Тяжелая доля родителя

Все, что Вернон Роше придумал, — это найти Геральта, вроде как обосновавшегося в Туссенте, и переждать у него. Бросать Анаис не хотелось. У маленькой королевы было слишком много врагов, но как глава темерской разведки Роше сейчас был бесполезен. Да и сама Анаис, когда узнала о его небольшой проблеме, сама сказала, что лучшим решением будет где-нибудь спрятаться. Так, получив благословение государыни, он собрался, отправился в путь… и всю дорогу пытался не прибить увязавшегося за ним Йорвета. Остроухий сученыш оказался прекрасно осведомлен о его положении и даже попытался утащить к себе в дупло, или где там эти эльфы коротали ночи между набегами на честных людей. Успокоился он только после угрозы Роше вспороть себе брюхо и согласился с тем, что спрятаться у их общего знакомого ведьмака для Роше будет лучшим решением. И пошел с ним, ах да. Оказалось, что Геральт не просто “обосновался в Туссенте”. Он завел себе целый виноградник и, судя по общему состоянию земли, жил вполне себе припеваючи. Вид правда у него был какой-то нервный и заебанный. Видимо, слуги послали мастера ведьмака нахрен, вот и делал всю работу сам. — …Роше? — он заметил стоящего чуть поодаль Йорвета. — И Йорвет. Что происходит? Ну и, если бы к самому Роше на порог заявились те, кто полжизни друг друга убить хотели, он бы тоже охуел и напрягся. Но нет, Геральт даже пригласил их внутрь. Роше сел за длинный стол прямо в гостиной и взглядом проследил, как Йорвет, не сводя с него глаз, садится с другого конца. — Э-э-э, вина? — спросил Геральт. — Да. — Тебе — только горячей воды, — решил за него Йорвет. — Нахуй иди, — огрызнулся Роше, но совет принял. Все еще не понимая, что происходит, Геральт учел пожелания гостей по-своему и принес воды обоим. Затем, пока Йорвет гипнотизировал свою кружку, успел сесть напротив Роше и облокотился на стол, всем своим видом намекая, как ему интересно на кой хер они прошли такой длинный путь из Темерии в Туссент. — Давай ты рассказывай, — попытался уйти от ответственности Йорвет, и Роше чуть не плеснул воды через весь стол. Прямо ему в лицо. — То есть как хером водить, так ты первый, а как ответ держать, так сразу в кусты? Вместо ответа Йорвет только скривил лицо так, будто ему под носом говном намазали, и отвернулся. — Сука, — выплюнул Роше и попробовал подобрать слова. — Я не знаю, как это произошло, но, кажется, у меня будет пиздюк. Нужно где-то переждать. Не в Темерии. На его удивление, Геральт не заржал, не выгнал их и даже не спросил, когда они успели дать ебу. Он долго и задумчиво смотрел на живот Роше, попросил показать, потрогал и после этого тяжело вздохнул: — Блядь. Вы и правда не врете. Ну ладно, сюда редко кто приходит, так что живите. Что, и все? Так быстро? Роше хотел сказать, что Йорвет здесь не задержится, но тот вдруг снизошел до того, чтобы снова показать свой поганый характер. — Даже не хочешь узнать, как это вышло? — Роше не понял, нахрена Йорвет это спросил. — Очень хочу, но как-нибудь потом, — уклончиво ответил Геральт и внезапно сменил тему. — И у меня тоже есть условие. — Какое? Вместо прямого ответа Геральт посмотрел в черноту дверного проема. Ожидаемо, тот ему не ответил. Он нахмурился, развел руками, а затем сделал жест, кого-то подзывая. — Я серьезно, тут должен быть твой выход, — кем бы ни был тот, кого Геральт так звал, выходить на свет он не торопился. — Ну не выгоню же я их? — таинственный гость все еще скрывался. — Лето, блядь, кончай выебываться и иди сюда! — наконец не выдержал Геральт. Роше не ожидал, что здесь еще кто-то будет, но еще больше он не ожидал, что этим кем-то окажется ебучий Лето из, блядь, Гулеты. Сначала в дверях показалась его лысина, а затем он весь явил себя незванным гостям. Йорвет напрягся и схватился за ножи, но Геральт резко ударил его Аардом. Роше не успел даже встать: часть мебели тут же разметало по комнате, а самого Йорвета впечатало в стену. Лето недовольно обвел картину взглядом и тяжело вздохнул: — Опять до ночи убираться будешь. — Вот Йорвет и уберет, — заявил Геральт, и Роше вспомнил, о чем хотел сказать пару минут назад. — Он здесь только чтобы проводить меня и уже уходит. Ему было насрать, что Йорвет может быть против. У Роше на поясе все еще висел нож, и он в любую секунду мог достать его, чтобы выпустить себе кишки вместе с растущим в нем йорветовым пиздюком. На помощь остроухому ебанату внезапно пришел Лето: — Темерия, помилуй. Геральт нас двоих не выдержит. Еще и сосиски свои положил на живот так, что Роше теперь заметил — а Лето-то… жирный. Нет, не так. Не жирный, а… у него резко закончились мысли. Роше и близко не мог представить, как кто-то трахает Лето. Очевидно, что здесь побывал Геральт, но это все равно не укладывалось в голове. — Роше… — позвал Геральт и помахал рукой у него перед лицом. — Все в порядке? Все, что он смог ответить, — это засмеяться. Боги, пиздец какой. Судя по лицам остальных присутствующих, они думали также. Лето не возмущался. По сравнению с Роше он вообще выглядел просто образцом спокойствия, будто только и занимался тем, что носил в себе кого-то кроме глистов. Сложно было судить о том, сколько времени у него было свыкнуться со своим положением, но, по крайней мере, у Роше появился шанс подсмотреть процесс… вылезания… извлекания… в общем, первым придется мучиться кому-то другому. Им с Йорветом выделили одну комнату на двоих и, хотя кровать была двуспальной, Роше занял ее целиком. Спать с Йорветом не хотелось не то что на одной кровати — на одном континенте, но выбора, опять же, не было. Остроухий мудак действительно остался. По крайней мере, перед ведьмаками он перестал толкать речи про дар богов, пытаться дотронуться до Роше и пиздеть на своем высокодуховном эльфском. Даже молча постелил себе на полу, только будил посреди ночи и заставлял лечь ”как надо”, а не на живот, видать волновался за своего наследника. Роше тоже волновался и только поэтому просто огрызался и ложился набок. В остальном он с ним дел иметь не собирался и все еще носил на поясе нож, напоминая, кто тут диктует правила. Вернон Роше не собирался проживать счастливую жизнь с Йорветом. У них это все произошло случайно. Вроде дрались, потом дрались, потом как-то упали и поебались. То, что его, главу темерской разведки, вроде как в жопу изнасиловали, поводов для любви и гордости не давало. Потом ему стало плохо от еды, он потолстел при том, что почти ничего не ел, попробовал согнать жир тренировками, стало еще хуже и королевский лекарь поздравил его с пополнением. Как об этом узнал Йорвет — непонятно, он до сих пор не отвечал на это вопрос. Роше подозревал, что у него есть свои каналы связи. Нужно будет этим заняться, когда все закончится, а пока оставалось только пережить происходящее. При всей ненависти к Йорвету и общем хуевом состоянии, пиздюка внутри себя ненавидеть не получалось. На самом деле, когда он думал о нем, то испытывал страх и какое-то слишком уж дохуя трепетное волнение. Лето говорил, что чувствует нечто похожее. — Стремно до пизды, но раз уж это случилось, чего орать? — доверительно признался он Роше, будто они парой лет ранее не гонялись друг за другом, чтобы вздернуть на ближайшем дереве. Хотя попробуй вздерни его, там же и сук отломится, и дерево под землю провалится. Лето — огромная мясная туша, которая дала Геральту в жопу, и теперь, в отличие от Роше, прекрасно переносила свою беременность. Он даже выглядел лучше, чем Роше — того раздуло, как забродивший винный пузырь, а Лето вполне мог сойти за просто жирного. Пиздец, слово-то какое красивое. Беременность. — Да и Геральту это нужно, — добавил он. После Цири, да? Роше понимающе кивнул. После победы над Эредином ее бывшее Высочество решила остаться на Пути ведьмака, но императора Эмгыра это не устроило. Согласно полученным до ухода в Туссент отчетам, он все-таки нашел свою блудную дочь и привел ее в Нильфгаард. Что же до Геральта, приемного отца, оставшегося “за бортом” ее жизни… Роше в жизни не видел столько заботы. Сколько ему было лет? Он скакал по всему поместью, как новобранец, который пытается произвести впечатление на самого злоебучего командира: то пытался устроить планировку дома так, чтобы Лето, а заодно и Роше, ничего не задевали при ходьбе, то пилил колыбель для мелкого во дворе, то чуть не спалил дом, когда Лето захотелось свежей выпечки. Сомневаться в том, что Геральт станет лучшим в мире отцом, не приходилось. Что же до их отношений с Лето… их не получалось назвать парой, но Геральт заботился о Лето, и это не было похоже на вынужденную меру. Им не нужно было говорить о своих чувствах, чтобы быть счастливыми. Завидовал ли им Роше? Охуеть как, потому что у него самого: — Тебе что-нибудь надо? — Чтобы ты нахер пошел. Это был один из самых продуктивных разговоров с Йорветом. Тот издалека смотрел на Роше печальной крысой и, кроме своих сраных побудок посреди ночи, не сделал ровным счетом ничего. Это внезапно обижало, но Роше старательно списывал это на свое положение. Вон Лето горелые булки жрал и плакал от радости, а Роше обижался, что Йорвет — не мужик его мечты. И неважно, что в обычном состоянии самой жаркой фантазией было сжигание этого говноеда живьем. Геральт не встревал. Пока они не мешали Лето, можно было делать все что угодно. Он даже сердобольно сгонял в город за небьющейся посудой! Зря только взял с собой Йорвета — хитрожопый мудень обосрался за свою пустую голову и уломал Геральта на деревянные тарелки. Роше попробовал насколько больно они бьют в тот же момент, как увидел. Йорвет красиво стонал, когда не получалось увернуться. — Хорошие, — вынес Роше вердикт. Лето тоже попробовал. В его клешнях тарелка приобрела угрожающее ускорение и разлетелась на куски, стоило ей коснуться стены. — О, а в этого попробуй? — предложил Роше и Лето послушно примерился новой тарелкой. — Второй раз за посудой сами покатитесь, — предупредил Геральт. — Или будете жрать прямо со стола. — Да ладно, не лишу же я ребенка своего отца? — расхохотался Лето и положил посуду на стол. — Лето, блядь, — если бы не перспектива пиздюлей от Геральта, Роше запустил бы тарелкой в самого Лето. — Ты убил отца на глазах у его детей, хули ты выебываешься? — А, точно, — легкомысленно кивнул тот, будто убийство короля для него было очередным заказом на чудовище. Хотя на самом деле так и было. Никакой ненависти к почившему Фольтесту Лето не испытывал и потом вроде как прикрывал жопы Роше и увязавшейся за ним Бьянки во время атаки на Каэр Морхен. Да и как этого обмудка ненавидеть, когда у них общая… болезнь. Наоборот, если бы не Лето, Роше бы с ума сошел, наверное. Так что Йорвету приходилось отдуваться за всех. В конце концов тот не выдержал. Собрался утром, пока Роше еще спал, и съебал, даже не прихватив с собой трофейные гербы побежденных разведотрядов. Не то чтобы Роше сильно удивился или расстроился… все ведь к этому и шло, верно? — Охуеть. Нет, я знал, что он обмудок, но я думал, он хоть немного волнуется. Это же его вина, в конце концов! Хотя теперь он точно не сможет отобрать у меня мелкого. Он же не вернется в самый ответственный момент? — Рад, что ты перестал называть мелкого пиздюком, — поржал Лето, у которого не было выбора, кроме как все это слушать. — Я все еще не понимаю, с хера ли ты такой спокойный. У тебя пузо уже на нос лезет, как это дерьмо вообще происходит? — Хм… — Лето задумался. — Мы с Геральтом прочитали, что есть два варианта. Или у меня хер отвалится и он вылезет через дырку, или он прогрызет мне пупок, — он приложил кулак ко рту и, пока говорил, смотрел на Роше самым серьезным взглядом, на который, наверное, был способен. Хватило правда ненадолго: уголок его губ дернулся, и он не сразу вернул его в обычное положение. — Лето, блядь! После окрика хуев шутник перестал скрывать улыбку и заржал в открытую. — Да ну откуда мне-то знать? — заявил он, когда перестал смеяться. — Начнется, вспорем мне брюхо, вытащим. Главное, чтобы он ведьмаком не родился. Или девочкой. — Или девочкой-ведьмаком. — Да, — судорожно выдохнул Лето. То, что он все-таки волновался, немного успокаивало. Роше никогда не задумывался над полом своего ребенка. У него было гораздо меньше требований: пусть будет хоть девочка, такая страшная, словно рожу Роше налепили прямо на нее, лишь бы уши не острые. И родилась нормально, не разгребая кулачками дерьмо или как там, потому что будущий процесс пугал его просто до усрачки. Долго пугаться у него, правда, не вышло — Лето решил разродиться буквально через несколько дней. Ворвался в дом, чуть не выдернул дверь с петель, заявил: — Зараза, даже поссать не дал, — и ебнулся без чувств прямо в дверном проеме. — Ну я же просил ходить с кем-нибудь! — взвыл Геральт и понесся к Лето. — Роше помоги, стой, нет, лучше неси что там надо! Он заметался и попробовал дотащить Лето хотя бы до стола. Роше поторопился: набрал горячей воды, прихватил полотенец, припрятанные нитки с иголкой, нож. Когда он вернулся, Геральт успел разложить Лето на полу — на большее не хватило сил. Он суетливо перехватил ношу Роше и расставил все вокруг Лето. — Ты его достанешь, — отстраненно сказал Геральт, но Роше его понял. Он только помедлил, примеряясь. Наконец, он сделал первый надрез. Лето глухо застонал, но не взбрыкнул, и Роше на всякий случай помолился, чтобы так и оставалось: задень он его сейчас, и придется ебаться уже с двумя рожающими мужиками. Геральт не стал мелочиться и провел разрез по всему животу. По крайней мере, ему удалось сделать это достаточно глубоко, чтобы можно было развести кожу в разные стороны. Роше стер вмиг потекшую кровь и подоткнул по полотенцу с каждого бока Лето. Хорошо, что Геральт был не настолько сентиментален и не стал устраивать истерик на тему, что его ребенок родится на полу, а не в теплой постели. — Надо было позвать кого-нибудь из чародеек. — Или Шани, — согласился Геральт. Они ожидали увидеть что угодно: от запутавшегося среди кишок ребенка до обычной бабьей матки, как бы она там не выглядела. В Лето лежал бело-желтый, увитый венами по всей своей поверхности, овальный пузырь. Верхняя его часть была темнее, будто внутри что-то скопилось. Роше подумал о том, что это, должно быть, плацента. Чуть ниже виднелся далекий силуэт маленького тельца. Пузырь выглядел раздутым и готовым вот-вот лопнуть, поэтому как его взять и не порвать, Роше не имел ни малейшего понятия. В следующую секунду стенка натянулась сильнее, будто кто-то толкал ее с той стороны. Еще спустя мгновение на ней отчетливо проступил силуэт крошечной ладони. — Твою мать… — Роше вдруг почувствовал удивительную легкость. Перед глазами все поплыло. Твою мать… отца, кем там теперь считался Лето, неважно. Там действительно был ребенок. Живой, настоящий. Развился из хер знает чего и пытался пробить себе дорогу наружу. В нем ведь… его мелкий ведь тоже так будет, да? Он и толкался-то редко, сидел тихо, больше отравлял жизнь всего лишь размерами и сдвигами в голове. Дерьмо… — Роше, твою мать! — внезапный окрик и шлепок по лицу заставили его вернуться в сознание. — Я не справлюсь один! Геральт смотрел на него большими перепуганными глазами. Одной рукой он все еще держал рану Лето, другая, такая же окровавленная, была в нескольких сантиметрах от лица Роше. Он провел пальцами по ударенной щеке — на них осталась кровь. Кровь Лето была на… еще одна пощечина заставила его встряхнуться. Да, точно. Не время. — Я здесь. — Бери, — Геральт снова открыл разрез и кивнул на пузырь с ребенком. Роше сполоснул руки в воде и погрузил руки в рану. Пальцы скользили по гладкой поверхности и никак не могли нащупать, как его подцепить. Наконец пузырь поддался и Роше потянул его наверх, стараясь не сжимать слишком сильно. Он чувствовал, как поверхность натягивалась, когда пузырь пытались протолкнуть в рану. Мало разрезали. Роше запоздало подумал, что он может за что-то держаться и как бы они там действительно не вынули чего-то лишнего. Полотенца на полу полностью пропитались кровью. Стоило поторопиться и зашить рану, иначе Геральту грозило снова стать отцом-одиночкой. Лето, конечно, тот еще кабан, но даже у него был свой предел. Хорошо, что первым был не Роше. Плохо, что вообще предстояло пережить это дерьмо. Пузырь с тихим хлюпом полностью вышел из Лето. Роше оказался прав — у плаценты, там, выше, его держал уходящий в тело отросток. Геральт резким движением отрезал пузырь от отростка и кинул нож в воду. — Разрежь, — попросил он и принялся зашивать то, что натворил. Объяснять о чем он, Роше не пришлось. Он выудил из воды нож, прикинул, как лучше, а затем ткнул кончиком в пузырь. На пол и по рукам хлынула жидкость. Роше пальцами натянул желтоватые стенки и вспорол их одним движением. Ребенок оказался очень громкий. Буквально с первым своим вдохом он не иначе как решил оповестить всех — смотрите, вот он я! Получился у двух идиотов, а третий рядом постоял! Геральт на секунду отвлекся от сшивания Лето и посмотрел на него: — Это… — У тебя сын. Шей давай. Лето мог бы собой гордиться — он не хотел девочку, она у него и не получилась. У него вышел маленький, сморщенный, красный и до пизды громкий пацан, которого Роше, обрезав пуповину, обмыл водой и укутал в чистое полотенце. Геральт тихо чертыхался, сетуя на бесконечный разрез. — Чтоб я еще раз так сделал… — ругался он, второпях пытаясь не наделать еще больше хуйни чем та, которая уже произошла с ними. Все, что мог сделать Роше, это посмотреть на свой живот. Волшебное чудо рождения совсем не добавляло уверенности в том, что он переживет нечто подобное. И ведьмачьим эликсиром, какой сейчас вливали в Лето, его не отпоишь. Роше не отпускал мелкого до тех пор, пока Геральт не закончил, перетащил Лето в постель и не убедился, что тот не издохнет в скором времени. Только после всего этого дошла очередь до знакомства с сыном. — Уверен? — Роше бросил взгляд на спящего Лето. Тот медленно дышал и выглядел бледным. Геральт, помимо бледности, казался еще и крайне заебанным. Не то чтобы Роше боялся за то, что мелкого уронят, но… но да, боялся. Наверное, это был какой-то инстинкт, как у мамаш, которые пиздились за своих детей похлеще медведей, только ребенок-то был не его, с чего бы волноваться? — Ты сядь хотя бы, а то уронишь еще, — в конце концов, если он не может позаботиться даже о чужом мелком, как он будет заботиться о своем? Судя по тому, что Геральт тут же сел на край кровати, доводы звучали убедительно. Роше не знал, чего ожидал больше. Что Геральт начнет шутить хреновые шутки, расплачется, будет искать дополнительную пару рук и ног, но на деле он долго и пристально рассматривал притихшего ребенка. А затем… — Зараза, — выдохнул Геральт. Он несколько раз проморгался и растерянно прижал к себе ребенка. Что бы он там не увидел, ему это не понравилось, и он был крайне обеспокоен. Роше кивнул на ребенка, молча спрашивая, в чем дело. Геральт, немного подумав, показал на свои глаза. — Он… — начал Роше, и Геральт кивнул. — Ох. Конечно, у двух ведьмаков получился маленький ведьмак. И как он будет жить? Даже у будущего полуэльфа Роше было больше шансов найти свое место в жизни. Геральт тоже это понимал. На самом деле лучшее, что они могли сделать для маленького уродца — не дать ему вырасти. — Когда я впервые увидел Цири, — тихо сказал Геральт, разглядывая нахмуренного засранца у себя на коленях, — я ее даже не узнал, хотя она была моим Предназначением. Все, что я мог дать, — это Каэр Морхен и Путь ведьмака, с которого она могла сойти в любой момент. И мы с Йен… а он… я же никогда не думал, что у меня будет… Роше никогда не мог подумать, что Геральт вот так вот возьмет и расплачется. Это было так неожиданно и в то же время правильно. Роше думал, что ребенка надо убить сейчас. Роше думал, что Геральт сумеет защитить своего сына от жестокости людей. Стало интересно, как отреагирует Йорвет, если когда-нибудь Роше вообще позволит увидеть ему своего ребенка? Будет ли он счастлив? Сможет полюбить малыша? Его побег указывал на то, что вряд ли. В мыслях промелькнуло короткое сожаление. Ничего. У ребенка Роше будет отец-человек. И Бьянка. Не оставит же она своего командира одного? — Надо… надо позвать слуг обратно, — голос Геральта заставил его вернуться в сейчас. — Нет, нельзя. Зараза, ты же еще не разродился. Единственными людьми, которые приходили на виноградник, были рабочие винодельни, которые видели только Йорвета. И как интересно, Геральт будет объяснять им, чей это ребенок? Они же хотели навести шороху, сделать загадочные рожи, мол, они тут одну богатую даму прятали от позора, а теперь… хер его знает вообще что делать. С такими глазами и молочную мать-то не найдешь. Внезапная мысль о кормилице как обухом ударила Роше по голове. Это сейчас засранец мелкий, суровый и молча сверлит новоиспеченного папашу маленькими ведьмачьими глазками. Но ведь он проголодается. Роше, не сильно задумываясь над тем, что делает, потрогал свою грудь через рубашку. Кроме живота у него поплыло все тело, и он понятия не имел, есть ли в сосках молоко. Несмотря на то, что он хотел своего ребенка, кормить его не было никакого желания. А Лето… ему бы эту ночь пережить. — Геральт, — позвал Роше. — А что он жрать будет? Сначала Геральт не понял, но затем посмотрел на его позу. В глазах отразилось запоздалое понимание того, что они все очень, очень сильно проебались, и счастье отцовства может продлиться недолго. Он замер, уставившись на Роше в тихом ужасе. — Ему нужна кормилица. — Его не должны видеть, — повторил Геральт, но, очевидно, он и сам понимал, что не сможет прятать ребенка. — Куплю козу. Нет. Зараза, — он резко посмотрел на Лето и снова на грудь Роше. Тому пришлось покачать головой. — Ладно, — выдохнул Геральт. Он еще раз посмотрел на сына. — Ладно, — повторил он. — Я знаю, к кому обратиться. — Уверен? — насторожился Роше. — Да, конечно, нет! — тихо воскликнул Геральт, чтобы не потревожить ни Лето, ни сына. — Мне надо в Боклер. Ты сможешь позаботиться о них? И рожу еще такую серьезную сделал. Роше даже не стал говорить о том, что неплохо было бы для начала поспать — и ему, и Геральту. Что бы он там не придумал, стоило поторопиться до того, как мелкий начнет непрерывно орать и требовать его накормить. — Давай быстрее. Могло ли быть по-другому? Геральта как ветром сдуло, удивительно, что он нацепил на Плотву седло, а не так поскакал. Кормилица, ладно. Роше просто будет прятаться в те моменты, как она придет. Или Геральт сам будет возить к ней ребенка. Или они посадят ее под замок, а потом убьют, это был самый лучший вариант. Но сначала Роше должен был пережить этот день. В первую очередь он положил ребенка в колыбель. Пришла еще одна запоздалая мысль — стоило попросить Геральта перетащить ее в комнату к Роше, чтобы не мешать Лето. Проблема решилась, когда маленький засранец заорал, коротко объяснив, что ему не нравится лежать в одиночестве. Роше взял его к себе и постарался не задавить, когда они легли на одну кровать. По крайней мере, мелкий имел совесть и не будил его до рассвета. Новый же день принес… — Я глава темерской, мать его, разведки, парень! Почувствуй хоть немного уважения и скажи, что тебе не так?! Ему, кажется, не так было все. Уродец орал, никак не объяснял, что ему не нравится, Роше бегал вместе с ним, сидел, лежал, убирал дерьмо, сетовал, что новорожденные вообще не должны срать, потому что им нечем, пытался поговорить, уговорить, объяснить, что у него вообще-то тоже будет свой засранец и Роше устал хуже собаки. Мелкому было наплевать. Наверняка он считал себя очень умным, а всех вокруг очень тупыми, по крайней мере, так себя чувствовал Роше. Боги, а ведь ему придется пережить это дерьмо еще и со своим. — Ладно, я понял. Или ты смертельно болен, или хочешь есть. Я прав? — сдался он, и ему почудилось, что ребенок заорал немного радостнее. — Что ты будешь? У нас есть целое нихуя и овес, устроит? Не устроило. Роше уварил этот овес до состояния мерзкой жижи, чтобы уродец высосал его через тряпку, но тот не оценил стараний и, распробовав, разразился еще более громким плачем. Роше попробовал сам. Да, на вкус это оказалось как говно. — Ну а что я тебе могу дать? Или это, или жди, пока твой папаша найдет няню! И ждать он не хотел, вот ведь маленькая сука. Это он так мстил за то, что его думали убить сразу после рождения? Голова гудела от постоянного крика. Чем больше Роше об этом думал, тем больше убеждался — маленький дьявол хотел его извести, точно. У Роше устали руки, и он положил его на стол, о чем тут же пожалел. Маленький орущий комок был похож на кусок мяса, возьми да разделай. И крику не будет, и всем окажут услугу, особенно уродцу, которого ждет долгая и насыщенная на пиздюли жизнь. Нет. Это ребенок Геральта. Роше ударил себя по щеке. Та зачесалась, и на пальцах остались багровые хлопья. Он не сразу сообразил, что это все еще кровь Лето, которую он в суматохе забыл смыть. Удивительно, и как только у него рожа за все это время не зачесалась. — Ты, может, поэтому орешь? — спросил он и торопливо вымыл лицо. Неплохо было бы сменить еще и грязную рубашку, но кричать уродец не перестал. От бессилия хотелось разрыдаться самому. Пиздец, он же сильный и здоровый мужик, не выдержал и дня с маленьким ребенком. Он будет ужасным отцом. Ему нужна была помощь, и он чувствовал себя одиноким куском говна в огромном море какой-то херни. Хотелось заткнуть его. Навсегда, на час, на минуту, хоть на сколько-то, лишь бы этот ебучий вой прекратился. Затолкать ему тряпку в рот. Или… он скосил глаза на свою грудь. — Я не уверен, есть ли там что-то, но ты можешь помолчать и проверить, согласен? Он сел на стул и стащил с себя рубашку. Уродец лег ровно на живот и нащупал ртом маленькую мужскую сиську. Сначала было щекотно, а затем… Роше завыл сквозь закушенную ладонь. Да, блядь, молоко было! И его высасывали так, будто хотели высосать самого Роше изнутри! Но боль от этого не шла ни в какое сравнение с тем, что ребенок все-таки заткнулся! В доме резко стало тихо. Роше постарался сосредоточиться на ощущении бесконечного покоя и отвлечься от зуда на груди. Наверху послышались какие-то звуки. Это точно был не Геральт — его бы стало слышно во дворе. Гостей они не ждали. — Кажется, твоя мама очнулась, — сообщил Роше и не прогадал. Держась за стену, Лето шумно заполз на кухню и остановился на пороге. Если бы Роше сказал, что совершенно не удивлен, он бы соврал. То, что Лето вообще умудрился встать после ночи, поражало до глубины души и вселяло робкую надежду. Раз ведьмак очнулся через сутки, то и Роше сможет это все… хотя бы пережить. Некоторое время Лето смотрел на прикорм своего ребенка с явным намерением что-то сказать. Роше молча показал рукой, куда тот может засунуть все свои шутки, и Лето решил не испытывать судьбу. Вместо этого он не без труда подошел к ведру с водой и жадно выпил сразу несколько ковшей. Только после он сел на свободный стул и уставился на своего ребенка. — Где Геральт? — спросил он наконец. — Ищет кормилицу. Никто из нас об этом не подумал. — А… — Рот закрой, — огрызнулся Роше. — Это всего один раз. Он не собирался кормить грудью. Он все еще был главой темерской разведки и доверенным лицом королевы, он не должен делать такое дерьмо. Он и рожать не должен, но это были уже мелочи. — Распиздишь кому, подвешу твою голову над воротами замка в Вызиме, — предупредил он на всякий случай. Лето благоразумно усмехнулся и скосил глаза на перебинтованный живот. На повязках выступила кровь. Их следовало поменять, но он бы не справился один, а Роше не мог отпустить требовательного ребенка. — Как… он? — тихо спросил Лето, все же кивнув на мелкого. — Вылитый ты. Все нервы мне выебал, лысый уродец. Лето крякнул и тут же схватился за живот. — Осторожней, блядь! — зашипел Роше. Ему не хотелось снова оставаться одному. Он однозначно не мог отдать распоротому Лето присосавшегося к сиське Роше уродца, но простое присутствие другого человека придавало хоть немного сил. Лето внимательно рассматривал своего сына и не сразу решился дотронуться до него. — У него твои глаза, — зачем-то сказал Роше, наблюдая за тем, как на полпути к ребенку замирают пальцы-сардельки Лето. — Прямо… — Ага. Послышался тяжелый вздох. Лето все же погладил сына по голове и сел обратно. Они оба не могли придумать, о чем еще можно поговорить, и поэтому молчали. Роше не знал, сколько ребенок должен есть и насколько ему нравилось мужское молоко, но главным было то, что он молчал. Дела, вроде найти, что поесть самому, постирать или убрать последствия… родов Лето, могли подождать. — Что дальше будете делать? — решил поддержать беседу Роше. Он знал, что ведьмаки обсуждали само появление, но о будущем никто не говорил. Все они были не в том возрасте, когда можно сесть вечером в обнимку и помечтать о счастливой семейной жизни. Лето тоже так думал: — Ну, сначала заживет, — он кивнул на бинты, — а потом буду драть Геральта так, чтобы из ушей полилось. За свой смех Роше получил чувствительный тычок в сиську от трясущегося уродца. Он ойкнул и сжал зубы. Дебил Лето заржал следом, опять хватаясь за живот. Круговорот болезных идиотов прервало конское ржание во дворе. — Геральт? Не без труда, но все же Лето доковылял до окна, чтобы проверить. — Надень рубашку и возьми ребенка, — тихо сказал он. — Здесь черные. — Что… да ебись ты лесом, как ты заебал орать, — зашипел Роше, когда отнятый от груди уродец опять заплакал. — Ты не хочешь издавать какие-либо звуки, — Лето сложил пальцы и применил на сыне какой-то ведьмачий знак. — Быстрее. Что здесь забыли нильфы? Роше наспех оделся и с трудом поднял уродца на руки. Лето дождался, пока он возьмет какое-нибудь оружие, и как можно бодрее вышел во двор, чтобы не дать незваным гостям зайти в дом. Дальше… все было ожидаемо. Четыре нильфгаардца окружили Лето. Заметили, что он ранен. О чем-то заговорили, Роше не слышал. Когда двое из нильфов пошли в сторону дома, Лето ебнул магией и отбросил их на землю, после чего ввязался в драку с двумя оставшимися солдатами. Роше не мог выбежать на улицу — его бы сразу увидели. Он кинулся вглубь дома, спрятался на втором этаже, чуть не поскользнувшись на пузыре, который они так и не убрали с ночи. И только в спальне он понял, что загнал себя в ловушку, отсюда не было выхода, кроме как по лестнице. Нужно было свернуть на первом этаже и дать деру оттуда. Он положил уродца в колыбельку. К чести того, тот не заплакал, а только засучил маленькими конечностями. Лето ведь успеет справиться с теми, кто во дворе, верно? Еще никогда в жизни Роше не желал ему столько здоровья и благополучия. Послышались тяжелые шаги. Хах, если Лето и был еще жив, то явно не торопился спасать сына. Роше спрятался за углом, вспоминая где у нильфгаардских доспехов самые слабые места. Еще секунда. Он сжал меч покрепче и постарался восстановить дыхание. Еще одна. Неприятель вошел в комнату. В эту же секунду Роше сорвался с места. Он метил в бедро, место прямо под кирасой. Меч чиркнул по краю доспеха, но нильф сумел отбить удар ниже и заорал от боли, когда Роше вонзил меч ему в ногу. Он встал прямо перед ним и хотел закончить его мучения, однако не хватило быстроты реакции. Роше оттолкнули назад. Он не удержался на ногах и полетел на кровать. В следующую секунду Роше ослепила вспышка боли. Она собиралась в животе, будто его жгли изнутри, все тело ломало. Он не смог сдержаться и закричал, а затем была темнота. Ему казалось, что он спит, но вместо снов видит пустоту. Он куда-то падал, обо что-то задевался. Каждый удар сопровождался болью и как будто доказывал, что Роше еще жив. Он приветствовал боль, но она с каждым разом появлялась все реже и реже. Он умер? Хотелось бы тогда встретить короля Фольтеста. Его Величество ведь позволит Роше служить ему и после смерти? Других желаний у него не было. И, наверное, еще хотелось бы посмотреть на ребенка. Подумаешь, еще не родился. Но ведь скоро должен был! В подтверждение его слов откуда-то сбоку послышался детский плач. Роше попробовал упасть поближе к той стороне. Второй детский голос ненадолго ввел его в замешательство. А, ну да, наверняка же в том месте целая толпа нерожденных детей! Первой мыслью, которая его посетила, стало осознание — рай выглядит, как гостевая комната в поместье Геральта. Не то чтобы Роше сильно жаловался, но он ожидал немного другого. Второй мыслью было — вообще-то это ад. Над колыбелью с ребенком склонился Йорвет. Кто бы пустил этого остроухого пидараса в рай? — По… — Роше разлепил сухие губы, и попытка сказать одну фразу далась крайне тяжело. В глаза как будто насыпали песка. Йорвет, тем не менее, услышал его и подскочил поближе. Отлично. — По-о-о… — снова попробовал Роше. Йорвет засуетился вокруг и начал тыкать во все предметы вокруг. Нужно было собраться. — По-ошел на-а-а хер, — удалось ему с третьей попытки. Вместо того, чтобы прислушаться, дьявольский одноглазый морок застыл со своим обычным лицом повидавшего жизнь говноеда, а затем с явным вздохом облегчения бросился к Роше и начал обсасывать его руку. Это был ад, точно. Личный ад для Вернона Роше. Ему было нечего сказать и все, что Роше сделал, это погрузился в новое забытье. Следующее посещение ада или рая, или что там было, случилось, по его расчетам, скоро. Он снова был в гостевой комнате, но на этот раз там была… бывшая Геральта. Она что-то колдовала над его брюхом, но ему было слишком больно, чтобы скосить глаза и посмотреть, что происходит. — Ты рано очнулся, — сказала она, заметив его. Хотя бы не Йорвет. Он не помнил, чтобы получал отчеты о смерти Йеннифер. Если ему не изменяла память, она осталась придворной чародейкой Нильфгаарда, чтобы помогать согласившейся на трон Цири. А может… Роше не умер? Нет, глупость какая-то. С другой стороны, Йорвет тоже не помирал, как бы Роше того не хотел. В третье пробуждение какая-то незнакомая тетка держала в руках хныкающую тряпку. Заметив, что Роше смотрит на нее, она улыбнулась и без страха подошла и показала ему: внутри лежал самый крошечный ребенок, которого Роше когда-либо видел, еще меньше, чем уродец Геральта и Лето. И… — Сука… уши. У него были острые уши. Прекрасно, блядь, просто восхитительно. Он что, так многого просил?! Роше дернулся, чтобы рассмотреть поближе, но получилось слишком резко и его снова выбросило в пустоту. Так значит, он не умер. Где-то в настоящем его лечила придворная чародейка будущей императрицы. Тогда понятно, откуда взялись нильфы, но где в тот момент была сама Йеннифер, и почему они сразу не догадались поговорить с Лето? Может, она решила так отомстить за то, что у них ничего не сложилось? Хрен с ней, там еще и Йорвет за каким-то хуем вернулся! Он… он хотел украсть ребенка! Нет, что-то не складывалось. На четвертый раз Роше очнулся с четким желанием узнать ответы на все вопросы. Он пошел на приглушенные голоса, постарался собрать как можно больше сил. Увидеть рожу… ой, блядь, лицо Морврана Воорхиса, будущего императора Нильфгаарда, он как-то не ожидал. Тот склонился над ним, будто Роше был невесть каким интересным экземпляром в коллекции старого ученого. Хотя, наверное, узнай научное сообщество о родившем мужике, небось разобрали бы его на части, чтобы посмотреть, как оно там все у него устроено. — Он очнулся, — с легким удивлением в голосе сказал Воорхис. — Всегда удивлялся людям, которые чувствуют, когда на них смотрят, — он выпрямился и наконец перестал загораживать собой пространство. Кроме него в комнате находилась будущая императрица. Цири укачивала в своих руках ребенка и, до пробуждения Роше, видимо о чем-то говорила с Йорветом. У того в руках тоже был ребенок. По крайней мере, если он хотел его украсть, у него бы не получилось: в дверном проеме застрял Геральт. Это немного успокаивало — так Йорвет точно не мог забрать своего мелкого. — Никогда не думал, что увижу грозного Пса Темерии в таком удивительном положении, — громко заявил Воорхис, снова привлекая к себе внимание. Роше было, что ответить на эту реплику, но даже в своем состоянии он не был уверен, что послать на хер будущего императора будет хорошей идеей. Ему бы хотелось вернуться в целую Темерию. — Ты решил позориться до конца? — резко бросила Цири, и Воорхис сжал губы в тонкую линию. Резко стало интересно, что же произошло. Он в чем-то провинился? Что могло случиться такого, что Цири могла вот так вот запросто заткнуть своего жениха, никогда не отличавшегося терпением, если дело касалось его достоинства? — Я предпочту не обсуждать это на людях, — подтвердил Воорхис мысли Роше. Вместо ответа Цири только пожала плечами. Йорвет отдал ей второго ребенка, и она с некоторой заминкой взяла обоих. На секунду Роше подумал, как бы их потом не перепутать, но вспомнил об отличиях от людей. А, ну да. Там не перепутаешь. — Как ты? — спросил протиснувшийся через всех Йорвет. Он сел на кровать и попытался взять Роше за руку. Тот дернулся, не позволяя. Не хватало еще, чтобы остроухий выблядок тут драмы разыгрывал. — Сгинул нахер отсюда, — как можно четче ответил Роше, но Йорвет не сдвинулся с места. — Нет. Ожидаемо. Как же, смилостивится он. Спасибо, что не стал давить Роше прямо в рану. — Я сглупил, когда ушел, — вдруг продолжил Йорвет. …что? Роше послышалось? Геральт тихо подошел и положил руку на плечо Йорвету. Тот скосил единственный глаз, кивнул, и продолжил. — Я не знаю, как с тобой разговаривать… — Никак, — выдохнул Роше. — В жопу свои разговоры засунь. Ему не нравилось, куда все шло. Идиллическая, блядь, картина: император и императрица Нильфгаарда держат маленьких уродцев и умиляются тому, как ведьмак поддерживает одноглазого эльфа в его попытке признаться родившему мужику в любви. Пасторальная, нахуй, живопись, хоть сейчас вешай на стену всех участников. — Я подумал, что знаю, почему все так получилось, и отправился проверить свою догадку. Тогда мы смогли бы поговорить, — эта гнида положила ладонь на рот Роше в тот момент, когда тот собирался повторить, куда тот может засунуть свои разговоры! — Хорошо, что я вовремя… меня вовремя поймали и вернули. Теперь я не оставлю своих дочерей. И тебя не оставлю, — да это как раз и пугало! — Просто дай мне шанс, — закончил он свою маленькую речь, и Роше понятия не имел, что ответить. Остроухая гнида же не даст ему спокойно жить. Да и как он объяснит, что взял под опеку эльфских детей? Вернон Роше, гроза эльфов и безжалостный ублюдок, размяк на старости лет? Вызима будет в восторге. Талер обхохочется. Стоп, блядь! Дочерей?! Роше дернулся через руку Йорвета и посмотрел на детей. Это что, оба… обе его? — Не волнуйся, — Воорхис принял его метания на счет своего императорского эгоизма, — Пока Темерия слушается, мне нет дела до того, с кем трахается глава ее разведки. Да причем тут вообще это?! Слева от него Цири сделала глубокий вдох. Выдохнула. И только после этого ответила ему: — Ты не мог бы… не мешать отцам моих крестников? Теперь бледнеть настала очередь Воорхиса. Он посмотрел на свою будущую супругу, на детей у себя и у нее на руках. Цири выглядела спокойной и крайне серьезной. — Дорогая невеста… боюсь это политически невозможно! — воскликнул он. Он выглядел крайне отчаявшимся. Едва ли Цири вообще слушала его. Стало ли Роше жаль Воорхиса? Пожалуй, этот высокородный мудак заслуживал именно такую жену, и ему придется попотеть, прежде чем он станет тем мужем, которого заслуживает она. Воорхис с тихим ужасом еще раз посмотрел на ребенка у себя в руках и аккуратно положил его рядом с Роше. Теперь он мог разглядеть ее в подробностях, а не как в прошлый раз. Она была… она действительно была очень маленькой. Мелкая остроухая сопля, которая дрыхла, несмотря на общий шум. Ее лицо не выглядело таким опухшим, как у маленького ведьмака. Сколько же он проспал? — Всем известно, что Вернон Роше спас меня от Дикой Охоты, — напомнила Цири и положила перед Роше точно такую же мелкую сонную соплю. Боги, пожалуйста, пусть так и останется. Пусть его дочери будут тихими умными девочками, потому что он чуть не умер, когда остался с одним ребенком. Чуть не умер сам и чуть не убил его. Воспоминание о том, как он чуть не разделал его на кухонном столе, неприятно кольнуло в районе шва. — Он проливал кровь, когда я была дочерью ведьмака, — Цири посмотрела на Геральта, но тот продолжал молчать. Они только улыбнулись друг другу, будто показывая Роше, как оно может быть. — Теперь я могу отплатить за его доброту. Есть возражения? На лице у Воорхиса было написано, что да, есть, очень много, просто охуеть как много возражений. Все, что он себе позволил, это не по-императорски потереть лицо руками, восстановить самообладание и отпустить один комментарий: — Ведьмак и две темерские полуэльфки в крестниках у императрицы Нильфгаарда. Нас ждет прекрасное будущее. Надеюсь, Вернон Роше или… Йорвет, понимают всю ответственность подобного решения? О да, Роше понимал. Если грамотно все провернуть, в его руках могли быть надежные рычаги давления на будущую императрицу. Возможно, он сможет вернуть Темерии полную независимость от Нильфгаарда и тогда… Одна из девочек заворочалась, попыталась перевернуться на бок и запуталась в одеяле. Роше полулежал, однако это не помешало ему придержать маленькое одеяло за край и помочь ей. Осознание того, что это его дочка, резко обрушилось откуда-то сверху. Это его дочери. Самые красивые девочки на свете, с ушами или без. Они всей семьей хлебнут в этой жизни самого говна, но переживут это. Вместе. Что бы ни случилось. Он даже найдет способ Йорвету видеться со своими дочерями, раз он так просит свой шанс и пусть только попробует проебать его. Что же до крестной матери, то у него уже был на это ответ. — Я спас дочь ведьмака, а не императрицу Нильфгаарда. Для меня будет честью, если дочь ведьмака станет их крестной. Геральт только усмехнулся. Цири широко улыбнулась и с готовностью согласилась. — Морвран, заткнись, — совсем неподобающе императрице припечатала она, стоило тому открыть рот. — Я лишь хотел выразить свое восхищение решением, — все равно сказал он, проигнорировав очередное унижение. Они посмотрели друг на друга… и поцеловались. Это были одни из самых странных отношений, которые Роше видел. По крайней мере, он знал, кто в будущем будет настоящим правителем Нильфгаарда.