу на моей шее, толкнул к выходу. Я шёл, путаясь в собственных ногах, которые меня почти не держали. Сказывалось действие неизвестного мне наркотика, который нам с подругой ежедневно кололи, и недостаток пищи. За две недели я ослабел так, что даже не мог уже сопротивляться "хозяину". Видимо, такого эффекта он и ожидал. Когда мы с Антоном дошли до кабинета старого извращенца, громила открыл дверь и пнул меня в спину, и я с глухим стоном упал на колени. По бокам от "хозяина" стояли две девушки в одном лишь нижнем белье, со свежими следами от плётки. Их головы были покорно опущены в знак полного подчинения ему. Одна из них подошла ко мне и, виновато улыбнувшись, завела мне руки за спину и крепко связала. Так, что я не мог ими пошевелить. А этот садюга взял моё лицо за подбородок и поднял, заставляя смотреть на него. - Кушать хочешь? - издевательским тоном спросил он. - Да пошёл ты! - прошипел я, резко отворачиваясь. - Ах так. - В его голосе звучали нотки настоящей ярости, а глаза блестели хитринкой. - Непослушный мальчик любит, когда его наказывают? - Александр Юрьевич заливисто рассмеялся, а затем встал с кресла и присел рядом со мной на корточки. - Алис, неси плётку... - небрежно кинул он одной из девушек и, схватив меня за волосы, прижал меня щекой к полу. Жутко неудобная и унизительная поза. Но запас моих сил иссяк за время пребывания здесь, поэтому мне оставалось лишь покорно полу-лежать и молча принимать все пытки этого сумасшедшего. Он встал, и я понял, что девушка уже вернулась с плетью. Я поднял взгляд на это орудие пыток, которые представляло из себя рукоятку и множество кожаных шнурков с какими-то шариками на концах. Меня аж затошнило от страха, а по спине пробежал холодок. "Хозяин" приподнял мои руки вверх, освобождая доступ к пояснице. В районе правого плеча что-то хрустнуло, и я тихо застонал от боли. Взмах, и плеть с устрашающим свистом опускается на пока ещё гладкую кожу поясницы, обжигая её. Кажется, будто из раны льёт фонтан крови, но я то знаю, что на самом деле там окажется лишь неглубокая ранка. Второй удар приходится чуть ниже, третий ещё ниже, вызывая всё новые вскрики и болезненные стоны. Вот он уже нещадно хлещет меня по заднице, а я отчаянно дёргаюсь, кусая губы. Я должен терпеть. Я же, в конце концов, мужик! После десятка ударов меня переворачивают на спину, и истерзанная попа и поясница вместе с ней вспыхивают адской болью, вырывая из моей груди душераздирающий крик. А этот садист всё никак не успокоится. Он бьёт меня по груди, животу, спускаясь ниже. Когда он бьёт меня по самому низу живота, я истошно кричу, непрерывно пытаясь увернуться. Подняв меня за шиворот, Александр Юрьевич начинает срывать с меня одежду. Штаны, потом футболку. Он заваливает меня на кровать, несмотря на то, что у нас есть наблюдатели в лице двух девушек, которым, к тому же, явно нет восемнадцати. Жадно целует, проталкивая язык мне чуть ли не в глотку. Исследует губами моё тело, оставляя засосы, кусая. Боль и омерзение - всё, что я испытывал на этот момент. Уж лучше бы продолжил избивать. Он грубо проталкивает три пальца мне в рот, рявкнув: - Оближи. А я беспрекословно выполняю приказание, думая, что лучше не злить его как в прошлый, он же и первый раз, когда всё закончилось разрывом мышц, которые до сих пор не зажили, и огромной психологической травмой на всю жизнь. Но, как я понял от остальных "питомцев" здешнего борделя, я ещё "легко отделался". Мужчина вводит в меня сразу два пальца, заставляя вскрикнуть и зажмуриться. Боже, за что?! Растягивая меня, он не забывает и о страстных поцелуях, кажущихся мне сейчас нестерпимо мерзкими. Когда он входит в меня, на глаза проступают слёзы, и я не в силах сдержать продолжительный вопль, от которого срывается голос. А "хозяин" без всякой жалости, не давая даже времени привыкнуть, начинает размашисто двигать бёдрами. Слёзы уже текут сами по себе, а я тихо всхлипываю, не оказывая абсолютно никакого сопротивления. Когда он кончает, я еле подавляю подступающую к горлу тяжёлым комом тошноту. Переворачиваюсь на живот. Мужчина хлопает меня по заднице, вызывая тихий всхлип, и уходит, забирая с собой девушек. А я по-прежнему лежу, не в силах пошевелиться, и желаю лишь одного - сдохнуть...