теплая

40 дней и 40 ночей я ждала такую девушку, как ты, которая пришла бы, и спасла мне жизнь. - fitz and the tantrums

руми вышагивает через огромные грязные лужи, посильнее сжимая в руке сумку и стараясь не улыбаться во весь рот. март - такой теплый и солнечный, давал растворяться в своих объятиях и покрепче ухватываться за шанс лучшей жизни из-за приближающегося лета. весеннее обострение затрагивало абсолютно каждого. включив погромче музыку в наушниках и поправив слегка съехавший берет, руми ускоряет шаг, не сдерживаясь и улыбаясь прохожим. хорошее настроение охватывало её, словно облако, и поэтому у всех остальных людей на улице оно тоже должно было быть именно таким. сердце то начинало биться чаще, то будто пропускало удары, и всё это лишь из-за мысли о человеке, которая заставляла все цветы распускаться. маленькая и иногда надутая, будто шмель, она заражала собственным светом, особо и не стараясь. руми, столько раз уже гостившая у нее, простояла перед дверью около минуты, стараясь настроиться и унять разыгравшееся воображение, стереть улыбку с лица и стать более расслабленной. два стука с интервалом пять секунд - как они обычно и шифровались, и дверь со скрипом открылась, а на пороге появилась она. руми чуть не завизжала от распирающей радости. - гаель! - и бросилась в объятия, напрочь забыв о том, что она всё ещё в верхней одежде и стоит на лестничной площадке, прижимая чужую голову к своей груди. - привет, - пробормотала та, оказавшись зажата в таких крепких привычных руках. её темные волосы были заколоты блестящими большими заколками, фартук с цветочным принтом криво висел, а пояс на талии и вовсе развязался, болтаясь широкими лентами по бокам. послышался звон с кухни - только тогда руми, скользнув по чужой голове рукой и пригладив волосы, отлипла, и через пару секунд уже вешала пальто на плечики, приготовленные специально для неё в коридоре. гаель была посягала не досягаемое, поэтому везде, где только можно было красовались её маленькие рисунки, начиная от простых загогулин, заканчивая определенными картинками, референс которых был найден спонтанно в других вещах. эти же рисунки были и на тех плечиках, и на стене, и на кафельной серой плитке в ванной - отец девушки всегда давал простор в этой сфере. - я там духовку разогревала, булочки поставила печься, - гаель засеменила на кухню и протянула руми черный фартук, лежащий на одном из стульев. - но крем еще не готов, так что надень, - и широко улыбнулась, - не хочу, чтобы ты замаралась. руми пару секунд пыталась совладеть с собой, а потом не удержалась: прижалась к ее щеке своей и счастливо зажмурилась. - ты самая лучшая, знаешь? эмоции били через край. с гаель всегда так, она до ужаса комфортная и простая, никогда еще руми в ней не сомневалась. - знаю, - она отстранилась и попыталась сама надеть на руми фартук, заставляя ту наблюдать за ней, задержав дыхание. почему-то рядом с человеком, которым дорожишь, всё приобретает не просто яркие краски, а всё вместе: и черные, и серые, и оранжевые. для руми гаель всегда была оранжевой и пахла апельсином. как так вышло - до сих пор не известно, но когда она видела их, то всегда вспоминала о своей подруге. а о подруге ли? впрочем, разницы это не имело. когда испытываешь к человеку и от человека самые с-ума-сводящие чувства, совсем не обязательно вешать ярлыки. они обе были теплыми - как закат на картинах айвазовского, ощущались на вкус, точно сахарная вата, и отдавало от них всегда дождем в апреле.