О проблемах рингтона

— Давай встречаться, — неуверенно пролепетал Егор, не отводя взгляда за слежкой. Васька так и норовила подойти и сказать: «Я же говорила». Но, похоже, изо всех сил сдерживалась. Егор не хотел проигрывать в споре, ведь на кону роковое желание. Правда, он ещё его не придумал, но кто знает, куда поведёт вдохновение, то есть накрениться. Сегодня третий день, когда он «охмуряет» девчонку. Вот именно, слово «охмуряет» в длиннющих, волнистых, жирных скобищах. Неопытность сказывается и в амурных, и в реальных, жизненных, делах. Третий день, остались ещё два до скончания спора, но как-то так вышло, что он поторопился, в прямом смысле, и в то же время поскользнулся о лужу. Неудобно вышло, но как иначе? Это же Егор, он сам для себя заноза в заднице. В белую школьную рубашку вмиг впитались все ужасы городских луж. Парню всё равно, так как девушка с неподдельным отвращением воззрилась на живое недоразумение и, стукая каблуками, пошла в парадные двери учебного заведения. Всё, его жизнь закончена. Егор всегда мечтал сам написать надгробные слова, и у него отлично получится. «Пал в бою ради собственной прихоти. Я был бесстрашен и красив, молод и умён, но меня поглотили человеческие, самые глубокие грехи». Наверняка бы Васька подправила их немного, но не суть. — Оденься, — небрежно кидает Васька свою спортивную футболку. Оверсайз спасёт мир! — Я говорил, что она — дохлый номер. Ты и впрямь думала, что я смогу выпросить у неё руку и сердце? Ты переоценила меня. — Ах-ах-х, — она сразу же, как услышала бредни друга, залилась громогласным смехом. Она никогда не стеснялась людей, косивших на неё взгляд, просто не замечала и могла хоть на любого накинуться (не из-за внимания, конечно). Лучшая подруга для парня — это пацанка, нет вероятности, что кто-то из них захочет встречаться. Егор не в первый раз в этом убеждался. — Ты и вправду… — схватилась за живот, — я думала… ты… сбежишь! Ты такой дурак! — хлопнула по плечу собеседника. — Ох, и рассмешил ты меня. Так, всё, успокаиваемся. Нет, ах-ах… — Хватит ржать! Коньки скоро отбросишь, — парень не был зол, он хоть сейчас мог присоединиться к подруге и вдоволь удивиться своей глупости, но держал лицо, надо же выглядеть взрослым человеком. — Ладно. Я принимаю наказание. — А куда ты денешься? — лукаво посмотрела она. Егор и не думал отнекиваться. Он был, как говориться, настоящий мужчина (без шуток). Юноша помогал, чем мог соседям: закрутить лампочку или кран, пересыпать сахар или соль, помочь бабуле спуститься по лестнице, и всякую всячиту тоже оказывал. Золотой мальчик, как вечно утверждает мать. Так что смотреть ужасу в глаза научился не хуже кошки, за которой гонится собака. Ой, нет, плохой пример. Ну, ничего. Самое главное — умеет держаться до последнего. — Давай телефон, — взятнически протянула Васька руку, наклоняясь, будто перед королём. Пошевелила пальцами, когда не почувствовала тяжести в ладони. — Давай, давай. Не бойся. Он, скрепя силы, вытащил телефон из кармана, который, кстати, не успел насквозь промокнуть! Да, только об этом ему и думать, не смотреть же, как подруга копается в его собственности. Ох, как стыдно. В двадцать первом веке у всех жизнь в телефоне. Карточка, деньги, галерея, плейлист, рекомендации в Яндексе, галерея, галерея и ещё раз галерея. М-да, несдобровать ему. По полной получит. Нервы переходят все границы по истечении всего лишь минуты. Почему она так долго, хотел взвыть Егор. Девушка отдает его шкаф, в котором хранится множество скелетов, и улыбается. Ему ни в какую не нравится её улыбка, аж клыки выглядывают. Он смотрит на яркий экран и недопонимает, брови как-то опустились, изогнувшись. — Что ты сделала? — идут они в раздевалку, дабы переодеться в чистое. Футболка в школе, прекрасно. Директриса увидит — убьёт. Придётся потом побегать по всем этажам, чтобы не попасться. — Ничего такого, но думаю, ты скоро узнаешь. — И снова эта злосчастная улыба. С неспокойным сердцем войдя в мужскую раздевалку и выталкивая Ваську вон, выдохнул спокойно. А она: «Да что я там не видела?!», прям как мама. Удивительная девушка, не все смогут её стерпеть, но Егор уверен, что мужчина у неё будет ого-го. В тысячный раз проверил содержимое телефона, но так ничего в итоге не нашёл.

***

Вечером его лучший друг позвал его к себе домой, дабы подготовиться к ОГЭ по русскому. У Егора по этому предмету выстроился завал из пятёрок, и Кирилл полностью положился на друга, не на русссичку же. Она в любом случае поставит трояк и испортит четвёрку в четверти, так и не объяснив, где же ошибка. А рядом есть человек, который отлично шарит по Великому Русскому Языку. И поправит, и разъяснит. — Так, уже не правильно, — недовольно укает Егор, приближаясь к парню. В комнате только один стол, а под ним два стула. Не совсем удобно, но что ж делать? — Дефис ставится после приставки «пол» перед гласными, согласной «л» и слов, начинающихся с большой буквы. Что тут у тебя… Это обобщение, оно всегда выделяется двумя запятыми. Василиса Григорьевна тут бессильна, — хватается за растрёпанные волосы. — А-а, — не сдерживается и повторяет жест. — Мне легче с планиметрией. Эта ваша интонация… Какого она выделяется запятыми? — У тебя всё выйдет, — без тени сомнения признался Егор. — Не слушай Василису Григорьевну, она даже занижала мне оценки из-за моей самодеятельности. Не понимаю, почему учитель русского и литературы не любит разные речевые обороты. Помнишь, я тогда впервые устроил ссору с учителем. У меня язык заплетался, а ты потом закинул ноги на парту. А, спасибо. Моя шкура была спасена. — Да не за что. В благодарность научи меня программе седьмого и восьмого класса, — обнадёживающе выдохнул он, глаза слипались. — Хорошо, только уже завтра. Сейчас… — не поверил глазам, — девять вечера! На комендантский час надо успеть. Прости, завтра. Пока. — Пока. Ты забыл… Кирилл не успевает договорить, как друг рывком выбегает на улицу. Он вроде бы, должен бежать, но, добравшись до тротуара, остановился. Он был слишком близко к Кириллу. Эти мысли заставили крепко обнять рюкзак и немо вскрикнуть. Сделал шаг, а за ним другой, быстрее пешком добираясь до своего подъезда. Время шло уж чрезмерно быстро. Нет необходимости делать домашнюю работу, собирать рюкзак, как какой-то первоклашка, вызубривать формулы и учить формулировки. Он бы и вправду этим занялся, но сейчас час ночи, а значит, воскресенье. Какой обалдуй придумал шестидневку? Так или иначе, тщательно приготовив материал для Кирилла, в итоге его сдали ноги, вечно врезавшиеся в откуда-то взявшиеся твёрдые предметы. — Надо спать. А каково это спать с кем-то? — бредни накрывают его с головой, а он всего лишь трясёт ею и с усилием заново встаёт на ноги, по дороге держась за стены. Ложась спать, он думал только об уютной обстановке в просторной комнате, маленьком столе и запахе, который исходил от Кирилла. Ещё бы чуть-чуть, и Егор бы дотронулся до него, посмотрел в глаза и… О-о нет. Фантазии тут не место. Закидывая одеяло до макушки, и, почти ничем не дыша, заснул приятным сном. Интересно, если о чём-то долго думать перед ночью, то оно присниться? Надо бы проверить. Вдруг получится.

***

Раздражённо мычит в подушку, стоило открыть глаза. Утро. За какие такие грехи ты спишь и не замечаешь этого, а день тянется, как будто отсиживаешь пожизненное? Чего-то не хватает. — Где мой… Блять.

***

Кирилл, собиравшийся сегодня погулять с Егором и обсудить с ним логику теоремы Виета, не спеша одевается. Ещё раз смотрит в зеркало и оттягивает внизу края футболки наверх. Кубики пресса напрягаются, и он как-то неудовлетворённо поворачивается обратно к зеркалу. Всё в порядке, форма красивая, но он до конца недоволен: — Может, в качалку записаться, — невольно подумалось ему. Хмыкает и всё-таки снимает верхнюю часть одежды. — Красивый, вроде бы, — и надавливает на мышцу. Твёрдо. — А Егору понравится? Взяв телефон, нажал на первый номер в избранном и приложил к уху. Параллельно надевая джинсы и одновременно носки, — как же ещё, — аккуратно придерживал предмет на плече, согнувшись. После прогулки он с Егором должны снова пройтись по некоторым темам. Выходные. Бери от жизни всё. Отойдя от стены, на тумбочке завибрировал чужой телефон. Рингтон парню показался весьма неоднозначным: «Мальчик — гей, мальчик — гей! Мальчик — гей, мальчик — гей! Мальчик — гей, мальчик гей!.. Будь со мной понаглей. От стыда не красней, мальчик-гей, мальчик-гей. Положи на друзей, мальчик-гей…» — Что за?.. — не успел, как песня продолжилась. «Смотришь нежно, ждёшь его внимания. Чувства те же, но не понимаю — сколько можно жить, любя украдкой? Очень сложно скрыть твои повадки! Очень трудно скрыть мои страдания. Очень, очень, очень, очень неприличное желанье». С открытым ртом он так и сидел на кровати, упираясь о матрац. Эта песня стояла на повторе, и начало, которое Кирилл благополучно пропустил, понимая, откуда идёт звук, было вовсе не хуже. — А теперь ты должен объясниться, Егор. — Наконец-таки выключил хорошо запомнившийся текст. Вот бы так правила орфографии и грамматики выучивать, как хорошие песни. Человек был бы способен покорить мир своей памятью.

***

Он всё-таки не стал идти домой к Егору, и лучшим решением было остаться сидеть на кровати и смотреть на чёрный, ничем не примечательный, телефон. Прошёл где-то час, пока Егор уже стоял у двухэтажного дома и звонил в звонок. Кирилл специально открыл утром дверь, чтобы с порога не подозревать своего лучшего друга. А в чём, в принципе подозревать? Догадается ли он дёрнуть без разрешения за ручку? Да, внизу слышится глухой щелчок. Парень сохранял разум холодным, но на лице разрасталась хитрая до чёртиков улыбочка. Сын Люцифера из книги «Дом в лазурном море» показал бы ему большой палец и такое же, но жуткое выражение лица. Этот мальчик из книги всегда радовал своими репликами. Надо бы потом перечитать. Из-за маленькой щели показался Егор, и Кирилл почувствовал себя намного лучше. Где-то внутри салюты взорвались. Убрав все выдающие его с потрохами физические признаки, присел на угол стола, сгибая колено. — Откуда ты знаешь? — он взвесил все «за» и «против» и принял решение идти напролом. Без приветствия и каких-либо «как дела», вперился в парня взглядом с прищуренными от недоверия веками. Он ждал ответа, но его не последовало. Стоило бы намекнуть попрозрачней. Игра в кошки мышки провозгласила своёначало, и пути назад нет. — Что знаю? — нахмурил брови парень, ожидая более понятных формулировок. — Я просто телефон пришёл забрать. Кстати. Где он? И, как на зло, Кирилл положил его рядом с собой, то есть сзади. Он тихонечко себе лежал, никого не трогал, а хозяин не замечал его за спиной друга. — Подойди и забери, — он мотнул головой назад, тем самым выдавая местонахождение чужой собственности. Как по щелчку пальцев, Егор направился к развалившемуся на мебели Кириллу и потянул руку, но не до конца, стоило лишь сказать пару слов. Его откровенно достало, что тот строит из себя дурачка. — Понаглей, значит? — нагнулся вперёд, оказавшись прямо перед лицом Егора. Он снизил тон, отчего это выглядело слегка интимно. — Что — понаглей? — От стыда не красней. — Какого стыда, у тебя жар? — Мальчик-гей. Роковое слово прошлось по слуховой перепонке. Егор отскочил в сторону, и теперь ему явно было не до телефона, расстояние от которого стремительно сокращал Кирилл. Он остановился и снял футболку, ему же интересно, что тот думает насчёт его формы. Схватившись за тонкое запястье, положил прохладную ладонь себе на грудь. Егор почувствовал жаркое тепло. Выпучив от безысходности глаза, дёрнул, но его рука так и осталась лежать на тёплой и удивительно твёрдой коже. Кирилл, облизнув губы, глядел на стушевавшегося юношу и ещё раз облизнул. Знал бы он, как выглядит, стало бы потом стыдно. — Тебе нравится? — Угу, — кивнул в ответ. — Спасибо, не зря старался. Егор всё-таки поднял лицо к оппоненту и почти охнул, когда за спиной послышался толчок. — Мальчик-гей, — это было последним, перед тем как прикусить губу и поцеловать собеседника. Егор поначалу упирался, недовольно мычал в поцелуй, отталкивал грудь друга, мотал головой, но после бесполезных попыток расслабился и вжался с дверцу шкафа. Кириллу приходилось нагинаться, дабы достать до парня. И в голову Егору пришла великолепная идея — встать на цыпочки и обхватить напрягшуюся шею руками. Кисти свисали, а он лихорадочно подтягивался, лишь бы дотянуться. Кирилл не скрывал умение отлично целоваться, но думать, откуда он его взял не представлялось необходимым. Если честно, и думать не хотелось. Он захватывал мягкие подушечки и вбирал их с напором. Схватил за шейку, вечно меняя расположение пальцев, с целью не сделать больно, и, не сдерживаясь, высунул язык. Егора накрыла волна новых ощущений, неизведанных, чертовски приятных. Он теперь не стеснялся и призывно трогал перекатывающиеся мышцы на лопатках, полностью утонул в омут запретности, но от него неохотно отстраняются. Он чувствует нехватку адреналина, хочет ещё. — Мальчик-гей, — с издёвкой повторяет Кирилл. — Заткнись. — Как ты терпишь твёрдые предметы? Всё же знаю — это безнадёжно, но мечтаю, таю-таю-таю-таю-таю-таю… — весело напевал, вынудив Егора схватиться за переносицу и глубоко увязнуть в раздумьях и стыде. — От стыда не красней! Наполовину голое существо мужской особи получило одежду обратно — Егор кинул футболку ему в лицо, но он не переставал напевать. Парень заметил, что друг (или уже не друг) нажимает на дисплей и на столе вибрирует мобильник. Комнату сразу же заполняют признания в нетрадиционной ориентации. Егор в голос стонет, а Кирилл пританцовывает и кусает зубы от единственной мелодии, которая так понравилась за много лет. В результате он подпевает и с громогласным смехом замечает нервные смешки юноши. Они не сдерживаются и срываются на хохоте. — М-да, такого признания я в жизни не получал! — Я и не подразумевал, что ты его вообще когда-то получишь, — отрадно пробубнил и вслушивался в текст песни. — Найду Ваську — убью. Хотя… нет, она заслуживает жизни. Видя радостного Кирилла и всё ещё тактильно вспоминая уверенный и первый его поцелуй, не переставая, тянул губы в улыбке. Музыка закончилась, а с ней Кирилл сел рядом на пол и протянул руку, подпирая его подбородок вверх. — У меня очень неприличное желание, — и утянул его во влажный, совсем другой поцелуй. — Если не хочешь быть понаглей, я сам справлюсь, — парень проник ему под рубашку и лёг на худощавое тело, расстёгивая пуговки рубашки. — Э-эй, рановато! — отпихнул настигшее тело. — Не к ОГЭ же готовиться, — хмыкает и снова набрасывается на лежачего.

***

— Как с Кириллом вчера погуляли? — с намёком спросила Васька. — Я тебя убью! — О, значит, услышал, хороший мальчик. И как хороший, примерный мальчик, ты обязан отпустить меня, а то люди смотрят, разочаруются. В тюрьму для несовершеннолетних посадят, а я к тебе не приду. Так и знай, — она поправила воротник выглаженной блузки и встала напротив кабинета их класса. — Тебе с ним неделю ходить. — Этого не было в договоре! — возмутился Егор. — Это не договор, милый, а спор, — взъерошила Васька русые волосы собеседника. — Придётся тебе слышать при каждом его звонке «Мальчик… — Тихо, — молниеносно закрыл он ей рот. — Могут услышать. Головой думай, перед тем, как что-то делать. Лучше вообще ничего не делай, в голове у тебя Бог знает что. — Но тебе понравилось? Скажи правду. — Понравилось, и что? Шантажировать будешь? — Да. Пройди в эту комнату и раздели парту со своим возлюбленным, ибо он тебе небезразличен, а ты ему… если он тебе отказал, то я ему врежу. Егору приятна забота Васьки, но никому ничего врезывать не пришлось. Кирилл следил за ним двусмысленным взглядом с какими-то дурацкими искорками. Егор, решив, не принимать близко к сердцу, громко опустил сумку на парту рядом с «другом» и сел, доставая учебники ненавистной геометрии. — Привет, — Кирилл вытянул уголок губ и нежно произнёс. — Привет. Васька, наблюдавшая за Егором, подмигнула ему и про себя сказала: — Надо бы податься в свахи. Миру не придётся прощаться с купидоном. Я — гуру любви!