Dark stories

25 октября 1999 На широкой террасе перед домом в большом плетеном кресле сидел Козимо де Медичи, пил кофе и смотрел на бирюзовое море, лежавшее прямо перед ним, внизу обрыва. Септимус подошел через пару минут, как всегда ругаясь на местную жару. Козимо всегда забавляло, что эту изумительную погоду Септимус проклинал и называл адским пеклом. Хотя, в тех кругах ада, в которых обитал Септимус действительно было прохладно. Приучать английского демона к погоде Адриатики было делом сложным. Обратив внимание, что он не слышит обычных особо красочных проклятий от Септимуса про то, что жить так невозможно и скоро он расплавится, Козимо покосился на своего друга. Тот выглядел довольным. Усевшись в соседнее кресло, он потребовал от своего домового эльфа лимонада со льдом и неодобрительно посмотрел на чашку кофе в руках Козимо: — Как ты можешь пить кофе сейчас? Козимо улыбнулся и решив не вступать в ежедневное обсуждение климата спросил: — Ты считаешь все прошло удачно? — Я думаю, охеренно удачно, — Септимус слега прищурился, но Козимо хотелось подробностей. — Так все? Все решено? Она уже играет? — Да, да, — махнул рукой Септимус. — Они уже подписали контракт, уже галлеоны мне в Гринготс отправили. Все четко. Играть-то она конечно не сразу будет. Пока там все оформят, пока хорошенько подрочат ее. Но через месяц, другой выставят на поле. Козимо удивленно посмотрел на друга: — Ты же хотел в Большой банк Флоренции вроде их отправить? Разве нет? — А ну так, я напишу в Гринготс поручение все деньги по этим сделкам переправить в хранилище Большого банка Флоренции, — Септимус казалось, даже не видел тут проблемы. — Это я лучше через гоблинов решу. Они хоть лишнего не болтают. Нафиг мне надо, чтобы в Англии знали, что у меня деньги на континенте хранятся. В Гринготсе само собой часть лежит, но не стоит хранить все в одном месте. — Кстати, как насчет банков? — вспомнил Козимо. — Ты пробил парижских банкиров? Нашел надежного человека? — Лучше, — подмигнул Септимус. — Я сам вырастил себе надежного человека. Есть у меня один хороший паренек, умный и очень амбициозный, но из крайне посредственной семьи. Вот он и станет моим личным банкиром. Люблю таких парней, они самые преданные. — А ты его откуда знаешь? — Козимо вообще не понимал, как Септимус может знать такое количество людей и использовать их в своих интересах. У Козимо так не получалось. Вести переговоры, это он мог, но пропихивать нужных ему людей для каких-то планов на будущее было выше его понимания. — Это Маркуса кореш, — пытался объяснить Септимус. — Ты его видел на крестинах. Он еще крестный Элизы. Золото, а не парень. Раньше в Гринготсе работал, во французском отделении, но уже перешел в Maison d'or — Корнелиус, да? — вспомнил Козимо и улыбнулся. — Очень приятный. Мне он понравился. Мальчик, который смог, — покачал головой Козимо. Такие истории его всегда вдохновляли. Потом он вспомнил про другого мальчика, — Как кстати Поттер-то? Ты не рассказал. — Ой, вот Поттера мне прям жалко, — Септимусу, наконец, принесли лимонад и, отпив немного, он продолжил. — На нем все ездят, а он даже не понимает. Он маленький потерянный мальчик, которого ничему не обучили, а потом бросили сражаться с темными магами. Знаешь, мне рассказывали, что якобы Дамблдор вообще не предполагал, что Поттер выживет. Если так, то я хоть понимаю, почему в него не вкладывались. Деньги только на ветер. Я в своих парней ты не представляешь сколько тысяч галлеонов вложил. — То есть, ты не ограничивался лишней тарелкой супа, — рассмеялся Козимо. Септимус закатил глаза и ответил: — Как меня бесит, когда говорят: "дети — это недорого". Типа просто лишнюю тарелку супа поставишь и все. Серьезно? Что за тупая поговорка? Во-первых, что за херня детей только супом кормить. Его вообще ест кто-то? А нормальная еда не очень дешевая. Во-вторых, а оплата нянек этих всех и учителей? Хрен с ней с едой, ясно, что уж на еду деньги у всех есть. Но учителя-то? Я не понимаю, эти люди считают, что я типа сам должен своих детей всему учить? Это ж тупость. Нужны учителя, чтобы и писать, и считать научили и как себя в обществе вести, и какими приборами какую еду есть и так далее. По этикету у каждого по два или три учителя было, не говоря уж про остальное. Потому что я понимал к какой я их жизни готовлю. Маркус разговаривает, конечно, как… — задумался Септимус — Как ты, — Козимо пожал плечами. Септимус усмехнулся и согласно кивнул. — Ну да, как я, но он выдрессирован идеально. Ты не смотри на его речь, все остальное, не придерешься. Но для карьеры в квиддиче это и полезнее. В раздевалках никто не разговаривает, как на светских приемах. Что там еще? Комнаты в доме, ванные, гардеробные. Одежда нормальная, новая. Не переношу, когда одежда по наследству переходит. Откуда чувство собственного достоинства и самоуважение возьмется, если человека одевать в чью-то поношенную одежду? А если ты сам себя не уважаешь, то тебя никто уважать не будет. Херня всякая для учебы, палочки эти, котлы и подобное. Ну форма для квиддича опять же, вся защитная амуниция, метла. Хорошо, это только для Маркуса, но все равно. Дети — это дорого. У меня пока они в Хогвартс не поступили галлеоны рекой утекали. Я как свои бюджеты смотрел, так у меня сердце кровью обливалось. Но что поделать, конечно, надо за все это платить. Да, и потом, когда они уже в Хогвартсе учились, я тоже не меньше тратился. Опять же в фонд Хогвартса надо бабло отчислять. — Ты говорил, учеба бесплатная, — тут Козимо удивился. — Да там сложная система, — скривился Септимус. — Типа сама учеба бесплатная, но есть фонд школы, который распределяется попечителями. В него надо делать взносы. Но там хер поймешь кто платит, кто не платит. Я никогда в попечительском совете не состоял, мне это нахер не упало, поэтому как там что не знаю. Но лезть в это дерьмо мне не хотелось, потому что в целом меня Хогвартс устраивал. Я только знал, что я взносы точно плачу. Платил, — отпив еще лимонада Септимус задумался. — И вот я на Поттера смотрю и понимаю, что на него вообще всем было насрать. Меня прям это коробит что ли. Хотя у него есть данные. Он и колдует неплохо и в квиддич играл вполне себе. Оклюменцией владеет даже. Не прям круто, можно защиту пройти, но есть с чем работать. Из парня можно было золотой галлеон сделать, а он такой недошлифованный, недоработанный. Мне бы его на пару лет выдали, так его бы потом и не узнал никто. Вроде и жизнь у него такая херовая была, а он именно жизни-то и не знает. Он даже договор мне подписал не читая. Прикинь? Козимо озабоченно покачал головой, а потом добавил: — Ты хотя бы был с ним мягок, как я говорил? — Да я был самым милым человеком на свете! — Козимо скептично поднял бровь, а Септимус продолжал. — Я со своими детьми так не разговариваю, как с ним. Все нужные мысли я озвучил. Теперь надо ждать. — Да, — с каким-то воодушевлением кивнул Козимо, — это как с ядовитым исландским сланцем. Сразу не отравит, но если положить его в комнате, то через пару лет его испарения убьют хозяина комнаты. Надо дать этим мыслям улечься у него в голове и пустить нужные ростки. — Даже школу ему закончить не дали, — все никак не мог закрыть эту тему Септимус. — Ну, не сволочи ли? Мне-то конечно это в плюс, что он такой наивный и туповатый. Легче задружиться. А то Скримджера-то грохнули. Кто теперь из мракоборцев будет на моей стороне? А тут сам Поттер. Ну чем не удача. Я и жену его пристроил бесплатно и еще и в команду с одними бабами. Так что не наставит она ему рогов. — Ты же сказал ему, что твой брат пожиратель смерти? — аккуратно спросил Козимо. — Да, ясен хер! — Септимус кивнул. — Не дай Мерлин он это не от меня узнает. Потеряю его доверие. Не. Я все четенько рассказал. Беатриче ему правда пыталась лист снежной магнолии как сувенир впихнуть. Но я ему заранее сказал, чтобы он не брал. Адский прикол был бы, если б знаменитого Поттера с листом снежной магнолии повязали. Мужчины засмеялись, представив эту ситуацию. Потому Септимус потер скулу и добавил: — С Вероникой-то вообще проходной разговор был. Я даже не старался. Козимо задумался, вспоминая, кто такая Вероника, а потом удивленно уточнил: — Я думал тренер «Гарпий» тебя ненавидит. Как она согласилась? — Ненавидит, как же, — Септимус усмехнулся. — Она меня ненавидит ровно до тех пор, пока ей не нужны новые игроки. Вероника ебанутая, слегка, но мозг у нее работает как надо. Пытается что-то рыпаться, но очень лайтово. Тем более им сейчас нужны бабки. Так что морду покривила сначала для вида, но потом согласилась. Все страдает после войны. Дергается, когда на нее орут. Тоже ее немного жалею, — Септимус допил лимонад и вернул стакан домовому эльфу, затем посмотрел на Козимо. — Знаешь, с возрастом становлюсь каким-то сентиментальным. Не знаю в чем дело. Давно сам дела не решал, ну в плане таких ниочемных переговоров. Даже как-то молодость вспомнилась. Забавно тогда было. Но больше повторять не буду. Всему свое время. — Это да, — Козимо всегда был уверен, что каждый человек должен заниматься своим делом. И такие переговоры — это дело агентов. И если бы не необходимость лично подружиться с Поттером, то Септимус даже из своего кабинета бы не вышел. Все сделали бы его парни. — Харрису сколько заплатишь? — Заплатил уже, — махнул рукой Септимус. — 10 тысяч галлеонов. Обычный агент дал бы ему 2 процента от сделки, но продали бы ее не больше двадцатки. Так что не больше 500 галлеонов бы получил. Догадайся, почему он меня любит, — засмеялся Флинт. Козимо нахмурился. Ему иногда казалось, что Септимус плохо считает деньги: — Не много ли ты ему платишь? — Да в самый раз, — нахмурился Септимус. — Харрис нужный человек. Все мне про британский квиддич рассказывает. И он прям всегда все по делу говорит. Таким людям надо платить и надо платит много, чтобы у него даже мыслей не было к кому-то другому с такими новостями пойти. Тем более за девчонку мне заплатили 50, плюс О`Коннел десятку за организацию сделки мне подкинул, ну и Ирвинг пару тысяч за все вместе еще сверху. А еще мне заплатят восемь процентов с каждого арендного платежа и двенадцать процентов с поквартальной прибыли за девку, но это после того, как она окупится, потому что я добрый. Ясен хер, что мне и своим раскидать надо, но я все равно не в накладе. Так что в целом сделка хорошая. Козимо, что-то подсчитывал в уме. постоянная варка зелий заставляла его придираться к мелочам. А Септимус продолжал: — О`Коннел, конечно мог бы за девку и семьдесят выложить, но он Мерфи давно хотел, о чем мне плакался. Так что я организовал ему Мерфи за, что он меня теперь любит еще сильнее, а Вероника получила Джиневру и кучу бабла в перспективе, ну и Мерфи через три года вернется. А О`Коннелу я сказал, что Мерфи конечно гораздо лучше к нему впишется. Он же кубок хочет, а не бабла поднять. С Мерфи шансов на кубок больше. Да, и если б я Джиневру в «Торнадос» отдал, Поттер бы мне башку открутил. Там такие парни играют, что рога бы у него выросли очень скоро. А так всем хорошо. А ты говоришь я не дипломат. — Ты растешь над собой, друг мой, — улыбнулся Козимо, затем переведя взгляд за спину Септимуса заметил. — Беатриче, как дела у магнолии? Беатриче в длинном белом платье с гранатом в руке зашла на террасу, скинув сандалии, залезла Септимусу на колени и улыбнувшись начала чистить гранат. — Бля, Беатриче, — Септимус с явным недовольством смотрел на ее гранат. — Вот испортишь мне рубашку. Ну, на хера, а? Тебя нравится меня злить? — Да, нравится, — не поднимая на него взгляд, ответила Беатриче, хитро улыбнувшись. — Я попросил не делать так блять! — Септимус наигранно начинал злиться, а темно-бордовые капли гранатового сока падали на его белоснежную рубашку. — Накажи меня, — улыбнулась Беатриче и облизала каплю сока со своей руки. Септимус взяв ее за косу, притянул к себе и что-то зашептал на ухо. — Так, я еще здесь, — Козимо заметно занервничал, — а я неоднократно просил не делать это при мне. — Почему? — Беатриче обернулась к Козимо. Он дернулся, поскольку не любил, когда она так на него смотрит. С детства он разрешал ей все, стоило ей так посмотреть. Их бабушка говорила, что у нее красота от дьявола, что она погубит многих своей красотой. Но они просто отдали ее обратно дьяволу, и мир был спасен. Сделка века. Но все-таки Козимо не любил такие ситуации. — Такие у меня странности. Кто-то не любит собак, а я вот не хочу участвовать в сексуальной жизни своих родственников. Ты моя сестра все-таки, — Козимо попытался перевести разговор. — Как-магнолия-то? — Не знаю, — Беатриче отвела взгляд. — Пятна есть. В книгах не нашла, что это. Не хочу у Франциска спрашивать. Он считает меня глупой. — Я так не думаю, — Козимо любил сестру. — Он просто сам по себе сложный человек и скуп на эмоции. Но если ты переживаешь, можешь просить у его дочки. Она очень хорошо разбирается в ядовитых растениях. Беатриче задумавшись пожала плечами, а Септимус оживился: — Это милашка с большими сиськами? Которую Кассиус все время с собой таскал? Я так и не понял она была его бабой или нет? — Летиция, — Козимо кивнул. — Мне кажется, Кассиус морочил ей голову, но ничего у них вроде не было. Вот сколько девок я у него из постели вытаскивал, а ее там ни разу не видел. — Так она с Октавио же там что-то мутила, — Беатриче съела несколько зернышек граната. — Октавиус с этой милашкой? Ты прикалываешься? — Септимус удивленно посмотрел на жену. — Когда это было? — Да, давно это было, — Беатриче равнодушно махнула рукой. — Он еще в школе учился. Я их как-то у дальних теплиц застукала. Но они меня не заметили. — Да она ему, что-нибудь по травологии объясняла, он же ботаник, — усмехнулся Септимус. — Ты просто не поняла, наверное. — Дорогой, — Беатриче повернулась к мужу и внимательно посмотрела ему в глаза, — я, конечно, не училась в школе, но не думаю, что, объясняя что-то по травологии нужно обязательно засовывать руки в штаны. Или у меня большие вопросы, зачем ты отпускаешь наших детей в такую школу. — Да ладно? — Септимус все никак не могу поверить в правдивость этой истории. — Может она ему там что-то поправляла. — Дорогой, поверь мне, нет, — выразительно посмотрела на него Беатриче. — Я может, не разбираюсь в растениях, но в том, чем они занимались, я разбираюсь превосходно. Тебе ли не знать? — Септимус усмехнулся, а Беатриче повернулась к Козимо и продолжила. — Он такой смешной, конечно, стеснительный. Я потом через пару дней ему что-то специально сказала про Летицию и он сразу такой: «Я не знаю, о ком ты говоришь. Мы с ней плохо знакомы». Мой ты милый мальчик. — Вот блин, в тихом омуте, — Септимус улыбался. — Но я даже рад. Летиция-то реально годная телочка. А то я даже слегка переживал, что он весь такой правильный, еще старостой стал. Позор какой для меня, вся репутация к херам. И ни одной телки, только учебники и значок старосты. Хотя у него вроде была какая-то невнятная в Хогвартсе, но это ж так. — Зато Кассио и Марко вернули твою репутацию на прежний уровень. Очень старательные мальчики, — засмеялся Козимо. Септимус со вздохом покачал головой, а Беатриче съев еще несколько зерен заметила: — А, я вот больше за Марка переживала. Все время в своем квиддиче. Ни одной девушки. Даже таки невнятных, как у Октавио не было. Он, когда Эсми тогда на помолвку привел, у меня прям от сердца отлегло. Тем более она такая милая. — У Маркуса все нормально было с бабами, — Септимус дернул жену за косу, чтобы она посмотрела на него. — Зря ты парилась. — А ты-то, откуда знаешь? — она удивилась. — Он не любитель, как Кассио рассказывать о своей личной жизни. — Это-то да, — согласился Септимус, а потом начал историю. — Просто Корри… — Очень его люблю, — Беатриче прижала свою испачканную в гранатовом соке ладонь к груди Септимуса. Он ненавидел, когда портили его одежду и перебивали. Но Беатриче можно было все, поэтому улыбнувшись жене, он продолжил. — Я в курсе. Так вот, Корри, когда Маркусу письма домой слал, иногда забывал указать, что это Маркусу лично в руки. А мне эльфы все письма без таких отметок приносили. А я же их, не глядя на отправителя открываю — письмо из Визенгамота с повесткой заседания, письмо из федерации о новых требованиях к перчаткам, письмо от Корри: «Марк, если хочешь расписать Офелию на двоих, то приходи сегодня». Так что поверь, все у него нормально там было. — На двоих? — в глазах Беатриче загорелся озорной огонек. — Как интересно. — А ты ему как потом письмо отдал? — Козимо попытался перевести тему. — Под дверь подсунул или на столе незаметно оставил? — Да, как обычно, позвал и отдал, — пожал плечами Септимус. Ему эта ситуация не казалось какой-то странной. — Спросил симпотная ли баба. Он сказал, что да, симпотная, но он с ней не встречается, просто трахает периодически. Козимо захохотал. Отсмеявшись, он посмотрел на недоумевающего друга и пояснил: — Вот Марк абсолютно твой сын. Абсолютно. Кассио бы устроил скандал, что ты лезешь в его личную жизни, а Октавио бы краснел, бледнел и заикался. В такие моменты особенно люблю Марка. А Беатриче говорит, что вы пуритане. — Да ужас, конечно, — Беатриче не соглашаясь с братом. — Ни поцеловать, ни обнять. Это я про Марка. Как у них с Эсми там? — Двое детей у них уже с Эсми, не переживай. Явно не пуритане, как-то справляются, — Септимус никогда не понимал расстройства Беатриче по поводу младшего сына. — Беатриче, любовь моя, пакуй шмотки, и поехали в Лондон. Я тут больше не могу. Беатриче скривилась. Она ненавидела английскую погоду и английскую одежду, и постоянные дожди или туманы, но посмотрев на мужа, сказала: — Ладно, но зимой вернемся сюда. Тут будет уже хорошо. Не так жарко. А в Лондоне твоем ужас — дожди и серость. Терплю все это только ради тебя — Беатриче нахмурилась, а Септимус улыбнулся и притянув ее за косу ближе к себе, поцеловал.