Что ж, начнём с малого...

Профессор Дамблдор поднялся на ноги. Он улыбнулся всем студентам и распростёр объятия. - У меня для вас только одно слово, - сказал он, и его низкий голос разлетелся по всему залу. - Насыщайтесь. Пустые блюда заполнились яствами у нас на глазах. Почти Безголовый Ник угрюмо посмотрел на Гарри, Рона и Гермиону, наложивших себе на тарелки еды. - Да вот, хорошо вам всем здесь на пиру, - сказал Почти Безголовый Ник. – А перед этим на кухне были проблемы. - Пошему? Шо шлушилось? – спросил Гарри, вгрызаясь в стейк. - Из-за Пивза, - ответил Почти Безголовый Ник, покачав головой, которая опасно затряслась. Он подтянул воротничок повыше. – В общем, всё как обычно. Он хотел попасть на пир… но об этом и речи нет – сами же знаете, какой он, если увидит блюдо с едой – непременно бросит. У нас был совет привидений… Толстый Монах предлагал дать ему шанс… но Кровавый Барон, по-моему, совершенно правильно, был абсолютно против. Кровавый Барон был нашим слизеринским привидением, он был мрачный и молчаливый, покрытый серебряными пятнами крови. Он был единственным в Хогвартсе, кто мог повлиять на Пивза. И ещё, только слизеринцы знали его истинную историю. При жизни он был влюблен в девушку (я знал по канону, что это Елена Рейвенкло, но он не называл имени). Она сбежала из дома, а он отправился искать её. - Я отыскал её, и пытался уговорить вернуться. Она была непреклонна. Тогда я разозлился. Я взял кинжал и... когда я опомнился, она была мертва. Тогда, придя в ужас от того, что натворил, я убил и себя. Всё, - рассказывал он слизеринцам. - Ага, мы так и подумали, что Пивз на что-то обозлился, - мрачно сказал Рон. – Что же он натворил на кухне? - Как обычно, - пожал плечами Почти Безголовый Ник. – Сеял разрушение и хаос. Раскидал повсюду кастрюли и сковороды. Они просто плавали в супе. Домашних эльфов до чёртиков перепугал… Бах! Гермиона опрокинула свой золотой кубок. Тыквенный сок разбрызгался по скатерти, окрасив всё на несколько футов вокруг в оранжевый цвет, но Гермиона не придала этому значения. - Здесь есть домашние эльфы? – спросила она, с ужасом глядя на Почти Безголового Ника. – Здесь, в Хогвартсе? Начинается... Нет, жаль, что слизеринский стол от гриффиндорского самый дальний, а то бы сейчас Никита Гольденкопф кое-кому вправил бы мозги, и речь не только о Герми, которая магглорожденная и ей простительно, что-то о мире магии не знать, но и этому недоказненному. Не мог, что ли, объяснить девочке, что домовики не деньгами плату берут, а забирают у хозяина долю магической силы (а так как увидеть процесс "выплаты зарплаты" нельзя, то несведущим и кажется, будто эльфы ничего не получают). Ну вот я сейчас объяснил в одно предложение. Неужели так трудно? - Рабский труд, - сказала Гермиона, тяжело раздувая ноздри. – Вот откуда этот ужин. Рабский труд. Больше она ни к чему не притронулась. Тем временем первокурсники болтали, как всегда, о своем происхождении. - Мои родители - обычные люди, - слышалось с рейвенкловского стола. - Мы были так удивлены, когда узнали. То есть, и мама, и папа, и сестра, и дедушка, и бабушка, и дядя с тетей у меня эти... как там... маклы... - Магглы. - И вот, пришла профессор... профессор Вектор, вот, и говорит, мол, будешь учиться в школе волшебства. Папа не поверил, конечно, и спросил, что это за шутка, а она превратила папину шляпу в морскую свинку и обратно... Ещё темой было - кто кем хочет стать в мире магии. Об этом, правда, говорили больше те, кто рос среди волшебников и знал, какие здесь профессии. - Я буду работать в Министерстве. Как мой отец и дядя. - А мой отец - магозоолог, но я не хочу эту профессию, я хочу стать игроком в квиддич. - А мой - торговец в лавке артефактов. И я тоже хочу... в квиддич. Дождь не переставал барабанить по высоким тёмным окнам. От раскатов грома стёкла задребезжали, и на мрачном потолке сверкнула молния, освещающая золотую посуду, с которой исчезли остатки блюд, заменённые тут же на десерт. - Пирог с патокой, Гермиона! – сказал Рон, задумчиво нагоняя в её сторону запах от выпечки. – Смотри-ка, пудинг с изюмом! Шоколадные пироженки! Но Гермиона смерила его таким взглядом, что он отстал. Но тут наконец-то Невилл вспомнил, что он вообще-то чистокровный, и (я не слышал, но судя по всему) пустился в объяснения, к нему присоединился Рон, Герми что-то спрашивала, Гарри, выросший у магглов, тоже что-то уточнил. В общем, вроде ее убедили, судя по тому, что хотя бы десерт она поела. Гэри же тем временем болтал с сестрами Морриган, ещё с какими-то хаффлпаффцами и - через проход между столами - с рейвенкловкой Айбиндер. Через другой проход с ними умудрялись общаться ещё и братья Криви. Когда десерт был съеден до последней крошки и посуда засверкала чистотой, Альбус Дамблдор снова встал. Наводнявшая зал болтовня почти тут же стихла, так что слышались только вой ветра и шум дождя. - Итак! – начал Дамблдор, одарив всех улыбкой. – Теперь, когда мы все наелись и напились, я должен ещё раз попросить вашего внимания, ибо у меня для вас есть новости. Мистер Филч попросил меня передать вам, что список предметов, запрещённых с этого учебного года в замке, пополнился визжащими йо-йо, клыкастыми тарелками и всёсшибающими бумерангами. Всего в списке, по-моему, сто тридцать семь предметов, и если кто-то пожелает с ним ознакомиться, он имеется в кабинете мистера Филча. - Уголки губ Дамблдора поднялись. Он продолжил: - Как обычно, хочу напомнить вам, что лес за территорией школы для студентов под запретом, как и Хогсмид для студентов младше третьего курса. Также с прискорбием сообщаю вам, что в этом учебном году соревнования по квиддичу отменяются. Гарри переглянулся с товарищами по команде. Они разинули рты и безмолвно уставились на Дамблдора, как будто потеряли дар речи. А Дамблдор продолжил: - Это связано с мероприятием, которое начнётся в октябре и будет продолжаться до конца учебного года и потребует у преподавателей много времени и сил… но я уверен, что оно вам несказанно понравится. С огромной радостью сообщаю вам, что… Но в этот миг оглушительно ударил гром, и двери Большого зала резко распахнулись. В дверях стоял мужчина, опирающийся на длинную палку и закутанный в чёрную дорожную мантию. Все присутствующие в Большом зале обернулись. Он откинул капюшон, тряхнул гривой длинных седых волос и направился к учительскому столу. Каждый его шаг через зал отдавался монотонным стуком. Он добрался до края преподавательского стола, повернул направо и подошёл, прихрамывая, к Дамблдору. Молния осветила черты лица мужчины - оно было как будто вырезано из обветренной древесины кем-то имевшим весьма смутное представление о том, как должно выглядеть человеческое лицо и не особо умеющим работать долотом. Каждый дюйм кожи был покрыт шрамами. Рот походил на косой разрез, да ещё части носа не хватало. Но особенно пугали его глаза. Один был тёмным и маленьким, как бусинка. Другой – большим, круглым, как монета и ярко-голубым. Голубой глаз непрестанно двигался, не моргая, поворачивался вверх, вниз и из стороны в сторону совершенно отдельно от обычного глаза, потом развернулся как будто внутрь его головы, так что был виден лишь белок. Мужчина подошёл к Дамблдору. Он протянул руку, покрытую шрамами, как и его лицо, и Дамблдор пожал её. - Позвольте представить вам нового преподавателя защиты от тёмных искусств, - прозвучал в тишине радостный голос Дамблдора. – Профессор Грюм. Так, но кто это? Крауч или всё же настоящий Грюм? - Что с ним случилось? – прошептала Айбиндер. – Что у него с лицом? - Он был аврором, говорят - вроде как, следы от заклятий, - ответил ей Гэри. - Тогда я точно не хочу быть аврором. Дамблдор откашлялся. - Как я уже говорил, - сказал он, улыбаясь всем студентам, которые не отрывали заворожённых глаз от бывшего аврора, если это, конечно, действительно был таковой, - в ближайшие месяцы мы будем хозяевами весьма захватывающего мероприятия, которое не проводилось уже более ста лет. С большим удовольствием сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир трёх волшебников. - ШУТИТЕ! – громко сказал какой-то хаффлпаффец. Почти все рассмеялись, а Дамблдор довольно хихикнул. - Я не шучу, мистер Стоун, - сказал он, - хотя сейчас, когда вы произнесли это слово, я вспомнил отличный анекдот, который слышал летом. Заходят как-то гоблин, кентавр и гном в публичный... Профессор МакГонагалл громко кашлянула. - Э-э… пожалуй, сейчас не время… нет… - продолжил Дамблдор. - Расскажите, мы хотим анекдот! - Тихо, мистер Бин. Так, а на чём я остановился? Aх да, Турнир трёх волшебников... что ж, я думаю, кое-кто не знает, что представляет из себя этот турнир, так что те, кто знает, простят меня за краткое разъяснение и пока подумают о своём. Впервые Tурнир трёх волшебников провели лет семьсот тому назад в виде дружеского соревнования между крупнейшими европейскими школами волшебства: Хогвартсом, Шармбатоном и Дурмстрангом. От каждой школы выбрали по чемпиону, и все трое чемпионов выполняли магические задания. Когда-то школы принимали такие турниры по очереди каждые пять лет, и все признавали, что это наилучший путь установки связей между молодыми волшебницами и волшебниками разных стран – пока потери не стали настолько многочисленны, что турниры были отменены. Студенты зашептались - кто-то встревоженно, кто-то восторженно. На протяжении веков было предпринято несколько попыток возобновить турниры, - продолжал Дамблдор, - ни одна из которых не увенчалась успехом. Однако наши Департаменты международного магического сотрудничества и магических игр и спорта решили в этот раз предпринять ещё одну попытку. Всё лето мы упорно трудились над тем, чтобы ни один из чемпионов не оказался в смертельной опасности. Главы других школ прибудут со своими заявленными подопечными в октябре, а отбор трёх чемпионов состоится в Хэллоуин. Беспристрастный судья решит, кто из студентов более всех остальных достоин соревноваться за Кубок трёх волшебников, завоевать славу своей школе и получить личный денежный приз в тысячу галлеонов. - Я собираюсь участвовать! – звонко крикнула на весь зал девушка за гриффиндорским столом; ее веснушчатое лицо просто засветилось энтузиазмом. Но не только она представила себя чемпионом Хогвартса. За каждым столом я увидел обращённые к Дамблдору восхищённые лица и студентов, горячо шепчущихся с соседями. Но едва Дамблдор снова заговорил, как тут же воцарилась тишина. - Вижу, что каждый из вас горит желанием добыть для Хогвартса Кубок трёх волшебников, - сказал он, - но директора школ-участниц вместе с Министром магии договорились ввести возрастные ограничения для участников. Только совершеннолетние студенты – то есть семнадцати лет и старше, мисс Клауди (он посмотрел на крикнувшую об участии гриффиндорку) – будут допущены к предоставлению своих кандидатур на рассмотрение. Это… - Дамблдору пришлось слегка повысить голос, потому что при его словах несколько человек возмущённо зашумели, – ...мера, которую мы сочли необходимой, принимая во внимание, что задания на Турнире будут трудны и опасны, какие бы меры предосторожности мы ни приняли, а вероятность того, что студенты младше шестого курса справятся с ними, ничтожно мала. Я сам лично позабочусь о том, чтобы ни один из несовершеннолетних не обманул нашего беспристрастного судью при выборе чемпиона Хогвартса. – При взгляде на приунывшие лица Фреда и Джорджа его синие глаза сверкнули. – Посему прошу вас не тратить понапрасну время на подачу заявок, если вам ещё нет семнадцати лет. Делегации из Шармбатона и Дурмстранга прибудут в октябре и останутся с нами на протяжении почти всего учебного года. Я надеюсь, что вы все проявите максимальную любезность по отношению к нашим зарубежным гостям, пока они будут пребывать у нас и окажете чистосердечную поддержку чемпиону Хогвартса, когда объявят его или её имя. Но уже поздно, а я знаю, как вам всем важно собраться с силами и отдохнуть, ибо с завтрашнего утра вас ждут уроки. Всем спать! Живо-живо! Мы все поднялись с мест с шарканьем и грохотом и устремились к дверям, ведущим в вестибюль. - Как они могут! – сказал Джордж, не присоединяясь к толпе, идущей к двери, а продолжая глядеть на Дамблдора. – Нам с Фредом исполнится по семнадцать в апреле, почему нам нельзя попробовать? - И мне в апреле семнадцать! - заявила гриффиндорка, что первой высказала желание участвовать. - Это несправедливо! - Но ведь кто-то умирал! – озабоченно сказала ей девушка с косичками в рейвенкловской форме, поправив на носу очки. - Я бы вот не пошла, даже если бы мне исполнилось семнадцать завтра, а не в январе. Это очень рискованно, если ты не... - Подууумаешь! - Я серьезно, Ния, не надо... Наши тоже спорили. - По-моему, Джордж, пара капель Возрастного зелья поможет... - Дамблдор же знает, что вы несовершеннолетние, - напомнил Рон. - Ага, но не ему же одному решать, кому быть чемпионами? – проницательно заметил Фред. – По мне так едва судья узнает, кто желает участвовать, он выберет лучшего студента от каждой школы, и ему будет без разницы, кому сколько лет. Дамблдор пытается не дать нам заявить свои имена. - Но там можно погибнуть! Вы же слышали, – озабоченно сказала Гермиона, войдя в дверь, скрытую за ковром и поднимаясь по узкой лестнице. - Ага, - беспечно согласился Фред, - но когда это было-то? Много лет назад. И вообще, что за радость без капельки риска? Эй, а что если мы придумаем, как обвести Дамблдора вокруг пальца? Классно выйдет? Мы подошли к лестнице в Гриффиндорскую башню, попрощались с теми, кто принадлежал к этому факультету и друг с другом и разошлись по своим делам.