***
В полдень он был на месте, не совсем понимая, чего ждать. Солнце стояло в зените, освещая волнующиеся туда-сюда толпы людей. Лицензионными товарами здесь никто не кичился, но и откровенной контрабанды тоже нельзя было найти. Экко нечасто сюда приходил, но всё же не мог не признать, что среди павильонов можно найти редкие и специфичные товары. Здесь, на пограничном рынке, где встречались Пилтовер и Заун, в воздухе вместе с лёгким запахом химикатов витала атмосфера недосказанности, по мнению Экко. Для него было странным то, что где-то там, вдалеке, города-близнецы ведут негласную войну, а здесь — торгуют друг с другом. Он вздохнул, осмотрел прилавки, надеясь обнаружить нечто, что ему захочется приобрести, но наткнулся на молодого парня, который с лёгким прищуром смотрел на него из-под капюшона. Беловолосый решил задержать на нём свой не лишённый интереса взгляд. Тот неспешно подошёл, всем своим видом он выражал то, что он здесь чувствует себя не в своей тарелке. — Это ты Коротышка? — звонким голосом спросил он, поднимая небесно-голубые глаза. — Меня зовут Экко, — коротко ответил заунец. Ему не нравилось прозвище, закрепившееся за ним ещё с детства. Ему оно казалось неуместным и глупым, ведь большинство тех, кто рос в нижнем городе, не могут похвастаться высоким ростом. Даже сейчас, незнакомец, в чьём пилтоверском происхождении Экко был уверен, был на несколько сантиментов выше. — Тебе не сказали моего имени, но сказали, как я выгляжу? — осознав, что незнакомец едва ли старше его самого, Экко осмелел и уверенности заметно прибавилось. — Нет, мне не говорили. У тебя на лице написано, что ты ждёшь кого-то, — блондин самодовольно улыбнулся, ему явно нравилась мысль о том, что он без труда вычислил среди толпы получателя своей записки с первой попытки, — Эзреаль, — представился он, протянув руку. Заунец закатил глаза, ему явно не понравилась манера речи его нового знакомого, но на рукопожатие он ответил, отметив, что ладонь у блондина крепкая, и, возможно, даже мозолистая, что не свойственно большинству пилтоверцев. — Рассказывай, что тебе нужно, — Экко вспомнил о том, зачем он вообще сюда пришёл и поспешил к делу. — Давай зайдём куда-нибудь. Эзреаль рассказал ему, что он исследователь и искатель приключений, а по совместительству — талантливый изобретатель. В словах его то и дело сквозило хвастовство, что раздражало заунца, но тот продолжал слушать. Пилтоверец поведал о том, что в джунглях к востоку от Шуримы жил учёный, посвятивший свою жизнь изучению времени, его сути, формы, движению и искажению. Все его труды сохранились в лаборатории, месторасположение которой известно одному из деканов пилтоверского университета. Вначале им предстоит украсть карту, а после отправиться на поиски лаборатории. Заунец, конечно, слушал, но параллельно оценивал своего будущего напарника. Тот факт, что он из Пилтовера, отталкивал, да и все остальные факты, которые собрал Экко за короткое время их знакомства — тоже. Эзреаль казался самовлюблённым, беспечным и избалованным. Одежда его была чудной, не такой, как у большинства жителей верхнего города — было видно, что некоторые элементы были приобретены далеко отсюда, а также слегка потрёпанной. — Ты же учился в этом университете, почему ты не можешь просто попросить эту карту? — спросил выслушавший весь монолог Экко. — Я просил. Но тот сказал, что это слишком опасно, и он не может меня отправить на это. Именно поэтому я и решил её украсть. И также поэтому я решил найти напарника. — И почему же ты решил обратиться именно ко мне? И к чему вся эта игра в конспирацию? — Экко не знал, является его собеседник младше или старше его, но пока что он видел в нём подростка с юношеским максимализмом, и относился соответствующе. Блондин не стал сразу отвечать, отвёл взгляд. — Я не знал, можно ли тебе доверять, ведь ты… — Эзреаль не успевает договорить, его перебивают: — Да, да, я заунец, давай дальше, — на языке остался неприятный вкус горечи. — Дело в том, что это может оказаться очень опасно, и нужно будет как-то оплачивать труд участников экспедиции, а с деньгами у меня туго, но ты… можешь согласиться на это ради того, что мы найдём в этой лаборатории, — блондин слегка поник, растеряв все свои козыри. Повисло молчание. Экко сомневался. Он чувствовал себя «запасным вариантом». Но даже призрачная возможность раскрыть тайны времени, за которыми он гоняется уже не первый год, всё сильнее склоняла чаши весов на сторону согласия. Беловолосый бросил взгляд на слегка стушевавшегося Эзреаля, он смотрел куда-то в сторону, периодически прикусывал обветренные бледно-розовые губы, покрытыми мелкими шрамами, пальцами нервно теребил рукава. Экко понимал, что тот всё же утаил кое-что, но допрашивать его не было особого смысла. — Ладно, я согласен, — наконец-то выдохнул будущий покоритель времени. — Приходи ко мне домой через пару дней, — пилтоверец, заметно повеселевший, протянул своему напарнику записку с адресом, — и надень что-нибудь поприличнее, чтобы не привлекать внимания миротворцев, — проронил он напоследок, выбегая из помещения.***
— Я правильно понял: просто выкрасть сведения не получится, так как поместье сильно охраняется, и поэтому мы должны прийти на аукцион как гости, ты по приглашению, а я как твой плюс один, каким-то волшебным образом пробраться на третий этаж, найти кабинет твоего профессора и разыскать нужную нам карту? — Экко, выражая некое недоверие и покачиваясь на стуле, кратко резюмировал план, который предложил Эзреаль, буквально горящий энтузиазмом. Беловолосый заметил в нём какой-то неугасимый огонь, желание двигаться вперёд и чрезмерную уверенность в своих силах и способностях. Эта вовлеченность вкупе с инфантильной слепотой раздражала заунца, но в той же мере вдохновляла и будоражила. — Да, именно так, — с гордостью за придуманный план согласился пилтоверец. Ответом ему послужил задумчивый вздох. — Хорошо, цель у нас есть, но что насчёт деталей? Как мы проберёмся через охрану, что если нас заметят на подходе к кабинету? Это ты продумал? — В такие моменты планы неуместны. Будем действовать по ситуации, — всё также самонадеянно ответил блондин. Экко проронил короткий смешок. Его действительно забавляла чрезмерно оптимистичная позиция своего нового напарника, он относился к ней снисходительно, но всё же решился позволить себе довериться Эзреалю. В лучшем случае они действительно найдут то, что ищут, в худшем же… Экко просто весело проведёт время, ведь общество пилтоверца уже перестало казаться ему таким уж неприятным. Оно стало глотком свежего воздуха, возможностью отвлечься от повседневной рутины нижнего города. — Ты не похож на остальных пилтовщиков, которых я знаю, — внезапно, судя по удивлённой реакции, для Эзреаля заметил беловолосый. Он отошёл от рабочего стола, приближаясь к стенду с артефактами. Должно быть, он подумал, что диковинки из далёких земель впечатлили гостя, и тот решил обратить на них внимание. — И чем же я отличаюсь? — с явным любопытством спрашивает хозяин квартиры. Экко многообещающе улыбнулся. — Ты меня бесишь, как и все они, но я до сих пор не вмазал по твоему милому личику, — заунец осознанно спровоцировал его. Изобретателю из нижнего города нравилось смотреть, как на первый взгляд собранные и культурные пилтоверцы выходят из себя. — Всё дело в моём природном обаянии, привыкай, — пилтоверца, видимо, никак не задели сказанные слова, напротив же, он, казалось, был доволен оказанным вниманием. Экко удивился такой реакции, но виду не подал. Прямыми издёвками его не проймёшь, но заунец ещё найдёт способ взбесить его. Попозже. Сейчас он лишь расслабляется, откинувшись на спинку стула и замечает необычную перчатку, которая не лежит на полках с остальными артефактами. — А это что? Тоже один из трофеев? Или какое-то хекстековое изобретение? Эзреаль в очередной раз довольно улыбается, упиваясь вниманием к своей персоне и прилагающимся к ней вещам. Он воспрял духом и начал свой рассказ, который Экко слушал через слово. Он был погружён в свои мысли, в очередной раз анализируя своего напарника. Тот, как оказалось, не был таким уж талантливым изобретателем, каким себя описывал, пусть базовые знания механики и имел. Эзреаль, хоть и был отпетым хвастуном, всё же не был откровенным лицемером, что не могло не выделять его на фоне остальных жителей верхнего города. А ещё Эзреаль был загорелым, и это стало видно, когда он снял верхнюю одежду и ворот его рубашки слегка оттянуло, а за ним показалась полоса бледной кожи. Он загорел по контуру своей одежды во время своих странствий в Шуриме. И это выглядело… слишком небрежно для обычного пилтоверца. Заунец всё ещё относится к своему новому напарнику с подозрением и некой снисходительностью, но уже был готов довериться ему ради общей идеи. Завтра они сделают первый шаг на пути к их цели.***
— Костюм мне жмёт, — негромко сказал заунец, поправляя рукава крайне нетипичной для него одежды. Ничего экстраординарного — простой, но элегантный чёрный костюм, без лишних деталей и добытый пилтоверцем из каких-то своих источников. А вот Эзреаль решил отличиться — его наряд явно был пошит не в Пилтовере. Края накидки над бахромой украшены диковинными узорами, которые были вышиты нитями, сотканными словно из золота. Заунец слышал о таком, но вблизи никогда не видел. — Насладись красивой одеждой хотя бы пару часов, потом снова замотаешься в свои бандитские обноски, — с лёгкой издёвкой в посыле, но без лишней злости ответил исследователь. — Лучше уж бандитские обноски, чем этот маскарад, — фыркнул заунец. — Полюбуйся хотя бы ледяными скульптурами, — Эзреаль, казалось, вообще не нервничал. Он явно чувствовал себя как рыба в воде. Выглядел он сияющим от оптимизма и уверенности в успехе их плана. — Не впечатляет. Скоро мы перейдём к делу? — Можешь пока осмотреться, а я бы поговорил с одним знакомым. Вернусь позже. Эзреаль не стал дожидаться ответа и ушёл, оставив заунца одного. Теперь ему действительно не оставалось ничего, кроме как делать вид, что он увлечён изучением скульптур и предметами торгов, которые являлись новейшими моделями часов. Их производит клан того самого декана, у которого они собираются украсть карту. Для Экко этот вечер был не больше, чем рекламой новой линейки элитных ручных часов, пользующихся в верхнем городе дикой популярностью. У заунца вызывало отвращение то, что местные посетители от скуки покупали всякие безделушки за невообразимые суммы, а люди в Зауне умирали от голода. И всё же Экко оставил эти мысли на сегодня, ведь у него была другая цель. Количество людей, разодетых в не менее причудливые костюмы, что и Эзреаль, впечатляло, пусть и вызывало крайне неоднозначные эмоции. Беловолосый неспешно прогуливался по большому ярко освящённому массивными люстрами залу, отстукивая каблуками ботинок по дорогой плитке. Всё вокруг пестрело и изобиловало вычурными деталями, и рассмотреть каждую из них не было ни единого шанса. Кто-то одиноко гулял, растворяясь в спокойной музыке, также как и Экко, но всё же большая часть людей была вовлечена в какую-либо компанию, поддерживая светские беседы. Больше всего поражало обилие запахов, особенно в сравнении с нижним городом, где весь воздух пропитан химическим смогом. Духи, шампанское, изысканные угощения, цветы и ещё много разных ароматов, которые Экко не мог ни с чем сравнить. Всё его естество противилось тому, что он здесь находится, он чувствовал себя лишним и хотел бы, чтобы всё это скорее закончилось. И всё же он с трудом признавался себе, что закуски, которые он всё же решился попробовать, оказались не такими уж и мерзкими, а очень даже вкусными, в костюме он выглядел очень даже привлекательно, скульптуры, на самом деле, действительно красивые и впечатляющие, а некоторые модели часов оказались настоящими шедеврами, четкость и слаженность механизмов которых и не снилась ни одному часовщику, которого когда-либо мог знать Экко. Начался первый этап торгов, так что времени было ещё достаточно, и заунец потратил свободное время на подсчёт миротворцев, стерегущих подступы к коридору, ведущему к лестницам. Скоро к нему вернулся его напарник и они поддерживали видимость спокойной беседы и увлечения аукционом. Лоты в большинстве своём представляли самые разные часы: наручные, настенные, напольные. Кто-то даже купил за баснословные деньги отреставрированные настенные часы, которые имели смешную, до абсурда бесполезную функцию: раз в час из них выскакивала птичка и издавала ровно столько странных звуков, на сколько меньшая стрелка указывала часов. — Сейчас лучший момент, идём, — тихо позвал своего напарника Эзреаль, и слова его вернули заунца в реальность. Тот слишком увлёкся торгами, и, видимо, расчёт блондина был именно на это — большинство гостей немигаючи следят за лицитатором и внимают его словам, красочно описывающим очередной редкий экземпляр, на этот раз напольных часов. Не спеша они покидают главную залу и входят в коридор, оказываясь на территории, на которой обычным гостям находиться запрещено. По нему они должны были добраться до лестницы. Экко отлично рассчитал передвижения охранников, по его задумке, они не должны были встретить ни одного. Резкая смена окружения — с яркого, сверкающего зала на мрачный коридор заставила окончательно вспомнить то, зачем он здесь. Он аккуратно ступал вслед за Эзреалем по мягкому ковру, которым был застелен пол в коридоре. Тот делал их шаги практически бесшумными, а приглушенный за ненадобностью свет в коридоре скрывал их покровом тени. Но, даже не смотря на все эти подарки судьбы, Экко не расслаблялся. Это далеко не первая его кража, но каждая — как первая. Страх оказаться замеченным, чрезмерная осторожность и бдительность не засыпали ни на секунду, а в крови чуть-что был готов выделяться адреналин, который будет бить в голову мыслью «Бей или беги». В редких случаях, когда заунца замечали, он успешно скрывался бегством. И всё же, риск быть пойманным напоминал о себе тихой тревогой. Они подошли к высокой деревянной двери, ведущей на лестничную клетку. Пилтоверец остановился, прислушиваясь. Он обернулся, бросая уверенную короткую улыбку и кивнул, сигнализируя о том, что всё в порядке, можно идти. Аккуратно открыл дверь, запуская сначала своего напарника, а затем вошёл сам. Экко на секунду расслабился — самая тяжёлая часть позади. Но он ошибался. Дверь предательски скрипнула, не смотря на усилия Эзреаля закрыть её без лишнего шума. Сразу за этим они оба услышали негромкий голос, произнёсший короткое: — Кто там? За этот короткий миг в голове Экко панически начали щебетать мысли. Удастся ли сбежать от него? А что если человек на лестнице поднимет панику, и второго шанса пробраться в кабинет не представится? Или попробовать спрятаться за шкафом, который они проходили в коридоре, и уповать на то, что их не будут искать? Забудет ли человек про этот скрип? Между тем Эзреаль накрывает плечо напарника ладонью и слегка толкает его в сторону стены, вынуждая пятиться. Он задумал спрятаться? Если бы они были в нижнем городе, Экко бы тут же придумал себе бесконечное множество путей отхода, но… — Подыграешь мне? — полушёпот, по-странному интимный и абсолютно неуместный, выбивает заунца из потока мыслей. Эзреаль, подошедший неприлично близко, смотрит прямо на заунца, своими небесно-голубыми глазами, в которых, вопреки ситуации, читается нездоровый задор и азарт. А шаги по лестнице, тем временем, становятся всё более отчётливыми. Экко понимает, что он не на своей территории, он уязвим, и единственное верное что он может сделать — Заунец терпит очередное за сегодняшний день потрясение, ведь Эзреаль совершенно бестактно целует его. Ноги подкашиваются от абсолютного непонимания ситуации, он чувствует себя зверем, загнанным в ловушку, да ещё и в придачу на совершенно незнакомой территории, а его единственный союзник творит нечто совершенно невообразимое. Время застывает, голос ведущего аукциона кажется чем-то небывало далёким, блеклым в данный момент, а шаги на лестнице — растворились в пространстве и перестали существовать. Остался только он и Эзреаль, который во всех отношениях бесстыже прижимает заунца к стене, заключая его в капкан, и приникает губами всё более напористо, ожидая ответной реакции. Мысль о том, что их действия станут отличным прикрытием, придёт к одетому в чёрный элегантный костюм заунцу далеко не сразу, и всё же сейчас он решает плыть по течению, которое задаёт Эзреаль, ведь это кажется ему единственно верным решением. Старания блондина не остаются безответными: Экко закрывает глаза, вживаясь в роль и недвусмысленно реагируя на действия пилтоверца, которые кажутся безумным нахальством и дерзостью. Заунца в очередной раз поражает смелость, граничащая с безрассудством, которая через край бьёт из Эзреаля. Заунец не горит желанием быть безвольной жертвой в этой ситуации и решает забрать себе хотя бы кусочек инициативы. Крепкие, мозолистые ладони гениального изобретателя, который готов на всё, лишь бы не попасться на краже, ложатся на подвижные укрытые заморскими одеждами плечи исследователя, обнимая. Экко своими губами улавливает победную улыбку пилтоверца, который становится всё наглее и увереннее в своих действиях, смыкая свои, ловкие и цепкие, словно силки, пальцы на лацканах, постепенно спускаясь ниже, под пиджак. Кожа, прячущаяся за своим последним оплотом здравого рассудка — плотной тканью кипельно-белой рубашки, разгорячена — не то от бурлящего адреналина, не то от бесстыдства ситуации. Мысль о том, что он позволяет так себя трогать какому-то пилтовщику, да ещё и спустя пару дней знакомства вызывала… противоречивые эмоции, но об этом Экко будет думать потом. Сейчас его сердце отбивает бешеный ритм, а он думает, вернее, чувствует бархатные губы Эзреаля, пропитанные дерзостью и самоуверенностью, словно мёдом, и не понимает, от этого ли они такие сладкие, или от какой-то диковинной закуски, которую заунцу не удалось попробовать несколькими минутами ранее. Целовал его Эзреаль просто отменно — в каждом движении улавливалась чувственность и удовольствие, и всё же Экко не был до конца уверен — тот притворялся, или ему действительно нравилось то, что сейчас между ними происходит. Блондин всё продолжал откровенно облапывать своего напарника. Если бы Экко когда-нибудь видел Шуримские залежи песчаника, купающиеся в солнечных лучах, то он бы сравнил их с пальцами Эзреаля, ведь они были такими же сухими и пылающими, когда изучающе блуждали по крепкому торсу, постепенно переходя за спину, задирая рубашку, чтобы прикоснуться по-настоящему, близко, ещё более интимно и запретно. В этот момент заунец окончательно теряет голову и на несколько оставшихся секунд этого абсолютно неожиданного и нахального поцелуя забывает, для чего они вообще это делают. Экко входит во вкус, его кожа в местах, где её трогал Эзреаль, горит, словно её обожгли металлом. Золото, это было определённо раскалившееся на солнце золото. Золотые руки Эзреаля, золотые нити бахромы, которая приятно щекочет поясницу, загорелые под золотым светилом Шуримы затылок и ключицы, которые вот-вот расплавятся под трепетными прикосновениями слегка шероховатых тёмных пальцев, которые уже давно не чувствовали под собой ничего мягче гаечного ключа. Заунец углубляет поцелуй, желает насытиться духом далёких пустынь, что Эзреаль носит на коже своих умелых рук, золотом, что сверкает прядями его мягких волос, испить отвагу с его сладких мягких губ до дна, бессовестно нарушив все запреты, которые он сам себе выстроил. Быть может, он зашёл бы ещё дальше. Если бы дверь предательски не скрипнула. Время вновь возобновило свой ход. Из-за стен послышался стук молотка и голоса гостей, предлагающих свои цены. Заунец вернулся в себя, он молниеносно покинул свою ловушку, отталкиваясь от Эзреаля, как от огня. Он тяжело дышал, к нему медленно начало возвращаться осознание происходящего. Эзреаль стоял прямо напротив него. На его припухших розовых губах блестела влага, а на щеках проявился еле-заметный румянец. Он улыбался. В голову Экко сбежались, словно крысы, неприятные мысли. Они шептали ему разные вещи, и ни одна из них даже не сквозила надеждой. Заунец, смотря в глаза своему напарнику, нарочито демонстративно вытер остатки слюны со рта манжетой, напуская на черты своего лица выражение брезгливости. — Идём, — максимально сухо бросил он, убедившись, что человек, который увидел их за столь неподобающим действом, благополучно исчез, объятый, вероятно, чувством стыда. Он заправил рубашку и взобрался на лестницу первый, потому и не заметил, как Эзреаль облизнул губы.***
Заветный свиток с картой был найден и благополучно изучен дома у Эзреаля. Заунца глубоко тревожило произошедшее между ними недоразумение, и всё же он не собирался из-за него отказываться от своей цели. Они набросали примерный путь, составили смету путевых затрат, которые целиком ложились на кошелёк Эзреаля. Даже начали придумывать, что же за тайна времени может скрываться за заросшими плющом стенами лаборатории. Экко предполагал, что в скором времени зачинщик их миссии поднимет наверх ту тему, что они избегали. И чтобы не оказаться настигнутым врасплох, решил сделать это первым: — Почему ты выбрал именно такой способ избежать палева? На лестнице. — Я знал, что ты спросишь, — Эзреаль определённо был рад тому, что этот разговор был начат, и снова взял на себя роль ведущего ситуации, — я подумал, что прикинуться дурачками, ищущими туалет или выход не прокатит, бежать от него — тем более, ведь скорее всего это был миротворец, а они хорошо научены гоняться за ворами. — Я не раз бегал от миротворцев, — перебивает пилтоверца Экко. — И всё же, ты не сбежал. — Я был на чужой для меня территории, я бы просто загнал себя в угол. Поэтому я решил довериться твоим действиям. Поэтому, вернёмся к ним, — Экко переводит стрелки, ожидая услышать необходимый ему ответ. — Я хорошо взвесил лучшие и худшие исходы своего финта. В лучшем случае потенциальный миротворец увидел бы, что мы увлечены друг другом, и сразу отмахнул мысль о том, что мы являемся ворами или ещё кем похуже. Он мог бы просто выгнать нас, но он решил что не хочет нас отвлекать и ушёл сам. Это лучший исход. — А что с худшим? — всё спрашивал не в силах усмирить своё любопытство беловолосый. Эзреаль по-лисьи хитро улыбнулся, сверкнув глазами — по его лицу было понятно, что он ждал похожего вопроса. — В худшем же он бы увидел нас и выгнал обратно в зал, но хотя бы не счёл нас ворами, но даже при этом исходе, как и при любом другом, что самое приятное, — Эзреаль сделал небольшую паузу и слегка наклонился на стуле в сторону своего напарника, и продолжил на полтона тише, будто рассказывал какой-то секрет, который никому другому слышать незачем, — я бы в любом случае узнал, каковы вкус твои губы. Сердце заунца пропустило удар, а лицо с притворно-наглого за мгновение сделалось словно запуганным. Он снова почувствовал себя в ловушке, ему не хватало воздуха. Он вскочил со своего места, на лету схватывая свою наплечную сумку, роняя беглое: — Вернусь через пару дней, — и, уже почти у порога, перед тем как наспех хлопнуть дверью, добавил, — в лучшем случае.