Что было и чего не было

Не было. 1. Она видела угрожающее движение Мартина. Хоть ножа с этого расстояния и было не рассмотреть, Дани чувствовала, что он есть. У нее не было выхода. Она выхватила пистолет и нажала спусковой крючок. Выстрел так оглушительно громыхнул в лесной тишине, что Дани показалось, будто где-то рухнул дом. Мартин остановился, словно налетел на невидимую стену, и, покачнувшись, упал. Малкольм испуганно оглянулся. Дани навсегда запомнила этот взгляд — такой детский и полный печали. Малкольм ничего ей не сказал, только кивнул и кинулся к отцу. 2. — Малкольм, стой! — крикнула Дани, и в последний момент нож выпал из руки Малкольма. Он успел остановиться. Отец потянулся за ножом, но Брайт пнул его в кусты. Одним ловким движением он вывернул Мартину Уитли руку и свалил его на землю. Подбежавшая Дани протянула ему звякнувшие цепочкой наручники. — Как же ты вовремя, Дани, — с облегчением вздохнул Малкольм, застегивая наручники за спиной отца. — Ты даже не представляешь, насколько ты вовремя… — Да брось, Брайт, — хмыкнула Дани. — Что бы ты сделал, если бы я не успела? — Были варианты, — ответил Малкольм тоном, который говорил, что не стоит продолжать. — Хотел бы я посмотреть, что получилось бы, — невнятно пробормотал Мартин, утыкаясь лицом в землю. 3. Она успела выбить нож из руки Малкольма. Дани не могла сказать, чем бы все закончилось, если бы она не успела. Может быть, Брайт просто выкинул нож в кусты, а может быть, и ткнул им в отца, пытаясь защититься от нападения. Она не хотела проверять. Несколько мгновений взгляд Малкольма был бессмысленным, но потом в нем появилось облегчение. — Не сомневался, что вы нас найдёте, — сказал он. 4. — Нет! — крикнул Малкольм. — Стой! — Зачем? — отец неотвратимо приближался и недвусмысленно сжимал в руке нож. — Потому что я твой сын. Мартин поморщился. — Это случайное соединение двух клеток. Ты мог бы оказаться девочкой, если бы другой сперматозоид был быстрее. Или, как это ни печально, мог бы родиться с синдромом Дауна или без рук и ног. Это лотерея, Малкольм. Тебе ничего от меня не досталось. — По-твоему, я мог бы считаться на тебя похожим, если бы тоже стал серийным убийцей? — Малкольм отступал. — Только это для тебя важно? — Это лидирует в моей личности, — пожал плечами Мартин. — Остальному пришлось подчиниться. — Это не так, пап. Ты многому меня научил. Не будь тебя — такого тебя, — я бы вырос совсем другим и не смог бы ничего добиться. Мартин остановился. — Я могу не принимать то, что ты сделал, но это не значит, что ты перестанешь быть моим отцом. Нож выпал из руки Мартина, который осел на колени, и слезы потекли по его лицу. 5. Дани отвлекла его. На секунду, но отвлекла. Этой секунды Мартину Уитли хватило, чтобы воткнуть нож в живот сына и дёрнуть вверх. Лезвие вспороло внутренности. Малкольм удивлённо вздохнул, схватился за рану и упал на землю. Хирург с окровавленным ножом в руке стоял рядом с ним и смотрел на Дани, как затравленный зверь. «Сейчас он бросится», — подумала она и выстрелила… Наверное, ей надо было целиться в ногу или в плечо, чтобы всего лишь остановить Мартина, но земля вокруг лежащего Малкольма стремительно окрашивалась в багровые тона, и Дани не думала, что у нее есть время на то, чтобы ранить Мартина, потом отнимать у него нож и надевать наручники, надеясь, что он не найдет способ убить ее. Пуля попала точно в центр лба. Мартин мгновенно упал. Дани бросилась к Малкольму. 6. Она видела угрожающее движение Мартина. Хоть ножа с этого расстояния и было не рассмотреть, Дани чувствовала, что он есть. У нее не было выхода. Она выхватила пистолет и нажала спусковой крючок. Выстрел так оглушительно громыхнул в лесной тишине, что Дани показалось, будто где-то рухнул дом. Мартин остановился, словно налетел на невидимую стену. Малкольм испуганно оглянулся. Дани навсегда запомнила этот взгляд — такой детский и полный печали. Потом Малкольм молча кивнул и медленно, словно Дани покадрово смотрела какой-то фильм, начал падать. На его темном свитере кровь не была заметна, но Дани знала, что она вытекает из маленькой дырочки от пули, пробившей сердце. Мартин бросился к сыну. * Было. — Малкольм! — голос пробивался словно сквозь толщу воды. — Малкольм! В ушах шумело. Он с трудом улавливал свое имя. Ему казалось неправильным, что кто-то может так мягко и почти нежно его называть после всего, что случилось… А что случилось, кстати? У него никак не выходило точно ответить на этот вопрос. Его кто-то тряс за плечо. — Малкольм, — вновь услышал он и перевел взгляд. Лицо Дани показалось ему обеспокоенным. Почему? Он опустил глаза и увидел лежащего у его ног Мартина. Одежда на животе была вся в крови. Кажется, он не дышал. — Это ты его?.. — запинаясь, пробормотал Малкольм. — Это же ты его? Он испуганно взглянул на Дани. Она нахмурилась, потом подняла руку и погладила, будто утешая, Малкольма по плечу. — Все будет хорошо, Малкольм, — произнесла она, и он не понял, в чем смысл этой фразы. Он помотал головой, но не говоря «нет», а всего лишь пытаясь поставить мысли на место. Его взгляд вновь вернулся к Мартину. — Я же уговорил его бросить нож? — он не утверждал, но и вроде бы не спрашивал. — Или ты его выбила? Или я?.. — Он нахмурился. — Что здесь произошло? — Ты не помнишь? — спросила Дани, и Малкольм заметил слезы, катящиеся по ее лицу. — Я… — сначала он собирался ответить, что помнит все очень отчётливо, но этого «всего» было слишком много; потом хотел сказать, что не помнит, потому что логика говорила, что события не могут происходить одновременно, так как противоречат друг другу. Он сглотнул, вдруг чувствуя, что его руки покрыты чем-то влажным и скользким. Он не мог заставить себя взглянуть на них, поэтому поднял руки так, чтобы они находились на уровне глаз и попали в поле его зрения. Они были красными. Алая липкая жидкость покрывала пальцы и ладони, как тонкая латексная перчатка. Она блестела на солнце и была почти красивой. Малкольм на мгновение зажмурился. — Такого варианта не было, — прошептал он. — Его не должно было быть. — Малкольм, тебе лучше сесть, — сказала Дани. — Сейчас здесь будет полиция. Гил уже едет. Она взяла его за руку, словно маленького ребенка, отвела в сторону и посадила около дерева. Малкольм не мог отвести взгляда от Мартина. «Мы с тобой одинаковые, — вдруг сквозь перемешивающиеся картины произошедшего пробился голос отца. — Ты мой сын. Мой!» Малкольм зажал уши руками и вновь зажмурился. «Мой! — слова Мартина впивались в мозг. — Мы одинаковые!» Будто острыми когтями, эти фразы зацепили и выдернули из его блуждающего среди того, что было и чего не было, разума ощущение, как он втыкает нож в живот отца. Внезапно все прояснилось. Теплая кровь на руках. Тяжесть отцовского тела. Его удивлённое выражение лица, быстро сменяющееся восторженным. — Я убил его, — произнес Малкольм и почувствовал какое-то странное успокоение, почти умиротворение. — Тебе лучше сейчас молчать, Малкольм, — сказала Дани, отвлекшись от приказов, которые она раздавала появившимся полицейским. — «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас», — процитировал Малкольм. — Все нормально, Дани. Я всегда знал, что этим кончится. И даже, думаю, всегда этого хотел. Он отвернулся, чтобы не видеть лица Дани при этих словах. «Мы одинаковые, сынок», — он только что это подтвердил.