Кажется, он очень устал

– Постойте, м-мой Господин! Мы ведь не- Мнх! Юноша, чье тело дрожало под ловкими тонкими пальцами Аято, поспешил прикрыть рот ладонью, как только ощутил пьяняще обжигающую боль от укуса в чувствительную шею. Его пылающие скулы залились яркой краской, по цвету напоминая спелые плоды вишен сакуры, о чем частенько говорил глава комиссии Ясиро, еще более смущая мондштадца подобными речами. Судорожно набрав в легкие побольше воздуха, блондин предпринял обреченную на провал попытку хотя бы самую малость отстраниться от своего Господина, давно усадившего трепетавшего партнера на стол. – В чем дело, Тома? – морозно-голубые глаза хитро взирали на залитого румянцем парня снизу вверх, в то время как горячий шёпот приятно щекотал грудную клетку даже через футболку, которая уже вот-вот должна была оголить тело владельца: одна ладонь старшего Камисато задирала темную ткань чужой кофты, а вторая властно сжимала бедро, – Ты разве не сам для этого явился ко мне в такое время? – Н-нет, конечно! Я же- – Тише... Мне стоит напомнить твои слова? "Вы так засиделись, может стоит отдохнуть? Я могу Вам помочь"... Как видишь, я принял оба твоих предложения: отдыхаю, а ты мне с этим помогаешь, разве не чудесно? Издевка... Столь очевидная, но столь приятная, заставляющая все в нижней части живота ходить ходуном, раззадоривая вечно неугомонных бабочек. Думаю, будет не лишним упомянуть, что если бы Тома и в самом деле желал прекратить – он бы без проблем это сделал, отталкивая Аято со смущенным "сейчас не время". Вместо этого же, его попытки остановить спутника были слишком слабы и неправдоподобны, с головой выдавая желания копейщика. Обладатель зеленых глаз прикрыл веки, чувствуя щекотящие прикосновения прохладных пальцев к его ребрам – и когда только Камисато успел снять перчатки? – в то время как одна его ладонь сжимала белоснежную ткань чужой одежды, а вторая неспешно легла на затылок партнера, зарываясь в голубые пряди, слегка прижимая Аято ближе к себе, что так и говорило о смирении Томы и его немом согласии на продолжение. Тонкие губы мечника в тот же миг изогнулись в довольной хищной ухмылке, после чего мужчина вновь прильнул к шее спутника, проводя горячим языком по следу от укуса и плавно поднимаясь выше, оставляя влажную дорожку до самого подбородка. – Открой рот, – строгий и властный тон этого низкого бархатного голоса в ещё большей мере лишал юношу возможности мыслить трезво, а по его телу пробежалась новая волна дрожи, сопровождающаяся мурашками. Без лишних колебаний он послушно выполнил приказ своего господина, чувствуя на себе этот пристальный, изучающий взгляд: Аято любовался. Любовался своим преданным щеночком, что сейчас с таким трепетом ждал награды за безупречное исполнение команды. Шумный смешок, за ним и едва уловимый слухом скрип стола: глава клана Камисато с таким напором соединился с блондином в жадном поцелуе, что копейщику пришлось увести одну руку назад, опираясь на твердую поверхность, дабы его не завалили на спину. Однако, именно этого, пожалуй голубоглазый и добивался, вдруг толкая партнёра в плечо; лопатки блондина в тот же миг встретились с жестким деревом, а в кабинете раздался шорох от разлетевшихся по полу документов, судьба коих обеспокоила лишь одного мондштадца, что осторожно разорвал поцелуй. – Постойте, Господин, бумаг- – Тома, – сильная ладонь грубо схватила юношу за подбородок, поворачивая его голову обратно, – разве это важнее того, что сейчас происходит? Да и не помню, чтобы я давал разрешение отвлекаться на что-либо. Дальнейшие извинения или любого рода оправдания блондина были заглушены проникновением в его рот указательным и средним пальцами обладателя гидро глаза бога, что принялись играть с обжигающе горячим языком, то поглаживая его, то прижимая к небу. Готовый стояк уже упирался в пах жалобно проскулившего Томы, что начал непроизвольно ерзать тазом, искренне забавляя тем главу Ясиро. – Неужели настолько не терпится, Тома? Больше не хочешь остановиться и заняться документами? – все продолжал издеваться мужчина, уже успев чуть спустить штаны партнера и опустить смоченные чужой слюной пальцы к подрагивающему колечку мышц, слегка нажимая, но не спеша их вводить. Зеленоглазый же, все более и более изнывая от мучительно долгого ожидания вкупе с немалым смущением, так и трепетал всем телом, не в силах озвучить все свои желания, лишь простонав тихое:"прошу Вас...". Для старшего Камисато этих слов было достаточно, и следующее мгновение Тома уже почувствовал в себе движения первого пальца, к которому довольно скоро присоединился и второй, издевательски неспешно растягивая и пытаясь отыскать ту самую чувствительную точку; его бедра непроизвольно дрожали, а шумные и судорожные выдохи все чаще и чаще разносились по кабинету, лаская слух хищно облизнувшегося голубовласого. По прошествии еще парочки минут, послышался звук растегиваемой молнии, а руки Аято, пробравшись под чужую футболку, легли на талию юноши, чуть сжимая ее до слабого покраснения нежной кожи – через какое-то время от ладоней наверняка проявятся следы, что будут крайне радовать глаз главы Ясиро. Не успел блондин и что-либо сказать, как он вдруг запрокинул голову, прикрывая губы, с коих едва не сорвался уж слишком громкий стон от обжигающей, но и в то же время приятной боли, вызванной одним грубым и глубоким толчком. Мечник с шумным "ха-а" молча наблюдал за появлением на кончиках век партнёра первых блестящих слезинок, которые уже совсем скоро зальют все его лицо. Прежде чем Аято начал двигаться, Тома, так жалобно и просяще на него взирая, протянул руки к шее своего господина, коий сразу же понял эту безмолвную просьбу и неспешно ее выполнил, наклоняясь к спутнику, дабы тот сумел его обнять. Темп толчков углубляющихся с первой же секунды агрессивно набирал обороты, сотрясая рабочий стол, а плечо старшего Камисато служило спасением для уткнувшегося в него копейщика, которому удавалось заглушать стоны лишь прикусив эту белую ткань. Как бы он не желал позволить себе срывать голос, все же не хотелось посвящать всех присутствующих в имении в происходящее в этой комнате... Едва первые солнечные лучи показались из-за горизонта, Аято уже сидел за своим столом, заполняя множество бумаг, а мешки под глазами свидетельствовали о бессонной ночи. Бессонной, но при этом не вызывающей и капли сожалений, о чем говорила легкая и довольная улыбка; привычный пиджак на плечах мечника отсутствовал – им был укрыт тихонько посапывающий мондштадец, чья голова лежала на коленях его господина. Стоило ему лишь что-то тихонько пробормотать во сне, как Камисато клал ладонь на его светлую макушку, слегка поглаживая, зарывшись пальцами в золотистые пряди. Несмотря на сосредоточенность на документах, взгляд голубых глаз так и норовил опуститься ниже, дабы полюбоваться этим невинным и беззаботным личиком, вид которого заставлял улыбаться шире с куда большей нежностью. "Кажется, он очень устал, вот и уснул в кабинете," – слова, которые очень часто звучали в имении из уст Аяки на вопросы о ее старшем брате, а когда же говорили о Томе, девушка лишь пожимала плечами, хотя и прекрасно знала, как часто по вечерам он ходит к Аято, дабы предложить "отдохнуть".