Помни, кто тебя создал

В высших кругах Дашкова сторонятся даже соратники. Он только выглядит нормальным, мило улыбается, очаровательно сверкает клыками в улыбке, поправляет шляпку и салютует бокалом. А ещё он кусает собственные губы на каждом собрании, потому что комната полна манящих запахов. У каждого вампира он свой, но они все одинаково желаемы. Дашков лишь улыбается и отпивает из своего бокала, перебивая голод. Людская кровь графа почти не насыщает, уж слишком долго из него делали ищейку, особую зверушку, которая найдёт любого нарушителя. Потому что за этим всегда последует награждение. "Можно". — И князь Юсупов брезгливо оголяет своё запястье, повыше закатывая рукав, чтоб не запачкать. И Дашков с тихим рыком вгрызается, жадно глотая алые капли. "Довольно". — И приходится послушно отстраниться, облизывая губы. Кровь людей — необходимость. Кровь вампира — приятный наркотик, которого с каждым разом хочется всё больше. Юсупов сам догадался до этой интересной истины и использовал когда-то себе во благо, выдрессировав из Дашкова ищейку, которая даже мёртвого найдёт. И всё ради заветных нескольких глотков. На словах: "Допрашивать вас будет граф Дашков" любого пробирает дрожь. Всем известно, что он никогда не брезгует средствами. И что ему разрешено впиваться клыками в вены подозреваемых. А если это ещё и предатель дружины, ох... Однажды перед сожжением Дашков растерзал бедолагу, глядя бешеными глазами. Не своими глазами. Жажда крови движет им, подобно адской муке. Людская кровь уже не утоляет голод, лишь позволяет существовать дальше, от глотка до глотка. И с каждым таким глотком безумие становится только сильнее. В какой-то момент Дашков просто обнаруживает себя посреди незнакомой комнаты, сидящим на теле, чей пол даже невозможно определить. Вместо лица запёкшаяся корка бурого цвета, пустые глазницы с остатками белков на самом дне, лоскуты плоти рассекают труп от гортани, торчащей наружу, до самого низа живота. Внутри остатками кровавого пиршества видно лишь остатки лёгких и печень. Всё остальное выедено изнутри. Рёбра переломаны и обглоданные валяются рядом, отброшенные за ненадобностью. В зеркале на вампира смотрит звериная морда в пятнах высохшей крови на лице и волосах. Самое мерзкое для графа, что голод не ушёл. Что хочется продолжить гадко чавкать уже холодными остатками ночной трапезы. У жертвы вспороты клыками все вены. Только хлюпающее затхлой жидкостью сердце любовно отложено вместе с рёбрами на старый пол из досок. И сопротивляться зову нет сил. Не вставая на ноги, как жуткое животное, он подскакивает и прямо с пола сперва обсасывает гладкие стенки, минуя аорту, вгрызается вновь и вновь, забрызгивая остатками крови стены и пол. Дверь бесшумно отворяется, открывая взору вошедшего эту отвратительную картину. — Я был лучшего мнения о вас, граф. Не мучьте себя бессмысленными терзаниями смертных, хах. Вы и сами знаете, что ничего от них не получите, — голос князя отрезвляет дикий разум в тот момент, когда остатки сердца скользят по глотке в желудок. — Ты жалок в своём голоде, Дашков. Научись держать себя в узде и помни, кто тебя создал. Ты всегда можешь прийти за глотком крови, если очень хорошо попросишь и поработаешь. На губах Юсупова играет хитрая ухмылка, когда он снимает с левой руки кружевную чёрную перчатку и закатывает рукав. "Можно". — Он сам вскормил это послушное чудовище. Иногда можно и просто так угостить.