Ne me quitte pas

Запах страха и отчаяния смешался с запахом железа и кислой крови. Каждый выстрел отдавался вибрацией, заставляя глаз дергаться, а тело пятиться назад. Но приходилось выдерживать каждый щелчок мозга с сигналом об отступлении, перебарывать себя и двигаться вперед. Он бежал прямо в смог. В самом эпицентре пожара царил хаос войны и смерти. Все вокруг пылало приглушенно-рыжим огнем, местами отдавая зеленоватым светом, что наводило еще больший ужас. И только звуки собственного сердцебиения заглушали крики людей, похожие на вой умирающего титана. Звуки учащенного, ужасно громкого сердцебиения, что ядом пронизывало каждую венку и артерию, пробиралось до мельчайших капилляров и ударяло по легким, давя на желудок. От этого мутило и кружило голову. Но главное — не смотреть вниз. Потому что вся земля была застелена сшитым из клочков человеческой кожи ковром пустых, изуродованных тел. Трупы были засыпаны сажей и грязью, некоторые вовсе не были похожи на людей, и почти все изувечены под гнётом оружия и человеческих ударов. Но даже не это приводило в ужас. Страшнее всего было оказаться одним из них, таких же кровоточащих, смердящих кусков мяса. От одной только этой мысли кровь стыла в жилах. Но он продолжал бежать.Это было необходимо: уйти как можно дальше, выжить как можно дольше, отыскать как можно быстрее. В левом, рабочем, наушнике послышался шорох. — Кей, вызывает Ви, повторяю, вызы...черт, — парень на той стороне провода задвигался, часто дыша, и глубоко гортанно простонал. Голос его был сорван, создавая в ухе бегущего сипящие помехи. — Повторяю, это Ви. Я в…в тридцати метрах от сектора С, постараюсь поднять руку, как только увижу вас, как поняли? Связь появилась, значит свои взяли главный пункт. Значит, скоро все кончится. Осталось просто поскорее уносить ноги отсюда. — Сектор Б нейтрализован, но возможна утечка метана, как слышно, «Красные» отступили, Первому доложено, повторяю… —К черту шифр. — Что? — Просто продолжай дышать, хорошо? Очередная пуля пролетела рядом с ним, чудом не коснувшись виска. Отступающие вражеские солдаты в ужасе обстреливали все движущиеся объекты в попытках защититься. Новые и новые тела падали кусками мяса в грязь, окропляя землю бурлящей теплой кровью. Он переключил рацию. — Первый, как слышишь, это Кей, повторяю, это Кей. — Прием, все вышки наши, ты цел? — Где он? — Его маячок в шестидесяти пяти метрах от тебя. Просто беги прямо. Шестьдесят пять метров. Шестьдесят пять метров пытки, разделяющих их. Сколько это в секундах? Продержится ли он там, хватит ли времени, чтобы добежать, коснуться наконец его руки? Нужно быть еще быстрее. Найти его, удостовериться, что все хорошо, дать понять, что теперь он в безопасности. Пятьдесят. Почти вечность, неописуемо далеко и не покоримо. Не оглядываться, чтобы не видеть лишний раз гниющие трупы и осколки, чтобы не терять веры. Тридцать. Так душно. Жилет давит на грудь всем весом, будто бежишь в железных кованных доспехах. Пот обливает всю спину, из-за чего ссадины и царапины щипали. Но голова была теперь пуста, и ее медленно заполняли мысли о нем. Твою мать, как же хочется сказать столько всего, только бы добежать. Увидеть поднятую руку, схватить ее и расцеловать, словно склониться над прохладной водой оазиса посреди жаркой пустыни. — Первый, повторяю, Первый, ты почти у цели. Мы выезжаем, будем через три минуты, как слышно. Он выключил рацию. Рука показалась в облаке дыма. Пятнадцать. Не плакать, не плакать. Держать слезы. Знать бы молитв, чтобы призвать к Нему. Четыре. Три. Два. Мгновение и его рука в руке парня. Успел. Блондин, пытавшийся подняться с земли, оперевшись на обугленный край опрокинутого джипа, только ощутив руку подбежавшего к нему парня, подался вперед и упал в его объятия. Как тепло теперь было в чужих руках. — Привет, — хриплый ослабший голос едва был слышен в раскатах выстрелов. — Молчи, молчи, молчи... Не плакать, не плакать. Парень пытался выпрямиться, но лишь обессиленно застонал, зажимая багровое пятно грязной зеленой футболки в районе живота. Он снова скорчился и начал оседать на землю, потянув за собой брюнета. — Ты…где твой жилет? — Отдал Рыжему, думал, и без него быстренько смоюсь, — блондин изобразил подобие смешка. — Не очень вышло. — Как же ты так... черт, держи рану, не отпускай, — затараторил Кей непонятно кому: то ли себе, то ли блондину. Почти ничего не было слышно, звуки растворялись в пыльном тумане. И снова этот запах. Вроде привычно, без каких-либо рвотных позывов, но только саднит в горле от желания схватить ртом чистого воздуха хотя бы раз. Пахло желчью, кровью, страхом, в носу щипало от солоноватости проглоченных слез, от чего запах казался еще более едким. Так пахло войной. — Я не смогу долго находиться в сознании. Меня подбили минут десять назад... — Замолчи. — Кровь не останавливается. — Я вижу, молчи, дай, перевяжу. — Так жить хочется. — Господи, закрой рот! — Чонгук… — Да что!? Блондин на земле с каменной улыбкой и без каких-либо эмоций на лице посмотрел на него и поморщится. Брюнет судорожно пытался придумать, чем перетянуть глубокую, сильно кровоточащую рану, рвя грязную, мокрую одежду на лоскуты и накрывая ими пятно. Ткань сразу же пропитывалась кровью. Вокруг них уже возникла маленькая кислая лужа, насколько быстро кровь сочилась, но Кею казалось, что он просто утопал в ней и в панике. Но он продолжал зажимать рану, обматывая живот блондина новыми лоскутами. Лежащий не удержался и вскрикнул. — Черт… Первый уже едет, нас должны забрать, так что держись. Ви, слышишь меня? Не вздумай отключиться, — голос неконтролируемо дрожал. — Не отключайся, это чёртов приказ! Дрожащая рука брюнет потянулась к наушники, но ее вдруг перехватили. Глаза в панике посмотрели в лицо напротив, измазанное, но совершенно умиротворенное и по-особому красивое. Словно его поцеловала сама тоска. — Посмотри на меня... пожалуйста, это не приказ. Не плакать, ну пожалуйста. — Ты...ты итак не имеешь права отдавать приказы своему командиру... — Я хочу быть ближе к тебе...еще хотя бы немного, — блондин с каждым словом становился все тише, а глаза, кажется, мутнели. Брюнет подхватил онемевшее тело и, садясь на колени и подставив локоть так, чтобы парню было удобно и он мог видеть лицо напротив, уложил его, как маленького ребёнка. Почему все стихло вокруг? Где все эти вопли и мольбы, выстрелы, взрывы и звуки падающих гнилых досок в огне? Даже запах железа и смога исчез. Вместо него Кей чувствовал лаванду и ваниль, исходящие от пшеничных прядей блондина. Тот спокойно лежал, жадно хватая ртом воздух и похрипывая при каждом выдохе. Лежал и смотрел на брюнета. Глаза, карие, кажется, даже пахнущие тёплыми горячим шоколадом, с какой-то нежной грустью устремлены на Кея. — Не так все должно было быть, — наконец произнес он, и в уголках глаз Чона начала собираться влага. Такая резкая боль. Как будто тысяча кинжалов разом вошли в тело брюнета. Он не мог больше держаться, его трясло, трясло так, что парень в его руках чувствовал вибрацию. — Ну-ну, Чонгук, дыши, — они перешли на шёпот. Вокруг воцарилась гробовая тишина, будто бы вся вселенная сосредоточилась на них. Они прекрасно слышали друг друга теперь. Было так близко, но необратимо далеко.Чонгук не хотел закрывать глаза, он хотел любоваться блондином как можно дольше, но слезы щипали, все мутнело и теряло цвета. Но он не закрывал их. Он почувствовал тепло на щеках и лёгкое облегчение от того, что можно было уже не сдерживаться.Чон еще никогда так сильно не принимал никого к себе. Он словно желал слиться с телом, помогая ему возродиться. В ушах снова зашуршал голос. Кей снял с себя всю аппаратуру, выкинув куда-то в сторону, и, не отводя взгляда, лишь ближе прильнул к блондину, чтобы как можно лучше слышать шёпот. — Как нас учили, глубокий вдох, считаешь, и медленно выдыхаешь, хорошо? — Я...я...не могу…давай я понесу тебя. — Чонгук, просто дыши, успокойся, все в порядке. Из уголка рта парня потекла капля крови, и брюнет сразу оттер ее холодной дергающейся рукой. — Боже, не говори так...увидишь, мы еще отпразднуем помолвку, Чимин же ждёт нас. Он, наверное, приготовит твой любимый торт и...и..., —Чонгук пытался успокоиться, концентрируя все внимание на маленьком комочке, едва похожем на человека. — Ну скажи что-нибудь. Не молчи только, не закрывай глаза. — Поцелуй меня.

*flashback»* (Ludovico Einaudi- Walk repeat)

— Поцелуешь меня? — парень сладко поманил указательным пальчиком брюнета. – Ты обещал. Тем более, какой же я молодец, приготовил такой потрясный ужин. Меня нужно отблагодарить за это. — Хорошо, штаб вышлет тебе грамотку за усердный труд, — хихикнул Чон, домывая последний бокал. — Что?! Грамотка!? Да это, как минимум, медаль, как максимум, премия! — Ахах, ладно, я передам начальству. — Уж передай, а то столько горбачусь на них, а тут еще ты, — парень кинул на брюнета мнимо-стервозный взгляд, — айгу, заноза целая в заднице. На этих словах он плюхнулся на стол и, подперев наловившуюся в бок голову, принялся взирать на Чона. Эта растянутая футболка Чонгука так прекрасно сидела на блондине: оттянутая горловину открывала прелестную бархатную кожу шеи, а тело парня пахло потом Чоном. Брюнет так любил обнимать его в ней, целовать, владеть им. И каждый раз было мало. — А вообще…у меня уже есть кое-что… Глаза блондина тут же заблестели. Он подлетел к Чону сзади и прыжком повис на его шее. — Да, подарки, обожаю подарочки. — Это не совсем подарок. Да тише ты, убьешь! — Имею право, ты итак из меня все соки высосал, моя очередь! — блондин резко подался к плечу Чонгука и укусил того прямо в ключицу, от чего парень завизжал, как поросенок. — Первый, вызывает Кей, как слышно! Меня убивают!! — Ты думаешь, тебя кто-то спасет? Кому ты сдался кроме меня? — Ну и хорошо, что хотя бы тебе… Эй, то есть, тебе вообще меня ни капельки не жалко что ли!? Подлец! – Парень вылез из кольца рук блондина и схватил того за талию, крепко сжав и приблизив к себе. — Вот я тебя в любом случае побегу спасать. — Точно? — Да, а иначе кто мне будет готовить пОтРяСнЫе ужины, — проковеркал Чон, вызывая смешок у блондина. — Обещаешь-преобещаешь? — Клянусь тебе, в самое пламя за тобой брошусь. Глаза напротив, словно маленькие искорки, высекали в сердце брюнета имя возлюбленного в тысячный раз и навечно. —Люблю тебя. — блондин приблизился к лицо Чона, стараясь приподняться на скользящих по кафелю носках, дабы заполучить заветный поцелуй. — Выйдешь за меня? — …это в моей голове сейчас прозвучало, или ты только что… Чонгук опустил на секунду голову, мысленно еще раз настраиваясь на то, к чему готовился весь вечер, и, легким движением руки достав заветную коробочку, посмотрел прямо в глаза напротив. — Моя любовь… мое счастье и солнце. Ровно три года назад в этот день ты пролил на меня кофе посреди кабинета, и так я узнал, что в нашей команде новый сотрудник. Ровно три года , как я впервые рискнул позвать тебя в кино, не решаясь в ресторан, ведь я не хотел бы, чтобы на моем костюме оказался целый ужин, — в ответ легкий смешок. — Ровно год назад я впервые коснулся твоих губ и решил, что никому не отдам тебя. И вот, здесь, в этой квартире, где теперь тепло, мирно и пахнет тобой, я понимаю, что уже не смогу, как прежде. Теперь только с тобой. – Чонгук опустился, пошатываясь, на одно колено. Ноги предательски дрожали. — Я никогда не забывал ни про одну нашу годовщину. И решил, что именно в этот день я наконец выполню свое обещание и сделаю тебя своим навеки. Ким Тэхен, ты выйдешь за меня? Брюнет все это время не отрывал глаз от стоявшего напротив парня. Тот словно окаменел. Лицо его выражало то ли скорбь, то ли страх. Но тут он неожиданно опустился на колени и ринулся с объятиями на Чона, сшибая того с единственной устойчивой ноги. — Воу, полегче, ты чего…Тэхен? — брюнет взял лицо парня в руки. Ким был красным и, не сдерживая слез, беззвучно хлюпал. — Господи, я так тебя люблю. Да, да, сотни тысяч раз да! Я так тебя люблю, как же я тебя люблю. — И я, всем сердцем. Блондин привстал и ловко перелез на колени сидящего на полу Чонгука. — Значит… пока смерть не разлучит нас? — Даже она не сможет этого сделать. Еще несколько минут они сидели в таком положении, просто смотря друг на друга. Теперь они еще ближе, хотя, казалось бы, куда еще. Приятное теплое чувство разливалось в груди каждого, сплетая из комков нервов узлы. — А теперь наконец поцелуй меня.

*end flashback*

— ...Ч-что? Но ответа не последовало.Парень просто продолжал изучать лицо Чонгука, словно пытался запомнить каждую жилочку и родину. Сердце брюнета сжалось и с силой рухнуло вниз. Подхватив подбородок блондина, он окинул молящим, вопрошающим взглядом и прильнул к серым сухим губам. Дорожки слез соединялись с кровавыми подтеками и сажей, оседая в уголках рта. — Вот так. Это был самый яркий поцелуй, который когда-либо испытывал Чон. Он отстранился и прильнул ко лбу парня, стремясь передать ему все свое тепло. Вдруг блондин встрепенулся, все мышцы лица исказились в мучительной гримасе, а тело резко напряглось. Но спустя секунду оно слово в несколько раз потяжелело и обмякло в руках брюнета. Слишком тихо, почему так тихо?!?! Парень легко улыбнулся и только одними губами произнёс: — Люблю тебя, до края вселенной и обратно, запомни... Тут вдруг что-то щёлкнуло, как если бы где-нибудь там, наверху, кто-то поменял пластинку с мелодией. Граммофон только начинал шипеть, готовясь к следующей композиции. Нижняя губа блондина затвердела, а струйка вязкой тёмной крови заполнила рот. Зрачки слились с радужкой глаза и потухли навсегда. Чонгук отстранился от тела парня и недоуменно посмотрел в пустой взгляд, приоткрытые губы, бледные скулы... — Ви? Агент Ви... Агент Ви. Ты же обещал не отключаться, давай вставай. Агент! Агент! Агент!Тэхен! Брюнет взял лицо парня в ладони и потряс его. Реакции не было, пустые глазницы все еще были устремлены на него. Чон потряс сильнее, затем бездумно схватил за плечи и судорожно, не переставая звать блондина, мотал тело из стороны в сторону. Податливым куском мяса оно двигалось в чужих руках. — Чон Тэхен, вставай, мать твою! Поднимайся, поднимайся! Сука, это приказ! Блять, сукин ты сын, посмотри мне в глаза! Ты же мне обещал! Я тебе обещал! Я тебе поклялся!...Тэхен, пожалуйста, милый… Ну пожалуйста, ты должен проснуться, наша свадьба, поднимайся....Поднимайся! Паника. Чонгук думал, что он уже испытывал чувство паники? Вот сейчас его охватила настоящая истерика. Неконтролируемый поток ругательств и признаний раздавались по всему полю. Чон прижал одеревенелое тело и стал успокаивать его, гладить качать, как младенца. Он спрятал его голову в капкане рук у своей груди, словно пытаясь скрыть свое сокровище от этого страшного, отвратительного мира, и судорожно целовал в волосы, вдыхая запах остывающей мёртвой плоти. Вот какого, оказывается, ощущать пронизывающее чувство наступления смерть. Ни когда каждый второй падает на твоих глазах в миг обездвиженный. А вот так, спокойно передавать существо, столь близкое тебе, как драгоценность, в руки ангелов, мягкие и успокаивающие. Но при этом перенимать все муки. Люди, убогие, гнилые ублюдки, надумавшие, что так просто могут распоряжаться чьими-либо жизнями, отправляют точно таких же парней, как они с Тэхеном, женщин, детей, возомнивших себя героями, бойцами за правду, в объятия Аида. Чонгук проклинал их всех до одного: людей, Богов, — за то, что в его руках сейчас лежал самый прекрасный человек на этой гнилой Земле, при этом душой, будучи уже ни с ним, ни с этим миром. — Все будет хорошо, шшш, я не плачу, ты просто спишь, все нормально...нормально… Брюнет ничего не видел кроме каких-то пятен и глаз Тэхёна. — Командир, территория очищена, я..., — подбежавший Намджун, увидев, кого именно держит на руках Чонгук, в мгновение ока застыл. Глаза запомнились слезами ужаса. Вот все было хорошо, буквально минуту назад он был уверен в том, что Тэхен жив, Чонгук в порядке, и они вместе сейчас сидели и ожидали их появления, и никакая мразь не убедила бы его в обратном. А сейчас он стоял, словно его ледяной водой окатили. А лицо обжигает так, будто дьявол дал ему пощёчины. Он медленно поднял руку и отдал честь, призывая его людей сделать тоже самое. Но Чонгук не видел, не слышал, не хотел ничего. Он хотел Тэхена, живого, тёплого и счастливого в белом костюме с серебряным кольцом на пальце. Сколько они простояли так? Минуту? Две? Брюнету казалось теперь, что каждый миг подобен пропасти, он бесконечен. Посомневавшись немного, Намджун все же подошёл ближе к другу и сел рядом, стараясь не смотреть на тело блондина, чтобы не начать трястись от подступающей истерики. Парень коснулся все еще качающегося брюнета за плечо, но тот был в прострации, что-то бубня и не переставая всхлипывать. — Надо уходить, Кей, скоро прибудет подкрепление, нам здесь делать нечего, — Ким старался говорить как можно спокойнее и медленнее, хотя получалось с трудом. Но тот не отзывался. — Мы возьмём Тэхена с собой... все будет хорошо. Парень сделал незаметный жест солдатам, и те тихо подошли со спины к Чонгуку. Брюнет почувствовал тепло и резкий толчок назад. Тэхена больше не было рядом. — Тэхен! Пустите! Тэхён! Тэхен! Тэхен! Тэхен! Последний ужасающий, пропитанный отчаянием, болью и любовью, крик разрывающегося сердца, клеймо на котором в виде имени грело и трескалось, растворился в воздухе, и Чонгук отключился.