Иногда

      Мудзан стоял в Бесконечной Крепости и нервно попивал чаёк. Почему стоял? Да потому, что как только он сядет, эти придурки, по какой-то ошибке именуемые Демонами Двенадцати Лун, решат, что он не у дел, и опять примутся за всякую хуйню. Доказано временем, между прочим.       Сзади раздался грохот, и Прародитель, уже прикидывая, что опять произошло, кивнул смирно сидящей неподалёку Накиме с немой просьбой переместить его к месту происшествия. Та поняла всё без слов и привычным жестом дёрнула струну бивы.       Будучи на месте, Король поп-музыки Демонов осмотрелся дабы понять, что же всё-таки случилось. Перед глазами Кибутсуджи предстала довольно интересная картина.       Даки визжит как порося. Это норма. Кокушибо стоит рядом, закрыв уши, и наблюдает. Это тоже норма. Гёкко кричит что-то вроде «Давайте! Надерите ему зад!». И это норма. Аказа бьёт Доуму. Это даже не норма, это уже давно перешло в разряд «само собой разумеется». Гютаро помогает Аказе.       А вот это уже не норма.       Мудзан поразмыслил, чего же Доума натворил в этот раз, и, не найдя разумного объяснения, обратился с этим вопросом к единственному более-менее разумному существу. Кокушибо — а это был он — фыркнул и рассказал королю в шляпке презабавнейшую историю.       Оказывается, Доума ущипнул Даки за не самое приличное место, а именно за зад. Она такой выходки не стерпела и с воплями «БРАТИК!!!» помчалась к, собственно, братику. Тот в это время беседовал с Аказой. Кстати, тема была довольно интересная — их интересовал размер достоинства их Господина (на этом моменте Мудзану резко поплохело). После прерывания Даки увлекательного диалога между Третьей и Шестой Высшими Лунами эти двое коллективненько отправились пинать Вторую. Гютаро — мстить за сестру, Аказа — просто так, ибо «ему это не помешает». Гёкко и сам рассказчик пришли на шум. Ну а дальше Кибутсуджи уже сам видел.       Когда Кокушибо закончил, перед слегка офигевшим Мудзаном предстала сия банда с выражением лица а-ля «Это не я, оно само». И, не дав ему хотя бы чуть-чуть очухаться, затараторила.       — Мудзан-сама, Мудзан-сама!       — Этот придурок Доума…       — Неправда! Я тут ни при чём!       — Он меня ущипнул!       — Заткнись!       — Заткнитесь все! — рявкнул Мудзан, не выдержав этого дикого шума. Как и ожидалось, все тут же замолчали. Кибутсуджи посмотрел на это стадо, зацепившись взглядом за довольно-таки потрёпанного Доуму и счастливого Аказу, и начал свою речь о том, как должно себя вести высшим лунам.

***

      И это далеко не единственный случай проявления дебилизма среди, казалось бы, сильнейших и разумнейших демонов. Однажды — Мудзан хорошо помнил этот день — он (Мудзан) впервые привёл в Крепость Руи. Тут же выяснилось, что его там, оказывается, Кокушибо ждёт с отчётом. Первая Высшая Луна недавно вернулся с очень важной миссии, и Прародитель просто не мог отложить этот самый отчёт. Но вот Руи туда тащить не следовало. Мудзан это ясно понимал. Мало ли, вдруг этот по сути ребёнок испугается большого дядю с шестью глазами.       И тут кудрявую голову Короля Демонов посетило нечто ужасное под кодовым названием «озарение». А что, если оставить Руи с Доумой? Он вроде с детьми ладит. Да и на вид он поприглядней будет, нежели Кокушибо. В конце концов, Мудзан ведь ненадолго отлучится. Приняв решение, Кибутсуджи махнул Накиме, в двух словах изложив ей свою просьбу. Та кивнула. Затем Мудзан известил об этом самого Руи, сказав, что «сейчас придёт дядя, он с тобой недолго посидит, а я пока отойду кое-куда, хорошо?». Демонёнок согласился, и красноглазый, облегчённо вздохнув, наконец-то приступил к отчёту.       Вернувшись, он увидел мирную картину: Доума заплетал Руи косички; тот был совсем не против. Забрав паучка и похвалив Доуму за хорошее поведение, Кибутсуджи вместе со своим любимчиком отправился дальше. Шли они молча, и Мудзана это начало настораживать. Но тут Руи сам разрешил его вопрос, заговорив, вернее, спросив.       — А что такое блять?       У Прародителя глаза на лоб полезли.       — Где ты это услышал?       — Тот дядя с пятном на волосах сказал.       — А почему бы нам не вернуться и не спросить об этом у него? — предложил Мудзан, уже успевший тысячу раз пожалеть о своём решении.       — Давай! — прямо-таки обрадовался паучок.       Как уже можно понять, Доуме тогда… мягко говоря, попало.

***

      Чего только не творилось в этой многострадальной крепости: тут и матерились, и пили, и в любви признавались (как правило, после пьянки), и сексом занимались (как правило, после признаний в любви).       Подробнее о последнем.       Как-то раз Короля Демонов насторожила тишина. Тишина — довольно редкое явление для этого места. А как подсказывал ему опыт, если где-то тихо — значит где-то что-то натворили.       В Крепости находилось всего четыре демона: он, Накиме, Аказа и Доума. Последние двое всего несколько минут назад так собачились, что Кибутсуджи, безопасности ради, их отвёл подальше. Сейчас же это молчание давило, создавая тревожную атмосферу.       Не выдержав этой пытки (и пытки любопытства), Мудзан решил проверить своих хоть и надоедливых, но всё же довольно полезных помощников. Открыв дверь в комнату, куда двое были выгнаны, демон… немного ошалел. У Доумы с Аказой на лице за те три секунды, что Кибутсуджи на них пялился, сменились и удивление, и настоящий шок, и смущение, и страх. По прошествии этих секунд Третья и Вторая Луны принялись оправдываться, что, мол, Мудзан всё не так понял, и они просто отношения выясняли. Но звучало это так неубедительно, да и видок у голубчиков говорил всё за них… короче, Кибутсуджи тактично вышел, предупредив подопечных, что заглянет попозже.       Ну а что бы вы подумали, если бы увидели двух целующихся полураздетых парней, лежащих друг на друге и явно не собирающихся на этом останавливаться? То-то же.       После этого инцидента Доума и Аказа ещё недельку странно поглядывали на Мудзана, явно желая спросить, не рассказывал ли он об этом кому-то.       — Нет, — не выдержав их тревожных взглядов и не менее тревожных мыслей, ответил Кибутсуджи парочке после очередного собрания.

***

      Мудзан думал, что он уже был всем, кем только можно: и девушкой, и ребёнком, и учителем, и врачом, да что там, он даже горничной пару раз подрабатывал. Однако однажды ему пришлось поработать… валерьянкой. Самое ироничное то, что после сего случая валерьянка (желательно побольше) потребовалась уже ему.       Да-да, вы не ослышались. Как-то раз один из его любимых подчинённых, Энму, вернулся… ну да, домой — некоторым демонам, у которых не было постоянного пристанища в мире людей, как у Доумы, Крепость давно стала домом — в абсолютно подавленном состоянии, то и дело всхлипывая. Кибутсуджи такой расклад дел абсолютно не устроил, поэтому Первая Низшая луна прямо с порога отправилась к Королю на ковёр.       Несколько минут Мудзан смотрел на существо, что пыталось собраться с мыслями перед ним, а потом не выдержал и напрямую спросил, чего же его, собственно, печалит. Ответ убил удивил.       — Скажите, я правда так ужасно выгляжу?       Красноглазый демон закашлялся. Уж чего-чего, но ЭТОГО от довольно самовлюблённого демона он услышать не ожидал НУ НИКАК.       — С чего ты взял?       — Так охранник сказал.       — Какой ещё охранник?       — Высокий такой, с лысиной. — после этих слов рассказчик вконец расклеился, так что дальнейшие события будут изложены максимально точно, но без того трагизма, с которыми они звучали в оригинале.       Пару дней назад Энму по заданию, да и по собственному желанию тоже, отправился в небольшой городок около столицы. Слегка сменил облик, переодевшись в классическое кимоно, и на время дня зашёл в гостиницу, достаточно посещаемую, чтобы её качеству и правдивости отзывов можно было доверять. Тот самый охранник — ну, тот, который высокий и с лысиной — всё время бросал на него заинтересованные взгляды, а ближе к ночи подошёл и предложил провести эту самую ночь вместе. Сказать, что Энму охуел — ничего не сказать. Он вежливо отказался, но охранник, видать, взбесившись, прижал бедного пацана к стене и намеревался раздеть. Кое-как вырвавшись из лап этого сумасшедшего, демон решил делать ноги. Однако у громилы были слегка другие планы. Он на всю гостиницу заорал, цитирую:       — Куда же ты, красавица? Всё ведь так хорошо начиналось!       Одного удара между ног и уведомления о своём поле оказалось достаточно, чтобы офигевающий лысый мудак, а заодно и все другие зрители сего прекрасного представления начали гневную тираду о том, как нехорошо мальчикам девочками притворяться. От смерти в желудке демона их всех спас лишь тот факт, что их было слишком много, да и находилась гостиница в центре городка. Благо, солнце уже зашло, и порядком взвинченный Энму смог наконец уйти оттуда.       Мудзан, на чью голову свалилось это трансгендерное недоразумение, успокаивать людей не умел. От слова совсем. Так что Энму был послан на отогрев к демону льда да, я мастер каламбуров. Доуме Мудзан наказал налить младшему чего-нибудь, чтобы он наконец-то остановился. Ну, а тот воспринял приказ слишком буквально, и…       Короче говоря, ближе к следующему дню в Крепость завалились два демона «в изрядно пьяном виде», как сказал потом сам Доума. Увидев это, глаз у Кибутсуджи задёргался с утроенной силой.       Придурки были отправлены куда подальше.

***

      Наблюдая за тем дурдомом, что творился у него буквально под носом, Мудзан нередко сам прибегал к помощи алкоголя. Когда он в очередной раз, сидя у себя в комнате, открыл бутылку хорошего вина, за его спиной раздалось вполне отчётливое, хоть и мысленное, «алкаш». Это мог сказать только один демон, только тот, кто вёл себя адекватнее всех; тот, на чьи редчайшие выходки закрывались глаза; в конце концов, тот, с которым — чего таить — в кровати Кибутсуджи расслаблялся иногда по полной.       В следующую секунду в лицо Кокушибо полетел красивый дорогой башмак Короля Демонов.