Скажи, что знаешь (Попробуй притвориться)

Муза не могла уснуть. Что, честно говоря, не было бы проблемой, если бы ее наушники не сломались. Но они сломались, благодаря утренней стычке со Стеллой, которая закончилась пластиковыми осколками и разорванной звуковой тканью, сопровождаемой о, таким прекрасным побочным эффектом, когда она весь день принимала на себя вес всех остальных эмоций. Она старалась изо всех сил, но к тому времени, когда она вернулась в свою комнату, все, что ей хотелось, это заснуть. И все же, несмотря на ее истощение, ее разум отказывался отключаться. Она часами ворочалась, не в силах успокоиться от звуков, исходящих из динамика, которыми ей разрешила пользоваться Терра. Динамики были великолепны на вечеринках, музыка гремела так громко, что она почти ничего не слышала и не чувствовала, кроме пульсирующего позади ритма. Но в пространстве, предназначенном для уединения, они были бесполезны. Единственное, что могло ее вылечить, — это успокаивающее ощущение наушников вокруг ушей, а сегодня вечером это был не вариант. Поэтому она лежала в своей постели, шаркая своим телом еще несколько минут, прежде чем издать стон чистого разочарования. Ноги Музы коснулись пола, и она надела носки вместе со своей серой футболкой и мягкими полосатыми шортами. Ее волосы были распущены, так как она собиралась спать, и она не стала делать свои обычные хвостики; она не будет выходить надолго. Время от времени она гуляла по кампусу Алфеи, чтобы успокоиться. Это было не плавание, как у Аиши, не ведение дневника, как у Блум, не садоводство, как у Терры, и даже не поиск утешения в присутствии кого-либо, как у Стеллы. Ноги понесли ее в корпус Специалистов без малейших усилий. Она уже обошла каждый угол корпуса Фей в течение дня, и каждый раз, когда она пыталась избежать громкости человеческих чувств, кто-то еще порхал позади нее. По крайней мере, если Специалисты скрывались где-то поблизости, они, скорее всего, участвовали в поздних ночных спаррингах, а не бродили по коридорам. Кроме того, красться было намного проще, когда вся школа была поглощена рассказами о возвращении Сожженных. Это было что-то из сборника сказок, сказки их родителей внезапно оживают. Вместо того, чтобы усилить безопасность, директриса доверилась страху перед монстром, который держит всех в узде. Учитывая, что они все еще были подростками, Муза не была уверена, что это было самым лучшим решение, но, по крайней мере, это сделало ее жизнь настолько простой, насколько это возможно, когда мир устремлялся навстречу ей каждые пять минут. Она выдохнула, сворачивая за угол и поднимаясь по лестнице на второй этаж. Едва она ступила на пол главного коридора, как из ее рта вырвался вздох. Муза согнулась пополам, застонав от боли, когда ее глаза вспыхнули фиолетовым. Дерьмо. Чувство усилилось, когда она попыталась идти вперед. Резкий страх пронзил ее, сгорбив тело. Цвет ее радужных оболочек стал еще ярче. Тонкая, смиренная грусть закралась у нее за ушами, говоря ей, чтобы она прекратила борьбу. Она прислушалась, скорчившись на коленях перед дверью. Непрошеные образы возникли перед ней. Вспышки изуродованных тел, лежащие в лесу. Ужасающие крики Сожженного, рисующего огненное поле, его почерневшая рука тянется к ней. Алфея в хаосе, барьер сломан, специалисты падают направо и налево. Смоляные глаза и улыбка нежити, судороги и чистая тьма, поглотившая ее целиком. Затем, внезапно, видения исчезли. Фея прохрипела, упершись руками в колени, вытирая маленькие капли пота, выступившие на ее лице. Она никогда раньше не чувствовала ничего настолько сильного, не говоря уже о том, что, по-видимому, видела сцены из чьей-то головы. Ни разу с тех пор, как обнаружила свой дар не было ничего подобного. Муза осторожно расправила плечи, выпрямляясь. Взгляд ее перевелся с двери на лестницу. Она знала, что ей делать. Было бы намного проще зарыться под одеяло, засунуть голову в подушку и попытаться заглушить все, что она только что видела, любой музыкой, которую она могла слышать из динамика Терры. Вместо этого ее пальцы мягко постучали в дверь. — Наконец-то ты вырвался из лап Стеллы. Полуприглушенный голос исходил от Ривена, который не смог скрыть своего удивления, увидев ее возле своей комнаты. Он быстро прикрыл ее, сверкнув очаровательной улыбкой. — Если ты здесь для ночного свидания, я не откажусь. Несмотря на всю его браваду, она могла видеть пот, выступивший на его лбу, темные круги под глазами. Она решила сделать им обоим одолжение и перестать нести чушь. — Кажется, я только что видела твой сон, Ривен. По крайней мере, его отрывки. Он склонил голову в той снисходительной манере, которую, как она заметила, он часто предпочитал, слегка наклонившись к ней и пробормотав: — Ты уверена, что он не был твоим? Мускул под его левым глазом дернулся, и это было все, что ей было нужно. Муза шагнула вперед, склонив голову, и сказала в упор: В моих снах нет Сожженных. Это помогло ей войти в комнату, и она заметила, войдя, что кровать Ская была пуста, а это означало, что он, вероятно, пропадал в постели Стеллы. Возможно, выход сегодня вечером принес пользу. Муза стояла в нескольких футах от двери, когда Ривен закрыл ее и прошел перед ней. На нем были только темно-серые джоггеры, грудь осталась обнаженной. Ноги у него тоже были босые, а волосы торчали в разные стороны, взлохмаченные, как догадалась Муза, от того, что он метался во сне. Ривен сузил глаза: Как, черт возьми, ты оказалась в моей голове? Мгновение спустя он ухмыльнулся, и кокетливый огонек просочился в его глаза. — Ты можешь читать мои мысли? О чем я сейчас думаю? Он наклонился вперед, и она оттолкнула его, закатив глаза. — Я эмпат, умник. Это не так работает. Его брови нахмурились, но Муза больше ничего не объясняла. Вместо этого она сделала паузу на мгновение, вдохнув, прежде чем спросить его: Ты в порядке? — Лучше как никогда, — небрежно ответил Ривен, прежде чем подойти, чтобы залезть под кровать и вытащить вейп. Она не могла удержаться от слов, которые она отбарабанила дальше. — Знаешь, тебе на самом деле… не нужно это, чтобы спать, верно? — Ты не выглядишь слишком заинтересованной в том, чтобы помочь мне, — бросил он через плечо, легко пожав плечами. Она усмехнулась, но ее лицо смягчилось, когда ее глаза слегка засветились фиалковым. Она спросила его, о чем бы она хотела, чтобы ее спросили, если бы их роли поменялись местами, что бы она хотела, чтобы кто-то сказал ей в любой момент в течение дня. Что она чувствовала под каждой маской, которую он набрасывал на нее, за каждой шуткой и комментарием. Что привело ее сюда, к этой его двери и к этому моменту с ним. — Ты позволишь мне? Ривен, поднеся вейп ко рту, медленно опустил ее. Он знал, о чем она просила, и это была не та помощь, которую он обычно получал от фей. Этот вопрос не должен был сбить его с толку, но у него появилась привычка неожиданно вляпываться во что-то. В курение, его выходки и приключения, кошмары, от которых он не мог убежать. Если он двигался намеренно, вряд ли это когда-либо было серьезно. И все же он никому ничего не позволял. Он ставил себя в ситуации, в которых, как он знал, он выиграет или, по крайней мере, сможет превратиться во что-то, что принесет ему пользу. — Думаю, я лучше покурю спокойно, спасибо. — Ты не должен затыкать всех, кто пытается тебе помочь, — настаивала Муза, подходя ближе. Он сел на край своей кровати, подняв устройство в воздух, и ответил: Никогда не нуждался в этом раньше, не нуждаюсь и сейчас. Она остановилась и скрестила руки на груди, покачиваясь на пятках с полулюбопытным выражением хмурого взгляда. — Вот почему ты всегда под кайфом, верно? Так или иначе, искать что-то, что заставило бы тебя на самом деле чувствовать себя лучше, чем задирать людей? — Ты всегда анализируешь людей, которым, как ты утверждаешь, пытаешься помочь? — Только тем, кому это нужно. Она сократила еще немного расстояния между ними, стоя на расстоянии около двух футов. — Я чувствую все, что чувствуешь ты, Ривен, — сказала Муза, и ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что ее глаза снова загорелись, — Твой страх, как ты боишься Сожженных, того, что они могут сделать. Что специалисты не смогут их остановить, если они прорвутся через барьер и попадут в Алфею. Что с тобой станет, если они поймают тебя в бою. Твой гнев на все это, и эта… эта печаль из- за того, что ты просто хочешь остановиться и пожить хоть раз, пока можешь. Ты так боишься … Голова Ривена закружилась, и он выплюнул слова, когда они до него дошли. — Я не собираюсь слушать советы какой-то гребаной феи, которая копошилась в моей голове, потому что она не может контролировать свои собственные гребаные силы, поэтому она бродит вокруг и достает людей, которые просто хотят, чтобы их оставили в покое! Фиолетовый свет исчез из её глаз. — Да пошел ты, — тихо сказал Муза, — Надеюсь, ты не будешь спать всю ночь. Ее ноги быстро неслись к двери. Она была в четырех шагах от двери, когда он тяжело выдохнул, положил вейп на стол и встал. Все, что он сказал, было одним простым словом. — Подожди. Она замерла на долю секунды, все ее тело замерло. Он увидел, как она потянулась к двери, и это заставило его двигаться, пересекая её на несколько секунд. Рука Ривена нежно обхватила запястье девушки, поворачивая ее лицом к себе. — Мне жаль. Она просто смотрела на него, выжидающе глядя вверх. Он вздохнул. — Это было ужасно… — голова Музы чуть больше запрокинулась, — …и если хочешь помочь, можешь попробовать. Его пальцы вытянулись сами по себе, когда он начал смахивать с лица мягкие черные пряди и заправлять их за ухо. — Твои волосы, — было единственным объяснением, которое он дал в форме тихого ворчания. Он никогда не видел их распущенными. Он никогда не видел ее такой, маленькой, свирепой, открытой и очень заметной без наушников. — Иди ложись, — тихо сказал Муза, выдергивая свою руку из его хватки через несколько секунд. Он сделал, как ему сказали, на этот раз, рухнув в постель. Она скользнула позади него, легла рядом с ним. Она ничего не сказала, просто наклонилась вперед и положила подбородок ему на плечо. Ривен немного содрогнулся от ощущения ее рук на своей спине, но вскоре расслабился, успокоенный пальцами Музы, проводящими по его обнаженной коже. Она опустила голову ниже, прижавшись лицом к изгибу его шеи, и он вдохнул, позволяя запаху ее волос окутать его. — Почему ты не спишь? – спросил он, убаюканный темпом, который она закрутила вокруг него. Это было так спокойно, как мелодия из колыбельной, которую она сочиняла ему на спине. — У меня сломались наушники. Я не могу спать без музыки, поэтому я вышла на прогулку. Он начал напевать, чтобы показать, что услышал ее, сонно кивнув, опустив голову. — Что ж, у меня есть для тебя ритм. Если ты хочешь этого. Ее голова приподнялась, чтобы она могла кивнуть, и он осторожно переместился, повернулся, обхватил ее руками и притянул к себе. Ее голова нашла место, чтобы прислониться к его сердцу, которое устойчиво билось благодаря ей. Сначала она извивалась, прижимаясь спиной к его груди и скручивая пальцы вдоль его предплечий, отбивая на нем ритм, но ее мельчайшие движения постепенно замедлялись, прежде чем полностью замереть. Они лежали там какое-то время, просто дыша. — Никому об этом ни слова, — прошептал он, и она повернулась, чтобы посмотреть на него. — Заткнись, — прошептала Муза сквозь зевок, — Спи уже, Ривен. На этот раз он её послушал, засыпая с ней на руках, полностью переплетая их руки. Его сны были окрашены в фиолетовый цвет.