Последствий не будет

— Дом, бери на себя левое крыло, с этими я разберусь, — Зак снял с пояса гранату и, сорвав чеку, забросил в дверной проем, откуда приближались еще кашти. Эти гуманоиды были сильнее людей, но не славились быстротой реакции и сразу отключались от определенных смесей запахов. Я неосознанно коснулся кармана на жилете, где лежали вонючие бомбы. Пока операция проходила успешно. Войдя в коридор, я жучком взломал пульт управления замками на этаже и открыл все двери. Пришлось попотеть, забрасывая в каждый открывшийся проем ароматический шарик. Звучали небольшие взрывы, и кашти тут же тяжело оседали на пол. Нужно было спешить, иначе пока мы обезвредим одних, остальные успеют вернуться в сознание. Но, к счастью, долго искать пропажу не пришлось. — Н-нет… Не надо!.. — закричал пацан, когда я нашел его среди гор тел. Он единственный был в сознании, потому что не был кашти. — Кто вы? — Рейнджер. Я вытащу тебя отсюда, — я почувствовал раздражение, когда альфа забился в угол, сминая простыню грязными ногами. И тут я заметил, что на этой тряпке были следы крови и еще черт знает каких выделений. — Ты ранен? Сможешь идти? — Нет. То есть да. Убейте меня, мистер рейнджер, — парень обнял себя за колени и затрясся, отрешенно глядя в пол. Твою мать, Пинки, почему ты не сказал, что пацана не просто так в заложниках держали. — Родители не захотят меня вернуть. — Так ты… — я быстро пытался все обдумать, вслушиваясь в шумы вокруг и ожидая удара в спину от лежащих на полу в обмороке существ. Этот парень меня беспокоил. И тем, что он прав, тоже: если его насиловали, то обратно семья его не примет. Для жителей Сатурна это принципиально, а для такого сатурнийца, как Кит Мазур, и подавно. — Если пойдешь, останешься жить со мной. — Правда? — спросил альфа, и я кивнул, мимолетно обрадовавшись тому, что мое скривившееся лицо скрыл шлем. Дальше пошло проще. Правда, пришлось тащить мальца на себе, потому что тот передвигался с трудом. Отправив Заку сигнал на пейджер, я быстро нашел примерно подходящий для своей ноши скафандр и еле поднял его по лестнице в шлюз. Наш корабль все еще был состыкован с каштийским, так что все прошло довольно быстро. И все равно полноценно вдохнуть я смог, только когда на борт вернулся мой напарник и остальная команда. На тот момент я уже выделил своему невольному сожителю матрас, белье и одежду и отправил парня мыться. — Ну и как наш найденыш? — хмыкнул Зак, хлопая меня по плечу. А перчатка на руке у него черт знает в чем измазана, да и он сам весь провонял порохом и бомбами. — Со мной. Иди в душ, от тебя хуже, чем от альф, несет, — скривился я, выворачиваясь из объятий друга. Иногда он был невыносимым. — Неужели наш верховный омега перед пенсией решил опробовать альфу? — заржал Арчи, за что получил подзатыльник. Парень продолжал улыбаться, совершенно не чувствуя себя виноватым. — Отставить скабрезности. Бегом в душ! — прикрикнул я, наблюдая за тем, как опытные вояки тут же разбегаются по своим комнатам. То-то же. Идея распустить наше своеобразное братство пришло внезапно. У Хаски, нашего пилота, родился сын, а новоиспеченная мать заявила, что ребенку нужен живой отец дома. Вот у нашего водилы внезапно третий глаз и открылся. Потом и остальные парни постепенно подтянулись и решили, что секс раз в полгода их не устраивает, а присовывать друг другу как-то несолидно. Так что наша сплоченная команда отправляется в неограниченный отпуск. Что-то мне подсказывает, что продлится он лет двадцать, пока эти придурки будут растить своих чад. А потом у самих бравых папаш в задницах ностальгия по старым временам заиграет, я уверен. Достав две порции еды из шкафа, я сунул лотки с порошком в восстановитель и спустя минуту достал стейки с овощами. Прихватив с собой еще блок с бутылками воды и пару коробок с питательным соком, я вернулся в свою каюту до того, как освежившиеся друзья продолжат лезть в мою личную жизнь, которой нет. — Привет, — я коснулся тыльной стороной ладони сенсора у двери, включая свет в комнате. Почему-то парень сидел в темноте. — Ты же Эндрю? — Да, — альфа кивнул, замерши в знакомой позе — обняв руками колени и забившись в угол. — А вы… — Дом, — представился, ставя бутылки у стены и всучивая пацану еду. — Ешь. — Я… Я не хочу, — Эндрю сглотнул, глядя на свою тарелку, и отвернулся. — Хочешь, но из-за голодания аппетит притупился. Хотя бы воду выпей. Энди, если ты волнуешься за свое самочувствие после, то не стоит. Мы поедим, отдохнем и пойдем в медотсек. Договорились? — я говорил с парнишкой как со своим младшим братом когда-то. К Патрику тоже нужен был особый подход, когда он был подростком. — Хорошо, — альфа неуверенно кивнул и все же забрал свой лоток с едой. Я скрыл довольную усмешку и не стал мешать парню, утащив свою порцию на вторую кровать. Быстро расправившись с обедом, я попивал сок и искоса поглядывал на Эндрю. Красивый, зараза. После купания несуразная мочалка на его голове превратилась в темно-синие кудри, укрывающие плечи, а какой у пацана взгляд: интенсивно-голубой, опушенный густыми ресницами, и печальный. Я не мог понять, нужно ли мне попытаться поддержать своего неожиданного подопечного или не стоит делать этого до разговора с психологом. Майя точно даст дельный совет, а я не умею общаться с существами, пережившими насилие такого рода. С полетевшими кукухой военными столько лет бок о бок, но тут иное. — Вы так смотрите на меня… Передумали меня забирать? — наивно и до того тоскливо спросил парень, что я не сдержал улыбку. — Не передумал. Да и я живу один, после стольких лет мытарств на корабле помощник не помешает, — я пожал плечами, следя за тем, как Эндрю расслабляется, опускает плечи и продолжает медленно жевать. Отобрав у Курта планшет, который вряд ли понадобится своему хозяину, а в случае обратного тот может одолжить такой же гаджет у своего любовника и соседа по комнате, я вручил девайс альфе, чтобы тот не скучал, пока я пишу отчет по сегодняшней операции. Спустя часа два, если верить цифрам в углу дисплея, и год, если верить моей пояснице, я закончил работу и переслал файл Заку. Тот потом отправит все начальству. Переплетя пальцы поднятых вверх рук и потянувшись, я отложил планшет в сторону, наблюдая за лежащим на боку альфой, чье лицо подсвечивалось экраном, в который он активно пялился. Рядом были разбросаны начатые пачки конфет и снеков, которые парни выделили из своих личных запасов для нового члена экипажа. Я никому ничего не говорил, но все все и так поняли. Зак только кивнул, намекая, что мое решение друг поддержит. — Эндрю, — позвал я, — пошли в медотсек. — Но… — парень, видимо, хотел сказать что-то еще, но после кивнул: — Пойдем. Когда мы вошли в светлую в меру просторную палату, альфа огляделся. — А где доктор? — Тут, — кинул я через плечо, моя руки в раковине, которая для экономии места была прямо в комнате. — Разденься по пояс. Снизу. — А вы… — Энди перевел испуганный взгляд на мои руки, пока я надевал латексные перчатки. — Ложись на кушетку. Не волнуйся, больно не будет. Я только осмотрю тебя, ладно? А потом мы посмотрим фильм. Ты любишь фильмы? — я улыбнулся, стараясь не сильно смущать парня, который густо покраснел, несмотря на темную кожу. Я осторожно обследовал его, замечая множество синяков на коже и стертые колени с кровавой корочкой. Но с этим справилась регенерирующая мазь. К счастью, за последний рейс мои парни нечасто попадали в ситуации, после которых она была нужна, а то некоторые дорогостоящие медикаменты начальство выдавало нам в ограниченном количестве. Прохладный гель быстро рассасывал гематомы, на полное восстановление уходила пара дней. Правда, в это время было необходимо принимать специальные таблетки, чтобы поддерживать баланс нужных для экстремальной регенерации веществ в организме. Пришлось попросить засыпающего альфу снять майку, чтобы обработать синяки на руках и торсе. За время работы бортовым врачом я повидал множество травм, но сейчас почему-то мне было не по себе. Желтеющие на смуглой коже отпечатки пальцев на предплечьях, следы от двойных рядов зубов на груди. Потом я попросил парня лечь на живот и прикусил губу, видя кучу полос с кровоподтеками. Похоже, кто-то избивал его узким ремнем или чем-то похожим совсем недавно. Черт, Эндрю Мазура выкрали на выходе из академии неделю назад, как похитители успели так поиздеваться над бедным пареньком. Когда я коснулся ягодиц, альфа шумно вдохнул. Я помедлил, но все же нанес на пятнистые от синяков полушария гель и провел пальцами между ними, густо размазывая регенератор. — Встань на колени. Я все сделаю быстро, — я и сам не понял, насколько был напряжен, пока Эндрю не выполнил просьбу. Осмотрев припухший анус, я сжал зубы, заметив повреждения. Естественно, его порвали. Насколько я помню, у кашти темперамент тот еще, да и те особи, что были на корабле, явно были крупнее и сильнее альфы, замершего передо мной. И мучить его долго я не стал, смазывая изнутри и ощущая пульсацию теплых мышц. — Можешь одеваться, — сообщил я, снимая перчатки и отворачиваясь, чтобы не видеть блестящих от мази ягодиц. Ужин прошел в молчании, но, кажется, Эндрю чувствовал себя чуть лучше. А перед отбоем он мне даже спокойной ночи пожелал. Что ж, надеюсь, у нас все получится. *** Как Энди и предполагал, родители от него отказались. Двое сатурнийцев в богатых закрытых одеждах осмотрели сына во время их первой встречи после похищения, когда мы с командой вернулись на Луну после рейса. Я видел синие глаза четы Мазуров и не мог понять, какого хрена они так поступают. Да, традиции, но отказываться от сына из-за того, что над ним надругались, — предательство. Да и Эндрю не виноват в том, что его отец — один из влиятельных политиков Солнечной системы, и выкрали его, чтобы насолить родителю. Да и заплатили нам для срочной поимки похитителей и спасения Энди немало. Короче, я теряюсь в догадках, и вроде как не мне судить о чужом поведении. И все равно я осуждал этих существ, когда после врачебного осмотра парень сидел, притихший и опустивший голову, пока его родители подписывали бумаги об отказе от него, а я с переводчиком оформлял документы на опекунство. Мазуры вышли из комнаты, все такие же холеные, холодные и бесчувственные, а я стоял рядом с Энди, который теперь, как и я, Мортимер. А потом мы выскользнули в коридор посольства Земли на Луне и получили поздравления от парней: те были в своих парадных мундирах, на которых стало на одну семиконечную звезду больше. А я получил награду получше. Черт, я теперь отец. Правда, Энди так меня называть не стал. Для него я Ник, потому что папа назвал меня Доминикусом в однозначно странном душевном порыве. — Ди, обед, — позвал я, постучав, но не став открывать дверь. Сам-то я не очень любил, когда кто-то нарушал мои личные границы. Альфа сел за стол с вымытыми руками, как мы договаривались. За последнюю неделю совместной жизни этот парень меня ни разу не выбесил, что даже непривычно после жизни на корабле с десятком вояк. А пацан покладистый, чуткий, сидит в выделенной ему комнате и чаще всего помалкивает. — Энди, ты думал о продолжении учебы? — спросил я, когда мы почти закончили с едой. — Думал. Но я бы не хотел возвращаться в академию при Посольстве. Да и вряд ли меня туда пустят, я же больше не… — альфа вздохнул и отпил воды из стакана, все также не поднимая глаз. — Ты же на дипломатическом учился? — спросил я. Парень кивнул, посмотрев на меня выжидательно. — Как ты понимаешь, моя военная карьера закончилась. Точнее, я был наемником при правительстве, там запара с документами, но не суть. Так вот, я подумал, что неплохо бы вернуться к академической деятельности. Я же не только врач — тут я больше практик, чем теоретик, — но и профессор межрасовой юриспруденции, — стало неловко, когда после моих слов альфа удивленно вскинул брови. — Ну, я всегда хотел летать, да и с парнями мы быстро общий язык нашли, когда Пинки, наш будущий диспетчер, предложил мне быть единственным омегой на борту, — я отправил в рот кусок запеканки, стараясь не рассмеяться. Сколько же шуток было про то, что я столько лет жил в окружении альф. Эх, скучаю по своим балбесам. — На самом деле меня пригласили в только что сформированную группу рейнджеров, чтобы я… Ну, изначально предполагалось, что я буду их лечить, — а в итоге я стал нянькой для взрослых мужланов, но это мелочи и мальцу об этом знать не обязательно. — Я не знал, что ты такой… Ну, умный, — Энди неожиданно смутился, когда я улыбнулся от его слов. — Я не умный, просто когда-то выучился. Да и не подумай, что я в инорасниках разбираюсь. В их законах — да, но с точки зрения быта я все же обычный недалекий землянин, — я развел руками, и альфа прыснул от смеха. Не знаю, почему, но людей с Земли часто считали глупыми, несмотря на то, что именно на ней зародились современные человекоподобные виды. Нас считают какими-то далекими отсталыми предками жителей всей Солнечной системы, хотя мы всего лишь умудрились сохранить свои гены в почти первозданном виде. — Значит, я могу продолжить обучение? Где хочу? — с сомнением уточнил парень, положив свою тарелку в раковину. — Ага. Но если ты выберешь вуз, где будет кафедра юридического факультета, я буду тебе благодарен, — я пожал плечами, легко хлопнув альфу по спине. Тот неуверенно улыбнулся, на секунду прижимаясь щекой к моей голове. И как от такого котенка можно было отказаться? Кстати о живности. Когда после обеда Энди оставил меня в одиночестве и заперся у себя, я пошел в гостиную и покормил Арха. Арх, если что, это ворон. Не ворона. Именно ворон, большой и ревнивый, как оказалось, до безобразия. Вообще, этот питомец живет у моего папы уже лет двадцать и признает хозяином только его, а меня просто терпит. А папуля на радостях от моего внезапного ухода в отставку решил слинять в отпуск с молодым любовником. Уточню: папа — омега, любовник — тоже, и я очень надеюсь, что хотя бы на этот раз мой горячо любимый родитель не наткнулся на альфонса. А то предыдущий… А, к черту, это долгая скучная история. — Арх душка! — прохрипела птица, отчего я дернулся с дохлой мышью, которую удерживал большим пинцетом, в руке. — Арх чудесный ворон, — кивнул я, и это перьевое чудовище распушилось, кивая бородатой башкой с крупным черным клювом и пугающе блестящими умными глазками. А потом с аппетитом заглотило тушку, которую я просунул через прутья клетки. Отпускать тварюгу в полет по квартире я не собирался, она и так любопытному Энди чуть палец не откусила. А я парня берегу. Он хороший. Вечером альфа зашел в мою комнату. После стука. — Да, — отозвался и оторвался от планшета я, снимая очки и подслеповато щурясь. Старею. Может, все же стоит сделать коррекцию? Светочувствительность иногда бесит. — Кажется, я нашел университет, — Эндрю улыбнулся, довольный собой, а я поймал себя на мысли, что даже если он сейчас предложит полузаброшенную академию с десятком студентов на всю параллель и жалованием, которого не хватит на съем конуры на окраине лунной станции, я все равно соглашусь. Потом буду возмущаться, конечно, но отказать этой улыбке я не в силах. — Он недалеко, на Нептуне. — О, класс, Зак как раз на нем живет, — я взял из рук альфы планшет и вчитался в информацию на экране. — Я согласен. — Там лабора… А? — Энди, услышав мою последнюю фразу, замолк и удивленно моргнул. Сел на край кровати, на которой я полулежал. Нахмурился. — Так быстро? — Ну да. А ты ожидал, что тебе нужно будет долго меня уговаривать? — поинтересовался, погладив альфу по кудрявой голове. Тот довольно прижмурился, а потом и вовсе лег, укладываясь щекой мне на грудь. — Все сатурнийцы такие ласковые? — А? Нет. Прости, я не хотел тебе мешать, — вскочив, покаялся Эндрю, на что я фыркнул и вернул его голову на свое плечо. — Я взял на себя ответственность за тебя как минимум на следующие семь лет, — я почесывал голову под копной синих волос, смотря в планшет. — Так что относись ко мне соответствующе. И если ни отцом, ни тем более мамочкой я тебе не стану, то другом, я надеюсь, вполне. — Ник, ты лучший, — тихо рассмеялся парень, закинув колено на мое бедро и обнимая меня рукой поперек торса. И все. Затих. Спустя пару минут я понял, что пацан реально уснул. Пришлось откладывать и его планшет, и свой в сторону. Сон пришел внезапно быстро. Да и сопение в ухо убаюкивало. *** — Боже, пап, ну ты чего, — я закатил глаза, когда родитель установил на постамент вазу с цветами, перед этим убрав с него модельку крейсера «ГК-15». А это точная копия малышки, на которой мы летали с парнями. — Зачем мне розы? — Это пионы, невежда. Кого я вырастил. Никакой женственности, — закатил глаза уже папа, отчего я задумался о том, что мы с ним не так уж и непохожи. Правда, натуральный темный цвет волос, отдающий в рыжину, он выбеливал до платины, а карие глаза скрывал под серыми линзами. Но в остальном… — Я не женщина, — парировал, благодарно кивнув Энди и взяв у него кружку с зеленым чаем. Жаль, что без виски или хотя бы успокоительного. — Ты омега, Доминикус, — не знаю, отчего я скривился больше: от аргумента или из-за своего полного имени. — А омеги должны быть нежными и женственными. — А выбрал ты почему-то совсем не… — я замолк, когда папа сделал большие глаза, а потом прищурился. Я вздохнул. Ладно, отцовский ухажер — закрытая территория. — Я просто переехал. Вон, даже Арх в шоке. А мы с Энди потом коробки распа… — Потом?! Ты хочешь сказать, что заставишь ребенка жить в этом хаосе еще бесконечное время? — охнул папа, на что я промолчал. Этот мужчина любит драматизировать. — Ребенку уже есть восемнадцать, — я пожал плечами, неосознанно потянувшись рукой к волосам парня. Эндрю сначала замер, а потом довольно поежился, позволяя мне почесывать его затылок. — Ему нет ни двадцати одного, ни двадцати пяти, а именно во столько на Сатурне празднуют совершеннолетие, — всплеснул руками папа. — Тебе лучше знать, из нас двоих этнограф ты, — я пригнулся, спасаясь от прямого попадания декоративной подушечки в мое лицо. И зачем только мне этот ужас в шелковой наволочке. — Кого я вырастил, а. Я, доцент кафедры расологии универси… — дверь в комнату открылась, и папа замер, а потом с воплем запрыгнул на руки к вошедшему мужчине, оказавшись рядом так быстро, что я засомневался, не владеет ли мой родитель навыком точечной телепортации: — Ча-аби-и! — Привет, моя драгоценность, — с довольно сильным акцентом пророкотал Чаб. Что нужно знать о папином любовнике? Он большой. Нет, он огромный. Два метра с третью как минимум. А еще у него есть третья рука между лопаток и серая кожа с фиолетовыми разводами. Но в целом, кажется, я понимаю папу. Чаб классный. Добрый, с хорошим чувством юмора и, что важно, с папули сдувает пылинки. А тот в ответ делится всем восхищением своей ксенофильной души. Шучу, но отец действительно очень открытый и из-за своей научной деятельности в том числе совершенно спокойно относится к другим расам, даже если людей те напоминают уж очень отдаленно. Наверное отчасти из-за его воспитания меня вообще не смутило то, что Энди не землянин. Хотя из существенных отличий у него только странная любовь к очень горячим ваннам. — Мини, — меня обняли третьей рукой, потому что первые две удерживали моего счастливого папашу. Рад я за них. — Чаб, — я хлопнул плутонца по плечу, для чего мне пришлось постараться — я до него еле дотягивал макушкой, несмотря на то, что роста по человеческим меркам я был выше среднего — без пяти сантиметров два метра. — Как поживает твой сын? — спросил у меня Чаб, отчего я прыснул от смеха. При первом знакомстве Энди и папиного ухажера альфа струхнул, за что я его не виню: махина, упирающаяся головой в каждый дверной проем, меня тоже когда-то напугала. И плутонец теперь боится обидеть Эндрю своим вниманием. — Сын, ты как? — передал я вопрос альфе, который все также молча стоял рядом. — Хорошо, — Энди слегка улыбнулся, а потом занырнул в комнату. — Не приставай к мальчику, для него смена обстановки — стресс, — попенял папа, целуя своего бойфренда в щеку. А потом мне срочно понадобилось что-то спросить у Энди, потому что омеги решили устроить в моей новой гостиной бордель. Фи, неужели я ханжа? — У тебя хороший папа, — альфа сидел рядом и держал меня за руку. — А где твой отец? — Так оба ж на кухне, — я хохотнул, когда увидел ошеломленное выражение лица парня. — Разве я не похож на плутонца? Шучу. Чаб — это папин парень. А его бывший — мой а-отец, — сейчас живет на другой планете с новой семьей. Он изменил папе с женщиной и мне не слишком хочется с ним общаться. — Грустно, — констатировал Эндрю, укладывая голову мне на плечо. — А ты по… Тебе девушки нравятся? — вдруг спросил парень. — Не знаю, — искренне ответил я. — Никогда не задумывался. Женщины странные. У них нет члена и молочные железы выступают, даже когда не надо кормить детей. Ну, это у человечек. У других рас я вообще половой диморфизм не понимаю, — я рассмеялся неловко и взъерошил свои волосы. — Ну, ты только не говори об этом никому. Я всех люблю и уважаю, но чтобы быть с кем-то… Да мне никто, вроде, не нравится. И альфы с их загонами, и омеги, которые, как папа описывал, женственные и красивые, и беты. Хотя беты еще нормальные, хоть и тормознутые часто. Мне одному как-то привычнее. А тебе кто нравится? — полюбопытствовал, раз уж выдалась возможность узнать своего пасынка лучше. Просто так спросить было неловко, и я старался не лезть парню в душу. — Я… — смуглые щеки Энди еще сильнее потемнели. — Мне нравятся альфы. Не потому что меня… — парень тяжело вздохнул, и я погладил его по спине свободной рукой, все еще держа его ладонь в своей. — Просто нравятся. Отец говорил, что это от возраста и со временем пройдет. А я не уверен. Омеги красивые, да, но мне больше нравятся такие, как ты. — А какой я? — я пытался сдержать улыбку, пока альфа прятал взгляд и явно смущался. — Большой. И сильный. И от тебя всегда приятно пахнет. И ты не считаешь меня слабаком, — Эндрю засопел и утер нос кулаком. Я обнял его, притягивая к себе. — Ты не подумай плохого… — Не подумаю. Мы же просто общаемся. И ты видел, как мой папа тащится от Чаба. А они оба омеги. Чувствовать влечение к партнеру своего пола — абсолютно нормально. Когда понадобится, мы обязательно обсудим, как быть с альфами так, чтобы вам обоим было максимально комфортно, — я чмокнул вконец засмущавшегося парня в висок. — Спасибо тебе, — всхлипнул альфа, отчего я вздохнул и уложил его на кровать, прижимая к себе и баюкая. — Пожалуйста, Энди. Знай — я всегда рядом. Если понадобится — переверну планету вверх дном и вызову парней на подмогу. Мы вместе, понимаешь? — Угу, — Эндрю уткнулся мне куда-то в подмышку и тепло засопел. А я гладил его темно-синие волосы и улыбался. — Фиолетовые занавески, — настаивал на своем папа спустя полтора часа, когда мы собрались вчетвером в гостиной. Мы с Энди делали вид, что не замечаем потрепанный вид двух мужчин. — Ну уж нет. Я уже заказал те, что из ткани-хамелеона, чтобы настраивать степень затемнения пультом. Никакого фиолетового, сиреневого или лавандового, иначе я свихнусь, — отстаивал я свои личные границы. — Хорошо, — внезапно покладисто согласился Эштон Мортимер, отчего я подозрительно прищурился. Что, так просто? — Тогда там будет стоять туалетный столик для макияжа, — оплевал меня ядом папа. Я ведь даже не крашусь. — Нет. Нет и нет, пап. И вообще, не пора ли вам с Чабом домой? Арх вас уже заждался, — я улыбнулся, видя, как заторопился родитель. Своего ворона он любил, возможно, даже больше, чем меня. — Да-да, конечно, — папа встал с барного стула и застучал по ламинату шпильками. Его бойфренд тут же прилип к папочке взглядом. Они друг друга стоят. Проводив гостей из дома, мы с Энди до ночи распаковывали не то чтобы слишком большую кучу коробок. Так, по минимуму одежды, техника, всякие мелочи. Мебель уже была установлена, когда мы въехали. Сейчас мы с Эндрю сидели на полу с подогревом, альфа листал мой детский альбом с олдскульными фотографиями — настоящими, напечатанными на пластике, а не привычными цифровыми. — Какой ты тут смешной. И беззубый, — парень хихикал, глядя на мое фото: там я сижу в подгузнике на руках у папы и улыбаюсь. — Ты изменился. Это фото из армии? — Ну конечно, пятьдесят лет прошло. Не, из универа, я практику военную проходил. Что? — спросил, когда заметил, что альфа странно на меня смотрит своими нереально яркими глазами. — Тебе сколько лет? — спросил Энди, пожевав губу. — Семьдесят четыре, — я пожал плечами. Да, после третьего десятка я почти не изменился, спасибо генной инженерии и частым медосмотрам из-за работы. — Я думал, тебе нет тридцати. Но да, как бы ты тогда в группе спасения был. Нет, ты не подумай, ты хорошо выглядишь. Просто я не думал, что… — альфа замялся, и я подбадривающе погладил его по волосам. — …я уже дед. Ну, то есть по возрасту дед, так-то у меня и детей нет. Я тебя понимаю, я бы сам себе больше шестнадцати не дал, — я почувствовал теплое ощущение в груди, когда парнишка рассмеялся. — Зато я достаточно взрослый, чтобы за пару месяцев переехать на новую планету. — Спасибо тебе, — Эндрю прижался ко мне, обнимая за торс. Я неловко замер, не зная, куда деть руки, а потом обхватил ими альфу. — За что? — я прижался щекой к кудрявой макушке и прикрыл глаза. — За то, что поверил, — Энди отстранился, заглядывая мне в глаза и забавно дернув носом. — Я всегда на твоей стороне, — я погладил альфу по щеке ладонью. — Пошли спать? — Давай. *** Трансформироваться из рейнджера в белого воротничка оказалось для меня не так уж просто. На уровне эмоций: казалось, я притворяюсь рядовым жителем Нептуна, обычным работником умственного труда. Но это все происходило в реальности, а я не агент под прикрытием. Пришлось купить подходящие костюмы, потому что те, что остались у папы со времен моего обучения в универе, стали безвозвратно малы. И, покупая новую одежду, я лучше прочувствовал, насколько сильно отличаюсь от обычных омег. Вне зависимости от расы за редкими исключениями те были худенькими и хрупкими, часто фигуристыми. С последним у меня проблем не было, но вот с худобой… Неудивительно, что пару раз, когда мы с Энди ходили в кафе, меня чуть не выгнали из туалета для омег. Неформатный я. Но каждый раз, когда я начинал загоняться от этих мыслей, рядом оказывался Эндрю и убеждал меня в том, что выгляжу я потрясающе. И верилось же. Мы с ним столько магазинов исходили, прежде чем заполнили пустующие гардеробы. Мне одежда раньше и не нужна была, разве что для сидения дома в редкие увольнительные, а Энди ко мне приехал без всего. Вот мы и затарились шмотками и обувью на все случаи жизни. Зато, немного освоившись, я чувствовал себя на удивление комфортно, пижонистым гусем расхаживая по коридорам и в очередной раз забывая, в какой аудитории у меня намечается лекция. Возвращение к образовательной деятельности заставило меня неплохо потрудиться, поэтому в первые месяцы я часто недосыпал, по ночам строча планы занятий на следующий день. Вообще, я мог бы все это бросить и просто жить на накопления, которые при грамотном расходе можно было растянуть и на всю жизнь. Все же жалование у меня было немаленьким, а тратить деньги было не на что. Парни, вон, себе спортивные корабли покупали, но мне они незачем. Поэтому я неплохо пополнил банковский счет, да и пенсия бывшего военного не оставит меня на мели. Вот только не хотелось стеснять в средствах Энди, который ничего не просил, вот только мне самому хотелось его порадовать. Хоть чем-то. Да и не подарить флаер на совершеннолетие было бы кощунством. Так что я привыкал к новой занятой жизни и присматривал за молодым альфой. Постепенно я замечал, как он меняется. Нет, внешне, конечно, тоже — все же сатурнийцы позже людей приходят к своему окончательному виду, а у моего сейчас как раз активная стадия полового созревания. В этом и проблема. Эндрю то вернется домой надушенный, то по приходу юркнет в свою комнату, скомкано поздоровавшись. Я не был против, но все же провел мини-лекцию о сексе, а еще выдал смазку и презервативы для альф, зная предпочтения своего подопечного. Однажды Энди даже поблагодарил меня, чмокнув в щеку, а потом вразвалочку пошел по своим делам. Пришлось после ужина подсунуть парню регенерирующий гель. В остальном моя жизнь была даже чуть унылой. После привычных игр со смертью и вечных перелетов с джетлагами работа преподавателем и уход за подростком казались чем-то ну очень спокойным и бесперспективным. — Дом, мы же все пришли именно к этому. Нестрессовая работа, муж или жена, тут на свой вкус, дети, питомцы под боком. Даже Пинки нашел себе хахаля из друидов, — я поперхнулся чаем, и Зак по-дружески крепко хлопнул меня по спине, на что я еле просипел «Спасибо». — Короче, Мортимер. Переоделся в гражданское — и все. Теперь ты не рейнджер. Теперь ты профессор, — последнее слово бета произнес в наигранном экстазе. — Да иди ты. Все равно непривычно. Да и Энди… — я вздохнул. — Что, малой бесит папочку, приводя домой омежек? — за прикушенную губу и томный взгляд Зака хотелось пристукнуть. Издевается, язва. — Если бы. Нет, я принимаю и даже понимаю его желания, сам был подростком, просто боюсь, понимаешь? Он такой нежный и ласковый, вдруг кто-то сделает ему больно? Тем более, что среди альф принято быть теми еще скотинами, — я постучал лбом об стол. Пара посетителей кафе, в котором мы с другом сидели, обернулись, но мне было все равно. — Это нормально. Всем нам разбивали сердце, — пожал плечами Зак и округлил глаза в ответ на мою скептически приподнятую бровь. — Тебе — нет? Боже, Доми. И кто из нас бесчувственный? — Ну прошли мимо меня эти пустострадания. Ты же меня знаешь. Я в каких-то аспектах больше бета, чем ты, — развел руками и присосался к трубочке в бокале с молочным коктейлем. — Ага. Это странно. Даже мне в какой-то момент захотелось регулярного секса. Да, не каждый день, пары раз в неделю достаточно, но чтобы в почти восемьдесят никого не хотеть… Дом, ты давно проверялся? — бета заржал, когда в него полетела салфетница. — Молчу-молчу. Просто ты в лучшем детородном возрасте и… Положи вазочку на стол. Дом, нам придется заплатить за порчу имущества или посидеть в камере за хулиганство. — Вот ты и заплатишь, — фыркнул, но все же поставил на стол стакан с пластиковым цветком. — Хотя, может, ты и прав. — Конечно, я прав. Тебе нужен секс. Нам всем нужен, но для тебя, моей бешеной фурии, он обязателен. Найдешь себе безотказного мужика и будешь радоваться жизни, — Зак разулыбался, демонстрируя щербинку между передними резцами. И резко таким милым стал. Хоть и вредина. — А как же Энди? Если ему не понравится мой выбор? Мне что, разорваться? — я вздохнул, разминая размокший зефир на дне бокала соломинкой. — Ты координировал жизнь целого экипажа, неужели не справишься с двумя мужиками? — фыркнул друг. — И то верно. Но все равно, возвращаясь домой на аэротакси, я думал о том, что и как сделать. И все же решился завести партнера… для здоровья. Да. Надеюсь, Эндрю нам не помешает, а мы не помешаем ему. Примерно такие мысли посещали мою голову, ведь тогда я не представлял, что… А, впрочем, тут нужно рассказать по порядку. *** В один из дней Энди не отвечал на звонки и вернулся ночью, когда я изрядно перенервничал и готов был напрячь знакомых, чтобы организовать поисковую операцию. Но все же сдержал себя, а потом и блудного альфу дождался. — Ты где был?.. — я открыл дверь, увидел пропажу и не сдержался, повысив тон. И только потом оглядел парня. — Что с тобой стряслось? — Я… Мне так хорошо, — счастливо улыбнулся Эндрю, и я принюхался. Алкоголем от него не пахло, зато несло чужим альфой. — Ты трахался с ним в гон? — я удивленно вскинул брови, закрыв входную дверь и следя за тем, как подопечный семенит в сторону туалета. — Да. Не злись, Ник. И не мог бы ты мне помочь? Как доктор, — тихо выдохнул Энди, и я тут же подскочил к нему, перекидывая его руку через плечо. Пришлось дотащить его до ванной и усаживать в нее, а потом и раздевать, как маленького ребенка. Уже на этом этапе я видел на темной коже синяки и сжимал зубы, чтобы не ругаться. — Там… Внутри, — альфа тыкнул пальцем в свой живот, — ну, он внутрь… Прости, я обещал предохраняться… — Сейчас это уже неважно, — вздохнул, осматривая опухший и приоткрытый анус, из которого вытекала сперма. Включив душ и настроив воду на почти горячую, то есть чуть теплую для Энди, я стал обмывать его, иногда просовывая пару пальцев в достаточно растянутый для этого натруженный зад. Сам альфа лежал в ванне, отвернувшись и прикрыв глаза. Я осторожно вымыл его, отмечая и то, что не только анус, но и член парня был натерт. Симпатичный такой альфий член внушительного размера. Почувствовав поверх негативных эмоций странную гордость, я укутал Эндрю в огромное полотенце и унес в его комнату, укладывая на кровать. Иногда удобно быть двухметровым омегой с развитой мускулатурой. Снова выйдя, я вернулся через минуту с мазью и упаковкой витаминов в руках. Все же гон — энергозатратное состояние организма, да и на одну только сперму, которой в этот период вырабатывается невероятное количество, уходит куча полезных веществ, которые после нужно восполнить. Я смазал гениталии и задний проход альфы гелем, оставив синяки как есть. Судя по их форме и расположению, Энди не били, а просто грубо занимались с ним сексом, вдавливая пальцы в кожу, и угрозы эти следы необдуманной страсти не представляли. — Спасибо, — сонно шепнул альфа, когда я вытащил из-под него полотенце и укрыл одеялом. — За что? — спросил, погладив Энди по волосам и убрав с лица налипшие влажные прядки. — За то, что рядом. Я потушил свет и тихо вышел из комнаты, чтобы не тревожить чужой сон. *** Со временем история повторилась и даже не раз. Правда, однажды Эндрю пришел не только утраханный, но и под кайфом. Тогда я уложил его спать, а наутро отчитал. Видимо, переборщил, за что потом корил себя. Альфа закрылся и перестал со мной делиться тем, что с ним происходит. Я переживал и не знал, как все наладить. — Профессор Мортимер, — подошел ко мне студент, когда я проверял расписание на планшете. Аудитория была пуста: экзамен давно закончился. — Да, мистер Кинси, — я вежливо кивнул, поправив очки на переносице. — А вы… Вы же отчим Эндрю? — вдруг спросил парень, отчего я удивился, но виду не подал. — Я его опекун. Вас что-то интересует, мистер Кинси? — спросил, отправляя планшет в сумку и собирая вещи со стола. — Да… То есть нет. Ничего такого. Спасибо за уделенное время, мистер Мортимер, — альфа кинул на меня странный взгляд и внезапно ретировался из аудитории. Тогда я ничего не понял и пошел на следующую лекцию, не подозревая, что спустя неделю, вернувшись домой пораньше и собираясь порадовать Эндрю его любимым ягодным пирогом, я встречу своего подопечного, стонущего на диване в нашей гостиной под тем самым альфой. Я хотел было выбежать обратно за дверь, да только меня, кажется, заметили. И я все же вышел, замерев на полминуты в шоке и невольно наблюдая за тем, как моего Энди берет сзади Кинси — рослый светловолосый землянин, сжимая его бедра до знакомых синяков. Черт. Выскочив на улицу, я позвонил Заку и попросил его составить мне компанию. Тот отказал — видимо, у него были планы на вечер, — но, услышав причину моего звонка, вызвал мне такси. И вот сижу я у друга дома и дрожу так, что клацаю зубами. — Дом, Доми, эй, детка, ты меня слышишь? — Фиби, девушка Зака, приложила тыльную сторону ладони к моему лбу. — Боже, что же случилось? — Ник говорил, что застал, как Энди трахается со своим парнем, — от ответа Зака меня затрясло еще сильнее. — На, выпей. Это ликер с травами, быстро успокоит. Пей, блин. Ауч! Черт возьми, Дом, — шикнул бета, когда я случайно прикусил его палец, пока он пытался разжать мои челюсти и влить мне в рот содержимое рюмки. — Все. И правильно сделал, что позвонил. Важные дела в таком состоянии не делаются. Отдыхай. Меня уложили на диван и укрыли пледом. Я задремал. Проснулся, когда Фиби позвала на ужин. За столом было тихо, только негромко разговаривали дикторы новостной программы на планшете Зака. Я решил воспользоваться гостеприимством друзей и остался у них на ночь. А на утро поехал в университет. — Профессор Мортимер… — Простите, мистер Кинси, но у меня нет ни сил, ни желания поддерживать с вами беседу. Если ваш вопрос не связан с учебой, будьте добры покинуть аудиторию — скоро следующая лекция, — холодно отрезал я, не поднимая глаз от таблицы на планшете. — Профессор Мортимер, я хотел извиниться. То, что я сделал, было низко с моей стороны. Эндрю достоин… — высокий широкоплечий альфа говорил, опустив голову. От этого я почему-то еще больше разозлился. — Мистер Кинси, я попросил вас покинуть аудиторию. А насчет моего пасынка: Эндрю уже взрослый мальчик и способен думать своей головой, — я за считанные секунды собрал в сумку блокнот и ручку с планшетом и направился к двери, бросив следом: — Тема закрыта. Всего доброго, мистер Кинси. — И вам, профессор… Я заперся в кабинке туалета для преподавателей и просидел там до начала лекции. — Здравствуйте, дорогие студенты, — поприветствовал я, проигнорировав горящий ультрамариновый взгляд. Могу гордиться собой. Спустя полтора часа пара закончилась. Я выдохнул и расслабил галстук, когда помещение полностью опустело. — Какого… — чертыхнулся я, когда передо мной внезапно оказался мой пасынок. Видимо, сидел я, сняв очки и уперевшись переносицей в переплетенные пальцы лежащих локтями на столе рук, не пару секунд, как мне показалось. — Что-то случилось? — Да, — выдохнул Эндрю, который явно был не в своей тарелке. Я оглядел его с неподдельным интересом. — Ну Ник… — Что? — я вздрогнул, когда на меня подняли потусторонний пугающий взгляд с расширенными зрачками. Волнуется. — Ну как ты не понимаешь, — простонал парень и совершенно внезапно притянув меня к себе за галстук, прильнув губами к моим. Не целуя, а торопливо прижавшись и замирая, и, казалось, я слышал стук растревоженного сердца. А потом альфа отстранился и посмотрел на меня, надломив брови. — Ты меня не хочешь. — Не хочу, — получилось обидно, с усмешкой, которую я не смог сдержать. Ну это же нелепо. Оттого я и замер, когда альфа, всхлипнув, выбежал из аудитории. А вечером не вернулся домой. И вот тогда я прочувствовал всю гамму непередаваемых эмоций. Я думал, что злился, когда Энди возвращался затраханным посреди ночи, что рвал и метал, когда увидел, как его имеют на нашем диване, которые мы вместе и выбирали, чтобы смотреть на нем фильмы… Но это было раздражение, шок, зато сейчас я переживал так, что пришлось выпить успокоительных, чтобы, по ощущениям, не сойти с ума. Но, что еще хуже, на следующий день, когда Эндрю все еще не было дома, у меня началась течка. Пришлось дистанционно взять больничный и лежать с грелкой в кровати и скулить от боли. Эструс бывал у меня редко, мог годами не появляться, что не было вариантом нормы, но встречалось среди некоторых омег. И теперь, переживая и мучаясь, я плакал от страха и одиночества, как никогда раньше. Раньше рядом были брат и папа. Да, папа. — Ты как, солнышко? — знакомый голос вырвал из вязкого забытья, к моему лбу прикоснулась прохладная рука. — Милый, да ты горишь. Сейчас… Я чувствовал, как меня куда-то несут, а потом вырубился. Просыпался медленно и все никак не хотел выпускать из пальцев сон, который щупальцами обвил мой мозг и давил на ту его область, что отвечала за восприятие звука. Очень уж натурально пищали больничные датчики. — Ты очнулся, — я открыл глаза и тут же увидел папу, который сидел рядом. Я огляделся. Не сон. Я действительно лежу в палате. — Все хорошо, дорогой, тебя уложили в стационар, чтобы следить за твоим состоянием. Оно стабильное. — Ты плакал? — я прищурился, приглядываясь к лицу папы. Без очков все кажется смазанным. — А? — омега коснулся нижнего века подушечками пальцев и поджал губы, доставая из кармана пиджака платок. Сегодня папа не накрашен. — Да так, расчувствовался. Нечасто сын в больницы попадает. И все же отец в тот день недоговаривал. Потому что у его слез была конкретная причина — его старший сын бесплодный. Изначально я таким не был, регулярные медосмотры это подтверждали, а теперь… Я не переживал и не расстроился, все равно детей не планировал заводить, но за папу обидно, это да. Но у него есть Патрик, пусть тот сейчас и живет на две звездные системы и редко с ним видится. Выписали меня спустя три дня, взяв кровь и мочу для кучи анализов и влив в меня несколько капельниц. Меня отвез Чаб, папа не смог прийти из-за работы, но я не был против, да и его парня сразу домой отправил, нечего за мной приглядывать. Не развалюсь. И все равно весь вечер я лежал, свернувшись калачиком под одеялом, и рефлексировал. Мотался от мыслей о том, что у меня никогда не будет детей к напоминанию о том, что они несильно мне нужны. Омеги моей расы намного раньше отдают дань инстинкту размножения, а у меня до сих пор ничего нигде не перемкнуло. Но все равно как-то обидно. Видимо, я намного более хрупкий, чем ожидалось. Изнутри так точно. — Ты чего? — спросонья буркнул я, когда со спины ко мне прижалось что-то горячее и тепло дышащее в шею. — Я скучал, — Энди, а это был именно он, закинул на меня руку и ногу, прижавшись носом к моему затылку. — Кажется, мы все уже обсудили, — я почувствовал, как начал по-новому заводиться. Пора принимать седативные курсами. — Нет. Ты не понимаешь. Я хочу быть с тобой, — с жаром шепнул Эндрю, вжимаясь в мой копчик стояком. — Ты и так живешь со мной, — я горестно вздохнул, в очередной раз понимая, что не ощущаю ни-че-го. Совсем. Ни желания, ни отвращения. Полный штиль. А что надо чувствовать, когда тебя домогается приемный сын? — Я хочу не так. Я хочу быть с тобой как альфа с омегой, — продолжал парень, и я не удержался от смешка, все еще не полностью отойдя ото сна. — Ты… Ты тоже считаешь меня грязным? А я-то думал… Прости, прости меня, Ник. — Эй, погоди, ты куда?.. — я сел на кровати во внезапно опустевшей спальне и понял, что в очередной раз сделал что-то не так. Нашелся альфа в своей комнате ревущим навзрыд. Когда я открыл дверь, тем самым нарушив звукоизоляцию, у меня от такого громкого воя заложило уши. И флешбэкнуло. Снова сбившаяся простыня, снова обнятые руками коленки. Я вздохнул. Я не знаю, что чувствую. Не знаю, что должен чувствовать. Я отчим, родитель? Я посторонний, пусть и близкий, человек? Кто я вообще? Как мне себя вести? Что мне делать? Я подошел к постели. Поправил простыню, сел рядом с плачущим альфой. Погладил его по волосам, принюхался. Чистый. Да, чужие запахи выветриваются за пару дней, но эти два дня Эндрю был один. Не знаю, почему, но эта мысль вызвала во мне удовлетворение. Я обхватил ладонями мокрое лицо с раздраженными веками, погладил скулы большими пальцами. И поцеловал. Припухшие, дрогнувшие под моими темные губы с синеватым контуром. Нечеловеческие, непривычные, неестественные. Недостаточно умелые. Слишком мягкие. Испуганные даже. Я улыбался. Я сорвался, зачем-то наплевав на свои принципы. Из интереса? Из жалости? Любил ли я? Как именно любил? — Н-ник, — Энди отстранился от меня, но я снова впился в его губы. Мне… понравилось. — Не надо, Ник. Если ты ничего не чувствуешь, не надо… — Я чувствую, — признался, оглядывая альфу перед собой. Красивый, бесспорно. Молодой, наивный, страстный. Кажется, мне сорвало крышу. Но нельзя. Нельзя делать больно тому, кто уже знает, каково это. Никому нельзя делать больно, но этому парню особенно. — Ни-ик, пожалуйста, — охнул Эндрю, когда я прижался губами к его шее. Такой дерзкий, а неласканный. Или он так именно на мои действия отзывается? — Не надо, Ник… Я же захочу тебя… Как альфа. — Хоти. Я омега. Со мной можно, — хмыкнул, осознавая, что впервые так открыто и безнравственно предлагаю себя. — Я не умею. Мне нравится снизу, но рядом с тобой мне хочется быть сильным… Хотя бы иногда, — Энди всхлипнул, когда я прикусил мочку его аккуратного заостренного ушка. О да. Кажется, это оно. Я хочу. — Ты сильный. Ты взрослый, сильный и сексуальный, Эндрю. Посмотри, что ты со мной сделал, — часть меня вопила о том, что я веду себя откровенно противно, а вторая тянула чужую руку в мои штаны. Позволяла касаться повлажневшего ануса трепетными дрожащими пальцами и целовала замершие губы. Я чувствовал. Каждую чертову секунду. Я позволял вести, я был непривычно податливым и послушным. Я тек до такой степени, что первое за несколько лет проникновение было безболезненным даже без лубриканта. Я тихо постанывал, хотя мог молчать, просто чтобы слышать, как в эти моменты сбивается и ритм, и дыхание альфы надо мной. Я манипулировал его телом и плавился под ним. Я целовал тонкие длинные пальцы и позволил излиться в себя, а после повязать. Последствий не будет. — Ни-ик, — протянул Эндрю в первые секунды сцепки, падая на мою грудь, и заплакал. Я гладил его дрожащую покрытую потом спину и смотрел в потолок. Один секс ни о чем не говорит. Но я понял, что этот альфа мне очень, безумно дорог. И пусть я совершенно не представляю, как мне к нему относиться, я хочу быть рядом. *** У меня появилась регулярная половая жизнь. Удивительно. Через день Энди возвращался домой веселый и пропахший альфой и просил секса. Ага, реально. Прямо просил. А я не отказывал. Возбуждение все еще нередко обходило меня стороной и приходилось использовать искусственную смазку, но оно того стоило. Я полюбил сосредоточенное сопение за спиной и тихие стоны. И понимал, что Эндрю через меня лишь восполняет свою потребность в омеге, и все равно не отказывал. Это было глупо. Но я не мог. Мне было больно, но так хорошо от его близости. Потому что в быту мы почти перестали сталкиваться. И я страдал. Сильно. Папа, который внезапно стал чаще наведываться, заставил посетить психотерапевта. Ходить к нему каждую неделю я не стал, но антидепрессанты пью. Либидо упало до нуля, и я стал вечно сонным, поэтому пришлось отказаться от вождения флаера. В целом, моя жизнь уверенно шла под откос, и у меня совершенно нет желания что-то менять. — Профессор Мортимер. — Нет. — Но я же еще ничего не… — Вот и не надо, — грубо прервал я студента, которого меньше всех на свете хотел видеть, выходя из кабинета. У меня тряслись руки, я вспотел. Черт. Нет ничего тупее, чем болеющий врач. Ну вот и что это? Паническая атака? Повышенное артериальное давление? Я умираю? Черт, как трудно быть мной. — Профессор Мортимер… О боже, профессор Мортимер! — чужой навязчивый голос бесил, и я смог от него избавиться. *** — У вас появились осложнения из-за проведенной с альфой течки без логического исхода. Беременности, — уточнил после немого вопроса доктор на второй день очередного моего лежания в больнице. — Доминикус, — возмущенно воскликнул папа, когда я взял с прикоечного столика пачку сигарет с лежащей сверху простенькой зажигалкой и закурил. — Мне уже не страшно, — фыркнул, выдыхая дым и пытаясь стряхнуть с больничной сорочки осыпавшийся пепел. Координация движений ни к черту. — Мистер Мортимер, можете оставить нас наедине? — попросил Зак у папы, когда врач вышел из палаты. — Да, конечно, — родитель направился вслед за доктором. — Доми, — Фиби взяла мою свободную от сигареты ладонь в свои. — Мы примем любое твое решение. — Даже если это самовыпил? — усмехнулся, выдыхая сизую струю дыма, увидев, как друзья отвели глаза. — Я в заднице. — Полной, — вопреки ожиданиям обратного подтвердил Зак. — Ты каким местом думал, когда решил спать с Энди? Явно не головой. — Сердцем, — натянуто улыбнулся, туша бычок прямо о столешницу. Плевать. — Ты был прав, Закари. Я не любил. Тогда не любил. — А теперь? — спросил друг, садясь на стул рядом с койкой, на которой я дохну уже два дня. — А теперь хочу заявить, что к черту эту вашу любовь. К черту спасения, комплексы, попытки создать семью и так любимый всеми вами секс. Я хочу спокойствия. Уйдите. Правда, уходите, — я сложил руки на животе и посмотрел в потолок. — Дом, так нельзя. Почему ты себя гробишь? — прямо спросила Фиби, которая всегда казалась мне перманентно невозмутимой, и скрестила руки на груди. Похоже, флегматиков тоже можно выбесить. — Эндрю же тоже тебя любит. — Ага, конечно. Я не альфа, Фиб. И я даже как омега не смогу реализоваться. Мое место было на борту, а тут… Молодой пацан, которому просто была нужна течная дырка для опыта. — Все верно. Именно поэтому этот пацан лежит в соседней палате, обколотый, с нервным срывом. И вправду, пошли, Фиб. Я лежал, отвернувшись к окну. Под ним стоял столик, и я невольно вдыхал горький сигаретный запах от бычка. Сам нагадил, сам нюхаю. Иронично. Хочется напиться. Или потрахаться. Не ради удовольствия, а чтобы просто отвлечься. Мне плохо от одиночества, но если кто-то объявится в этой палате, я его выгоню. Черт, как же надоели эти парадоксы. Мне принесли еду. Я поел. Потом пялил в стену несколько часов, а после снова ел. Уже сытый, я удивленно посмотрел на дверь, в которую постучались. Вроде на вечер не запланированы процедуры, а ужин уже был. — Здравствуйте, — наверное, мое выражение лица было очень красноречивым, когда в палату вошел Стивен Кинси. — Здравствуй. — Я… был у Эндрю и решил проведать и вас, — альфа неловко замялся на пороге, и я махнул рукой в сторону стула для посетителей. — Как он? — спросил, совсем не желая знать ответ. Я просто не мог не спросить. — Плохо. Ему тяжело. Он часто плачет и зовет вас. Когда вы придете к нему? — с такой надеждой в голосе спросил парень, что я рассмеялся. — Не приду. Попрошу Зака или папу переоформить на себя опекунство. Помогать финансово не перестану, но быть рядом… Я не могу. Позаботься о нем, — я знал, что именно Кинси тот альфа, с кем спит Энди. Потому что я чувствовал этот запах пороха и бензина каждый раз, когда со мной трахались. А вот сейчас стало больно. — Но как же он? Как же я? — Стивен нетерпеливо дернулся в мою сторону, скрипнув ножками стула по полу, а я удивленно вскинул брови. — А я здесь причем? Совет вам да любовь. Вы подходите друг другу. Молодые, привлекательные парни. Я уже понял, что не мне лезть в чужую постель. Уже залез. Оно того не стоило, — я куснул заусенец на пальце и сделал еще хуже. Шикнув, потянулся к лежащей на столике пачке. Закурил. Легче не стало. Палец ноет. — Без вас не то, — огорошил альфа, смотря мне в глаза. Я чего-то не понимаю. — Вы нравитесь и мне, и Энди. — Не надо меня делить. Будьте вместе, вы красивая пара, — я сжал сигарету большим и средним пальцами, пялясь в размытую стену прищуренным взглядом и выдыхая дым порциями. Хочу задохнуться. — Мы не хотим вас делить. Я точно не хочу. Вы мне нравитесь, очень. А Энди я люблю. А он не может без вас. А вам будет луч… — Похуй. Просто похуй, Стив. Мне плевать и на тебя, и на твоего Энди. Я просто омега средних лет, бесперспективный и бесплодный. Иди-ка ты подальше отсюда. К своему альфе, например, — жалил я, не сожалея. Лучше сразу все испортить, чем тянуть этот заскорузлый пластырь с засохшей кровью, медленно разрывая еще свежую рану. Все равно ж в итоге выйдет дерьмово. — Я не уйду, — решительно выдал Кинси. Я усмехнулся. Этот парень много о себе возомнил. Я наблюдал за тем, как альфа стягивает с меня одеяло и задирает рубашку, под которой ничего не было. Трогает мой безучастный член. Я пытаюсь не ржать. Все же Стивен старается, оно видно. А еще он трогает меня по-особенному. Заметно, что он не сильно стесняется, в то же время я понимаю, что прикосновения к моей волосатой груди — это ласка, непонятно зачем мне подаренная. Решил насиловать, но нежно? А еще от него воняет. Как от Энди после секса с ним, но еще хуже. От Кинси абсолютно отвратительно несет горючим. А потом альфа начал раздеваться. И я смотрел, раз уж дают. Стройное подкачанное тело молодого самца, местами кудрявое и блондинистое. Стивен весь светленький такой. И волосами, и кожей. Даже член у него розовый, и яйца нежно-коричневые. А соски яркие, торчат. И так нелепо этот красивый парень смотрится на фоне пастельных больничных стен. Кинси залез на койку, седлая мои бедра спиной ко мне. Встал на четвереньки и замер. Не действует. Дает рассмотреть. Да, я все вижу. И приоткрытый разработанный анус, и кольцо на яйцах. Вижу, что зря альфа времени не теряет и делает то, что нравится. А я… Черт, я завидую. Я-то так не могу. Моя любовь к космосу треснула, когда все парни ушли из команды. Моя банда распалась, а я остался один с парнем, которому я зачем-то порчу жизнь. — При всем уважении, это абсолютно неуместно, — ворчливым дедом пробурчал я, когда чужая задница оказалась слишком близко. А потом мне без спроса сели на лицо. Кажется, к такому нельзя быть готовым. Я вот не был. И к тому, что о мою отросшую щетину будут тереться влажной промежностью, тоже. Я был безучастен, пока внутри у меня бушевал тот еще ураган. Этот химический, совершенно неестественный и при этом натуральный, но очень явный запах, тяжелое дыхание сверху, пульсирующая дырка перед моими губами… Вот черт. Оказалось, это вовсе не противно. Совсем нет. Наоборот. Видно, что у Стивена это не первый раз за сегодня, потому что языком, который я сунул в его анус, я ощутил лишь солоноватость пота и ванильную смазку. Какая пошлость. Я обхватил круглую сочную задницу обеими руками и проник глубже, и языком в дырку, и сам ко дну своей порядочности. Потому что мне нравилось. Черт возьми, мне нравится лизать зад на моем лице. — Все… Хватит, — выдохнул альфа, придавив меня ладонью в лоб, чтобы я перестал тянуться к его заднице, а потом развернулся и, постанывая, додрочил мне на лицо. Он. Мне. Снова не спросив разрешения. — Ты доволен? — спросил, желая услышать извинения. По моим лбу, щекам и подбородку стекала сперма. В ответ Кинси провел головкой своего полустоячего члена по моему носу и шлепнул ею по губам, которые я успел вовремя сжать. — Очень. Давно мечтал снять с тебя эти чертовы очки и обкончать твое вечно недовольное холеное лицо, — я удивленно вскинул брови, чувствуя, как сперма на коже начинает подсыхать, когда альфа сказал это. Не знаю, как мне нужно реагировать. — Не холеный я. Просто ухаживаю за собой, — я пожал плечами и потянулся к влажным салфеткам на столе. — Плохо ухаживаешь. Как минимум твоей дырочке явно не достает внимания, — похабно, антиэротично выдал Кинси, и я вдруг отчетливо увидел в нем сперматоксикозного подростка. Он просто захотел, просто сделал, а то, что будет потом — не его юрисдикция. — Хочешь оказаться в ней? — спросил для галочки — для меня согласие принципиально. До слов мне ответил прижавшийся к прессу альфы член. Стивен кивнул, огладив меня, непричесанного и одетого в задранную к груди больничную рубашку, восхищенным синим взглядом. Кажется, он — единственное, что объединяет двух альф. Кроме неуемного желания трахнуть глупого безотказного омегу постарше. — Ложись. — Ты… меня? — то ли испуганно, то ли с предвкушением спросил альфа. — Хочешь? — прямо, и взгляд прямой. Глаза в глаза. Не соврешь. — Да, — Стивен лег животом на край постели, раздвигая ноги. Вот черт. Я вытащил из предплечья катетер, сейчас не подключенный к капельнице, чтобы случайно еще и вену себе не повредить, и заклеил оставшийся прокол найденным на столике пластырем. Как же нелепо. Но, похоже, меня приперло. И то, что вместо смазки я сплюнул тягучую слюну на копчик альфы, размазывая ее по выставленному напоказ анусу, прижимая к нему головку своего члена, уже о многом говорит. И о защите я не подумал. Первый стон я не сдержал, когда проник до конца в податливого и тугого парня, который лишь тяжело дышал, прогибаясь, чтобы я двинулся так, как нужно. А потом я вдалбливался в него. Часто, неритмично, неправильно. Я сжимал мускулистые бока и следил за тем, как при каждом шлепке крупные мягкие ягодицы упруго отскакивают от моих бедер. Этот вид меня загипнотизировал. Иначе я не объясню, какого черта так неистово сжимал полушария, а после шлепал ни в чем не повинный бледный зад, на котором расплывались розовые отметины от моих ладоней. На этот раз я взял под контроль все. И член альфы сжимал в кулаке, выдаивая сперму на простыни. Я выскользнул из Кинси, заторможено наблюдая за тем, как парень выталкивает из себя мою сперму. Густую, ведь у меня уже давно ничего не было. На то были причины до недавнего времени. — Что я сделал? — спросил сам себя, просовывая во влажный растянутый анус палец. Просто так. Захотелось. — Или грандиозную ошибку, или шаг навстречу, — отозвались от двери до боли знакомым голосом, и я зажмурился. Было стыдно. Но еще больше я хотел спать. *** — Не подходите ко мне, пожалуйста, — прошу, сидя за письменным столом и пытаясь работать. Ничего не получалось, чужие доклады расплывались перед напряженными глазами. — Но мы хотим быть рядом, — промурлыкал Стив, укладывая руки на мои плечи. Я так быстро сдаюсь. Так быстро начинаю таять. — Ник, это нормальная реакция омеги на альфьи феромоны. Ты должен ощущать томление и желание, — я всхлипнул, когда прохладные пальцы Энди пробрались под мою рубашку и огладили соски. — Так приятно знать, что ты в какой-то степени первый у своего омеги, — шепнул мне на ухо Кинси, распуская хвост на моем затылке. Волнистые непослушные волосы тут же упали на лицо. — У меня был не один десяток альф, — назло сообщил я, чувствуя, как мою грудь вслед за пальцами нежат ласковые губы. — Но еще ни с кем до нас ты не был таким страстным и возбужденным. Красавчик, ты горишь, — Стив схватил меня ладонью за горло, огладив языком по кромке уха. Внизу потеплело. Эндрю стягивает с меня штаны. Просовывает пальцы в мой анус. Средний и безымянный. Давит, негуманно давит на простату, отчего я стону с придыханием, чувствуя, как мои соски покалывают оттого, что Кинси прокручивает их в пальцах. А потом с удовольствием обсасывает чужие пальцы, испачканные в моей смазке. — Ты очень вкусный, Ник. — Трахните меня и свалите. Хватит мучить, — взмолился я, получая слишком много и одновременно ничего. Я никогда раньше не хотел так сильно на что-то насадиться. На что-то горячее и твердое, чтобы заполнить пустоту внутри. Меня поставили на колени на собственной кровати, стянув с меня белье, штаны и рубашку, но оставив носки. Без них мне неуютно, эти альфы об этом знают. Скулю, когда вместо пальцев в меня проникает то, чего я хочу: твердое, горячее, живое. Я пьяный, потерявший всякий стыд и такой покорный, что могло бы быть неловко, но не будет. Я подмахиваю, присосавшись ртом к члену второго альфы, и наслаждаюсь моментом. Эти парни привлекательны. Красивы. Молоды. А еще они хотят секса. Со мной. Когда Стив кончал, я почему-то вспомнил его недавние слова о том, что со мной секс круче, чем с другими омегами, потому что я не боюсь забеременеть и позволяю иметь себя без резинки. Потом его увел Энди, и через десять минут альфа вернулся ко мне извиняться. А я и не обижался. Правда же. После секса, в очередной раз вымазанный в сперме, я размышлял. Гладил две растрепанные головы у себя на груди, чувствовал истому и млел. Мое тело ласкали уверенные руки, а два хрипловатых голоса шептали, как сильно я им нужен. — В каждой семье должен быть кто-то с классной дырочкой и кто-то с крепким членом, — наглаживая мой ствол, сообщил Стивен. — Да и вы, я смотрю, задницами очень даже вышли, — я хмыкнул, когда к моим бедрам прижались два стояка. Мне б такую скорость перезарядки. — Возьми меня, — попросил Энди, двигая бедрами мне на встречу. Я пропустил пальцы сквозь его кудри на затылке и притянул альфу к себе, жадно целуя. Не верится, что этот парень смог пережить то, что с ним произошло. И похищение, и предательство, и проблемы с нервами. С последним я постарался, каюсь. Но теперь Эндрю научился отдаваться, потому что хочет, а не потому что он не достоин большего. Отнюдь. Я облизал темный гладкий член, на середине сталкиваясь губами с губами Стивена. Мы целовались и сосали у Энди, который притягивал нас за волосы к своему паху и толкался, откинув голову и тихо постанывая. Не позволив альфе кончить, я уложил его на кровать и плавно проник в растянутый смазанный анус. У меня даже получилось не сбиться с ритма, когда Стив входил уже в меня, прикусив за холку. Я двигал бедрами и сходил с ума от близости своих мальчиков. Да, своих. Черт, я влюбился. После секса пришлось свалить в туалет и запереться, чтобы полежать в ванне и подумать. Я наблюдал, как растворяется синяя сфера, окрашивая воду и оставляя на ее поверхности пену, расслабляясь. Из задницы вытекало, хотелось спать и уверенности в завтрашнем дне. Кто я? Зачем я есть здесь, зачем я существую? Поймал себя на мысли, что хочу потрахаться, а потом с досадой прикусил губу: трахаться я не хотел. Я хотел убрать из головы доводящие до стойкого чувства тревоги мысли, а они обычно стирались во время секса. Да только тот меня на эти мысли и вдохновил. Встав под душ и смывая с себя ароматную пену, я все еще размышлял. Размышлял и стоя у зеркала, завороженно замерев с полотенцем в руках, пока разглядывал свое тело. Оно так молодо выглядит. А чувствую я себя так, словно вот-вот иссохнусь. Я не понимаю, чего хочу. Чего должен хотеть. Я потерялся среди безнадеги. И плевать, что я получил то, чего хотел, но опасался. В моей жизни есть альфа, который будоражил меня. А теперь я не знаю, к лучшему ли это. Нужен ли я ему вообще. Ведь классных дырок куча, да и найти себе партнера без моих гигантских марсианских тараканов в голове несложно. — Ты чего так долго? — Стив прижался ко мне, сразу оказываясь большим и теплым. Вкусным, желанным. Как же дерьмово я себя чувствую. — Мылся, — я рассеянно пожал плечами, садясь на диван в гостиной. Включил проектор, выбрал шоу про животных не населенных разумными планет и послал все к черту. Знакомо щелкнул замок бара в стене, в стакан, снятый с горлышка бутылки, полилась фиолетовая жидкость. Настойка серного синецвета была мощным седативным, а еще вызывала галлюцинации. Но в небольших количествах ее принимали как нерецептурное успокоительное. Да и спирт мне не помешает. — Ник, ты чего? Сегодня особенный день? — подошел ко мне Эндрю, и я передумал ставить бутылку обратно. Налил еще. — Малыш, — шепнул альфа, обнимая меня сзади. Я крупно вздрогнул, словно резко расслабился после долгого напряжения. В голове стало приятно гулко, в груди потеплело. На языке остался горький привкус, а я развернулся, одновременно заведя руку за спину и наугад поставив пустой стакан в бар, и поцеловал Энди. Неожиданно нежно, удерживая пальцами его подбородок и тщательно исследуя его губы своими. И снова вздрогнул, ощущая, как болезненно поднимается температура тела, когда на мою поясницу легли теплые ладони. Я таял. Я чувствовал себя отвратительно и одновременно лучше, чем когда-либо. Интересно, есть ли существо, которое также нездорово нуждается в любви, как я? Только под наркотой эта мысль кажется такой очевидной. Хочу и боюсь, жажду и опасаюсь. Чувствую себя старым и не нужным двум парням, у которых все впереди. Хочу исчезнуть и никогда не отрываться от этих ставших фиолетовыми от прилившей крови голубоватых губ. — Почему я не чувствую себя живым? — спросил вдруг, ощущая пустоту, словно после завершения поцелуя с капельницы моего счастья слетел зажим, и теперь из меня вытекло все светлое, что могло быть. Я опустошен. — Потому что это не твоя жизнь, — прижимаясь к моему виску щекой, ласково, и оттого грубо ответил Эндрю. Мы так и стояли у бара, прильнув друг к другу. Я не двигался, игнорируя свое тело. Не чувствуя рук, ног, дыша на инстинктах. — Семья, дети и ручной попугай не для тебя. — Да, у попугая должна быть пара, — хихикнул я, ощущая, как убаюкивающие меня руки напряглись, удерживая в вертикальном положении. Как же я пьян. — А для тебя? Ник, нужны ли мы тебе? — от шепота на ухо я передернулся. Как же холодно. — Вы нужны друг другу. — А тебе? — А мне… — я задумался, но лишь на секунду. — Мне ничего не нужно. Я устал. Пошли спать. Я даже не дернулся. Лишь уткнулся носом в чужую шею и шумно задышал. Так хорошо вдруг стало. Спокойно. Хочу надеяться и не разочаровываться. Хочу держать этого парня в руках и понимать, что он мне принадлежит в хотя бы мизерной степени, что он не ускользнет сквозь пальцы. — Ники, что случилось? — серьезно спросил Энди, обхватив мое лицо ладонями. Я заныл еще громче. — Я… Ты… — я хныкал, не в силах проговорить хоть что-то внятное. Оттого стало так жалко и стыдно от себя, что я захотел просто исчезнуть, расслабился, желая стать маленьким-маленьким, и стал оседать на пол. — Ник, ты меня пугаешь, — альфа сел на корточки рядом и обнял меня, ревущего и противно хлюпающего носом от соплей и слез, и громко позвал: — Стив! Иди сюда. — Что стало? Ник? Боже, что случилось? — мне показалось, что от голоса, пробивающегося до моего мозга словно сквозь фильтр, я стал терять сознание. Дышать стало нечем, в животе стало холодно. — Вызовите… врача, — выдохнул я, чувствуя озноб и малодушно пробуя эмоции от чужих заботливых рук, на которых я повис. Я чувствовал, ощущал их, не замечая, как альфы переживают. Акценты сместились. Я не один. Люблю. Неправильно, зря. Но так хочется себе это позволить. Хотя бы ненадолго. — Лю-люблю вас, — сказал, понимая, что уже упал в обморок. Я уже по ту сторону. Тут уже ничего не важно. Но я храню эту мысль у себя под грудиной. Вот тут, где мое сердце бьется не в ритм. Какой же я идиот. *** Я лежал в палате и старался реже сглатывать слюну, потому что горло саднило. Оглядываться и смотреть на кого-то я не хотел и даже был рад своему далеко не идеальному зрению. — Прости, пришлось срочно делать промывание желудка зондом, чтобы прекратить всасывание токсинов, — сказали справа от меня, но я не двигался. Зато дернулся, когда альфа протянул в мою сторону руку, чтобы коснуться щеки. — Ник, прошу, не надо. Не дистанцируй нас от себя, — Эндрю погладил меня по волосам, говоря тихо и печально. Захотелось плакать. — Здравствуйте, мистер Мортимер, — поприветствовал вошедший в палату медбрат. Я устало кивнул. — Ваш отец запросил разрешение на вход. — Эштон вроде уже приходил, зачем ему запрос? — спросил Энди, и я согласно кивнул. Папа недавно ушел, посидев рядом минут десять и подорвавшись на работу. Ему было неприятно меня видеть таким, его напрягала бесцветная палата и мое вынужденное, хоть и желанное, молчание. — Эштон? Нет, прошение было на имя Симона Бергена, — пожал плечами бета в халате, сверяясь со своим планшетом. Я сглотнул, опуская глаза на свои бледные до синевы руки с сухой раздраженной кожей. Снова почувствовал противную дрожь и холод в стопах. — Отмените запрос, — решил я. — Как скажете, — медбрат тут же вышел из палаты. — Это твой а-отец, да? — Эндрю положил ладонь на мои руки, чуть сжимая. — Мне не хочется общаться с этим человеком. Да и папа был бы от этого не в восторге, — я пожал плечами, игнорируя внезапное желание прижаться к альфе и откинуть все мысли, дыша его ароматом. — А мне не нужны рядом те, кто вспоминает обо мне только тогда, когда считает, что я пытался самоубиться. — А ты не пытался? — я посмотрел на поникшего Энди. Он серьезно? — Я не имею желания жить, но умирать я не хотел. Я выпил настойку. Переборщил. — Ты из-за нас со Стивом? Из-за нас ты захотел напиться? — альфа положил голову на мое бедро, скрытое под нелепым одеялом в цветочек. — Знаешь, есть один парадокс, — поймав волну абсурда, я говорил, игнорируя боль в горле и сипя, потому что выловил из потока своего сознания цельную сформировавшуюся мысль. Глупость, но она меня веселила: — Вот вы меня трахаете. Много, сильно, хоть и недолго. Вы достаете своими членами мне чуть ли не до желудка, долбите в глотку. Но сюда, — я тыкнул себя пальцем в грудь, — не хочется вас впускать. Но я за себя, видно, не отвечаю. Мне так плохо. Словно я хочу… — Нормального альфу рядом, — перебил меня Энди, горько усмехаясь. — Мы со Стивом для тебя ветреные малолетки, а я так вообще чуть ли не сын и напоминание о твоих ошибках. Ник, — я отвернулся, чтобы не видеть. Хотелось бы не слышать, но я всего лишь человек и не всесилен. — Я хочу быть сильным для тебя. Для нас. — А я не хочу, — вдруг осознал я. Вздохнул глубоко, пытаясь усмирить намечающийся кашель. — Хочу своего альфу. Или бету, омегу, все равно. Хочу знать, что вот оно, мое. И все. Хочу постоянных отношений, — я замер, переваривая свои же слова. Осознавая. Пытаясь принять свое желание. — Ты хочешь замуж. Мне нужно стать для этого бетой? — спросил Энди, на мгновение вжимаясь лицом в ту часть одеяла, что накрывала мой пах. — Зачем? Ты должен стать моим, — я все же закашлялся, потому прохрипел уточнение: — То есть ты ничего мне не должен, я просто… — Я хочу. Быть твоим, быть с тобой. И Стив хочет. Мы оба хотим быть твоими. Ты хотел бы связать нас? Принять наши чувства? Ты хочешь быть с нами на равных? — Да, хочу, — ответил я на все вопросы разом, чувствуя невероятное облегчение. Эти неоново-синие глаза, смотрящие на меня с надеждой… Да, я трус. Мне страшно делать что-то в первый раз. — Ты простишь меня за то, что я заставлю тебя вновь лишиться опекуна? — сказал шутливо, хотя внутренне напрягся так, что поджавшийся анус кольнуло. — Я не хочу считать тебя своим отцом, — Эндрю встал коленями на койку, приближая свое лицо к моему и заглядывая мне в глаза. — Прости, что не оправдал наде… — Тс-с, — к моим губам прижался аккуратный тонкий палец, а потом в них жарко зашептали: — Ник, ты не мой отец. Ты мой папочка. Эта интонация, этот грубый поцелуй… Кажется, я понимаю, о чем говорит этот альфа. *** — Как уезжаешь? Куда? — папа обмахивался веером и сжимал третью руку своего жениха. Да, Чаб сделал ему предложение, о чем напоминало кольцо с радужным турмалином на среднем пальце папули. — На острова в кольцах Сатурна. Патрик сообщил, что там найдется работа для двух начинающих дипломатов и одного координатора, так что до порта он нас подбросит — я не мог сдержать улыбку, одновременно стараясь не разреветься. Чертова сентиментальность от таблеток. Уеду и наконец-то сменю психотерапевта. Я скучал. По подъему по трапу, по грузовому отсеку, запахам и шуму воздушных фильтров. Скучал по брату, который теперь разгуливает по судну, придерживая круглое пузо. Так легко. Так свободно. Словно нет обшивки, нет переборок, словно я сам лечу сквозь темную пустоту с фейерверками звезд и станций. — Ты дрожишь, — крепкая рука оказалась на моей груди, прижимая меня спиной к твердому торсу. — Я рад. Очень. И тебе идет этот стриптизерский костюм, — я усмехнулся, разворачиваясь и оглаживая бугорок соска под темной тканью. — Неопрен удобный, — обиженно фыркнул Энди и охнул, когда я с нажимом огладил его промежность сквозь облегающие леггинсы. — И все твое тело отлично видно. Да твою ж… налево, — охнул я, когда из каюты вывалился задом вперед еще один мой красавец. — Стив, я колоноскопию без аппаратуры тебе сделать могу. — Правда? — альфа кокетливо стрельнул взглядом через плечо, плавно усаживаясь на корточки, проводя по затянутым в не оставляющий простора фантазии костюм бедрам ладонями и раздвигая колени. Незаметный шов впился меж ягодиц Кинси, обрисовывая мускулатуру его идеальной задницы. — Так не пойдет, — я натурально рыкнул, затаскивая парней в нашу каюту и тут же начиная стягивать с них этот эротичный кошмар. Вот только хитрые взгляды и блестящие смазкой дырки заставили усомниться меня в том, что альфам случайно выдали не ту бортовую форму. — Вы меня спровоцировали? — тяжело вздохнул, толкаясь в белую задницу Стива, контрастирующую с остальным золотистым от загара телом. — Прости, малыш, — шепнул Эндрю, целуя мое бедро и переходя на мой только что вытащенный из другого альфы член, смотря на меня снизу вверх и томно заглядывая в глаза. И невозможно обижаться, когда тебя гипнотизирует этот взгляд, а под ладонью рассыпаются синие кудри с парой серебряных бусин на незаметных косичках. Выглядит намного эстетичнее, чем наши со Стивом помолвочные кольца. Перевернувшийся на спину Стивен смотрел на нас пристально, оглаживая свой член. Я охнул от особо глубокого толчка в умелое горло и потянулся вперед, оглаживая упругую часто вздымающуюся грудь. Кинси постанывал, а когда я, вспомнив о том, что мы больше не у себя дома, попытался прикрыть его рот ладонью, втянул пару моих пальцев своими порочными припухшими губами. Я судорожно вздохнул, шлепая отсасывающего мне альфу по тут же податливо вскинутому заду, и Энди, нехотя оторвавшись от моего члена, направил свой в растраханный мной анус второго альфы. Всхлипнувший Стив закатил глаза, и я бы решил, что он лишился сознания, если бы не его неудержимые стоны. Громкий мальчик. И было плевать на возможных слушателей, когда Кинси жалобно заскулил. Эндрю, в которого я вошел, потому что… Черт, да, я обожаю иметь альфу, когда он сладко поджимается, трахая другого альфу. И сейчас Стив, раскинув ноги и еле дыша, вскрикивал, потому что Энди его повязал. Оба парня замерли, прижмуриваясь и наслаждаясь сцепкой с обеих сторон. А я пощипывал их торчащие соски, гладил влажные от пота тела и всячески напоминал о своем присутствии. Ну не могу я иначе. А потом меня завалили, укладывая между двух тел, и оттрахали по очереди. Я неосознанно сжимался, пытаясь удержать член в себе, но он выскальзывал, чтобы его место на пару движений занял другой. И когда я уже был готов сойти с ума и искусал губы Эндрю, в мою задницу протолкнулся узел Стива, и я удовлетворенно заурчал, кончая остатками спермы, что чудом осталась в моих яйцах после такого. — Нет… Не-ет!.. — завыл я, когда чудовище, что держало меня под бедра, решило двигаться во мне прямо с узлом. По до боли чувствительной простате. — Почему это так… жарко, — выдохнул Энди, оглаживая свой идеальный торс с блестящей смуглой кожей, на который я только что помочился. — Я не специально, — не сдержав слез в голосе, выдал я, чувствуя, как из меня выскальзывает разрядившийся узел, а следом вытекает горячая сперма. — Я и специально не против, — мягкие теплые губы выцеловывали мои, пока Эндрю удерживал мое лицо в своих ладонях, а мне было хорошо-хорошо. Лежа клубком из усталых, но довольных тел, мы смеялись. Что-то обсуждали, то и дело улыбаясь невпопад. Было слишком… счастливо, наверное. Вот так лежать на матрасе, пропахшем всем, чем только можно, после нашего безумства. — Давайте в следующую течку… — Да. — Что «да»? Я даже не договорил, — фыркнул, отчего Стив тихо игриво заворчал, притираясь носом к моей шее и жестоко стискивая мою грудь. Опять будут синяки. — Мы согласны на метки. И давно их хотим. Я был бы не против, если бы ты мою продублировал на заднице, — довольно улыбнулся Энди, склонив голову вбок и демонстрируя сгиб шеи и незащищенный кадык, нарочно заигрывая с моими животными инстинктами. Опять дыхание сбивается. — Я хочу… И продублирую метку, — всхлипнув, я зажмурился, а слезы все равно текли по щекам. Альфы стиснули меня между своих тел и шептали, сцеловывая соленые капли, а я продолжал реветь, не в силах остановиться. — Выходите за меня. Друг за друга… Будьте моими и своими, пожалуйста! — Мы уже, уже твои. — И свои. — Друг друга. — Мы любим тебя, Ник. — И друг друга. — Стив! — Да я не могу… Кажется, это лучший день в моей жизни, — альфа притиснул меня к себе, прижимаясь влажной щекой к моей, потом засунул язык мне в рот. Лежим, плачем, целуемся. — Какие вы у меня… Люблю вас, — крепкие руки обхватили нас, и Эндрю прижал нас к себе. Большой и сильный альфа. Как же быстро растут де… молодые любовники. — Я вырастил хорошего человека, — всхлипнул, начав хохотать, когда альфа возмущенно фыркнул. Стив прижимался к плечу Энди и целовал его пальцы, удерживая его руку у своего лица. Я дрожал от ощущений, от того, что переживал сейчас, и не думал о том, что я должен чувствовать. — Я просто счастлив. — Правда? — Вы — моя главная ошибка и самое ценное, что есть в моей жизни. Мои любимые мальчики. Патрик увидел нас в своем кабинете не скоро, зато я к тому времени успел справиться с истерикой и надел, наконец, на своих альф нормальные комбинезоны. А те, что они тайком протащили на борт, я изъял. И спрятал. Надежно. На особый случай. Панорамные иллюминаторы кабинета капитана пугали прозрачностью и ощущением невесомости. Пахло свежо, но мои ноздри были забиты ароматом бензина. — Доми, ты обещал все рассказать, — Патрик с прищуром оглядывал меня с парнями, сидя в кресле напротив. Мы успели обсудить так много и все равно не наговорились. — Это будет долгая история… — Мы поможем, — Энди боднул меня в висок и чмокнул в щеку, прижимаясь еще ближе, словно диван, на котором мы сидели, резко сузился. — И дополним, — улыбнулся Стив, держа мою руку своими и поглаживая ладонь большими пальцами. Я млел. — Хорошо. Помнишь мою малышку? — Ту, которую ты кинул в порту, когда расформировал команду? «ГК-15»? — Она самая. Она сейчас в ремонте, буду восстанавливать. Мы с Заком и Пинки решили, что вернемся в безвоздушность мы только на ней. А пока мы тут… — Малыш, не отвлекайся. Я кинул взгляд на воскликнувшего Энди и выдохнул, собираясь с мыслями. У второго бока тепло сопел Стив, уложив голову на мое плечо. А я рассказывал Патрику, как все было. Как я потерялся, потеряв космос, и обрел себя в последней вылазке, найдя потерянного мальчишку, который вырос в прекрасного мужчину, но так меня и не покинул. Как мы нашли того, кто дерзко к нам подселился, став третьим и идеально подходящим. Мне не было стыдно за слезы от нахлынувших воспоминаний: беременный Патрик ревел вместе со мной, а присоединившийся к нам бета, его муж, вытирал лицо брата салфетками и в итоге присоединился к беседе, обсуждая космос. Было уютно и спокойно. За иллюминатором скользили звезды, чья колыбельная убаюкивала. Альфы шептались, переплетя пальцы на моем животе, я молчал, слушая мерные биения их сердец. Я мысленно перелистывал главу и одновременно возвращался назад. Парни окончили обучение и готовы к практике, но исключительно со мной. А я… Я счастлив этому. Я готов с ними на край Вселенной. Я люблю так, что, казалось, не вынесу этого. Но я выносил. И ни за что бы не променял свои чувства на что-либо еще. Нет, никогда. Мои мальчики — мой космос. Мой дом посреди пустоты. — Ты точно уверен, что помощь планетам третьего мира — это то, что тебе нужно? — Да. Мне нужна моя команда, которой не стоит больше рисковать, и вы. Мне больше не нужно играть со смертью, чтобы жить. Но мы с парнями хотим делать добро. Я… — …идеальный омега с большим сердцем, что по уши в нас влюблен, и это окрыляет. А еще ты любишь спасать чужие задницы, летать в самые неприметные уголки галактики и трахаться. Мы знаем, наш дорогой жених. — Кхм. Мне нечего сказать, — две пары рук обняли меня, и смущение испарилось из головы. Пальцы привычно вплелись в две пышные гривы. Я вдохнул знакомый смешанный запах. Заглянул в одинаково голубые и довольные глаза. — Ну вы поцелуйтесь хотя бы, — я сглотнул, когда альфы именно это и сделали, не переставая удерживать меня рядом. Космическое судно скользило в нигде, пока вокруг рождались и умирали звезды, пролетали кометы, спутники кружились по орбитам. Тихий рокот двигателей убаюкивал. В порту нас встретят парни из команды, что уже успели прилететь. И снова стоянки, таможни, заправки и суета. То, что я так люблю. Но на этот раз все будет по-другому. С двумя альфами, что не позволят мне потеряться среди туманностей бесконечности и мрачных мыслей. Те, кто не отпустят меня, когда я сам себя отпустил. И вот я снова вздрагиваю от переполняющих меня чувств. Подсаживаюсь к Энди, мешая ему читать что-то точно безумно интересное, и он прижимает меня к себе, привычно чуть сдвигаясь в кресле, чтобы устроить меня удобнее и уместить мой тяжелый зад рядом. Стив возвращается с кружками кофе и новостями от немногочисленного экипажа, с которым он уже успел перезнакомиться. — Ты опять так смотришь, — Эндрю гладит меня по щеке, отрываясь от губ нашего альфы. — Как? — Как зверь. Довольный такой, — улыбнулся Стивен, даря и мне поцелуй, который я продлил, не в силах так быстро от него оторваться. — Я счастлив быть зверем, что завел любящих хозяев. — Даже не знаю, кто кого завел. И в каком смысле, — Эндрю удивленно моргнул, а потом рассмеялся вместе со мной и Стивом. — Но люблю я вас во всех смыслах. — И я вас. Альфы посмотрели на меня. А я притянул их к себе и продолжил реветь. Слова не могут выразить то, что я чувствую. — Можешь не говорить, мы и так знаем, что ты нас обожаешь, любишь и считаешь самыми-самыми. Переводя взгляд с одного мужчины на другого, я кивал. Это так просто и очевидно, но так правильно.