Sun that doesn't shine

      – Знаешь, я почти сошёл с ума, – первым нарушил тишину Сан, – У меня в голове в какой-то момент появились голоса, которые мне что-то постоянно кричали, – Хва сжал руку парня, прикусив внутреннюю часть губы, чтобы не заплакать, – Ещё были тени, похожие на людей или руки, которые по ощущениям всё время меня душили, – Пак всё-таки не смог сдержать слёзы, – Но когда я находился с тобой, они все пропадали: и голоса, и тени, – Сан посмотрел на своего парня, и смахнул слезу с его щеки, – Мне кажется это потому, что я чувствую себя в безопасности рядом с тобой. Я тебя люблю, ты стал для меня оазисом посреди пустыни. – Хва повернул лицо парня к себе, и рассыпал по его глазам, щекам, родинкам, носу и лбу маленькие нежные поцелуйчики.       Парни ещё где-то месяц жили в квартире Сонхва в городе, но обоим надоел такой образ жизни, и через неделю они вместе уехали в родной маленький пригород, где их встретили с распростёртыми объятиями не только родственники, но и все знакомые. Сан восстановился на работе, и они вместе, на накопленные сбережения купили маленький дом на окраине. Больше всех этой новости обрадовалась госпожа Чхве, которая чуть ли не светилась от счастья.       Ханыль родила чудесного мальчика, которого Минги назвал Чонхо, и спустя три года, его крестили Сан и Сонхва. Малыш очень сильно привязался к ним, бывая в их доме не меньше раза в неделю с ночёвкой. Старший души не чаял в мальчугане, который всё больше и больше чем-то становился похожим на Сана, но в то же время был совсем другим.       Спустя ещё какое-то время Уён дал о себе знать: написал письмо от руки, в котором говорил, что любил Сана, и только из-за спора с Хонджуном изводил его, хотя сам не хотел этого, и прикрепил к письму свою фотографию, на которой было видно серебряное кольцо, которое когда-то давно Чхве сам сделал. В тот вечер парень стоял с нечитаемым выражением лица посреди кухни. В это же время зашёл Хва, хотел сказать, что уложил маленького проказника спать, и что теперь они тоже могли бы отдохнуть, но увидев знакомое лицо на фотографии в руках своего парня и какой-то рукописный текст на бумаге, застыл на месте. Больше всего он боялся, что Чон когда-нибудь даст о себе знать, и Сан решит начать всё сначала. Сердце гулко бухнулось куда-то глубоко в живот. Его ноги подкосились, и он оперся о стену, в этот момент Сан отвис, и заметил беззвучное появление объекта обожания.       – Хва? – парень подошёл к нему, проследил за его взглядом, и осознал, что тот смотрел на руку с письмом, – Да, Уён прислал письмо, ты правильно понял. Он сказал, что до сих пор любит меня, – по щеке Хва скатилась слеза, – Хва, ты изменил меня, я теперь не тот Сан, кем был раньше. Он, – Сан показал фотографию, – Для меня ничего не значит, – парень разорвал всё, что было в его руках, и выкинул в мусор, – Ты мой мир, слышишь? Я не вернусь к тому что было, потому что я понял, что никогда сам не любил Уёна. Я это понял, когда поцеловал тебя перед отъездом.       – Сан-и, в один момент ты разбил моё сердце на мелкие кусочки, а в другой снова собрал, – Хва шмыгнул носом. Сан вытер мокрые дорожки на щеках большими пальцами, заглядывая в родные глаза.       Парни не знали, что Чонхо проснулся и решил пойти попить, но случайно подслушал чужой разговор, который не показался ему странным. Мальчуган вернулся обратно в комнату, потому что уже не хотел воды. Он был слишком умён для своих лет – от мамы с папой достались лучшие гены. Малыш Хо лёг в постель, и закрыв глаза, счастливо улыбнулся, ведь он своими глазами увидел то, какой должна быть настоящая любовь, которую он знал только по книжкам, которые ему читал папа Хва перед сном.       После своего выпуска из школы Чонхо был тем, кто всё время доставал своих крёстных из-за того, что они были слишком долго вместе. Настолько долго, что могли бы уже быть в браке, но почему-то медлили с этим. Именно он стал причиной тех самых, колец на их безымянных пальцах своих отцов.