Мания крови.

Вам нравится кровь? Её запах? Вкус? Цвет? Ощущение, когда ее касаешься? Мне понравилось все, что было перечислено ранее. Я раньше никогда не ощущал такой тяги к подобному. Она была мне раньше не знакома, не понятна, не доступна. такое странное и сильное желание взаимодействовать с кровью пришло ко мне совсем недавно и в очень непредвиденных для меня обстоятельствах. Сейчас я расскажу вам, как это произошло. Я еще с самого детства был ребенком неприглядным, обычным, хоть и с рядом одаренностей. но это не мешало моей матери отдать меня в разные кружки. Я много раньше болел и один раз смертельно, поэтому нам пришлось отказаться от большей части всех этих занятий. Мне было жаль, но не так сильно, как могло бы быть – лишней мороки не будет. Всю жизнь свою я рос с синдромом отличника, который мне привили насильно, а именно тем, что не давали похвалы и ставили других детей в пример. Возможно, я бы мог понять, если бы это был мой отец. Он же мужчина, родился в советское время, приучен к стереотипам. Но он погиб, после того, как я вылечился от того смертельного недуга. Главным виновником сия воспитания – моя мать. После смерти отца она стала работать одна, я часто оставался один допоздна, читал книги и играл сам с собой. Да, я с детства приучен к одиночеству. Я помню, когда мне было грустно или я злился, что-то просил может, я получал ужасающий презрительный взгляд и молчание. Для меня, будучи совсем маленьким, это было самое страшное. Мне даже не было так страшно, когда она замахивалась или кричала – один ее взгляд заставлял цепенеть от ужаса, чувствовать приток к краснеющим щекам и ушам, даже если я не был виновен, а еще сердцебиение. До сих пор помню это ощущение, когда сердцебиение глушит ушные перепонки своим стуком, и ты уже ничего не слышишь кроме него, не слышишь слов, звуков вокруг – лишь стук работающей мышцы в груди. Может, мне тогда казалось, что она убьет меня, поэтому я так ее боялся? Когда я стал старше, она могла пропускать между слов обидные прозвища, напоминать провинности, будто бы тыкая в них, как провинившегося котенка, что еще не научился ходить по своим делам в лоток. Помню, один раз она мне сказала, что, если я провинюсь, она отстегает меня ремнем так, чтобы остались багровые рубцы, что отлупит так, что кожа в мясо сотрется, а вокруг крови будут синие синяки, как кофта, в которой я находился при ней в тот момент. Такие фразы меня заставляют представить эту картину. Мне это снилось, я тогда впервые узнал, что такое бессонница. Самое страшное для ребенка, как я, было услышать «я тебя не люблю». Вы же помните, как я ранее упоминал, что мне привили синдром отличника? Он здесь играет большую роль. Я буквально трепетал от слов «я тебя люблю» или «я тобой горжусь», хотя это совершенно обычные слова, не так ли? Так вот, самое страшное в моей жизни все-таки случилось. Когда мне было 13 я услышал эту фразу. Для меня тогда словно рухнул мир, и я стал задыхаться. Я прорыдал всю ночь от этих слов, опять оглушенный своим сердцебиением. Эту фразу я запомнил на всю жизнь, как и фразу «твоя жизнь ничто». А ведь все просто началось с дискуссии в пубертатный период. Это событие мы оставим, оно не так важно. Тихонько мы приближаемся к самой сути. Когда вы узнали меня получше, надеюсь, сможете понять. Последней каплей стало то, что моя мать решила продать одну дорогую вещицу, но не нашла ее в потайном месте. Под предлогом «ты же любишь лазить в моих вещах», она подошла ко мне и стала смотреть тем самым взглядом, какого я боялся в детстве. Сейчас мне уже не так страшно от него, но было жутко видеть ее лицо таким искривленным. Я даже понятия не имел, что за дорогая вещь должна была привлечь мое внимание, но она продолжала меня обвинять. Она поручила мне уйти на время из дома, пока будет искать ту вещь, сделав мне список из поручений, куда я должен был сходить. Я ушел, бояться мне нечего, но эти смешки, обидные слова и обвинения вынудили меня выйти из спокойствия и равновесия. От обиды хотелось кричать, а злость подкидывала различные мысли разных жанров. Я шел в наушниках выполнять поручения. Любимый фонк глушил мою тревогу и эмоции своим емким басом и громкостью, пока я шел через толпу людей. Поручения не заняли много времени, но я специально шел дольше, чтобы мать смогла пошариться в моих вещах, как обещала, когда кричала мне вслед. Я зашел домой, отдал купленные нужные продукты и деньги ей. Она позволила мне без своего взора раздеться, что я быстро и сделал. Я прошел к себе в комнату, переоделся в домашнюю одежду и сел на постель. Она пришла ко мне, отчего я вновь напрягся. - а может ты со своей подругой забрал мою вещь, чтобы продать? Скажи мне уже, - все не унималась она. Тут уже из-за обиды мне не удалось сдержать слез. Я слишком много нервничал за короткое время. Она прошла мимо, взяла пару вещей и молча ушла, оставив меня в слезах одного. Меня в какой-то момент затрясло. Я с дрожащими конечностями поднялся и пришел на кухню. Опершись о кухонный гарнитур, я склонил голову и осмыслял то, что задумал. Какая-то больная и болезненная улыбка налезла на мое лицо, словно меняя мою личность на чью-то чужую. Я стоял и ждал, когда мать придет на кухню. Я незаметно взял нож и ждал. Этот долгожданный час расплаты я ждал с самого глубокого детства как кару, которой я оскверню тех, кто меня посмел обидеть. Она зашла и нахмурилась, говоря, чтобы я ушел к себе и не мешал ей готовить, но планы у меня уже были другие. Ох, зачем же ты мне позволяла глядеть страшные фильмы об убийствах на выходных по своему любимому каналу? Я развернулся, размахнулся и прошелся лезвием по ее горлу, заставляя в миг умершее тело упасть с грохотом на пол. От такой резкости я на секунду оробел. Я затрясся, словно кленовый лист, озираясь вокруг, а после на свои руки. Первое знакомство с чужой кровью. Запах железа притянул меня за уши, ведь я еще давно пристрастился к странным запахам. Я понюхал красную жидкость и обомлел. Я расслабился и будто бы успокоился. Я без брезгливости коснулся кончиком языка красной субстанции. Она была соленой. С детства обожая соленое, я провел всем языком, потом снова и снова. В моих глазах загорелся огонь: я захотел еще. Мой взгляд устремился к свежему трупу, а рука на рукояти ножа вновь сжалась. Сначала я постоял и просто полюбовался картиной рассеченной шеи своей уже мертвой матери. Я видел, как мое драгоценное сокровище алого цвета течет с артерии и мяса, что теперь можно было разглядеть, как в программе по здоровью, где изучали строение или показывали, как проходят операции. Так бы я простоял еще долго, радуя глаза сотворенным зверством, но мания пролить еще больше была сильнее. Я сел на мягкое, как перина тело, после чего приподнял одежду, оголяя живот и место ближе к сердцу. Я хотел добраться до него и посмотреть на него. Я размахнулся, взяв нож обеими руками, после чего резким движением вогнал в плоть. Кровь брызнула так, будто меня облила грязью проезжающая осенью машина. Я почувствовал запах железа снова, а еще соленый вкус на губах от капель, что попали на губы. Мое лицо исказила больная улыбка и маниакальный взгляд, что отключили мозг, оставив в нем лишь желание крови. Моя любимая, моя родная, теперь лишь ты сможешь мне помочь. Я вновь и вновь втыкал в тело матери нож, заставляя тело прыскать кровью на все, что было вокруг. Как же меня радовал мой любимый цвет. Особенно хорошо мне было от красивых движений ножа. Сначала он своим острым кончиком, как иголочкой, протыкал жирную кожу, а после входил внутрь, позволяя лезвию прорезать большее отверстие и пустить металлический корпус внутрь ради новой порции крови. И вот, я сделал 46 ударов. Я был весь в крови матери. Мне уже было не важно, чья она, не важно, что нужно было ради нее сделать – я хотел еще. Я пришел в себя через где-то часа 2 или 3. Я оглядел место содеянного с чувством восстановленной справедливости. Кровь за кровь. Я проливал уже свою кровь из-за тебя, теперь и твоя пролилась. Я написал всем ее друзьям с телефона, что она бросает работу и срочно уезжает. Я быстро все убрал, собрал деньги, расчленил тело, затолкал в спортивную сумку и увез в другой город. Там уже я смог избавиться от ее тела, вещей, что взял для видимости, телефон я выбросил еще в нашем родном. Там, в том городе, я устроился работать, поступил на учебу. Там я зажил обычной спокойной жизнью, меня не искали, ведь мы «уехали». Я часто живу с желанием вернуть тот момент и опять расправиться с кем-то так же жестоко, но я не находил никого подобного, кто бы такое мог заслужить. Но однажды я узнал о случае, когда студентку, с которой я учился, изнасиловал какой-то парень. И тут я понял – пора действовать. Мой огонь в глазах и пенящаяся слюна, как у бешеного пса, заставила продумать план убийства до мелочей. Только теперь главной фигурой в этот раз стал не я, а моя помощница. Она согласилась помочь мне, хоть и не знала моих истинных желаний, почему я хочу убить этого выродка. Нет, скрывать не буду, она интересовалась, просто я наотрез отказался делиться этой информацией. Мы продумали смерть паренька-насильника до мельчайших подробностей. Сейчас я вам расскажу, как это было. Моя помощница написала тому юноше, что сняла побои и пойдет в полицию, если он сам не сознается в насилии и не выплатит моральный ущерб. Зная таких людей, он естественно стал ей угрожать – сказал, что найдет и убьет (наивный). Она назначила ему дату и место встречи, чтобы он передал ей деньги за моральный ущерб в тот самый день. Мы стали упорно готовиться. Теперь я обзавелся не каким-то там ножиком с кухни, а теперь это был настоящий разделочный тесак с удобной ручкой. Заранее мы проверили, чтобы в месте встречи не было ни единой души, ни единой камеры и машины. Да, машины, мы выбрали гаражи на окраине города. Выгоды от этого места было полно, как минимум то, что был сезон ремонта, когда все машины убирают с гаражей, а в помещениях днем проводится ремонт. По нашей удаче, тот самый сезон настал. Мы согласовали наши местоположения, после чего ждали нужной даты. Время 23:39. Моя помощница стояла и ждала своего насильника. Ждать пришлось недолго, только вот появилось одно непредвиденное обстоятельство – тот парень пришел не один. Трое его друзей, как верные псы, шли поодаль него, что подобраться было проблематично. Я занервничал, моя помощница тоже. Начались переговоры, я дал знак, чтобы та тянула время, и стал экстренно думать. Дыхание мое участилось, я склонил голову, после чего вспомнил это чувство, когда опирался о гарнитур дома. Я вспомнил это чувство, после чего осмелел, как тогда, и разжег огонь в глазах. Я выждал момент, когда насильник уже приблизится к моей помощнице, а потом я воткнул свой тесак ему в череп с характерным вскриком. Кровь, кровь, кровь! Она прыснула мне фонтаном на лицо, отчего я сразу заулыбался и посмотрел на троих громил, что застыли на месте от шока и ужаса увиденного. Я развернулся к ним и засучил рукава с той самой гримасой, требующей крови. Как же хорошо, что у всех по-разному, но все же чаще однообразно, у людей работают защитные рефлексы. Все трое застряли на месте и не смогли даже пискнуть. Тогда я рванул к ним и по очереди каждому воткнул тесак в грудь, в районе сердца. Мою помощницу так же окутал страх, отчего ее ослабевшие ноги, не удержав хрупкого тела, подкосились, а она упала. Я оттащил насильника к его друзьям и победно взглянул на кучу трупов. Моей радости просто не было предела. Я с заиканием и хрипотцой засмеялся от удовольствия и, встав на колени, принялся потрошить четверых молодых людей на глазах у спасенной девушки. Когда я закончил, поднялся и обернулся, показав всего себя в крови, моя помощница задрожала и поползла назад к стене. Увидев знакомый ужас в ее глазах, как в детском моем взгляде, я сразу же пришел в себя. Я посмотрел на руки и свое орудие, а потом вновь на девушку. Она умоляла не трогать ее, а я просто откинул тесак и, опустившись на четвереньки, подполз к ней. Я обнял ее и прижал к себе, испачкав в крови. Поначалу она боялась меня, просила отпустить, чтобы я ушел, но потом успокоилась и даже обняла в ответ. Я пообещал ей, что не обижу ее и рассказал ей все, что рассказал вам до этого. Она не могла мне поверить, сначала смотрела на меня как на монстра, но потом сказала мне такие слова, которых я даже не мечтал слышать в своей жизни: «Ты больше не будешь убивать. Я помогу тебе забыть это все. Я буду рядом, обещаю». Она… Она пообещала мне такое… Но главное – она до сих пор держит свое обещание. Единственная в моей темной жизни она смогла меня понять, простить все мои зверства и помочь. Я плакал при ней после того убийства немереное количество раз, а она ни разу меня не просила успокоиться. Она говорила: «Поплачь, не держи в себе. Расскажи, что тебя тревожит». Она меня обнимает каждый день по много раз. Я могу подойти к ней – она сразу поймет, что мне опять плохо, и обнимет. Она… Она - лучшее, что случилось со мной. Но был один раз, когда она задерживалась на работе, и я, не смогая погасить свою манию, вышел на улицу и убил человека возле своего дома. Она помогла мне. Спасла. Снова. Не хочу рассказывать это долгое и мучительное воспоминание, ведь тогда я ее сильно расстроил. Скажу лишь одно - она осветила мою жизнь своим кротким светом и до сих пор светит мне, помогая жить. Это и есть конец моей истории. Я смог с помощью любви излечиться, хоть и пришлось пожертвовать жизнями людей.